Читать книгу Ведунья пятого измерения - Комбат Найтов - Страница 2

12 мая, в четверг, Сергей воспользовался принесенной ему вчера увольнительной, подписанной замначальника училища по научной работе. В 11.03 он втиснулся в набитую туристами до отказа электричку, идущую до Ломоносова, оставшись тут же у дверей последнего вагона, которые начали закрываться еще до того, как он вошел в тамбур. «Турики» все выйдут в Новом Петергофе, и пойдут смотреть фонтаны. А пока придется постоять в тесноте и не в обиде. Он вспоминал маленькое происшествие, случившееся после окончания парада на Дворцовой. Парад закончился, и начальник факультета дал команду разойтись.

– Сто тридцатая, отставить разойтись! – подал команду старшина роты, – Старшина второй статьи Уфимцев, курсанты Комаров, Ракитин, Токарев, выйти из строя!

– Есть!

– Напоминаю, что увольнительная у Вас до 16 часов, в 17.00 быть на разводе, заступаете в наряд по роте. Направо! Шагом марш! Курсанты Овчаренко и Гусев! Выйти из строя.

– Есть!

– За опоздание из увольнения ваш сегодняшний отдых пройдет в наряде на камбузе. Напра-во! В расположение шагом… марш.

В этот момент сзади к нему подошла празднично одетая Ника, Сергей ее и не видел. Вдруг кто-то скомандовал роте «Смирно! Равнение на… средину! На месте запе… вай!».

В этот момент Ника аккуратно взяла его под руку, а стервецы проорали «Горько!».

– Вольно, мальчики! С праздником всех! Разойдись! – сорвала она воспитательный момент и мило чмокнула Сергея в щечку. Это было ее первое появление перед ротой, и она сразу показала, что не посторонний здесь человек. Шепотки о том, что у старшины появилась очень красивая «старушка» уже витали в расположении. По сравнению с большинством курсантов роты, Ника была старше их на несколько очень важных лет. Она уже выпустилась и заканчивает аспирантуру, а у них еще два с небольшим года впереди, и аспирантура им не светит. Кстати об аспирантуре: Георгий Федорович на первом же занятии, он вел практику по специальности, дал Сергею на подпись бумагу, в которой было написано, что он является внештатным лаборантом 2-й кафедры, и предоставил ему возможность залезать в любой блок всех изделий.

– Сам сказал, что хочешь досконально их изучить. И мое предложение по поводу аспирантуры остается в силе. Кап-раз Новиков уже в курсе, твою кандидатуру поддержал. Так что, все за тобой.

Предложение серьезное и заставило его немного по-другому посмотреть на Нику. Его несколько отпугивала ее красота. Зная не понаслышке о нравах закрытых гарнизонов, он прекрасно понимал, какое давление на нее будет оказано, в тот момент, когда он будет в море, тем более, как на бывшую балерину. А вот аспирантура могла вывести его немного на другой уровень. Послужить, конечно, придется, но уже с дальним прицелом. Ему уже сделали отметку об этом в личном деле. Поэтому отвертка и паяльник, осциллограф и авометр должны стать его любимыми инструментами. А там: не боги горшки обжигают. Пока думал об этом – зашевелился народ, готовятся к выходу и походу в Петродворец. Сергей прошел в вагон и сел на первую скамейку. Ему через одну остановку выходить. Здесь натоптанная за пять лет тропа к физфаку экономила почти пятьсот метров. Прибыл он вовремя, до начала действа оставалось 15 минут. Ника стояла у окна, была бледна, от нее буквально пахло страхом и специфическим запахом женского пота. Она трусила.

– Спасибо, что пришли и вовремя, вот ваше место, там номер указан.

– А ты чего трясешься? Извини, что на «ты». На тебе просто лица нет. Сама же говорила, «Найду его, где искать – написано на его бескозырке, выйду за него замуж и буду как за каменной стеной». Твои слова? Нашла, я вот, рядом стою, ты ничего не потеряешь, даже если провалишь защиту, что маловероятно.

– Но ты же не любишь меня, мне приходится выдумывать поводы тебя увидеть.

– Ну, а как я могу любить такую трусиху? У нее докторская в кармане, а она стоит и трясется. Существовать в четырехмерном пространстве я умею, каждое воскресенье соединяю трехмерное со временем. Ты обещала научить меня пользоваться пятимерным. А сама стоишь и трясешься. Марш в дамскую комнату. Протри лицо, успокойся и докажи мне, что ты самая умная, самая смелая и самая красивая девушка на свете. Договорились?

Она кивнула.

– Действуй, а я пошел смотреть на твой триумф. – Сергей аккуратно поцеловал ее в щеку. Ника улыбнулась и пошла туда, куда ей сказали. Незадолго до этого она говорила ему, что жутко волнуется перед экзаменами и выступлениями. Пока зрителей и слушателей нет – она находчива, смела и решительна, стоит начать ее «оценивать», ноги становятся ватными, страх приковывает ее к земле. Сказывается обучение в ЛХУ, в котором постоянно грозили воспитанницам «гоном», портя им нервы и жизнь, ведь сломанными проще командовать и использовать их в качестве «подстилок». Удивило выступление Ладыженской, которая, пусть в краткой форме, напомнила комиссии ВАК о том, что физическая математика в настоящее время описывает такие процессы, для которых создать визуальное их отображение невозможно. В этом и заключается сложность и гармония тех формул, которые представит диссертантка. Что лично ее поразила глубина и красота тех подходов к этой сложнейшей теме современной физики, которые она применила. После такого вступления слушали ее все очень внимательно. Сергей, который впервые в полном виде слушал этот доклад, буквально замер. У него возникали реальные образы этих формул, и, как ему показалось, он смог найти одно из положений, в котором ось «Омега» явно просматривалась и была строго метрической и равномерной. «Боже мой, – подумал он, – А ведь это может быть… Нет, этого быть не может, потому, что этого не может быть никогда, но, если допустить, что категория может иметь оба знака…». Он вытащил из портфельчика тетрадь и начал заполнять спектр с шагом минус единица, дошел до нуля и совершенно спокойно ушел в минус. Есть! А если через точку с пятью координатами. Вот массив, черт сколько вычислений! Кто-то сбоку его подтолкнул и протянул программируемый калькулятор.

– Спасибо! – свой он взять не догадался. Получилось. Женский голос рядом сказал: «Я же говорила, что это изумительно красивое решение! Вы и есть тот самый моряк, который помог Веронике? Вместе – вы идеальная пара! Красиво смотритесь, и чувствуете цифры» – сказала Ладыженская, которая незаметно переместилась и села рядом с ним. Это заметила Ника и несколько испуганно посмотрела на них. Сергей и Ольга Александровна показали ей поднятые вверх большие пальцы четырех рук. Ника улыбнулась и смахнула что-то с глаз. Оторвалась от написанного текста и начала не читать его, а очень четко пересказывать, снабжая этот пересказ отличными и яркими примерами. Но время, времени для полного доклада было выделено маловато, и обеспокоенная Ольга Александровна несколько раз показала Нике на часы. Ника, часы которой лежали на кафедре, двинула их рукой, показывая, что контролирует этот фактор. Свернула она доклад просто классно, посетовав на то обстоятельство, что уложиться в полтора отведенных часа при освещении такой насыщенной темы несколько сложновато, но она благодарит всех за внимание и готова выслушать замечания и предложения по докладу. Сложила папку с ним и надела браслет с часами на руку. В этот момент раздался гонг, сигнализирующий о том, что время истекло. «Уфф» – выдохнул Сергей. «Умница! Какая она умница! Спасибо вам, Сергей, по-моему?» – сказала научный руководитель и первой зааплодировала Нике.

Оппонент, академик Людвиг Фаддеев, ученик все той же Ладыженской, директор Ленинградского отделения математического института имени Стеклова, вышедший к кафедре после того, как Ника ответила на пять или шесть вопросов из зала и со стороны комиссии ВАК, сказал, что рад отметить блестящий результат проведенного исследования, что соединение теоретической части с гомологией и топологией, дающих истинное отображение пятой координаты, достойно гораздо более высокой оценки диссертанта, нежели кандидатская степень.

– Я считаю, что Вероника Федоровна способна руководить исследованиями в этой области, я, извините, наглядно ощутил спирально-волнистую поверхность мировой материи. Мне кажется, что ей по плечу подобраться к темной материи, найти ключ, как ее регистрировать.

Тем приятнее было самому Сергею, когда по завершению всех процедур Ника подбежала к нему и обняла при всех, заливая его гюйс слезами. Назад в Питер их вез академик Фаддеев, который уговаривал Нику перейти к нему.

– Но физическая математика – это не ваш профиль?

– Он, конечно, не наш, но необходимо чувствовать перспективу. По большому счету, мы сегодня слушали работу мирового уровня, и я не удивлюсь, если ее выдвинут на Нобелевку. Ольга Александровна, как считаете?

– У меня есть замечание, Вероника, я сегодня решила чуть ближе познакомиться с твоим молодым человеком, про которого ты мне говорила, что это он тебе подсказал: как отобразить правильно Омега-ось. Я, извините, Сергей, немного посмотрела на то, что вы считали, и на те графики, которые вами были построены в ходе доклада. А что если вам это быстренько опубликовать, а мы это внесем в список литературы?

– Вы хотите, чтобы меня выгнали из училища, Ольга Александровна? Я давал подписку о неразглашении этих сведений.

– Упп-с, понятненько! Но на тетрадях я не увидела грифов.

– Это моя личная тетрадь-черновик, расчетов много, а вычислительной техники в училище почти нет, приходится пользоваться «Электроникой».

– Тогда я знаю, как Вас отблагодарить за помощь моей диссертантке. – и она достала из своего портфеля ту самую программируемую «SONY».

– Ольга Александровна, это нечестно! – заявил вдруг академик, – Я хотел отблагодарить их обоих первым, я же оппонент! Я понимаю, Сергей, что пронести в училище такую вещь вам не позволят, но так как вы вместе, то я передам Веронике Федоровне новейшую разработку американской компании «Apple», так называемый «Apple II» и графопостроитель к нему. И отнеситесь к этому серьезно, оба. Нужны заполненные категории спектров. Вероника Федоровна, это – главная задача. Я потом объясню для чего это требуется.

«Фиг тебе!» – подумал Сергей, – «Ишь чего захотел!», но виду не подал. Они заехали на Петровский остров, там им передали три коробки с надписями на английском и японском, графопостроитель был японским или корейским, с иероглифами. Шофер академика отвез их на Большой проспект, где Сергею пришлось подниматься на пятый этаж, таща довольно тяжелые ящики с аппаратурой. Впервые посетил то место, куда уже почти месяц по субботам и воскресеньям провожает Нику. К своему удивлению, он не обнаружил там ее матери. Ни одного «следа» присутствия.

– Нет, ее здесь нет уже более пяти лет, она живет и преподает в Тбилиси хореографию в местном балетном училище. Отчима выставила я, тем более, что он с матерью развелся.

– Ну и, куда будешь ставить подарок?

– В кабинет, я его себе оборудовала.

Выглядела она несколько настороженной, все понятно, они ведь всего ничего знакомы, и она напряженно следит за тем, как он будет вести себя один на один. Но, совместный труд сближает! Сергей достал инструкцию по сборке, а там сплошной английский. Он изучал его с пятого класса, имел пятерку в школе и в училище, но кажется, что преподаватели здорово завышали ему оценки, так как сам он убедился в том, что говорить по-английски и читать текст, не связанный с морем, он не может. Когда пара молодых шотландцев спросила у него дорогу к отелю «Ленинград», а это напротив Нахимовского училища и дорогу туда он знал, как свою квартиру, он не смог объяснить им путь от Балтийского вокзала до Финбана. Затем принял решение о том, что он успеет вернуться до конца увольнения, буркнул: «Follow me» и отвез парочку на Финбан. Там они сориентировались сами, и спросили у него: «Говорит ли он по-английски?» – чем подчеркнули, что он этого языка просто не знает. Но в чтении инструкций настоящий мушкетер не нуждается! Они с детства академики!

Пока Ника пыталась перевести первую страницу, Сергей, вглядываясь в перевернутую вверх ногами схему сборки на оборотной стороне инструкции, соединил монитор и системный блок, нашел место для подключения графопостроителя, сбегал в соседний магазин, где у «барышника» выяснил: где можно купить переходники с американских розеток на русские, съездил на такси к Апрашке, где и приобрел всё необходимое. Открыла ему несколько встревоженная его долгим отсутствием Вероника.

– Вот, это – переходники, а это – стабилизатор, который даст 230 вольт на 60 герц. Без этого работать не будет, как мне сказали.

Все воткнули, нашли загрузочную дискету, и запустили «Яблоко». Монитор мог отобразить целых шесть цветов!

– Сережа, можно мне Вас так называть?

– Мы же перешли на «ты»? Нет?

– Перешли, но я еще часто буду сбиваться. Вы с ним умеете обращаться?

– Не совсем, хотя попытаться стоит.

Ему удалось выполнить команду «catalog», через которую стал доступен 5-тидюймовый диск.

– Похоже, что это Ассемблер, но тут упомянут и Бейсик. Все, что могу сказать. Как минимум стало понятно в каком направлении рыть. Завтра кое-кому задам вопрос об этом. Есть у меня приятель, который с этим сталкивался. Ну, что выключаем? Ой, секунду!

Сергей открыл каталог «текст», навел стрелками светящуюся полосу на файл, вызвал его, затем через PR# отправил его на графопостроитель. Тот зажужжал и выдал набранный текст.

– Работает! По меньшей мере, как умная пишущая машинка. Осталось научить его считать. Ладно, я пойду, если хочешь, можем пойти вдвоем, но, чтобы погулять и отметить сегодняшнюю твою защиту, мне требуется зайти на Бармалеева и переодеться.

– Я хотела пригласить тебя к папе.

– А я хотел пригласить тебя в кафе или ресторан, ведь сегодня твой день, день твоего успеха.

– Небывалое бывает! Ты проявил инициативу.

– Ты знаешь, я тебя с удовольствием сегодня слушал, сначала ты немного нечетко говорила, приходилось прислушиваться, затем вошла во вкус и перешла к формулам, которые были мне более понятны, чем те определения, которые больше запутывают картину, чем раскрывают суть ее. Ты понимаешь, почему тебя торопят с категориями?

– Не совсем, ведь я их только-только подключила, и до самого конца еще не разобралась.

– Тогда посмотри сюда! – он достал свою тетрадь, – Видишь? Обрати внимание, что при исполнении этой команды вначале растет t, точка движется вперед по времени, затем движение по этой координате замедляется, и потом точка пересекает ось T за точкой ее отправки. Судя по тому, что сказал Фаддеев, он либо уже просчитал, либо не исключает такую возможность.

– Точка «путешествует во времени»?

– Ну, вот, теперь и ты догадалась. Именно поэтому я и хочу, чтобы мы побыли сегодня одни. Папе можешь позвонить, тем более, что скоро он вернется со службы. Только не надо никому об этом говорить. Скажи, что получили ценный подарок, мучаемся и осваиваем новую технику. На самом деле, я уже устал с ним возиться и чертовски хочется есть. Предлагаю пойти на «Кронверк».

– Почему именно туда?

– Тематика морская, и идти туда будем более сорока минут, успеем все обсудить.

– Я немного волновалась, когда ты вошел. Я же не говорила тебе, что живу одна.

– Пока это не имеет никакого значения. Ни я, ни ты еще не готовы что-то менять в наших отношениях. Но «вылез» вот этот «спектр», который может все изменить. Мне придется защищать тебя до последней капли крови.

– Зачем и почему?

– Этот эффект слишком интересен для очень многих. Это ступенька к машине времени. Ею захотят воспользоваться не только ради науки, но и в иных целях, и те люди, для которых жизнь человеческая ничего не стоит. Это я тебе как командир группы войск специального назначения Главного Разведывательного Управления Генерального штаба ВС СССР говорю. Методику этих расчетов пока знаю только я. И тебе я ее пока не покажу.

– Но ты же показал их Ладыженской, у нее фотографическая память на формулы.

– Так ведь формулу я ей не показал, а «Соня» не запоминает знаки, введенные в оперативную память, она их стирает начисто, да и сам калькулятор у меня. Листочки из моей тетради мы сейчас торжественно предадим огню. Мы знаем, что надо делать, вот и будем экспериментировать в этом направлении. Будут спектры, потом понадобится энергия. Вначале небольшая, затем, видимо, гигантская, но этот вопрос можно утрясти через ВМФ. Главное, чтобы это не просочилось туда, куда не нужно.

– Ты думаешь, что это возможно?

– Пока не знаю. Прямого математического запрета нет, но может быть биологический запрет на следование этим курсом. «Ваш курс ведет к опасности!». Есть такой сигнал в военно-морском коде. Мне скоро уезжать на практику, на тебя будут давить, тот же Фаддеев, не поддавайся. Кстати, если ты не возражаешь, то я могу сделать тебе официальное предложение руки и сердца, так будет проще уворачиваться от предложений занять должность начлаба в Стеклова. Сейчас говори о том, что до защиты ты никуда переходить не будешь, чтобы не обижать Ладыженскую.

– Ты серьезно?

– Конечно, другим образом я не смогу предоставить тебе защиту. Они же не знают, что ты не в курсе: как считать спектр. Если я тебе неприятен, то это может быть фиктивный брак. Твою безопасность в этом плане я тебе могу гарантировать.

– Более дурацкого предложения я никогда не слышала. Я принимаю твое предложение, просто я не думала, что это произойдет так быстро, мне казалось, что мы недостаточно хорошо друг друга знаем, чтобы пойти на такой шаг, но я совершенно не исключала такой возможности, более того, надеялась, что нам удастся понравиться друг другу и из этого у тебя возникнет нечто большее. Что касается меня, то я тебе уже говорила, что давно хотела, чтобы ты всегда был рядом со мной. Я, почему-то, была уверена, что рано или поздно мы с тобой встретимся. Как там Татьяна Ларина писала?

Но это – факт, и я его не скрывала. Сколько у нас времени?

– До чего? До свадьбы? Не ранее, чем я вернусь с практики, но заявление надо будет подать раньше. Я точно не знаю этого закона, но, по-моему, там дают два месяца на подумать.

– Я не про это… – сказала Ника, но лицо ее зарделось. Она сняла трубку, и набрала номер отца. – Пап, это я… Нет, папа, мы сегодня не приедем, мы собираемся в ресторан, встретимся 14-го, часа в три, сразу, как объявят увольнение. Подождем тебя у КПП. У нас есть новости, приятные… Пап, потом, еще ничего не решено, успокойся… Пока не знаю, не спрашивала… Да, ему предложили быстренько опубликоваться, но он отказался. Но нас уже считают соавторами… Да, он здесь, рядом. – она протянула трубку. Суховатый голос начальника кафедры:

– Сергей? Как прошло?

– Ну, не без приключений, Нике требуется чаще выступать, дрожала, как осиновый лист. Затем взяла себя в руки и доложилась отлично, тематику она знает. Федор Михайлович, могут понадобиться кое-какие действия с Вашей стороны. Мне кажется, что у темы есть темная сторона. Нет, не в научном плане, здесь все чисто. В субботу поговорим на эту тему. Вам, как человеку далекому от этого, можно многое рассказать, а Вы, наверняка, сообразите, что делать… Да нет, я сам это отчетливо понял только во время ее доклада. До этого я просто не задумывался о том, куда это ведет… Нет, она – умница, решительности немного не хватает. И умения сказать «нет» авторитетам. Но это приходит, со временем… Да, спасибо. Передаю. – и он протянул трубку Нике. Та слушала отца и внимательно смотрела на Сергея.

– Да, пап, я поняла, я вижу. У меня два предложения и предстоит выбор, я склоняюсь к первому варианту… Возможно… Всё, целую, увидимся.

Она положила трубку.

– Папа просил передать тебе спасибо за твою поддержку меня в трудную минуту. Я – готова, а ты покажешь мне свою комнату?

– Да мне только переодеться, и комната не моя.

– Все равно интересно будет посмотреть. Жилище многое может сказать о характере жильца. В свете твоих предложений меня это стало интересовать гораздо больше, чем до того, как.

Через десять минут они вошли в квартиру на Бармалеева, Сергей придержал громадного пятнистого дога, догиню, красу и гордость хозяев, у которой была вредная привычка всех облизывать и пачкать в своей слюне. Она пару раз довольно громко гавкнула на незнакомого человека. Хозяева были на работе. Ника увидела заваленный тетрадями и книгами стол, узкую кровать, казарменного типа, и шкаф.

– Садись, полистай вон ту тетрадку. Я сейчас сполоснусь, и буду готов через пять минут. Туську не пускай, будет проситься, все здесь перевернет. – подхватив «плечики» с костюмом и рубашкой он вышел в ванную. Ника в тетради увидела снимки, которые сделал Сергей на аэродроме. Про то, что они готовы, он ей не говорил. Снимал он умело, ей понравился один из снимков, ее портрет, который был выхвачен Сергеем из кучи кадров, увеличен и снабжен совершенно другим фоном. Снимок был комбинированным. Края портрета размыты и наложены на совершенно другой фон. Интересное решение. Когда он вернулся, уже переодетым, Ника показала ему этот снимок и попросила разрешения его забрать.

– Он у меня один, я его делал для себя. Там нет одной детали, которая должна быть вставлена в этот портрет, с тем, чтобы его полностью закончить.

– Вот и хорошо, у тебя же есть негативы, ты его закончишь, когда будет время, а этот я заберу себе. Знаешь, мне приятно, что ты уделил свое внимание и время, чтобы его сделать.

– А разве я не говорил тебе, что ты красивая?

– Я этого не помню.

– Ну, ты просто сильно волновалась, но я это говорил, сегодня перед твоим докладом.

– По-моему, ты просил меня доказать тебе, что я – красивая.

– Это – аксиома. С этим еще предстоит жить.

– Что ты хотел этим сказать?

– Да, так, ничего, просто сегодня вспоминал, как тебя встретила моя рота.

– Они меня посмешили. А у тебя есть ордена.

– Орден, один, «Красная Звезда».

– Покажи!

– Его здесь нет, он – в училище. Есть фотография. – Сергей достал из шкафа свою фотографию, сделанную несколько лет назад в отпуске после ранения его учительницей по русскому языку.

– За что?

– За дырку в ноге и небольшую контузию.

– Где это было?

– У Джунгарских ворот, на границе с Китаем.

– Давно?

– Четыре года назад, тоже в мае. Фотография сделана в июле 74-го. Худой, потому, что только вышел из госпиталя, там не слишком хорошо кормили. Все каши да каши. А я их не люблю.

– Буду знать. Каши предлагать не буду.

– Я готов.

– А у меня еще один вопрос: я уже видела такие фотографии, выполненные в таком стиле.

– Я знаю, у кого ты это видела, мы вместе разрабатывали этот стиль и оба его освоили. Таня – замечательный фотограф, она умеет видеть кадр.

– Вы были близки?

– Если ты об «этом», то нет. Мы единственный раз поцеловались, и это было после того, как она вышла замуж за другого. Весной 72-го она меня попросила ее поцеловать, а я не стал этого делать.

– Почему?

– По-моему, этого не объяснить. Не хотелось потерять самого себя и того отношения, которое я к ней испытывал. Приземлять чувство.

– Да, нечто подобное она мне и говорила, что ее тянуло к тебе, как к мужчине, а ты витал где-то в облаках, не понимая, что от тебя требуется.

– Возможно.

– Она говорила, что не вполне понимает тебя, что она хотела быть гораздо ближе к тебе, но ты это не понимал. Почему?

– Давай не будем об этом, это эпизод или период уже прошел. Ошибки? Ошибки были, у обоих. Мы оба – лидеры. И никогда не собирались уступать друг другу первенство. Кому-то предстояло сломать себя и уступить. А обоим этого не хотелось. Сейчас она нашла вариант этого не делать. Она – глава семьи и признанный лидер.

– Ты хочешь сказать, что у меня будет вечная вторая роль?

– Мы идем в ресторан или распределяем места на кровати?

– Не говори пошлостей.

– Даже не пытаюсь! Но ты сама говорила, что если что-то на тебя давит, то принять решение ты не можешь. То есть, в критической ситуации ты не способна быстро и правильно принять решение. Вот, например, сейчас. – Сергей обнял ее и поцеловал, не легким поцелуем в щечку, а страстно и требовательно. Через некоторое время, слегка отдышавшись и приведя свои чувства в порядок, Ника, поправив прическу, сказала:

– Мы – идем в ресторан, а применять оружие массового поражения – команды не было! Вам понятно, товарищ главный корабельный старшина. Дома – командую я, но обещаю тебе слушаться тебя во всем, что касается внешнего мира. – с этими словами она протянула руки к его голове, и сама поцеловала его. – Чувствую себя настоящей Никой, победительницей. Мне сегодня удается всё! И доклад, и твое предложение, и наш первый поцелуй. Я этого ждала с 71-го года. Я эту дурацкую бутылку просто взглядом останавливала на тебе. Мне совершенно не хотелось целоваться с кем-то другим.

– Не играй в идиотские игры. Все, пойдем, нас ждут великие дела.

В четверг, и было только около 7-ми вечера, они попали на плавучий ресторан у Петропавловки, расположились на верхней палубе, с видом на бывшую биржу, но бифштексы были пережарены, официантка задержала подачу блюд довольно надолго, и откровенно хамила, понимая, что имеет дело с молодой и не слишком богатой парой, которая занята сама собой, своими проблемами, а не чаевыми для нее. Ниже, под палубой, играл оркестр, и кто-то громко отмечал день рождения. Слегка перекусив, оба пришли к мнению, что, к сожалению, вечер испорчен, и надо искать другое место. Жаль, что так получилось. Какими-то окольными путями, ноги их сами привели в магазин «Океан» на Малом проспекте.

– Ты знаешь, я есть хочу. А та «подошва», которую нам предложили, была совершенно несъедобна.

– Я с тобой согласна, что ты предлагаешь?

– Хочешь скумбрию по-королевски? И креветки?

– Вообще-то, я рыбу тихо ненавижу.

– Но сегодня четверг, рыбный день, так что тебе не открутиться. Смотри! Омары! Берем. Вместо креветок! [2]

Взяв четыре крупные замороженные тушки скумбрии и пару довольно крупных омаров, они вернулись на Большой проспект, хотя Сергей говорил, что Бармалеева ближе. Но решения уже принимала Вероника. С удивлением она увидела, что Сергей вымыл руки и сам пошел на кухню. Скумбрия была разрезана на половинки вдоль, причем хребет был разрезан на две половинки. Какую-то приправу он купил там же в «Океане». Тонкий слой масла лег на разогретую сковородку, рыба обсыпана приправой и легла на кожу мясом вверх, и сверху на тушки легли кружки лука. На второй сковородке разогревался отварной картофель, тоже приобретенный в кулинарии «Океана». В кастрюле закипала подсоленная вода для солидных размеров раков. Сергей перевернул куски рыбы, попробовал, что ноги омаров начали шевелиться, если их двигать пальцами. Через пять минут он выключил все, нарезал лимонов и выдавил две половинки в рыбу и на омаров.

– Готово! – и Ника посмотрела на часы. Прошло всего 15 минут, с того момента, как началось приготовление пищи. Она хотела помочь с сервировкой стола, но все сделал сам Сергей. Каким-то волшебным образом кожа скумбрии отделилась от тушки, на вспомогательную тарелку легли половинки хребта с ребрами, кружочки картофеля окружили рыбу, хорошо прожаренный лук украшал все блюдо. Бутылка белого сухого вина извлечена из морозилки и поблескивала изморозью.

– Прошу!

– Я же говорила, что я не ем рыбу.

– Ты ее не ела, никогда, до этого. Пробуй.

– О, господи! Она же должна быть сухой и вонять рыбой, а эта тает во рту!

– Эх, самой вкусной скумбрия бывает, когда ее только снял с крючка, спустил ей кровь прямо в море, разрезал вдоль и бросил на сковородку. Так, секундочку!

Из стола он извлек ножницы и с хрустом разрезал ими одного из двух омаров, второй в кастрюлю не поместился и ушел в холодильник. Белое мясо из огромной клешни легло рядом со скумбрией, на него был выдавлен лимон, и Ника, уже без всяких разговоров, положила его в рот.

– Божественно! Где ты научился так готовить? Ни папу, ни Егора на кухню просто не загнать, иногда кажется, что они скорее умрут от голода, чем приготовят себе хоть что-нибудь, кроме чая, кофе и бутербродов.

– Это приходит само, когда мама постоянно занята, в первый раз я приготовил для всех борщ в шестом или седьмом классе, потом регулярно стал находить на столе записки от мамы и деньги, на приобретение продуктов и приготовление различных блюд. Папа тоже приходил довольно поздно, он был командиром дивизии в то время, имел ненормированный рабочий день, мама – директор школы, тоже возвращалась поздно. Старшая сестра уехала учиться к бабушке во Фрунзе, и был младший брат, который очень любил вкусно покушать. Вот и приходилось готовить, пока в Нахимовское не поступил.

– Хорошо, что я ушла со сцены, на такой пище и с такими порциями, я бы там и месяца не продержалась. – рассмеялась Ника, но на ее тарелке не осталось даже крошек.

– Теперь самое вкусное! Хвостик омара.

– Я лопну!

– Ничего подобного, я в это не верю!

Брюшко тоже исчезло, разделенное пополам.

– Ну и аперитив. Холодное и очень кислое вино!

– Сказка, просто сказка. Еще бы звуки моря…

– Я попытаюсь достать путевку в Геленджик. Надеюсь, что наш медовый месяц мы проведем там.

– Не верю, самой себе не верю, что это – я, а это – ты, и мы вместе отмечаем предзащиту. Чуть меньше месяца назад Ладыженская практически приговорила меня, сказала, что я не справилась с работой. Все летело в тартарары, и тогда я увидела тебя. А ты меня даже не узнал.

– Ну, как я мог узнать человека, которого мельком видел много лет назад, один раз.

– Трижды, мы виделись трижды.

– Есть у меня такая особенность: я не запоминаю неинтересных мне людей. В тот момент весь ваш класс был мне не интересен, знаешь почему?

– Нет, конечно.

– Помнишь такого Лысова? Курсанта из моей группы, самый молодой из нас был, с таким остреньким лицом, тоненький голосок, худенький. Его Настя практически изнасиловала. У него не вставал, так она ему минет сделала. Вот из-за этого случая, я и перестал воспринимать нормально ваш класс. А когда начали крутить бутылочку, меня чуть не стошнило.

– Ну, ты нашел: о чем вспомнить, да еще в такую минуту. Извини, пора разбегаться, уже поздно.

– Есть!

Он обул туфли и надел куртку. Ника стояла, прислонившись к косяку двери. С некоторым удивлением она увидела, что Сергей не был обижен.

– Сережа, – окликнула она его в дверях, – один маленький секрет: у меня никого и никогда не было. Я тебя очень люблю. Иди. Увидимся в субботу в три.

«Да, действительно, нашел, о чем вспоминать!» – подумал он, когда спускался по лестнице, выйди из парадной и чуть отойдя от нее, обернулся и увидел, что Ника смотрит ему вслед. Он помахал ей рукой, перешел почти пустой проспект и двинулся в сторону улицы Бармалеева.