Читать книгу Калейдоскоп прозаических миниатюр №3. Коллективный сборник - Коллективный сборник - Страница 13

Карамелька

Мне жизнь не в жизнь, и каждый миг мой пуст,

Ибн Кузман

Мартовское солнце ласково улыбалось людям, и люди улыбались в ответ. Малыши на детской площадке с радостными криками осваивали лесенки и тоннели нового разноцветного корабля, а мамы обменивались друг с другом новостями. Настроение вмиг испортила бомжиха, поваливавшаяся на лавочку. «Другого места нет, как детей заражать!» – закричали на нее женщины. «Мне здесь надо!» – огрызнулась бездомная и заплакала. Женщины прихватили детей и ушли на соседнюю площадку, бросив ей обидные слова. А слезы все лились, она ведь с таким трудом, преодолевая боль, дотащилась до этой лавочки, откуда им знать, что ей нужна была именно эта лавочка, надо было на ней посидеть перед смертью. Конечно, это не та лавочка, которую она помнила с детства. Но стоит на том же месте. Здесь когда—то она испытала не просто радость, а настоящее блаженство. Из кондитерской фабрики постоянно разливались сладостные заманчивые ароматы, а мать не покупала конфеты. Мол, вредно для зубов. Люся насобирала мелочь на улице, купила карамельки и вместе с подругой уселась на лавочке, они смаковали конфеты. Люся закрыла глаза и через веки смотрела на солнечные мерцающие круги. Ничего слаще в жизни не было. Счастье!..

А через семь лет она сидела на этой же лавочке, поругалась с мамкой, сосала в утешение карамельку. Крупные слезы капали из глаз. Её стал утешать парень, бережно вытирая платком щеки. Сквозь слезы разглядела голубые добрые глаза, обворожительную улыбку, нежные локоны. От нее пахло конфетой, и он называл ее «Моя карамелька». «Я за тобой приду завтра», – пообещал он, спросив об адресе. «Мама не пустит!», – ответила Люся. «Посмотрим!» На следующий день после звонка в дверь, мать позвала ее: «К тебе подружка пришла, – а шепотом добавила,». На пороге стоял Виталик в юбочке и с ободком в волосах, в руках волейбольный мяч. Люська прыснула от смеха. Так началась её любовь. По вечерам она пропадала в съёмной квартире Виталика. Он ее любил, ласкал, смешил и доставлял ей и радость и блаженство даже слаще той карамельки на скамейке.

Счастье кончилось внезапно, когда его жена уговорила вернуться в семью. Весь мир рухнул, жить не хотелось. Она постоянно плакала и на той же лавочке другой парень предложил ей выпить, но ни радости, ни счастья, ни долгого забвения ни это, ни что другое ей не приносило. Мать боролась с ее пагубными пристрастиями. Одно время она работала в обувном магазине и радовалась, когда покупала себе дефицитную модную обувь, было время, когда она заедала свои страдания вкусняшками, но ничего не приносило той радости и блаженства, что было прежде. Мужчины и в подметки не годились Виталику.

Жизнь прошла, она ничего не приобрела кроме обид, несправедливости и болезней, и потеряла все, что имела. Ничего ее давно не радовало: ни выпивка, ни еда, ни собутыльники. И вот сейчас она опять сидела на лавочке мартовским днем. Смотрела на храм, в который ни разу не заходила, в воздухе все также плыл сладостный запах карамели. «Господи, – обратилась она к Богу, надеясь, что он все же есть, – пошли мне хоть какую-нибудь радость напоследок». И опять слезы навернулись на глаза. Она закрыла глаза, солнце сияло через веки, она вспомнила мартовские карамельки. И вспомнила впервые без обиды голубые глаза Виталика. «Моя карамелька», – произнесла она с улыбкой свои последние слова…