Читать книгу Духовник президента. Рассказы о священниках, повлиявших на умы и души правителей России - Группа авторов - Страница 4

Святой князь, великий полководец, собиратель Руси

Димитрий Иванович Донской остался в народной памяти как великий полководец, одержавший на Куликовом поле победу в судьбоносной битве с войском хана Мамая. Он был прославлен Русской Православной Церковью как святой благоверный князь. Ведь это был христианин, «с Богом все творящий и за Него борющийся», «с чистейшей душой пред Богом хотел он предстать», – как рассказывает древний книжник в «Слове о житии и преставлении великого князя Димитрия Ивановича». «Царским саном облеченный, – отмечает летописец, – жил он по-ангельски, постился и снова вставал на молитву и в такой благости всегда пребывал. Тленное тело имея, жил он жизнью бесплотных…»

Нет оснований предполагать, что летописец преувеличил, польстил князю. Ведь время, в которое рос и воспитывался будущий святой полководец, дало России множество святых. Тогда Русь, все еще стенавшая под монголо-татарским игом, преодолевая собственные смуты, постепенно становилась единым государством. Этот процесс сопровождался великим духовным подъемом. Это было время Сергия Радонежского и его учеников, время великих духовных подвигов, возрастания множества монастырей, неоспоримого авторитета Русской Православной Церкви. Это было время аскетизма и устремления человеческой души ввысь.

Благоверный князь, будучи нареченным в честь горячо почитаемого на Руси великомученика Димитрия Солунского, чествовал своего святого и стремился быть достойным его имени. Был он и активным храмоздателем, основателем соборов и монастырей. Народ любил своего благочестивого правителя, который отличался и впечатляющей внешностью – он имел, по словам современников, «замечательное дородство; волосы на голове были черные, густые; глаза светлые, огненные…»

«Деятельность его отличалась мудрой мерой и высокой моралью, – пишет протоиерей Игорь Бычков, – он избегал обращаться к тем бесчестным и грубым приемам, которые были присущи его времени. Княжение Донского, за редким исключением, не знало случаев ухода от него служилых людей; на его духовном завещании стоит самое большое число боярских подписей…

В сознание потомков Димитрий вошел прежде всего как великий полководец. При этом его государственная деятельность собирателя русской земли (“держателя” – у летописца) как бы отошла на второй план. А между тем, не решив эту задачу, он не смог бы вывести на Куликово поле общерусское войско, оказавшееся способным разгромить орды Мамая.

С самого начала своего правления Димитрий Иванович объявил решительную войну не только отдельным, как теперь говорят, “суверенным” удельным князьям – противникам единения, но и всей удельной системе.

И, наконец, бесценная заслуга Димитрия Донского – учреждение нового порядка престолонаследия, когда после смерти московского князя власть переходила к его старшему сыну, а не к самому старшему в роду князю, как было прежде. Сколько кровопролития и разрушительной удельной борьбы это предотвратило – и представить трудно!» (Протоиерей Игорь Бычков. Святой Димитрий Донской).

Святой воспитатель благоверного князя

То, что князь Димитрий Иванович вырос великим человеком и достойным христианином, ничуть не странно еще и потому, что опекуном и наставником его, рано осиротевшего, был другой удивительный человек – святитель Алексий Московский.

Кем же был этот духовный муж, воспитавший для России святого Димитрия Донского? Он сам явился значительной фигурой своего временем, великим подвижником, прославленным впоследствии Русской Православной Церковью.

Еще будучи тринадцати лет, святитель – тогда еще боярский сын Елевферий, – забавляясь ловлей птиц, услышал голос:

– Алексей, зачем напрасно трудишься? Ты станешь ловцом человеков!

Прошло несколько лет, и юноша постригся в монахи с явленным ему именем Алексия. Двадцать лет он подвизался в Московском Богоявленском монастыре.

В то время Русская Православная Церковь была подчинена Церкви Греческой. Правящий Русской Церковью митрополит Феогност, мудрый грек, сознавая необходимость иметь помощника из русских духовных лиц, выбрал для этой роли Алексия. Он высоко ценил дарования и праведность этого инока и уже видел в нем своего преемника. Двенадцать лет со званием митрополичьего наместника (заместителя) инок Алексий управлял судебными делами Церкви, а потом и сам был избран главой Русской Церкви. В ее дела новый митрополит погрузился ревностно. Ему предстояло много потрудиться. Он понимал главное: Церковь – вот та единственная сила, которая может спасти измученную Русь. И владыка всячески содействовал прекращению вражды между княжествами. Он, как и его предшественники, митрополиты Петр и Феогност, оказал решительную поддержку Московскому княжеству в его борьбе за роль объединительного центра Руси.

С этим связан чудесный случай, изумивший современников святителя. Однажды к великому князю Московскому явились послы с письмом от хана Джанибека.

«Мы слышали, – прочел князь в письме, – что у вас есть служитель Божий, который если о чем попросит Бога, – Бог слушает его. Отпусти его к нам, и если его молитвами исцелеет моя царица, будете иметь со мною мир; если же не отпустите его – пойду опустошать вашу землю».

«Мы слышали, что у вас есть служитель Божий, который если о чем попросит Бога, – Бог слушает его. Отпусти его к нам, и если его молитвами исцелеет моя царица, будете иметь со мною мир»

Речь шла о супруге хана Тайдуле, которой никакое врачебное искусство не могло вернуть утраченное от тяжелой болезни зрение.

Что было делать святителю? Будучи человеком истинно праведной жизни, он придерживался о себе весьма скромного мнения. Но при этом надеялся не на свои силы, не на свои молитвы, а на всемогущую силу Господа. Он поехал в Орду.

Тайдула ждала святителя с нетерпением. И не напрасно. Отслужив молебен об исцелении болящей, владыка Алексий покропил ханшу святой водой – и она прозрела. В память этого чуда в Московском Кремле вознесся Чудов монастырь, взорванный в советское время безбожниками…

Подвижнику предстояло еще одно путешествие в Орду, куда более опасное. Хан Бердибек, умертвивший своего отца Джанибека и двенадцать братьев, собирался в поход на Русь и требовал от русских князей усиленной дани. Святитель Алексий отправился к грозному хану, чтобы смягчить его жестокость. После многих притеснений ему это удалось, во многом благодаря Тайдуле, не забывшей добра святителя. От Бердибека он получил ярлык, подтверждающий права Церкви и духовенства.

После ранней кончины великого князя Московского Ивана Красного, руководителем которого владыка был во все время его княжения, святитель Алексий взял на себя попечение и о его осиротевшем сыне Дмитрии. С ранних лет он стал воспитывать в мальчике мужество, выдержку, ответственность и осознание своей особой роди в государстве.

В житии святого благоверного великого князя Димитрия Донского говорится: «В 1359 (или 1361, по другим предположениям) году малолетний Димитрий вынужден был предпринять путешествие в Орду, это было связано с двумя совпавшими событиями – кончиной русского великого князя и очередной переменой на ханском престоле. Поездка отрока Димитрия в Орду – все это сознавали – по-прежнему сопровождалась смертельной опасностью. Но она была и крайне полезной ему, будущему главе государства; видимо, об этом думал святитель Алексий, благословивший Димитрия на нее. Он должен был собственными глазами увидеть положение дел: соприкоснуться с врагом, уже более века мучившим родную землю, с которым надо было уметь говорить, а также, проплыв по трем русским рекам, обозреть Русскую землю, которой ему надлежало править».

В 1362 году князь Димитрий получил из Орды ярлык на великое княжение. Святитель Алексий с радостью благословил своего воспитанника как нового правителя Руси чудотворной Владимирской иконой Божией Матери.

Так владыка Алексий, будучи наставником юного великого князя, становится фактически не только церковным, но и гражданским правителем Руси. Он возглавил Боярскую думу и, по сути, взял на себя ответственность за ход политических событий. Смиренный митрополит умел быть строгим и твердым, когда того требовало дело. Так он предал церковному отлучению смоленского князя за то, что тот, нарушив договор с Москвой, содействовал литовцам. Так же он поступал и с другими князьями-изменниками. С помощью другого нашего величайшего святого, преподобного Сергия Радонежского, митрополит усмирил непокорную Тверь. С тверским князем был заключен договор великой важности: «По благословению отца нашего митрополита всея Руси князь Тверской дает клятву за себя и за своих наследников признавать великого князя Московского старшим своим братом…» С игуменом Радонежским святителя Алексия связывала крепкая дружба и духовое единение.

Два года святитель Алексий не дожил до великой битвы на поле Куликовом. Он умер за два года до нее, в 1378 году.

Безукоризненно исполнив роль воспитателя и духовного наставника великого князя Димитрия Донского, святой митрополит Алексий стал, по сути, живым олицетворением тесного союза Церкви и государства, без которого в те времена Руси грозила гибель. Святитель был одним из тех, кто полагал начальные камни на фундамент здания будущего великого государства Российского. Православная Церковь чтит его как великого святого, которого Бог прославил многими чудотворениями.

Митяй: из простых священников – в нареченные митрополиты

Этот священнослужитель, архимандрит, оставил о себе память как духовник великого князя Димитрия Донского и несостоявшийся московский митрополит. В истории он известен как Митяй, в иночестве Михаил; или же Михаилом звали его изначально, а Митяй – таково было его прозвище.

В течение нескольких лет он был духовником не только Димитрия Ивановича, но и его старейших бояр, а также хранителем печати великого князя, что являлось привилегией не столько церковной, сколько государственной.

Известно, что Митяй родился в городе Коломне и первоначально был там священником. «Простой коломенский священник, Митяй сумел сделать головокружительную карьеру благодаря своим личным качествам. Часто бывая в Коломне, князь Дмитрий заприметил этого рослого иерея с горделивой осанкой, благородной внешностью и зычным голосом. Умный от природы, а кроме того, хорошо образованный, Митяй, в отличие от большинства тогдашнего духовенства, любил и умел говорить проповеди.

Познакомившись с ним поближе, великий князь оценил и характер Митяя. Подобно самому князю, он был человеком легким и веселым. При этом в нем угадывались незаурядная энергия и сила духа.

Традиция предписывала князьям иметь своим духовником монаха. Однако Дмитрий нарушил ее. Митяй был взят ко двору и занял пост, который во времена Симеона Гордого занимал брат Сергия Стефан – “бысть Митяй отец духовный князю великому и всем бояром старейшим”. Вскоре ему были поручены и обязанности княжеского печатника – главы всей придворной канцелярии» (Н.С. Борисов. Сергий Радонежский).

Известный историк А. В. Карташев оставил портрет Митяя в своем труде по истории Русской Церкви: «Это был плечистый мужчина высокого роста, с красивым лицом, большой окладистой бородой и статными, изящными манерами. Громкий приятный голос вместе с отчетливостью произношения делал его артистом при богослужении, а специальный дар красноречия в связи с исключительно громадной начитанностью и феноменальной памятью – изумительным оратором. Широкие энциклопедические познания в книгах самого разнообразного содержания давали ему возможность и в светском обществе быть очаровательным собеседником. Природный ум стяжал ему авторитет дельца, мудрого советчика во всевозможного рода делах. Ради выдающейся личности Митяя даже летописцы покидают свой обычай давать одни имена иерархических лиц и пускаются в живописную характеристику.

“Сей убо поп Митяй бысть возрастом велик зело и широк, высок и напруг (мускулист), плечи (имея) велики и толсты, брада плоска и долга, и лицем красен, – рожаем и саном (т. е. наружной представительностью) превзыде всех человек: речь легка и чиста и громогласна, глас же его красен зело; грамоте добре горазд: течение велие имея по книгам и силу книжную толкуя, и чтение сладко и премудро, и книгами премудр зело, и никтоже обреташесь таков: и пети нарочит; и в делех и в судех и в разсуждениях изящен и премудр, и слово и речь чисту и незакосневающую имея и память велию; и древними повестьми и книгами и притчами духовными и житейскими никтоже таков обреташеся глаголати”. Неудивительно, что такой исключительный человек привлек к себе и исключительную привязанность великого князя Дмитрия Ивановича: “Князь зело любяше Митяя и чествоваше его яко отца паче всех” <…> Нисколько не аскет и большой эстет, Михаил, сообразно с своим положением великокняжеского любимца, допускал в своей обстановке вельможную пышность и особенно неравнодушен был к красивой одежде <…> В “таком чину и устроении” он прожил много счастливых лет. Незадолго до смерти митрополита Алексия великий князь, желая иметь Михаила митрополитом, принудил его постричься в монашество и занять архимандрию в придворном Спасском монастыре. Очень не хотелось светскому попу променять свои “светлые ризы” на монотонный наряд инока, но он все-таки принял монашество как “conditio sine qua non” своей будущей карьеры» (А. В. Карташев. Очерки по истории Русской Церкви).

Доктор исторических наук Н. С. Борисов полагает, что «возвышение Митяя, несомненно, происходило с ведома и одобрения митрополита Алексия. Только он мог поставить его княжеским духовником, только с его благословения Митяй весной 1376 года смог стать не только монахом, но и архимандритом придворного Спасского монастыря». «Еще до обедни был мирской поп, а после обедни – архимандрит», – говорили современники о таком быстром возвышении.

После смерти святого митрополита Алексия князь Димитрий пожелал видеть его преемником своего духовника. По княжескому повелению собором епископов архимандрит Михаил (Митяй) был избран в Москве митрополитом. Но поставление первосвятителя без утверждения Вселенским патриархом было бы незаконно. Кроме того, положение Митяя было неустойчивым, так как он имел много противников в церковной среде, среди которых были такие бесспорные духовные авторитеты, как преподобный Сергий Радонежский и его племянник Федор. «…Митяй, при всех его достоинствах, явно не годился для роли общерусского митрополита. Безродный фаворит московского князя, новичок в монашестве, он не имел авторитета ни в светских, ни в церковных кругах» (Н.С. Борисов. Сергий Радонежский). Вызывало неудовольствие и то, что Митяй обходился с духовенством гордо и строго, а провинившихся и непокорных сурово наказывал и смирял железными веригами.

Так что для утверждения в сане митрополита Митяй вынужден был совершить поездку в Константинополь. В Крыму он сел на корабль, переправился через море, но вблизи Константинополя внезапно умер. На барке его тело перевезли с корабля в генуэзскую Галату и похоронили там. Это было в 1379 году.

«Митяя можно считать первым в истории кандидатом в митрополиты Великой (а не “всея”) Руси, поскольку один из его спутников, Пимен, поставлення которого русские послы сумели добиться, использовав имевшиеся у Митяя чистые княжеские “харатии” (бланки княжеских грамот, снабженные печатью), был рукоположен в митрополиты именно Великой Руси» (Г. М. Прохоров. Митяй, нареченный митрополит Великой Руси).

Благословение

Наступил 1380 год. Пришло наконец время решительных действий, и великий князь Московский Димитрий Иванович выступил с объединенными силами русских князей против полчищ хана Мамая.

«Как защитника отечества прославляем мы Димитрия, воспевая его победы над татарами: поход в 1376 г. на Волжскую Булгарию, битвы на реке Воже в 1378 г. и особенно на поле Куликовом в 1380-м. Это были первые победы над врагом, около полутора столетий терзавшим Русь и казавшимся несокрушимым.

Битва на Воже показала, что времена Батыя прошли безвозвратно, что татар можно и нужно побеждать. Народ понял, что появился вождь, способный начать борьбу с Ордой.

Благословение преподобным Сергием Радонежским великого князя Димитрия на Куликовскую битву – символ единения Церкви и государства, принесшего Руси духовный подъем, возрождение и освобождение от врагов

Куликовская битва решила судьбу России. Ведь в случае поражения, наша страна могла бы исчезнуть с карты Европы. В подтверждение приведем слова Мамая, раскрывающие цель его похода на Русь: “Аз тако же хочу сотворити, аки Батый!” А что сотворил Батый – мы знаем. От второго такого удара Русь уже не смогла бы оправиться. Победа на Куликовом поле хотя и не привела к ликвидации монголо-татарского ига, но по господству Золотой Орды был нанесен такой удар, что это ускорило ее распад, а затем освобождение Руси и других народов. <…>

На все свои дела – ратные, политические и гражданские – великий князь всегда брал благословение Церкви» (Протоиерей Игорь Бычков. Святой Димитрий Донской).

Один из самых известных эпизодов жития преподобного Сергия Радонежского – это благословение им великого князя Димитрия на Куликовскую битву. Благословение, которое можно считать символом единения Церкви и государства, принесшего Руси в те непростые годы духовный подъем, возрождение и освобождение от врагов.

«Идут два процесса: разлагается Орда, крепнет молодое русское государство. Орда дробится, Русь объединяется. В Орде несколько соперников, борющихся за власть. Они друг друга режут, отлагаются, уходят, ослабляя силу целого. В России, наоборот, восхождение.

В Орде между тем выдвинулся Мамай, стал ханом. Собрал всю Волжскую Орду, нанял хивинцев, ясов и буртасов, сговорился с генуэзцами, литовским князем Ягелло – летом заложил свой стан в устье реки Воронежа. Поджидал Ягелло.

Время для Димитрия опасное.

До сих пор Сергий был тихим отшельником, плотником, скромным игуменом и воспитателем, святым. Теперь стоял пред трудным делом: благословения на кровь. Благословил бы на войну, даже национальную, Христос?

18 августа Димитрий с Владимиром, князем Серпуховским, князьями других областей и воеводами приехал в Лавру. Вероятно, это было и торжественно, и глубоко серьезно: Русь вправду собралась. Москва, Владимир, Суздаль, Серпухов, Ростов, Нижний Новгород, Белозерск, Муром, Псков с Андреем Ольгердовичем – впервые двинуты такие силы. Тронулись не зря. Все это понимали.

Начался молебен. Во время службы прибывали вестники – война и в Лавру шла, – докладывали о движении врага, предупреждали торопиться. Сергий упросил Димитрия остаться к трапезе. Здесь он сказал ему:

– Еще не пришло время тебе самому носить венец победы с вечным сном; но многим, без числа, сотрудникам твоим плетутся венки мученические.

После трапезы преподобный благословил князя и всю свиту, окропил святой водой.

– Иди, не бойся. Бог тебе поможет.

И, наклонившись, на ухо ему шепнул: “Ты победишь”.

Есть величавое, с трагическим оттенком – в том, что помощниками князю Сергий дал двух монахов-схимников: Пересвета и Ослябю. Воинами были они в миру и на татар пошли без шлемов, панцирей – в образе схимы, с белыми крестами на монашеской одежде. Очевидно, это придавало войску Димитрия священно-крестоносный облик.

20-го Димитрий был уже в Коломне. 26-27-го русские перешли Оку, Рязанскою землею наступали к Дону. 6 сентября его достигли. И заколебались. Ждать ли татар, переправляться ли?

Старшие, опытные воеводы предлагали: здесь повременить. Мамай силен, с ним и литва, и князь Олег Рязанский. Димитрий, вопреки советам, перешел через Дон. Назад путь был отрезан, значит, все вперед, победа или смерть.

Сергий в эти дни тоже был в подъеме высочайшем. И вовремя послал вдогонку князю грамоту: “Иди, господин, иди вперед, Бог и Святая Троица помогут!”

8 сентября 1380 года!

По преданию, на зов татарского богатыря выскакал Пересвет, давно готовый к смерти, и, схватившись с Челубеем, поразив его, сам пал. Началась общая битва на гигантском по тем временам фронте в десять верст. Сергий правильно сказал: «Многим плетутся венки мученические». Их было сплетено немало.

Преподобный же в эти часы молился с братией у себя в церкви. Он говорил о ходе боя. Называл павших и читал заупокойные молитвы. А в конце сказал: “Мы победили”» (Б. Зайцев. Преподобный Сергий Радонежский).

Племянник преподобного Сергия. Святитель Феодор, архиепископ Ростовский

После победоносной Куликовской битвы духовником великого князя Димитрия Ивановича становится племянник преподобного Сергия, Феодор. Феодор был сыном старшего брата Радонежского игумена – преподобного Стефана, того самого, который приходился духовником великому князю Симеону Гордому.

Иван, будущий инок Феодор, родился где-то в середине 30-х годов XIV века. Рано потерявший мать, он, возможно, был отдан постригшимся в монахи отцом в семью его брата Петра. Но, когда мальчику минуло двенадцать лет, отец привел его в Радонежскую пустынь к другому своему брату – великому подвижнику Сергию.

«Стефан ушел в Троицкую обитель залечивать душевные раны. Перед тем он забрал из дома брата Петра своего младшего сына Ивана. В мальчике проявлялись те же склонности, которые некогда поражали окружающих в Варфоломее-Сергии. По примеру отца и дяди Иван мечтал о монашеском подвиге. Стефан не стал отговаривать 12-летнего сына. Перед постригом полагалось несколько лет проходить послушничество. Но то ли воля отрока была настолько тверда, то ли сильна оказалась убежденность отца, что сын должен пойти по его стопам или даже превзойти, – племянник Сергия был сразу пострижен в иноки с именем Федор» (Н. Иртенина. Стефан, брат Сергия).

Вот как описывает это преподобный Епифаний Премудрый:

«Стефан, родной брат Сергия, пришел в обитель из города Москвы и привел с собой младшего сына по имени Иван. Держа сына за правую руку, Стефан вошел в церковь и поручил его Игумену Сергию, прося постричь сына в иноки. Игумен Сергий постриг его и дал ему в монашестве имя Феодор. Видя это, старцы дивились вере Стефана, не пощадившего своего сына-от-рока, но с детских лет отдавшего его Богу, как в древности Авраам не пощадил своего сына Исаака. Феодор же с младых ногтей был воспитан во всяком благочестии и чистоте и в посте; поучаясь от дяди, он был исполнен и украшен всеми монашескими добродетелями – и так достиг возраста зрелого мужчины. Одни говорили, что Феодор был пострижен в десять лет, а другие – что в двенадцать» (Епифаний Премудрый. Житие преподобного Сергия).

Несмотря на то, что Феодор был очень юн, монахом он стал замечательным – молчаливым, кротким молитвенником, всегда открывавшим свои помыслы преподобному Сергию. В Троицкой обители Феодор учился иконописи и греческому языку, много читал. В зрелом возрасте он принял священнический сан.

Однажды, когда преподобный Сергий совершал Божественную литургию вместе со своим братом Стефаном и племянником Феодором, некоторые иноки увидели ангела, который сослужил им.

Всего Феодор прожил в Троицком монастыре 22 года. На годы его жизни пришлось удивительное время расцвета русского монашества. Многие ученики преподобного Сергия, выйдя из Троицкого монастыря, основали собственные обители. Был в их числе и преподобный Феодор. Предание повествует о том, что во время молитвы он услышал голос: «Феодор, иди в пустыню, ты устроишь там обитель, соберешь в нее многих иноков, мужей желаний духовных, и получишь великую награду на небесах!»

Преподобный Сергий сначала не одобрил желание племянника создать свой монастырь, но тот настаивал. Наконец Сергий решил, что в просьбах племянника проявляется Божья воля. Он сказал:

– Я, чадо, надеялся, что ты предашь кости мои гробу и станешь после меня игуменом на сем месте, но если хочешь теперь начать задуманное тобой дело, то да помогут тебе Господь и Пресвятая Богородица!

Преподобный благословил племянника и тех троицких монахов, которые захотели уйти вместе с ним. В 1370 году на берегу Москвы-реки в месте, называемом Симоново, Феодор построил храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Когда туда стало стекаться все больше людей, Феодор удалился в более уединенное место, в пяти верстах от Москвы, и назвал его “Новое Симоново”. В 1379 году он заложил здесь храм, основав обитель в честь Успения Божией Матери, где ввел строгое общежитие.

Своей добродетельной жизнью и подвижничеством Феодор обрел известность в Москве. По выражению летописи, святой сиял добродетелями, премудростью и рассудительным смыслом и притом отличался привлекательной наружностью, высоким ростом и красотой.

Он был разносторонне образованным и одаренным человеком, тонким дипломатом, занимался переводами с греческого молитв патриарха Филофея Коккина и литургических произведений. Согласно «Сказанию о святых иконописцах», Феодор был известен и как живописец, оставивший после себя «многие иконы», в том числе он создал образ своего дяди, святого Сергия Радонежского.

Когда великий князь Димитрий Иванович избрал Феодора своим духовником, он часто давал ему важные поручения. Феодор крестил княжеского сына Андрея. В феврале 1381 года по поручению великого князя он возглавил посольство, которое отправлялось в Киев звать митрополита Киприана на Москву в качестве митрополита всея Руси. С июня 1383 года по конец 1384 – начало 1385 года Феодор жил в Константинополе, посланный туда Димитрием Донским вместе с архиепископом Дионисием Суздальским по делам «о управленьи митропольи русския». В конце этой поездки Феодор получил от Константинопольского патриарха Нила чин начального архимандрита («первопресвитера») и грамоты, дававшие ему право подчиняться непосредственно самому византийскому патриарху, минуя русского митрополита.

Свою жизнь святитель Феодор закончил как архиепископ Ростовский. «Почти в точности повторив взлет отца и избежав его падений, святитель Феодор Ростовский намного превзошел своего родителя и более прославлен потомками» (Н.Иртенина. Стефан, брат Сергия). Он отошел ко Господу в 1394 году и был причислен к лику святых уже в XV веке.

Духовник пережил своего духовного сына – великого князя Димитрия Донского, который скончался в 1389 году в возрасте 39 лет. «Почувствовав приближение смерти, Димитрий Иванович послал за святым Сергием. Преподобный, наблюдавший все течение жизни князя, не только был главным свидетелем при составлении духовного завещания, но и преподал ему все необходимые таинства: исповедал, причастил и соборовал.

В день и час кончины святого преподобный Димитрий Прилуцкий, находившийся далеко от него, вдруг встал и сказал братии: “Мы, братия, строим земные, тленные дела, а благоверный великий князь Димитрий уже не печется о суетной жизни…”» (Протоиерей Игорь Бычков. Святой Димитрий Донской).