Читать книгу Под маской - Группа авторов - Страница 3

…Я оказался в другом крыле вокзала, более пустом и производственном. Воздух здесь пах пылью и остывшим металлом. Я выбрался через арочный проём на залитую тусклым искусственным светом привокзальную площадь. Направо путь преграждала массивная решётка с колючей проволокой и предупреждающим знаком с изображением черепа. Оставалось идти налево.

Я сделал несколько шагов, как из-за угла, ведя под руку перепуганного гражданского, вышел ГОшник. Его движения были отточенными, роботическим. Он резким движением демократизатора сбил пустую железную банку, стоявшую на краю мусорного бака. Банка с грохотом покатилась по кафелю и зазвенела у моих ног.

– Подними эту банку! – прозвучал строгий, безжизненный голос, искажённый модулятором.

Инстинкт самосохранения сработал быстрее мысли. Я, не глядя ему в окуляры, наклонился, поднял холодную жесть и бросил её в бак. Внутри всё сжалось от унижения и страха.

Солдат пропустил меня дальше, издав короткий, механический звук, похожий на смех. «Всего лишь банку», – твердил я себе, но дрожь в руках не унималась. Это было первое, крошечное испытание на покорность, и я его прошёл.

Главный зал ожидания был огромным, как атриум заброшенного дворца. Когда-то здесь, наверное, кипела жизнь. Сейчас же он был заполнен тихим, подавленным гулом сотен голосов. Люди сидели на скамейках, стояли у стен, их взгляды были пустыми. Я заметил аппарат выдачи пищевых рационов. Очередь к нему двигалась медленно, а лица получивших свою порцию серой питательной массы выражали скорее обречённость, чем голод. «Было бы питательнее землю грызть», – прошептал кто-то рядом, и его слова повисли в воздухе, как приговор.

Я вышел на главную площадь Сити-17, и дыхание перехватило. Город простирался передо мной – серый, монументальный, подавляющий. И над всем этим, за многоэтажками, высилась она. Цитадель. Гигантская, выше облаков, башня, упиравшаяся в небеса. Её масштаб был не просто впечатляющим – он был унизительным. Она напоминала о ничтожности каждого, кто осмеливался жить в её тени. Восемь с половиной тысяч метров ввысь. Я представил её фундамент, уходящий глубоко под землю, и почувствовал лёгкое головокружение.

Посреди площади стояла та самая колонна с гигантским голографическим экраном. Он снова зажёгся. Уоллес Брин, как всемогущий оракул, появился перед нами.

«Позвольте мне зачитать письмо, которое я получил. "Уважаемый доктор Брин. Почему Альянс подавляет наш цикл размножения? Искренне Ваш, обеспокоенный гражданин».

На площади воцарилась мёртвая тишина. Люди замерли, вглядываясь в экран. Этот вопрос витал в воздухе, его задавал каждый взгляд, лишённый детских улыбок.

«Спасибо за письмо, гражданин. Конечно, ваш вопрос касается основных биологических потребностей, надежд и страхов за будущее вида. Я чувствую и несколько невысказанных вопросов. Знают ли наши Покровители, что для нас лучше? Что дает им право принимать такие решения за человечество? Отключат ли они когда-нибудь поле подавления и позволят ли нам размножаться?»

Он говорил так, словно читал мои самые потаённые мысли. Это было жутко.

«Чем отвечать на каждый невысказанный вопрос… позвольте мне разрешить сомнения, лежащие в основе вашего беспокойства. Сначала, давайте рассмотрим тот факт, что впервые в истории мы стоим на пороге бессмертия… Он требует полного пересмотра наших генетических потребностей… Он требует планирования и обдумывания, что идет вразрез с нашими психологическими установками».

Логика была изощрённой, как отточенная бритва. Она отсекала человеческое, оставляя лишь холодный расчёт.

«В такое время необходимо, может быть, напомнить себе, что наш истинный враг – это инстинкт. Инстинкты воспитывали нас… Но инстинкт неотделим от своего двойника – суеверия… Поэтому инстинкт должен быть подавлен. С ним нужно нещадно бороться, начиная с основной потребности человека – потребности в размножении».

Он объявил войну самой природе человека. И призвал за это благодарить.

«Мы должны благодарить Покровителей за помощь в борьбе с этой всепоглощающей силой. Нажав на переключатель, они изгнали наших демонов одним движением… Я уверяю вас, подавляющее поле будет снято в тот день, когда мы овладеем собой… И этот день превращения, по сведениям из надежного источника, недалёк».

Экран погас. Тишина сменилась привычным гулким шумом. Люди расходились, не глядя друг на друга. На улицах не было детей. Ни одного. Осознание этого факта было похоже на удар тупым ножом.

И тут я вспомнил про свою карту. Та самая, что спасла меня от кровавого кресла. Я достал её и впервые внимательно рассмотрел. Пластик был холодным. На ней был мой номер, отпечаток пальца и… должность. «Старший офицер Гражданской Обороны. Сектор Д2. Действительно до…» Далее шла дата, которая была через год. Я был просто в шоке. Когда? Как? Моё прошлое было пустым, а будущее уже было распланировано и утверждено штампом Альянса. Это не было удачей. Это было приговором.

Я не успел закончить. Солдат, не говоря ни слова, резко, с силой, оттолкнул меня в грудь. Я отлетел на пару шагов и грузно сел на мостовую. Боль в копчике пронзила всё тело. Из-под маски не донёсся ни звука. Он просто развернулся и продолжил свой путь. Видимо, они не уполномочены разговаривать с гражданскими по пустякам. Я поднялся, отряхиваясь, чувствуя жгучую смесь стыда и злости. Теперь мне нужно было найти участковый отдел ГО.

Я отправился в самостоятельные поиски. Город был лабиринтом из серых зданий. Я прошёл мимо пекарни, откуда доносился обманчиво вкусный запах свежего хлеба, мимо здания ГСР – Гражданского Союза Рабочих, с его зарешёченными окнами, мимо медпункта, у входа в который сидели измождённые люди с пустыми взглядами. Минут через пятнадцать блужданий по безликим улицам я наконец нашёл его. Бетонное, утилитарное здание с массивной дверью и знаком Альянса. Табличка гласила: «Отдел Гражданской Обороны, Сити 17, Сектор Д2». Странные у них адреса.

Недолго думая, я шагнул внутрь, пройдя сквозь дрожащее синее защитное поле, которое обдало меня лёгким статическим электричеством. Внутри пахло озоном, кожей и металлом. Меня сразу же встретили двое дежурных. Их отличали от других красные повязки на левом плече.

– Документы удостоверения личности! – их голоса прозвучали почти одновременно, выверенной скороговоркой.

– 10—7, прибыл офицер на регистрацию, сектор Д2, 10—23 дальнейших указаний! – он отбарабанил в рацию на своем наплечнике. Я с уже знакомым чувством обречённости протянул свою карту. Один из них взял её, вставил в планшет. На экране пробежали зелёные строки.

Я не понимал этого цифрового шифра, этого нового языка, на котором говорила власть.

Меня провели по длинному коридору в казарму – большое помещение с двухъярусными койками, застеленными до идеальной гладкости серыми одеялами. Там мне выдали мою новую «кожу» – полный комплект формы офицера ГО. Затем последовал медицинский кабинет.

– Для отслеживания состояния здоровья и место положения, – монотонно объяснил медик в белом халате, прикладывая к моему предплечью холодный цилиндр. Раздалось тихое жужжание, и я почувствовал короткий укол. Под кожей теперь находился чип. Я был чипирован, как животное. Протокол был активирован на мой личный код.

Затем – оружейка. Помимо стандартного пистолета калибра 9 мм, мне вручили тяжёлый, холодный револьвер Магнум с гравировкой на рукояти – мой номер. Именное оружие. Инструмент убийства. И, наконец, демократизатор. Я сжал его рукоять. Мозг, лишённый лица матери или своего имени, в ту же секунду выдал чёткие данные: вес, баланс, отдача, эффективная дальность. Знания, выжженные в подкорке, глубже любой памяти. Моё тело помнило ремесло убийства, которое мой разум отчаянно пытался забыть. Я почувствовал лёгкую вибрацию.

Меня отвели в мой кабинет. Небольшая комната с металлическим столом, стулом и шкафом. На столе уже лежала стопка бумаг. Секторальный Коммандер, чьё лицо я так и не увидел, коротко проинструктировал меня: «Маску можно снимать в пустой комнате. Форму – только дома. Не подведите».

Когда он ушёл, я сел за стол и увидел тот самый бланк. Список подчинённых. Я начал листать. Имена, номера, должности. Я насчитал около ста пятидесяти человек. Несколько раз сбивался и начинал заново. Это были не люди – это были единицы ресурса, винтики в машине, которой я теперь управлял.

В самом низу лежал чистый бланк с печатью. «Акт о принятии сектора под командование». Ручка лежала рядом. Я взял её. Она была неожиданно тяжёлой. Я посмотрел на пустой лист, где должна была стоять моя подпись. Один росчерк – и я официально встаю на эту сторону. Протокол. Всего лишь протокол. Я не выбираю правила, я всего лишь следую им. Сначала – выжить. Потом – понять. А для этого нужно играть по их правилам, хоть на время. Я поставил подпись. Дрогнувшую, но неотвратимую.

В тот же день мне принесли другой документ. «Здравствуйте, Майк Лоу! Вам была выписана однокомнатная личная квартира на главной площади, с видом на Цитадель… Ключи и адрес вы получите в отделении почты… Лояльной службы, Сотрудник! Администратор Земли – Уоллес Брин».

Бесплатная квартира. Награда за лояльность. Плата за душу.

После смены я пошёл на почту. Процедура заняла несколько минут возни с бумагами. Ключи и маленький листок с адресом оказались у меня в руках. Я взглянул на него и не поверил своим глазам. Вход в подъезд был прямо напротив входа в мой отдел. Они поселили меня в двух шагах от работы. Удобно. И не оставляет шансов забыть, кому ты принадлежишь.

Квартира на четвертом этаже была роскошной по меркам этого мира. Чистая, с работающим светом и водопроводом, с новой, пусть и утилитарной, мебелью. Я закрыл дверь на ключ, защёлкнул цепочку, закрыл жалюзи. В полумраке я, наконец, снял форму. Ткань, пропитанная запахом страха и чужим потом, с шелестом упала на пол. Я стоял посреди комнаты, просто слушая тишину. Затем рухнул на кровать и провалился в пучину беспамятного сна, пытаясь сбежать от самого себя.