Читать книгу Истоки. Качественные сдвиги в экономической реальности и экономической науке - Группа авторов - Страница 24

Рассматривая, c одной стороны, экономическую теорию Вальраса, а с другой – теорию Джевонса и Менгера, мы замечаем несколько взаимосвязанных различий. Эти различия обусловливают те общие черты, о которых речь пойдет в третьей и четвертой частях этой статьи[140]. Во-первых, как утверждал Жаффе, Вальраса отличает от Джевонса и Менгера его сосредоточенность на общем равновесии. Основным мотивом исследований Вальраса был поиск модели конкурентного рынка. В своем поиске он был одинок, так что на юбилейных торжествах по случаю окончания его карьеры Вальрас был назван первым, кто «установил условия общего равновесия»[141]. Соответственно, Вальраса куда меньше интересовала разработка теории субъективной оценки потребительских благ. Он редко использовал слово «потребление», предпочитая термин «обладание». Такое «невнимание к потреблению» можно объяснить тем фактом, что Вальраса занимал только рынок и ничего, кроме рынка[142]. Он разработал каталлактическую теорию определения цен в условиях совершенно свободной конкуренции: «Наша задача заключается в том, чтобы открыть законы, которым эта покупка и продажа удовлетворяет автоматически. Для достижения этой цели мы предполагали, что на рынке существует совершенная конкуренция, так же как в теоретической механике мы для начала предполагаем, что в машинах совершенно отсутствует трение»[143].

У Джевонса были некоторые идеи о взаимоотношениях экономических агентов, и его анализ обмена предполагает существование каталлактического сообщества[144], но очевидно, что он никогда не разделял интереса Вальраса к поиску условий общего равновесия[145]. В пятой главе Джевонсовой «Теории политической экономии» мы находим математический довод, связывающий то, что мы сегодня называем предельной производительностью, с предельной полезностью. В предисловии ко второму изданию книги содержатся некоторые размышления об общем равновесии, но сам Джевонс пишет в этом же предисловии: «С нетерпением ожидая конечных результатов теории, я должен просить читателя не забывать, что эта книга никогда не претендовала на систематическое изложение экономической науки»[146]. Аналогичным образом, «общее равновесие» в вальрасианском смысле также не было приоритетом в исследованиях Менгера[147].

Отчасти это первое различие объясняется вторым, очень значительным и довольно очевидным: ни Джевонс, ни Менгер не занимались конкретно определением цен, как это делал Вальрас. Вальрас использовал идею предельной полезности для выведения кривой индивидуального спроса и других кривых, а затем для определения равновесных цен. Джевонс и Менгер подобного анализа не проводили. Более того, Джевонс даже подвергался довольно жесткой критике за то, что не уделил этой теме должного внимания.

Как для Менгера, так и для Джевонса ключевым экономическим явлением, требующим объяснения, был акт обмена[148]. При данных ценах процесс обмена происходил до тех пор, пока в результате него увеличивалась полезность; обмен прекращался, когда меновое соотношение благ сравнивалось с соотношением их последних степеней полезности. Джевонс совершенно четко пишет, что уравнения обмена предполагают существование того, что он называет «теоретически совершенным рынком: рынком, на котором цены можно считать данными». Часто критикуемая концепция «торгующих сторон» (trading bodies) Джевонса была важна потому, что позволяла определять равновесные условия обмена, при которых его участники не могут повлиять на цену[149]. Следующие разделы «Теории» Джевонс всецело посвятил ситуации торга[150], утверждая, как и Менгер, что в этой ситуации все решают «неэкономические» основания: относительное знание, «склонность», «сила характера», «упорство», «ловкость», «опыт» и «чувство справедливости или доброты»[151].

Таким образом, изначальный метод Джевонса заключался в том, чтобы предположить существование некоторого обменного соотношения, а затем, учитывая интересы сторон, рассмотреть, будет ли происходить торг и в какой момент он прекратится[152]. Однако Джевонс совершенно определенно писал, что в реальности цены постоянно изменяются. Так, описывая функционирование рынков, он с готовностью признавал, что цены непостоянны: «Реальное условие предпринимательства – это непрерывное движение и изменение»[153]. «Хотя цена одного и того же товара в любой отдельно взятый момент должна быть одинаковой, в разные моменты времени она может различаться, так что ее нужно рассматривать как находящуюся в состоянии постоянного изменения»[154]. Закон единой цены, таким образом, был отступлением от реальности, абстракцией[155]. В реальности же наблюдаемые цены постоянно изменялись в результате «прихотей» и «внешних обстоятельств», в том числе «недостаточного доверия покупателей» и их несовершенного знания[156].

Менгер в своих «Основаниях политической экономии», как и Джевонс, не стремился объяснить цены, скорее он фокусировал внимание на поведении людей в ходе обмена. Он считал, что цены «не представляют собой существенного в явлении обмена», будучи «только привходящими явлениями, симптомами экономического выравнивания между человеческими хозяйствами»[157]. В реальности, пишет он, цены постоянно колеблются[158]. Вследствие этого, хотя в конкретный момент времени мы можем наблюдать определенные цены, для будущих сделок эти цены, как правило, не будут действительными: «Попробуем на хлебном рынке или на фондовой бирже купить хлеб или фонды и снова продать их, прежде чем изменились условия конъюнктуры, или в один и тот же момент продать какой-нибудь товар и такой же купить, и мы легко убедимся, что разница между ценой при спросе и предложении – не простая случайность, но общее явление народного хозяйства»[159].

Таким образом, Менгер не пытался аналитически связать важность удовлетворения с рыночными ценами. Он никогда не прибегал к меновому отношению, демонстрируя связь между шкалами желания или удовлетворения и количеством продающихся лошадей или коров. Вместо этого он считал рыночную цену проявлением тех сил, которые показывают, как «хозяйствующие люди… приходят к тому, что отдают блага, а именно определенные количества их, в обмен на другие»[160].

При этом Менгер все же использовал понятие равновесия, или «точки, в которой нет обмена», в отношении индивида: «…этим обновляются основания для экономического обмена, и вот почему взгляду наблюдателя представляется беспрерывно продолжающийся ряд меновых операций. Но и в этой цепи экономических актов мы находим при более точном наблюдении для данных моментов, лиц и видов благ точки поля, в которых нет места обмену благ, потому что наступил его экономический предел»[161]. Но, как утверждает Вон, такие случаи равновесия описывались Менгером как «частные и эфемерные»[162].

Менгер утверждал, что в ситуации обмена, когда задействованы небольшие количества товаров, договорная цена обычно находится где-то посередине между ценой спроса и ценой предложения, что предполагает «одинаковые условия и равенство в экономической опытности индивидов»[163]. Однако, как и Джевонс, он признавал, что если одна из двух торгующихся сторон имеет перед другой преимущество, то итоговая цена может быть для нее более выгодной. Соглашаясь, что результат торговли отчасти зависит от «человеческого произвола», Менгер все же придерживался того мнения, что «обоюдное стремление контрагентов извлечь из обмена как можно большую выгоду очень часто взаимно парализуется, и цены имеют тенденцию направляться к этой… средней величине»[164] и поэтому остаются удаленными на равное расстояние от крайних пределов. Однако в дело могут вмешаться прочие, неэкономические факторы, «обусловленные индивидуальностью обменивающихся лиц или внешними обстоятельствами, в которых последние предпринимают мену», и тогда «цены могут отклониться от этой естественной средней в границах указанных пределов»[165].