Читать книгу Небесное воинство. Рассказы о чудесах - Группа авторов - Страница 11

Москва успокаивается, готовясь к светлой заутрене. Закрыты лавки, народ спрятался в домах. На притихший город, на его «семь холмов», спускается та таинственная ночь, которая принесла миру обновление. Тихо-тихо все над Москвой под надвигающимися крылами этой ночи. Заперты еще церкви, не горят вокруг них огни. И прежде чем встрепенется живая земная Москва, навстречу Воскресающему Христу поднимается другая, вековечная, Москва.

Из запертых соборов, из окрестных монастырей поднимаются нетленные создатели Москвы. И прежде всех из своей раки в Даниловском монастыре поднимается святой благоверный князь Даниил Александрович Московский.

Святой благоверный князь Даниил Московский. Икона рубежа XVII–XVIII вв.

Тихо двигается он, покрытый схимой, смиренной поступью инока по пустынным улицам Замоскворечья, переходит мосты и вступает в

Кремль. Молится на золоченные им соборы Спаса на Бору и Архангельский, и широко отворяются перед ним двери собора.

– Здравствуйте, – говорит он, вступая в усыпальницу потомков, – благоверные великие князья Московские, здравствуйте, цари великие, Большая и Малая Россия Казанского, Сибирского, Астраханского царств!

И на зов князя-схимника отверзаются древние гробы. Встает со светлым лицом его сын, Иоанн Даниилович Калита, встает тем же милостивым, нищелюбивым. Встает сын Калиты Иоанн Иоаннович Кроткий, и внук Димитрий Иоаннович Донской и другие князья: Василий, державные суровые Иоанны, благочестивый Феодор Иоаннович и восьмилетний мученик царевич Димитрий.

Все они встают из гробов под схимами, покрывающими их светлые великокняжеские и царские золотые одежды и венцы, и молча приветствуют друг друга поклонами, собираясь вокруг своего прародителя и первоначальника Москвы – Даниила.

И когда все они соберутся, выступает их сонм из северных, открывающихся перед ними настежь дверей и идет к южным вратам Успенского собора.

А. Васнецов. «Кремль при Иване Калите»

Медленно вступают князья под высокие своды. Там тихо, огни лампад озаряют лики чудотворных икон: Владимирскую, столько раз спасавшую Москву в час гибели; Всемилостивого Спаса из Византии; Благовещения, источившую когда-то миро и сохранившую Устюг; храмовую Успенскую…

Горят огни над раками великих святителей, и тихо-тихо вокруг, где раздавалось столько молитв, вместилось столько событий… И стоят безмолвно князья, уйдя в прошлое, переживая вновь все то, что видели здесь сами.

Вспоминает святой Даниил, как шумел при нем густой бор и весело белели срубы двух первых воздвигнутых им церквей, и как у подошвы Кремлевского холма под шепот многоводной тогда Москвы-реки он молился о селении Москве, прося Творца благословить и взыскать это место.

– Велик Ты, Господи, – шепчут губы схимника, а слезы падают на каменные плиты пола. – Ве лик Ты, Господи, и дивны дела Твои!

А рядом с ним погрузился в думы Калита. Он видит себя коленопреклоненным перед святителем Петром и вновь слышит его вещее слово:

– Если ты, чадо, воздвигнешь здесь храм Божией Матери, то прославишься больше всех иных князей, и род твой возвеличится, кости мои останутся в этом граде, святители захотят обитать в нем…

Видит он день закладки собора и прозорливым взором, которому не мешают высокие каменные стены, окинув Русское царство на север и на юг, восток и запад, шепчет Калита за отцом: «Велик Ты, Господи, и чудны дела Твои».

А Димитрий видит себя малым отроком. Идет служба, за молебном над гробом святителя Петра сама собой загорается свеча. Его наставник, митрополит Алексий, отправляется в Орду к Тайдуле… Потом он видит себя взрослым. Там, на площади, теснится за ратью рать. Слышатся приветственные крики воинов всех городов, ополчившихся на татар, и князь повторяет про себя названия городов: Ростов, Белозерск, Ярославль, Владимир, Суздаль, Переяславль, Кострома, Муром, Дмитров, Можайск, Углич, Серпухов, Москва. Он молится опять Богу сил, Богу правды, и опять его сердце сжимается надеждой и тревогой… А солнце ласково светит над бесчисленным ополчением, первым ополчением объединенной земли Русской…

Вспоминает Василий, как он громогласно, всенародно отверг братанье с римской ересью, когда изменник Исидор помянул римского папу, и снова разгорается грудь князя святой ревностью за родную веру…

Иоанн III торжествует опять падение ига, видит свой двуглавый орел-герб, а его внук вновь переживает все великие и грозные тяжкие дни, когда здесь торжествовала и изнемогала его страдающая и бурная душа.

В страхе не смеет Иоанн взглянуть на раку Филиппа. «Помилуй мя, Боже», – шепчет он. Затем твердо, как и прежде, повторяет перед боярами:

– Мы, царь и великий князь всея Руси, по Божьему изволению, а не по многомятежному хотению… Все Божественные Писания заповедуют, что не подобает противиться чадам отцу и подданным царю, кроме веры.

Стоят князья и цари, уйдя в свои мысли, и их сонм не нарушает торжественного молчания собора. Долго стоят они, погрузившись каждый в свое прошлое… Наконец сказал благоверный Даниил, повернувшись к образу Всемилостивого Спаса:

– Господу помолимся!

– Господи, помилуй! – откликаются все князья и цари и делают земной поклон.

– Пресвятая Богородица, спаси нас! – произносит Даниил.

– Владычице, спаси землю Русскую! – откликаются князья и цари и опять неслышно творят земные поклоны перед чудотворной Владимирской иконой.

– Святители Московские, молите Бога спастись земле православных! – повторяют они.

В. Сазонов. «Дмитрий Донской на Куликовом поле». 1824

И в эту минуту начинается тихая неземная песнь. Это Ангелы поют хвалу дивным чудотворцам, первосвятителям Руси. Льются дивные звуки в тишине собора…

Вот встает с пророческим взором утрудившийся подвигами Петр, встают Феогност, Фотий и Киприан, встают строгий Иона, бесстрашный Филипп и непреклонный Гермоген.

И они во всей красе святительских облачений, поклонившись друг другу, тихо проходят к Владимирской иконе и целуют ее. Опираясь на посохи, они сходят с солеи к ожидающим их князьям.

С усердием кланяются им князья и цари, а они, воздев руки, осеняют их святительским благословением.

– Здравствуйте, – говорит святой Даниил, – великие святители Московские, здравствуйте, печальники русского народа, верные ходатаи за Русскую землю перед Престолом Божиим!

И принимают государи благословение святителей.

Начинается призывный колокольный звон. На него со всех сторон поднимается прошлая Москва. Встает весь почивший люд московский. Митрополиты и чернецы, бояре и слуги, дети и старики. Встают сильные и убогие, праведные и грешные, поднимается вся Москва…

П. Чистяков. «Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту». 1860

И гудит, гудит протяжно неслышный земным людям колокол. Встает, поднимается, собирается незримая, многолюдная почившая Москва. В блестящих ризах в горящем огнями соборе вокруг московских чудотворцев и князей стоят епископы, священство, иноческий чин, сладкогласные певцы.

Осенив всех крестным знамением, святитель Петр произносит:

– С миром изыдем!

Он идет первым, перед патриархами. Другие святители несут Владимирскую икону, за ними идет священство в сияющих ризах с иконами, крестами, пасхальными свечами… Тяжелые хоругви плывут над головами, бесчисленные свечи ярко горят в неподвижном воздухе ночи. С весеннего неба весело мигают яркие звезды.

Из Чудова монастыря навстречу крестному ходу выходит окруженный клиром величавый, мудрый митрополит Алексий и присоединяется к святителям. Великий князь Димитрий спешит за благословением к своему духовнику.

Из Вознесенского монастыря выходят великие княгини, княжны, царицы и царевны, а впереди всех скорбная милосердная супруга Димитрия Донского – преподобная инокиня Евфросиния. Она идет, и московский народ теснится к ней, помня ее неустанную милостыню. А за ней идет царица Анастасия Романовна.

Ход выступает из Спасских ворот к Лобному месту. А кто эти люди странного вида? И отчего с такой любовью смотрят на них святители? Это присоединились к чудотворцам Москвы блаженные Василий и Иоанн, а также Максим юродивый, пришедший из приютившего его храма на Варварке. Вот она вся, небесная Москва!

Но кого они еще ждут? В проходе, оставленном на Красной площади, раздался быстрый топот, и у Лобного места появляется всадник на белом коне.

– Солнце земли Русской! – звучит в народе, – благоверный Александр!

Это с далекого Приморья явился взглянуть на удел младшего из своих сыновей святой благоверный князь Александр Ярославич Невский.

Памятник Александру Невскому

Вот он, вождь безвременья, утиравший слезы народа в самые безотрадные годы, веривший в Русь униженную, полоненную, как не верили в нее другие в дни ее счастья! Вот богатырь, во время ига сохранивший Русь от шведов и немцев! Как иссечены его шлем и латы в двадцати битвах, как зазубрен его тяжелый меч! Но печать скорби лежит на его лице. Он вспоминает свои мольбы перед ханом за русский народ. Суровыми стали лица собравшихся, но больше всех скорбь у Александра, мученика за Русскую землю. Скорбно ждет он, скрестив руки на богатырской груди, и безмолвно, с великой любовью взирает на собор Московских чудотворцев, на эту красу Русской земли. Какая правда в очах, какая любовь в этой скорби!..

И все знают: любо здесь князю, утешает его этот город, сломивший темную силу, и неслышно шепчут уста Александра благословения престольному граду Москве.

Медленно вступает на помост Александр. Его взор останавливается на Владимирской иконе. Поник головой перед знакомой святыней Александр, снял шлем и замер в молитве за родную Русь.

Молча взирал собор святых на князя. Трижды поклонился ему священный собор и в третий раз произнес:

– Радуйся, святой благоверный Алек сандре!

И пронеслось это слово по всей многолюдной Москве:

– Радуйся, святой благоверный княже Александре, радуйся, солнце земли Русской!

Сергий Радонежский.

Фото Д. Калиновского

Князь встал в ряды московских чудотворцев, справа от благоверного Даниила. И все опять кого-то ждут. Вот с севе ра повеяла тихая прохлада, показался величавый старец. Небесным огнем пред которыми обнажены судьбы Русского царства. Весь его образ дышит нездешней силой, но в этой силе крепость и тишина…

Он идет в убогой одежде, с обнаженной головой, а рядом с ним другой инок со святой водой и кропилом. Народ, князья, клир опускаются на колени перед старцем. Стоят одни святители. Низко-низко поклонились они иноку-старцу и слышны их слова:

– Радуйся, богоносный отче Сергие, радуйся, игумен земли Русской!

Вот возвысился голос великого князя Димитрия:

– Вся Россия, исполненная твоими милостями и чудесами облагодетельствованная, исповедует тебя своим заступником и покровителем!

Надкладезная часовня, воздвигнутая в честь 1000-летия крещения Руси. Данилов монастырь

Поклонился всем преподобный Сергий и упал перед Владимирской иконой Божией Матери, приник к ней челом и молился…

Пречистый лик озарился улыбкой, и Богородица посмотрела на Своего избранника. А старец встал и пошел с учеником своим Никоном кропить святой водой и благословлять семь московских холмов.

Сзади него шли святитель Петр с благоверным князем Иоанном Калитой. И как радостный рокот весенней волны, слышно победное имя:

– Сергий, Сергий!

Освятив всю Москву, великий крестный ход вернулся в Кремль и стал ждать…

Святой час уже наступил, и когда земная Москва поднялась навстречу Воскресшему Христу и ждала Его в храмах, над этой зримой Москвой уже незримо стояла ополченная на молитву другая – небесная, вечная Москва.