Читать книгу Отблески витражей - Группа авторов - Страница 4

Незаметно для меня пролетели первые три с половиной недели в новой школе. Нельзя, конечно, сказать, что всё было гладко…

Чирков и его компания продолжали периодически цепляться ко мне, но дальше словесных перепалок дело не заходило. Кротов после нашего разговора возле расписания больше не разговаривал со мной. Но иногда я словно чувствовал его наблюдающий взгляд.

Сильно меня это не волновало, но я был уверен, что в конечном итоге когда-нибудь этот молчаливый конфликт обретёт более активную форму.

Сомнений не было, что вся «компашка» с Чирковым подчинялась Кротову: он, как серый кардинал, всегда стоял за их спинами. Чирик был инициатором всех конфликтов, а за ним подтягивались уже все остальные. Со своей ролью провокатора он справлялся отлично: по-моему, ему было без разницы какие мотивы, ему нравился сам процесс.

Спустя полторы недели в школу вышла соседка Квашнина. Скромная невысокая девочка, в очках, бледно-рыжими волосами и огромным количеством веснушек. Никогда не понимал, почему они называются «веснушки», раз могут проявляться и в середине зимы. Возможно, у рыжих они круглый год.

С её выходом был поднят вопрос о моём новом месте. Для этого даже организовали классный час после очередного урока физики, который как раз выпал на последний урок. Это было ещё то представление.

Мне, по большей мере, было абсолютно всё равно где сидеть, каких-то более или менее близких отношений я ещё ни с кем не завёл. Разве что сидеть рядом с компанией «камчатки» третьего ряда мне бы не хотелось, но даже это вариант не был критичным. Так что я занимал самую пассивную позицию на собрании.

Чего нельзя сказать об остальных одноклассниках: они сцепились из-за этой пересадки, как истеричные маленькие собачонки.

– Почему я должна пересаживаться?!, – чуть не кричала девчонка со слегка засаленными волосами.

– Ты всё равно одна сидишь, мы с тобой поменяемся. Ты на третью сядешь, и он с тобой, а мы на последнюю, – очень эмоционально, перебивая, спорила с ней Дина Соколова.

– Да не хочу я туда садиться. Пусть он сюда сядет и всё.

– Нет, ну мы бы тоже тогда пересели, – вклинился в разговор Витька Шаталов – Петька ещё в той четверти хотел пересесть.

–Шаталов, ты достал, – презрительно процедила Дина. – Куда тебе пересаживаться, ты и так на четвертой парте сидишь. – Твой Синица через проход сидит от тебя.

– И дальше чё?! – выкрикнул Шаталов. – Вы же с Петровой так-то тоже за одной партой.

– Тебе какая разница, – максимально злобно сказала Соколова.

– Пусть тогда вон, Шилова отсядет к Жуевой. Мы с Синицей, а Кирилл на моё место, – не желая сдавать позиции, вскочив со своего места, заорал Шаталов.

– Ага, щас! Не пойду я на заднюю, – завизжала Шилова.

Дина Соколова, Ира Шилова и Ася Петрова были такими местными «взрослыми» девочками. Красили губы темными помадами и очень сильно выделяли глаза. Соколова у них была лидером, всегда одевалась максимально вызывающе. Бегала на переменах за угол школы и в основном общалась со старшими классами. Разве что делала исключение для Кротова: с ним она могла мило потрещать и злорадно посмеяться над одноклассниками. Петрова и Шилова старались не отставать от неё, но всё же снисходили иногда до того, чтобы списать у хорошистов, которые пускали слюни, когда они к ним обращались.

– Так, Шаталов, Соколова, прекратили, – голосом не терпящим пререкания, резко начала Наталья Михайловна. – Никто из вас никуда пересаживаться сейчас не будет. Вас вообще нужно рассаживать в разные концы класса. Постоянно разговоры на уроках. Соколова, не забывай про оценки, постоянно дотягиваем хотя бы до четверки. А ты, Шаталов, с Синицей, вообще на тройки скатываетесь.

– Ну, Наталья Михайловна, – наигранно плаксивым голосом начала Соколова.

– Так, всё, – резко ответила классная.

– Филиппов, есть желание пересесть к Кате?

– Я?! – несколько растерянно ответил Денис Филиппов. – Да я даже не знаю. Ну можно, – как-то резко тут же добавил он.

– Значит всё, договорились. Завтра можешь пересаживаться, – подытожила Наталья Михайловна.

Все участники этой перепалки недобро посмотрели на Филипова. Но спорить с Натальей Михайловной никто не смел. Один Шаталов громко сопел и бубнил что-то себе под нос.

Филиппов растерянно уставился в пустоту, а Катя Жуева, которая, видимо, была рада, что никто её не пытается пересадить с последней парты второго ряда, уткнулась в тетрадку.

Краем глаза я заметил, как Соколова повернулась к Кротову и едва заметно пожала плечами.

– Ну а ты, Крылов, с завтрашнего дня сидишь на третьей парте, с Дружновым, – обратилась классная ко мне.

Я в знак принятия и согласия едва кивнул головой и добавил, – Хорошо.

С этого дня моим новым местом в классе стала третья парта в первом ряду у окна, сразу за Викой Лисовой.

За прошедшие неполные четыре недели я четко смог понять, на сколько групп разделён класс. Во-первых, это была группа Кротова, с Чирковым и ещё четверо с его ряда. Они сидели на третьем ряду: Кротов на третей парте, Чирков на последней и четверо дружков рядом.

Второй группой были отличницы. Сказать, что у них был какой-то выделенный лидер, наверное, было бы нельзя. Они просто скучковались на первых двух партах второго ряда. Мне кажется, каждая из них считала себя лидером. Конечно, особенно выделялась Симонова. Их главным мерилом крутости было количество поднятых рук и заработных пятёрок. Естественно, как только кто-то из них пытался обскакать Симонову, у них начинались разборки, то ещё зрелище.

Третья группа – это три самодовольные фифочки во главе с Соколовой. Вот за кем было интересно наблюдать. Они настолько были уверены в своей уникальности и избранности. Являлись ходячими сборниками школьных сплетней и, самое главное, не стеснялись их обсуждать достаточно громко, чтобы я их услышал. Соколова с первого дня сделала вид, что меня не существует, собственно, я решил поступить точно также. Её верные спутницы все же пытались заговорить со мной. Максимально высокомерно. И по большому счёту их интересовало, можно ли у меня списать. Ася Петрова немного выбивалась из их тройки: была, что ли, добрее, и чем дальше, тем больше я убеждался, что она попала под влияние Соколовой.

Ну а четвертой группой был весь остальной класс. Все разбились на парочки, а кто-то вообще держался особняком, как, например, Антон Лагаев, которому не повезло сидеть перед партой с Кротовым, и его постоянно доставали его дружки. Парень он был мягкий, за что его нещадно булили.

Вика для меня была одна большая загадка. Как и сказал Глеб в первый день, она общалась со всеми и ни с кем одновременно. Она была приветливая и улыбчивая. В целом, к ней относились все хорошо ну или, по крайней мере, нейтрально, как Соколова. Даже со своей соседкой по парте она общалась не больше и не меньше, чем со всеми остальными. Она была, на мой взгляд, очень прямолинейная, могла прямо в лоб ошарашить каким-нибудь вопросом. Хотя мне всё больше казалось, что она просто издевается над другими, ставя их в неловкое положение. Особенно доставалось моему соседу по парте Максиму.

Парень был спокойный, хорошо учился и не сказать, что забитый, никто его не задирал. Мы с ним быстро нашли общий язык. А когда выяснилось, что нам ехать часть пути на одном автобусе, стали часто ходить вместе после школы.

Но вот от Вики ему доставалось по полной. К примеру, один раз на перемене она повернулась к нам и просто посреди разговора, мило улыбаясь, в лоб спросила, – Максим, а ты уже целовался с девочкой?

Макс, бедняга, чуть не подавился, весь залился краской и,опустив взгляд в тетрадь, пробурчал, – Лисова, отвянь, а?! Не твоё дело.

– Ну ладно тебе. Мне ты можешь рассказать, я могила, – и она гордо подняла голову.

– Дура ты, – выпалил Макс.

– Фу, сам дурак, – она резко отвернулась, и её туго стянутый хвостик сердито качнулся.

Но в ту же секунду она обернулась, улыбаясь как ни в чем не бывало, и посмотрела на меня.

– Даже не думай. – улыбаясь, опередил я её.

– Ну и зря, – она ещё что-то хотела сказать, но прозвенел звонок.

Подобные ситуации возникали постоянно – Вика дразнила всю мужскую половину нашего класса. Разве что я ни разу не видел, чтобы она говорила с Кротовым. Зато она, не стесняясь, язвила с Чирковым, чем выводила его из себя. Но каким-то волшебным образом всё сходило ей с рук. Он бесился, но дальше словесных угроз дело никогда не заходило.

– Макс, слушай, а Вика давно у вас в классе?, – спросил я как-то, когда мы шли со школы на автобусную остановку.

– По-моему, с седьмого класса, она с Кротовым и Игнатовым в один год пришла.

– Первого сентября?

– Ну да. Ты первый, кто к нам в середине года перевелся. А почему ты спрашиваешь? Чё, понравилась? – Макс толкнул меня в плечо.

– Да не понравилась. Просто интересно стало, – ответил я, толкнув его в бок.

– Ой да ладно. Просто он спрашивает, – Максим заржал.

– А кто у вас ещё в классе учится не с первого класса?, – решил я сменить тему.

– Да много кто. Я вот, например, с третьего класса учусь.

– Ну, это не считается. Считай, с самого начала, – настаивал я.

– Щас подумаю. Синица пришёл в восьмом, по-моему, – Максим задумался. – Так Лось же в прошлом году пришёл, – воскликнул он, – А ещё Костя Киров, но он раньше Кротова пришёл, класс пятый-шестой. Всё, по-моему.

– Понятно, – задумчиво протянул я.

– Колись, чё, запал на Вику?, – пристал опять Максим.

– Да отвали ты, – я попытался отшутиться, – Сам-то вон на Петрову засматриваешься, – это был удар ниже пояса, но он дал мне возможность резко перевести разговор.

Макс как-то резко погрустнел. Петрова регулярно подходила к нему и просила списать домашнее задание, он никогда не отказывал. Было понятно, ему нравится, когда она к нему обращается.

– Да кто на неё засматривается, – начал он вяло оправдываться. – Ты же знаешь, они потом задолбят, если вдруг откажешь.

– Согласен, зачем на себя навлекать гнев этих мегер, – наигранно серьёзно я поддержал его реплику. – Ещё зажмут где-нибудь в углу, втроем! – я попытался изобразить испуг на лице.

– Ну давай, смейся, – Максим сделал обиженный вид.

– Да ладно тебе, Макс. Шучу я, шучу, – и толкнул его в бок.

В целом, у меня уже сложились приятельские отношения с моими соседями по партам. Игнатов и Шаталов оказались нормальными парнями. Шаталов, на мой взгляд, был слегка эмоциональным и часто скатывался в какие-то бесконечные «митинги». Зато Игнатов был его полной противоположностью, он производил впечатление человека, которого вообще нельзя было вывести из себя. На все всплески эмоций его соседа по парте у него всегда было одно и тоже выражения лица и одна и та же фраза «Да ладно ты, успокойся». При чём эту фразу он говорил независимо от того, какой была эмоция: положительной или отрицательной.

В основном, Шаталов общался с соседом через проход между рядами Петькой Синицей. Вот он, в отличие от Игнатова, во всём поддерживал своего друга. По-моему, не было ни одной темы, в которой бы у них не было солидарности.

Очень часто перепалки возникали как раз по вине Синицы, который сидел с Шиловой. Так как вторая считала себя голубых кровей, ну а как иначе, она же была в свите Соколовой, по- другому и быть не могло, а Синица кое-как тянул предметы на тройку и постоянно списывал у всех подряд. Вот он и старался уговорить свою соседку давать ему списывать, чем вызывал постоянное негодование Шиловой и её подружек, а Шаталов вступался за него. И всё заканчивалось каждый раз одинаково – он и Соколова орали друг на друга. Со стороны это всегда выглядело очень забавно.

По большому счёту, мой новый класс был похож на тысячи десятых классов среди тысяч школ по всей стране. Разве только, я учился именно в нём.