Читать книгу Граждане неба. Рассказы о монахах и монастырях - Группа авторов - Страница 6

В эту церковь-пещерку ходил изредка молиться по праздникам из своей подземной кельи старец-затворник Иоанн, памятью которого полны еще и пещеры, и монастырь. Келья старца – по соседству с церковью, в толщах той же известковой скалы. Келья крошечная, только-только повернуться, но окошко, пробитое в скале, пропускает достаточно света. К келье примыкает еще более тесная прихожая, и между ними устроена небольшая печурка, несколько скрадывающая невыносимую сырость и холод известняковых стен. Однако такой житейский комфорт суровый затворник позволил себе лишь под старость (он выпросил у настоятеля разрешение устроить кое-какую топку после многих лет жестокого страдания от холода и пронизывающей сырости в никогда не топившейся каменной норе). Ни днем, ни ночью старец не снимал овчинного тулупа; в нем он и ложился спать в деревянный гроб, стоявший у стены. Теперь этот гроб убран, но на молитвенном угольчике под иконами лежат тяжелые железные вериги в добрый пуд весу, которые затворник постоянно носил на голом теле. Вериги эти имеют вид пояса с двумя наплечниками вроде помочей, склепанных из грубого и толстого полосового железа.

Еще многие здесь помнят отшельника. А известный писатель-паломник Андрей Николаевич Муравьев, любивший и часто посещавший Святые Горы с первого дня их возобновления в 1844 году, посещал затворника в его меловой скале и видел гроб, заменявший старцу постель.

Иоанн пришел в Святые Горы из Глинской пустыни Курской губернии в числе первых двенадцати тружеников по восстановлению древнего монастыря – архимандрита Арсения, иеромонаха Феодосия и других, чьими неусыпными трудами Святые Горы собственно и приведены были в то цветущее состояние, в котором с тех пор пребывают.

Иоанн был монах-простец, не отличавшийся ничем особенным от рядовой братии. Он долго исполнял обязанности отца-гостинника. Когда Иоанн заявил о желании затвориться в скалу, умный и опытный настоятель монастыря очень боялся, чтобы этот тяжкий подвиг не оказался непосильным для инока и не закончился соблазном для остальной братии. Настоятель долго отговаривал малоподготовленного старца от его намерения, описывая многочисленные искушения и опасности, которым он подвергнет себя. Братия тоже не ожидала успеха намерения Иоанна и предсказывала, что он не выдержит и одной недели затвора. Однако Иоанн настоял на своем, и Арсений собственноручно запер его на замок в глухом, как могила, пещерном склепе на целый год безвыходного затворничества. Иоанна отныне стали посещать только ночные видения да келейник, подававший в оконце раза два-три в неделю хлеб и воду.

П. З. Захаров. Портрет А. Н. Муравьева. 1838.

Известный писатель-паломник Андрей Николаевич Муравьев, любивший и часто посещавший Святые Горы с первого дня их возобновления в 1844 году, посещал затворника Иоанна в его меловой скале

Изумительная сила духа и воли, перед которой нельзя не преклониться! При этом обычный сущий никак не может (и даже отказывается) постигнуть необходимость подобных сверхчеловеческих стремлений подавить в себе потребности жизни, Богом в нас вложенные. Еще можно было понять удаление в пустыни и заключение себя в столпы и пещеры древних иноков Фиваиды или Палестины. Они-то были окружены морем враждебного им язычества, преследовавшего и губившего их, не дававшего возможности предаваться мирной христианской жизни и духовному созерцанию, запрещавшего исполнять радостные для верующих священные обряды христианской религии. Но в века торжествующего христианства, при обеспеченной для каждого возможности устроить свою жизнь по своим духовным идеалам – такое слепое подражание подвижникам первых бурных веков христианства кажется ничем не вызванным и едва ли желательным. Светлая проповедь Евангелия и в слове, и в живом примере Спасителя звала человека не к погребению себя заживо, не к мрачному отрешению себя от всех радостей и горестей людского существования, от всякого общения с недостойным родом человеческим, а, напротив, к деятельному сердечному участию в судьбах брата-человека, к одушевленной братской взаимопомощи и взаимной любви, к мирному и честному наслаждению чудными дарами Божиими. В Священном Писании, когда говорится о последнем Суде мира, яснее и ярче всего выражены жизненное призвание человека и основная сущность его нравственного долга. От него требуется не тот или иной характер верований, не тот или иной личный образ его жизни, а только то, что он сделал для своих братьев.

«И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения» (Ин. 5, 29). Но вряд ли удобный путь для «сотворения добра» своим ближним – уходить от них в каменные скалы и закрывать слух, взор и сердце от всех их нужд, печалей и радостей.

Несомненно, что постоянное убивание плоти, многолетняя привычка господствовать силой духа над требованиями телесных органов помогает таким подвижникам развивать духовные способности до такой высоты и мощи, которые нам, мирянам, кажутся просто чудесными и невероятными. Именно таких высот достиг, по рассказам монахов, затворник Иоанн.

В сущности, тут нет ничего невероятного и неестественного. Человек исключительно долговременным упражнением мускулов способен обратить себя в настоящего Геркулеса, подбрасывающего, как мячи, десятипудовые гири, или сравняться по ловкости с обезьяной в прыганьи и лазаньи. Точно так же люди, посвятившие жизнь исключительному развитию духовных сил, могут достигать в этой мало разработанной нами области в своем роде изумительных и кажущихся нам недостижимыми результатов (например, провидение будущего, разумение мыслей и характера человека по его внешнему выражению и т. п.).

Затворник Иоанн был мне земляк, курянин родом, из семьи мещан Крюковых. Он провел детство в бедности, тяжелом труде подмастерья печника, терпя побои и обиды. Потом он женился и стал хозяином прибыльной печной фабрики, постоялых дворов и гостиницы. Однако после смерти жены решился исполнить желание молодости – уйти в монастырь.

Начав иночество в Глинской пустыни, славившейся строгостью своего Афонского устава, Иоанн под именем Иоанникия стал в новом монастыре, куда он перешел экономом, гостинником и деятельным производителем всяких строительных работ. Он раскопал на монастырском кладбище подземную церковь святых Антония и Феодосия, ископанную еще древними Киево-Печерскими монахами; он, расчистил и пещеры меловой горы, в которой потом затворился, и вообще много содействовал архимандриту Арсению в материальном возрождении древней обители. А став затворником, он сделался духовной славой Святых Гор и слухом о своих отшельнических подвигах привлекал в монастырь множество богомольцев, жаждавших поведать святому старцу свою душу и получить от него спасительный совет. Да и теперь, в своей скромной могиле, которую мы посетили на монастырском хуторе, верстах в двух от обители, старец Иоанн ежедневно собирает вокруг себя толпы благочестивых поклонников, так что панихиды над его гробом поются почти непрерывно, доставляя немалый доход монастырю.

Тут же, в скале, недалеко от кельи старца, – пещерная трапезная неведомых древних иноков, когда-то спасавшихся здесь. По размерам она могла вместить до двенадцати человек; архимандрит Арсений еще застал в ней остатки русской печи, в которой варилось кушанье; большой крест из ржавых железных полос прибит гвоздями к каменной стене. Но и стены, и свод уже дали изрядную трещину, несмотря на прослойки сверкающего, как стекло, твердого кремня.

Преподобный Иоанн, затворник Святогорский, чудотворец. Конец XIX в.

Ни днем, ни ночью Иоанн-затворник не снимал овчинного тулупа; в нем он и ложился спать в деревянный гроб, стоявший у стены

Еще три иноческие кельи с маленькими оконцами на свет Божий вырублены в толще скалы рядом с кельей затворника; у стен – каменные лежанки вместо постелей, высеченные из того же известняка. В красном углу каждой кельи висят образа, и их яркие краски вместе с пробивающимся в оконца светом дня несколько оживляют могильную пустоту. В них теперь не живет никто. Не жил никто и в годы затвора Иоанна. Он, один-одинешенек, оставался заживо погребенным в громадном пещерном склепе с бесконечно разветвляющимися темными переходами и закоулками, с костями неведомых людей, безмолвно тлеющими в его глухих уголках, глаза в глаза с бессонными видениями о бесах и мучениях ада. Жутко читать в описаниях его затворнической жизни, какими «ночными страхованьями» он временами мучился.

Сошествие во ад. Фреска. Монастырь Хора. Стамбул. XIV в.

И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения (Ин. 5, 29)

«Однажды, когда после молитвы ночной лег он отдохнуть в свой гроб, послышался ему шум в пещерном коридоре, сопредельном его келье. Вслед затем два незнакомца необычайного роста вошли в его келью и, остановившись, с великою злобою смотрели на него и говорили друг другу: “Съедим этого старика, а то молится и молится!..” Затворник, ожидая смерти, смежил глаза и начал творить молитву Иисусову. Дикий хохот послышался в его келье, и привидения исчезли». Это записано со слов самого затворника.

Даже его келейники, приходившие иногда по ночам читать ослепшему затворнику утреннюю службу, не без ужаса проходили по глухим черным переходам скалы-могилы. Инок Мартирий, например, возвратившийся в три часа ночи из кельи затворника, как безумный прибежал в свою келью, преследуемый, как ему казалось, огненными чудовищами, щелкавшими зубами и готовыми его пожрать.

Не мудрено, что в тяжкой атмосфере могилы всем им чудились подобные фантомы…

Небольшая дверочка, проделанная в наружной стене скалы, выводит из темной печальной утробы на радостный свет Божий. Трясущаяся дощатая галерейка висит, словно прилепленное гнездо ласточки, высоко над лесной и водной пропастью, открывая внизу и кругом поразительные виды. С этой галерейки мы поднялись по лесенке на другую деревянную галерею, которая окружает церковь святителя Николая, перенесенную на вершину скалы из древнего своего пещерного помещения. Впрочем, и здесь эта старая церковь наполовину врублена в мел. На самый пик скалы нужно подняться еще выше, так что церковь святителя Николая остается на ее нижнем уступе. Сквозная часовенка на четырех столбах из тесаного камня венчает пик скалы. Внутри ее образ Преображения Господня, сложенный из красивых разноцветных каменьев, и медная доска, на которой начертано краткое сведение об освящении и возобновлении монастыря знаменитым нашим духовным проповедником архиепископом Иннокентием Борисовым. Освящение происходило именно здесь, на вершине древней пещерной скалы, сохранившей в своих недрах вещественные памятники былой многовековой истории монастыря.

Надвратный храм во имя иконы Иверской Божией Матери. Глинская пустынь. Фото Сіверян.

Иоанн-затворник начал иночество в Глинской пустыни, славившейся строгостью своего Афонского устава