Читать книгу Житие протопопа Аввакума - Группа авторов - Страница 15

О Мелхиседеке

…Сей Мелхиседек сын царев, отец его именем Мелхил, мати Салима, брат Мелхил же. Отец же его любляше брата его Мелхила, а мати его любляше Мелхиседека. И восхоте отец его, Мелхиседека, на жертву богом принести; мати же плакаше о нем и глагола мужу своему: метнем жребия о чадех наших и по жребию на жертву богом возложим. И паде жребий на Мелхила, к пожрению сотвориша велие торжество, и инии чад своих с царевичем уготовиша на жертву великую. А скота, овец и быков и прочих, и масла, и круп, числа нет. Все царство их снидеся на празднество се. Мелхиседек же отъиде в гору, в чащу леса, и моляшеся господу богу небесному с воплем крепким, да пожрет земля отца его и матерь, и брата, и всех, жертву творящих истуканным богом. Бог же с небесе услышав его молитву, повеле расступитися земле и пожре их и грады и царство все. Оста един Мелхиседек в горе, не имый отца и матери, ни причта роду, уподоблен сыну божию: напоследок господь наш воссия на земли от девы, не имый отца на земли, а на небеси без матери, – здесь без отца родися, а на небеси без матери; прежде век вечных из чрева от отца родися, не имать начала днем, ни животу конца, по чину Мелхиседекову царь и священник пребывает во веки. Не якоже в Моисеове законе кровию козлию и тельчею жертвы приношахуся о гресех на всяк день, но единою Христос себя принесе в жертву отцу своему, и освятив нас кровию своею и сыны света сотвори, и наследники царствию небесному. На щто нам лутче тово? Сыны божия стали верующий во Христа! А никонияна сыны дияволи: понеже не любят Христа и божественнаго его креста.

Сей Мелхиседек, живый в чащи леса того, в горе сей Фаворской, седмь лет ядый вершие древес, а вместо пития росу лизаше*, прямой был священник, не искал ренских, и романей, и водок, и вин процеженных, и пива с кордомоном, и медов малиновых, и вишневых, и белых розных крепких. Друг мой Иларион*, архиепископ Рязанской. Видишь ли, как Мелхиседек жил? На вороных в каретах не тешился, ездя! Да еще был царские породы. А ты хто? Воспомяни-тко, Яковлевич, попенок! В карету сядет, растопырится, что пузырь на воде, сидя на подушке, расчесав волосы, что девка, да едет, выставя рожу, по площади, чтобы черницы-ворухи унеятки любили. Ох, ох, бедной! Некому по тебе плакать! Недостоин суть век твой весь Макарьевскаго монастыря единыя нощи. Помнишь, как на комарах тех стояно на молитве? Явно ослепил тебя диявол! Где ты ум-от дел? Столько добра и трудов погубил! На Павла митрополита что глядишь? Тот не живал духовно*, – блинами все торговал, да оладьями, да как учинился попенком, так по боярским дворам блюдолизить научился: не видал и не знает духовнаго тово жития. А ты, мила голова, нарочит бывал и бесов молитвою прогонял. Помнишь, камением тем в тебя бросали на Лыскове том у мужика того, как я к тебе приезжал! А ныне уж содружился ты с бесами теми, мирно живешь, в карете с тобою же ездят и в соборную церковь и в верх к царю под руки тебя водят, любим бо еси им. Как им тебя не любить? Столько християн прижег и пригубил злым царю наговором, еще же и учением своим льстивым и пагубным многих неискусных во ад сведе! Никто же ин от властей, якоже ты, ухищрением басней своих и пронырством царя льстишь и люди божия губишь. Да воздаст ти господь по делом твоим в день страшнаго суда! Полно мне говорить. Хощу от вас ныне терпеть. Якоже образ нам даде Христос, терпя от жидов: тако и мы ныне от вас не стужаем, – терпим о Христе до смертнаго часа. Хощу и всех, да же постражут, якоже и мы, а мы якоже и Христос, от вас, новых жидов. Иларион! Не лгу веть я, – сердиты были и жиды те, якоже и вы: Исайю пророка пилою претерли;* Иеремию* в кал ввергли; Науфея камением побили;* Захарии главу отрезали в церкве*, якоже и вы меня, стригше в церкви, браду отрезали;* напоследок и самого сына божия убили, истинну им свидетельствующа; архидиякона Стефана камением побили; Иякова, брата Иванова, мечем скончали*. Да и много у них стряпни той было, – почтите токо. И вы не меньше их наклочили беды той, людей тех перегубили, мняся службу приносити богу. Мне сие гораздо любо: руская освятилася земля кровию мученическою. Не ленитеся, бедные, подвизайтеся гораздо, яко Махмет, подклоняйте под меч непокоряющихся в веру свою, да и по смерти своей, яко Ирод древле, прикажите владык и старейшин галилейских на память кончины своея побить. Да пускай плачет Израиль, в день умертвия вашего поминая мертвыя своя.

…Молю убо аз, юзник, вас всех страждущих о Христе: претерпим мало здесь от никониян, да бога вечно возвеселим. С ним и мы возрадуемся: ныне же в зерцале и в гадании, таможе со Христом лицем к лицу. Ныне нам от никониян огнь и дрова, земля и топор, и нож и виселица; тамо ангельския песни и славословие, хвала и радость, и честь, и вечное возрадование. Яра ныне зима, но тамо сладок рай. Болезнено терпение, но блаженно восприятие. Да не смущается сердце ваше и устрашается. Слышите господем реченное: «блажени плачущий, яко тии утешатся»*, и: «многими скорбьми подобает нам внити в царство небесное»*. Не начный блажен, но скончавый: «претерпевый до конца, той спасен будет»*. Всяк верный не развешивай ушей тех и не задумывайся: гряди со дерзновением во огнь и с радостию господа ради постражи, яко добр воин Исус Христов правости ради древних книг святых! И мы с тобою же, вкупе бога моля и пречистую владычицу нашу богородицу и всех святых, уповаем, конечно: не оставит нас господь и богомати. Аще они нас и мучат и губят, а сами дрожат; шлюсь на их совесть нечистую. А праведник, уповая, яко лев рыкая, ходит, не имать попечения ни о чем, токмо о Христе. Станем, братие, добре, станем мужески, не предадим благоверия! Аще и покушаются никонияне нас отлучити от Христа муками и скорбми: да статочное ли дело изобидить им Христа? Слава наша Христос, утвержение наше Христос, прибежище наше Христос.

…Я, братия моя, видал антихриста тово, собаку бешаную, – право, видал, да и сказать не знаю как. Некогда мне печальну бывшу и помышляющу, как приидет антихрист, враг последней, и коим образом, да сидя молитвы говоря, и забылся, понеже не могу стоять на ногах, – сидя молюся, окаянный. А се на поле на чистом много множество людей вижу. И подле меня некто стоит. Я ему говорю: «чего людей много в собрании?» Он же отвеща: «антихрист грядет; стой, не ужасайся». Я подперся посохом двоерогим своим, протопоповским, стал бодро: ано ведут ко мне два в ризах белых нагова человека, – плоть та у него вся смрад и зело дурна, огнем дышит, изо рта, из ноздрей и из ушей пламя смрадное исходит. За ним царь наш последует и власти со множеством народа. Егда ко мне привели его, я на него закричал и посохом хощу его бить. Он же мне отвещал: «что ты, протопоп, на меня кричишь? Я нехотящих не могу обладать, но волею последующих ми, сих во области держу». Да изговоря, пал предо мною, поклонился на землю. Я плюнул на него, да и очутился*,[53]

а сам вздрогнул и поклонился господеви. Дурно сильно мне стало, ужасно, да нечево на то глядеть. Знаю я по писанию о Христе и без показания, скоро ему быть. А выблядков тех ево уже много, бешаных собак. Нас же да избавит от них Христос, сын божий, ему же слава ныне и присно и во веки веком. Аминь.

53

В другом списке: очувствовался – ф. 98, № 1366 (л. 66/об.).