Читать книгу Ведунья пятого измерения - Комбат Найтов - Страница 3

14 мая в 15.40 в квартире на 5-й Красноармейской они объявили о своем решении старшему Кожевникову. В ответ услышали:

– Ребята, а не слишком ли вы торопитесь? Или дела зашли уже слишком далеко? – Ника покраснела, но ответила не она, а Сергей.

– Вы правы, товарищ капитан первого ранга, дела зашли слишком далеко, во многом из-за моей невнимательности. Но не в том направлении, на которое вы намекаете. С внучатами вам придется подождать. Дела обстоят гораздо хуже. Я, сам того не ожидая, оказал Нике медвежью услугу, подсказав ей, как можно увидеть пятое измерение, до конца не понимая, к чему это ее приведет. Она сделала открытие.

– Пап, не я, мы сделали открытие. Сергей нашел практический способ увидеть и правильно расположить эту самую «омега-ось».

– Но, так как я постеснялся прийти к ней и заранее прослушать ее доклад на защите, то слушал его прямо в зале НИФИ, непосредственно во время защиты. Там же я обнаружил, что при определенных условиях точка, обладающая пятью известными координатами, может, чисто математически, пересечь ось «Т» в любой точке, по меньшей мере, мне удалось просчитать ее траекторию, при которой она может это сделать. Мы, пока не знаем точно, к чему это может привести, но материальное тело имеет возможность двигаться быстрее временной шкалы, и останавливаться в точке пересечения координаты «Т», как впереди времени пуска, так и позади этой самой точки. Возможно, что есть чисто биологический запрет на такое движение, это мы пока не знаем, но физически перемещаться во времени возможно. К сожалению, предзащита прошла, и минимум два человека понимают, что обнаружила Ника. Это академик Фаддеев и профессор Ладыженская. Но математический аппарат, с помощью которого я создал категорию этого спектра, остался им неизвестен. Академик Фаддеев сразу же подарил нам американскую персональную ЭВМ «Эппл 2», доступ к которой он надеется получить. Он же дал Нике первое задание, просчитать категории спектров, создать условия, с помощью которых можно управлять движением в пятимерной системе. Ну, и, естественно, сразу повесил морковку перед мордой осла: пообещал номинировать на Нобелевскую премию.

– Ничего себе!

– Да-да, что означает: открыть американцам секрет перемещения во времени. В этих условиях нам необходимо, в первую очередь, обезопасить Нику. Они ведь не знают, что она пока вопросы создания категорий спектров даже не рассматривала, только упомянула, что доктор Бордман применял подобный метод при создании объемного геоида. Мне чуточку проще, я пока в училище, и не слишком светился, а вот Ника живет одна. Сейчас, до защиты, ее не тронут, надеясь, что сумеют воспользоваться ее наивностью, и она сама выложит на блюдечке им этот аппарат. В крайнем случае, распотрошат ту самую ПЭВМ, которую нам и подарили. Это можно сделать и в ее отсутствие. Я ей посоветовал пока не делать резких шагов, изображать наивную и робкую девочку, но переходить на должность заведующей лабораторией в институте Стеклова несколько преждевременно. Что она не хочет обижать своего научного руководителя, и будет защищаться при НИФИ, а не в Стеклова. По уму, требуется закрывать эту тему «тремя нулями», переводить ее на военные рельсы, и ни в коем случае не разглашать, по меньшей мере, применяемый математический аппарат. Вот такая ситуация, тащ кап-раз. Я, со своей стороны, прекрасно понимаю, что мы с ней теперь неразрывно связаны этим открытием, правда, я еще курсант, кстати, если до них дойдет, что это я торможу все дело, то они могут постараться меня из училища «удалить». Мне было предложено «быстренько опубликоваться в ВАКовском журнале», чтобы на меня можно было сослаться в диссертации Вероники. Я отказался, сославшись на гриф секретности.

– А каким боком здесь свадьба?

– Веронику требуется охранять, я – спецназовец, с боевым опытом. Кто, кроме меня, с этим еще справится? Плюс, мы, как бы, звенья одной цепи. И, сразу после защиты ей требуется переходить во ВВМУПП на работу, тем более, что академик Фаддеев внес на предзащите предложение повысить статус диссертации до докторской. Ну, или в академию, то есть, она должна уйти в военную науку, чтобы полностью закрыть тему.

– Ох, дети, маленькие детки – маленькие бедки.

– И еще, товарищ кап-раз, я же на два месяца ухожу на практику, у меня с понедельника сессия начинается. Пусть Ника у вас поживет?

– Да пусть живет, места хватает. А сама-то, что скажешь? – обратился он к дочери.

– Я тебе уже говорила, что хочу, чтобы он был моим мужем. Я его люблю, давно, еще с училища. Да, мы не были друзьями, встречаться стали недавно, но за это время я успела убедиться в том, что не ошиблась в нем. Я понимаю, что скорость принятия решения слишком высока, и профессия у него связана с длительными отлучками. Мне кажется, что я это выдержу. Ждала и надеялась шесть лет. Что касается диссертации и перехода на работу в ВМФ, думаю, что это один из выходов из ситуации. Тем более, что без Сережи я бы не справилась с этой работой. Мне еще только предстоит освоить те методы расчетов, которые он уже применяет.

– Все в кучу навалили, делать вам нечего.

– Слушай, па-а, не ворчи. Тебе не идет. Смотри, что мы принесли! – она достала из пакета омара. – Это такая вкуснятина, ты знаешь, как он чудесно готовит!

– Путь к сердцу человека абсолютно точно лежит через желудок. Это еще древние заметили. Ну, что сказать, доча, совет да любовь. Не обижай ее, Сережка, она девочка тонкая, чистая. Ну и внука мне давайте, а то у Егора одни девки.

После ужина, собираясь домой, Ника выполнила мою просьбу и попросила отца пока Егора не посвящать в проблемную часть, возникшую после предзащиты. Тот согласился.

– Перетащим себе тему, тогда и подключим.

Они доехали до дома, но в этот раз сама Вероника не захотела расставаться.

– Я и в четверг не хотела, чтобы ты уходил, даже думала, что ты обидишься, что я тебя гоню. Потом поняла, что не сказала тебе самого главного. Жаль, что получилось так скомкано и быстро, мне хотелось вначале услышать твое признание в любви, а уж потом предложение выйти за тебя замуж. Но получилось так, как получилось. Мне надо было пригласить тебя к себе раньше, когда готовилась к докладу, возможно удалось бы перенести предзащиту.

– Да, нет, Ника, этого было не избежать, когда делаешь такое открытие, требуется сторонняя оценка твоих усилий, и мнение Фаддеева здесь было решающим. Но, мир науки такой же суровый, как и вся наша жизнь. Там тоже идет борьба за лидерство, за первенство, и каждый старается подтянуть поближе к себе лакомый кусочек. А когда он еще и такой красивый, как ты…

– Ты мне льстишь! Ты же столько лет на меня даже внимания не обращал.

– Ну, во-первых, я не знал, что ты такая умница, во-вторых, обладание красивой женщиной ко многому обязывает и доставляет большие хлопоты, плюс я не знал, что ты ко мне так относишься. У такой красавицы всегда куча поклонников, а это портит характер, сильно повышает самооценку. И, главное, это моя уверенность, что в той богемной грязи быть бриллианта не может, я тебя просто проглядел. Исправляюсь.

– То есть, ты хочешь сказать, что стал по-другому ко мне относиться?

– Именно так, если бы это было по-другому, я бы не стал ничего предлагать или подсказывать. В тот самый вечер, когда ты отвечала на вопрос: почему ты считаешь, что пятимерный мир никому не интересен, ты очень увлеченно и аргументированно говорила, промелькнуло и то, что у тебя большие проблемы с научным руководителем, и, хотя мы были знакомы всего несколько часов, мне захотелось тебе помочь, я в тот момент не знал, к чему это может привести, так как сам я был весьма далек от физической математики. Физикой я увлекался давно, но совершенно в другом направлении. Теормех начал изучать еще в восьмом классе, так как к тому времени уже владел дифференциальной алгеброй, сложными функциями, учился в ЗФМШ при Академгородке.

– Мне говорила Таня. И ее увлек, она из-за тебя пошла на физику, а ты уехал в физтех.

– Мы тогда почти поссорились.

– Почему?

– Я сделал ей предложение, такое же как сейчас сделал тебе, и получил ответ, что мне хорошо, я уже поступил, без экзаменов, а ей это только предстоит, правда, ей требовалось сдать только один экзамен, у нее была золотая медаль. Я, потом, часто приезжал в Старый Петергоф, тем летом, пока был в отпуске, затем нас заперли в Сивой Кобыле, нас сожрали комары, затем присяга, первое увольнение и я снова поехал в Петергоф. У Тани – легкая истерика, ничего не получается, наговорила мне кучу всего, что, когда я ей был нужен, меня было не найти, а сейчас я ей мешаю. Замуж за меня она не пойдет, и всю жизнь сидеть на берегу и смотреть на море, в ожидании любимого мужа, она не собирается. Договаривались, что я переведусь на физфак, а я все договоренности нарушил. Я в тот же день пошел к врачу и тот намерил мне высокое давление, повторил этот фокус несколько раз, и меня списали. Стоит напрячь мышцу ног, в нужный момент, давление прыгает, главное – видеть манометр, чтобы в правильном месте ее напрягать. А по приезду, даже чуть загодя, в степи возле Тюра-Тама, я выбросил свою медкнижку и угодил в учебку воздушно-десантных войск, ну, а затем попал в Азад-Баш. Там мне досталось по голове и ноге, я тебе показывал. Мозги встали на место, и теперь я – старшина 130-й роты. А еще у меня красивая невеста, которая мне очень и очень нравится, но она еще сомневается.

– Дурачок ты у меня. Таня говорила мне, что больше всего ее не устроила выбранная тобой профессия. Она хотела, чтобы ты был рядом, а ты смотрел на часы и уходил.

– У меня служба. Кстати, в следующем году я буду возвращаться домой к 16 часам каждый день, и на пятом курсе тоже. Мы сможем чаще бывать вместе.

– Я возвращаюсь домой к 19-ти, к 19.30, если в магазины заходить.

– Магазины возьму на себя. И ты забываешь, что работаешь НИФИ последние месяцы. Сейчас ты возьмешь отпуск на подготовку к защите, предзащита пройдена, затем прервешь его по семейным обстоятельствам, свадьба у нас состоится 1-го августа, в первый день моего отпуска. А в октябре у тебя защита, и, автоматом, увольнение. Лучше перейти работать к нам. Не думаю, чтобы Федор Михайлович нас подвел.

– Ты знаешь, давай завтра сходим в магазин и приобретем кровать. Моя кровать ужасно узкая, мы на ней не поместимся, есть широкая, но на ней спали мама с отчимом. Я туда не лягу ни за что на свете. В общем, как выяснилось, я не готова к замужеству совершенно. Оказывается, столько всего требуется для этого! Я вчера попыталась проинспектировать свою одежду, выяснила, что у меня все либо детское, либо застиранное донельзя. А в магазинах – шаром покати. Прошлась по всему Большому, кругом очереди, и все ждут, когда «выбросят», и вплоть до драки. Даже не знаю, что и делать?

– Надо ускорить подачу заявления, там сразу выдают талоны в салоны для новобрачных, и у меня с прошлого года остались чеки, надо будет съездить в порт, в «Альбатрос». В этом году чеков не будет, но будет «полярка» и «океанские», к сожалению, заходов не будет, так что валюты тоже не будет. Но проблему с одеждой мы закроем, через Видяево, там с этим вопросом много легче.

– Столько лет представляла себе этот момент, думала об этом, но палец о палец не ударила, чтобы хоть немного подготовиться. Мне некогда было стоять в очередях, я смотрела на этих теток, как на сумасшедших. А когда что-то требовалось, остродефицитное, подходила к папе, и он где-то это доставал.

– В «Альбатросе» или «Березке», он же летом и осенью с курсантами на плавпрактику ходит.

– Ну, скорее всего, но не могла же я его попросить купить мне нижнее бельё!

– Могла бы догадаться и попросить у него чеки, или сходить с ним.

– Туда без удостоверения не пускают. А у меня такого нет.

– Будет, не волнуйся, перейдешь в училище – будет.

Да, при такой занятости, с условием того, что ежедневно требовалось терять кучу времени на поездку в Тмутаракань и обратно, просиживать в Публичке целыми днями, писать вручную диссертацию и вручную ее пересчитывать, вычерчивая потом на миллиметровке многочисленные графики, где там найдешь время, чтобы стоять в этих очередях! А нагрузка у нее была бешеной, так как большинство литературы по этой теме написано по-английски, русскоязычной практически не существовало. Список литературы Сергей уже видел, все это требовалось прочитать и перевести, понять и применить. Сам он тоже занимался этим, но несколько в более щадящих условиях, если требовался перевод, то просто писал на него заявку, через определенное время училищная библиотека выдавала перевод. Плюс вещевое довольствие, бесплатная прачечная и баня. Стирать приходилось только носки да гюйс. Четырехразовое питание, бесплатное. Ну, настоящая каторга, так как в город каждый день не отпускают. Они поговорили и об этом, он посмотрел на часы, но Ника демонстративно закрыла их манжетой его фланки.

– Не пойдешь никуда, места дома достаточно, надо обоим привыкать жить вместе, чтобы потом не возникала ситуация, как в «С легким паром»: «будешь мелькать туда-сюда, туда-сюда». Все решено, и нами, и за нас. Завтра перенесем твои вещи, как только купим кровать. Чай будешь? Пойду вскипячу.

Она прошла на кухню и несколько раз щелкнула пьезозажигалкой, вошла в ванную и переоделась, потом вернулась на кухню. Чайник засвистел, и Сергей сам туда пришел. Он обратил внимание на одинокую слезинку у Ники.

– Что случилось?

– Да так, прощаюсь с детством и горюю о своей никчемности. Это про четверг и про вчерашний день. У нас такой праздник в четверг получился, я же видела, что ты это все для меня делаешь и стараешься. До этого ты меня ассоциировал со всем нашим классом, ты сказал правду, горькую, но правду. Нас намеренно развращали, и Мельпомена давно покинула те стены, а тех, кто не поддавался, тех ломали, как хотели. Мордашка у меня симпатичная, и фигура, и ноги, вот и не гнали, надеясь, что рано или поздно поставят «на службу». В первый же месяц в Кировском мне прямо сказали об этом. Там уже не стеснялись, хоть мне и было всего 17 лет. Я зашла в кадры, написала заявление, меня пытались удержать еще две недели, но я понимала, что это закончится просто изнасилованием. Я посмотрела на эту «козу», сквозь зубы ей сказала: «Мне пригласить моего отца и милицию?». Мне ответили, что не стоит, хлопнули печать, и я успела подать документы в ЛГУ. Помог мне все это выдержать ты, со своей Таней. Когда я поняла, с кем имею дело в группе, я проревела всю ночь, а потом узнала, что ты все бросил и уехал. И первое письмо пришло только через полгода. Знаешь, как я его ждала! А Таня повела себя, как собака на сене. И сама не ам, и другим не дам. Ответила она тебе, по-моему, только один раз?

– Дважды, но о любви я там и не писал. Только о том, что скучаю. Все.

– Я знаю, мне давали их читать, но не давали адреса. О нашем классе Таня многое знала, наверно больше меня. От тебя, наверное.

– Да, от меня, когда учился в «питонии», мы не переписывались, но каникулы проводили вместе.

– Вот и представь себе, что я почувствовала, когда из трамвая увидела тебя.

Он взял ее за руку, обнял и поцеловал.

– Я даже не думал, что у меня есть такая поклонница, и понятия не имел, что она станет моей женой. Ты обижаешься, что я к тебе не пристаю?

– Немного «Да».

– Просто я еще помню этот самый четверг, когда ты была вынуждена впустить меня к себе.

– Я очень боялась быть разочарованной. Очень многие в такой ситуации начинают распускать руки и, потом, языки. Но ты даже сегодня был готов уйти к себе на Бармалеева. Не пущу. Мои страхи кончились, ты, действительно, как та самая каменная стена, за которой не страшно и уютно. И тебя всегда рады видеть дома.

Он посадил ее к себе на колени и впервые прикоснулся губами к уголку кожи в вырезе халата. Она была плотная и бархатистая. Затем губами коснулся ее губ и поцеловал в уголок рта. Но последовала неожиданная реакция Ники. Она вдруг сначала побледнела, потом покраснела, охнула, и буквально выскочила из кухни. Вернулась вся красная, как сваренный омар, и в другом халатике.

– Я не знаю, что это было, но больше мы таким на кухне не занимаемся. Я сейчас тебе постелю на диване в большой комнате, завтра в десять мы покупаем кровать. Отныне и впредь все это делаем только в кровати. А халат придется стирать. Ты меня понял? И не смотри на меня так.

Сергею понадобилось много сил, чтобы удержаться от смеха, но он сдержался, встал и еще раз поцеловал Нику теперь в другой уголок.

– Нет, не так, сюда лучше получилось. И неожиданно. Все, не приставай, иначе пойдешь на Бармалеева.

После того, как с дивана удалили подушки, и его разложили, он оказался вполне вместительным. Сергей разделся и ушел в ванную, вернувшись лег, в ванную проскочила Ника, дверь в зал имела матовые стекла. Через несколько минут она вернулась, остановилась перед дверью и открыла ее.

– Тебе свет погасить?

– Нет, захвати одеяло и иди сюда, места здесь хватит.

Полотенце она предусмотрительно прихватила с собой. Утром выяснилось, что Сергей весь укрыт волосами Ники. Пока он выпутывался из них, она проснулась.

– Надо было их заплести, но мне сил не хватило, я хотела уйти к себе, но ноги не слушались, легла тебе на плечо, и за всю ночь так и не шевельнулась. Нет-нет-нет, только не это. Успокойся. Нам еще в магазин за кроватью. А после этого мы точно никуда не пойдем, в этом я уверена. Хочу кофе, в постель. Я ведь это же заслужила! Как ты считаешь?

– Уговорила и заслужила. Ты самая-самая-самая! Кстати, забыл сказать, фигура у тебя просто «обалденная». Помимо нижнего белья, ищем бикини для Геленджика.

– Я – за! – ответила Вероника, и Сергей вышел варить кофе, и делать бутерброды.

Кровать они купить не смогли, их, хороших, не было, пришлось заказывать в мебели на заказ на Кировском проспекте, но доставят еще до того, как он уедет на Севера. Днем к ним заглянул бородатый и лохматый Виктóр, который принес с собой программы, и дал телефон для организации модемной связи для скачивания программ для их «Эппла». Модем он им просто подарил. Провел краткий курс компьютерного ликбеза, выпил бутылочку коньяку и исчез. Затем появился Егор и его семейство, с нужными и очень своевременными подарками, включая чеки на 100 инвалютных рублей. Так как, кроме «Мебели на заказ», они посетили и «дом на набережной Красного Флота», и подали там заявление, причем удалось записаться на 17 часов 01 августа, как и хотели. Правда, пришлось долго объяснять «мадам», что завтра начинается сессия, затем практика, и появится он в городе только 31 июля. Поэтому Георгий и Ася первыми получили пригласительные билеты на регистрацию и свадьбу. К тому, что Сергей уже переселился к сестре, Георгий, его жена и две девчонки-погодки отнеслись совершенно нормально.

– Вы люди взрослые, вам решать: что, где и когда. Тебе я как себе верю, Серега. Ты – человек с головой, и, главное, с руками. После твоей настройки все блоки работают как часики. Швейцарские часики! Нике просто повезло заполучить тебя. Больше всего боялся, что прицепится к ней какой-нибудь танцоришка или режиссеришка, и пиши пропало! А сестренка у меня просто загляденье, да и умница, каких поискать.

– Этим и взяла. Ты в курсе, что ее диссер номинировали на доктора?

– В курсе, и знаю, что без тебя этого бы не произошло. И сама она говорила, и читал то, что она дописала в последний момент. Соль вся – там.

– Мы хотим перетащить ее и тему в училище или в академию ВМФ.

– А есть смысл?

– Есть, пока не хочу звонить об этом, но огромный смысл в этом есть. Ты же в академии днюешь и ночуешь, насколько я знаю.

– Есть такое, но обоснование требуется.

– Вернусь с практики, подойдет защита, обоснование будет, еще до нее. Тему закрывать надо еще до защиты, но защищаться в НИФИ, и сразу на доктора.

– Лихо, того и глядишь, она и меня обгонит, мне на доктора еще трубить и трубить.

– Там тем на всех хватит, главное не растерять и не растрезвонить кому попало.

– Понял, не дурак. Попробую поговорить с кем нужно. Благо, что с режимом дружу.

– Если реально дружите, то готов дать и на него пригласительный, так чтобы в августе и решить все вопросы.

– Пока не требуется, но держи про запас.

– Договорились.

С отцом Ники и ее братом у него установились нормальные взаимоотношения. Старший, конечно, был несколько удивлен принятием быстрых решений, а младший, который чаще видел Сергея в своей лаборатории, вместо СамПо, уже понял, что старшина прямо из училища шагнет на площадки, арсеналы и полигоны, ибо ракетчик от бога, с радиотехникой хорошо знаком, паяльник из рук не роняет, схемы читает сходу и с теорией все в полном порядке. Золото, а не будущий лейтенант. Просмотрел он и личное дело, от корки до корки: своенравный, имеет собственное мнение и готов его отстаивать, круглый отличник, вечный отличник, даже ЗФМШ на одни пятёрки. Бывший кандидат в сборную СССР по горным лыжам, но прямо со сборов уехал поступать в ФизТех. Там, правда не срослось, но проходной балл у него был и два с половиной сверху. Подвела та самая самоуверенность, в итоге – первый курс ВВМУПП, и через два месяца отчислился, так как обещал своей подружке перевестись на физфак, а это оказалось невозможно, только через отчисление и службу в армии. Отслужил, имеет ранение и контузию, орден Красной Звезды, и набрал 24,5 балла на вступительных. Ни одной четверки третий год подряд, две публикации, в том числе, в Морском Сборнике. Со всеми этими данными кап-три зашел к начальнику кафедры, и показал ему кандидатуру.

– Он же старшина роты, потянет?

– Вот и посмотрим, математика у него от зубов отскакивает. В техническом отношении весьма подкован. Сам просил предоставить ему доступ к схемам управления.

– Ну, проведите его по курсу подготовки ракет к старту. От А до Я, сами знаете какую шелупонь мы на полигонах и арсеналах имеем. Сливки, от слова «сливать». Всем отличникам хочется ничего не делать и греть кнопку «пуск» пальцем.

Десять дней не потрясли мир, но сессия уже позади, предписание, денежное довольствие на руках, гремит будильник, и Ника с Сергеем начинают активно собираться. Им предстоит первая достаточно долгая разлука. Крошки кофе заставляют Сергея прополоскать рот, он подхватывает вещмешок с нехитрым скарбом и выходит на лестничную площадку, следом за ним Вероника закрывает на ключ двойные двери. Им сегодня на Московский вокзал, затем Нике предстояло приехать с подписанным заявлением на отпуск в институт и вернуться уже на 5-ю Красноармейскую. А Сергей должен был встретить на вокзале двух человек из своей роты, «китайцев», и трех «торпедистов» из соседней, возглавить эту команду и доставить ее в населенный пункт Видяево. В этой группе только «досрочники» и «блатные-автоматчики». Остальные еще продолжают хождение по мукам сессии, а эти уже сменили шевроны на рукаве, там появилась четвертая «птичка», все посетили Абрама Львовича в глухом дворе-колодце на проспекте Огородникова и обзавелись «фирменными» «ввмупповками», мичманками специального покроя, которые изготавливались только здесь, и только для курсантов и выпускников ВВМУПП имени Ленинского Комсомола. Нацепивший такую курсант другого училища запросто мог схлопотать по тыкве. Встретились на выходе из метро в главном зале ожидания. Четверо прибыли на вокзал не одни, а женами и подругами, один в окружении папы-капраза и многочисленных родственников, один – рыжий и конопатый «рязанец» с характерным носом, из 33-й роты, стоял в гордом одиночестве и лихо рассматривал присутствующих «дам». Эдакий гусар, в стиле Дениса Давыдова или Дорохова, что отчетливо подчеркивала сильно заниженная талия его перешитых и «натянутых на торпеду» клешей. Выглядело немного смешно, он немного не понимал: куда он едет и чем это для него может закончиться. Здесь, в Питере, его не тронут, но до Видяево в таком виде он рисковал не доехать. Но, об этом ему проще сказать в уже в поезде. «Дорохов» чуть не присвистнул, когда увидел Нику, а та его «наградила» таким взглядом, что даже этот рыжий бесенок застеснялся и принялся поправлять форму.

– Все? Наш объявляют! – это особый военно-морской командирский шик: подойти вместе с объявлением о посадке. Еще одну минуту они ждали появления зеленых кружков на табло, которые начали с шумом вращаться, превращаясь в буквы и цифры, говорящих о том, что скорый поезд Москва – Мурманск прибыл на четвертый путь и на него объявлена посадка. Все двинулись в сторону дверей, но Сергей вовремя заметил комендантский патруль, стоявший у выхода, подал команду: «Стой, в две шеренги становись! Направо! Шагом марш!». Старший патруля поманил его пальцем, он передал командование Сухорученкову и подошел к капитану 3-го ранга.

– Товарищ капитан третьего ранга, группа, в составе шести человек, направляется на посадку на поезд Москва – Мурманск. Старший группы – главный корабельный старшина Старинов.

– Ваше предписание? – Сергей подал его.

– Свободны! Там у вас рыженький такой, передайте ему, что еще в Мурманске он сильно рискует в таком виде.

– Есть передать. – ответил Сергей, повернулся, и, взяв Нику под руку, пошел на 4-ю платформу. Пятнадцать минут, которые стоял здесь поезд быстро превратились в крики проводниц о том, что он вот-вот отправится, а провожающим выйти из вагонов. Но они с Никой туда еще и не входили.

– Ну, сейчас тронется. Я скоро, не успеешь и все приготовить к свадьбе.

– Вот в этом я точно уверена, Ася обещала помочь. Иди ко мне, поцелую. – поцелуй несколько затянулся, садиться пришлось в тронувшийся поезд. Помахав рукой невесте, Сергей повернулся и прошел в плацкартный вагон. Людей было немного, ребята раскладывались, рыжий уже тискал бутылку «Мартовского».

– Вам просили передать, что появляться в таком виде даже на платформе Мурманского вокзала, это провести пять-семь суток на местной гауптвахте. И бутылочку уберите, вы не в отпуске, а следуете в составе воинской команды. Считайте это последним предупреждением. Иначе высажу и сам передам в комендатуру.

– Ты – меня?

– Я – вас. Встать, и доложить о получении замечания.

Нехотя старшина второй статьи поднялся и произнес то, что от него требовалось.

Торпедисты потом довольно долго шептались, тихонько расспросили одного из «крылатчиков», который им предложил отложить «мстю» до спортзала в Видяево, а там они смогут убедиться в том, что устроить их старшине темную у них не получится.

– Вообще-то он не вредный, и не стукач. Если что – сам разбирается, и не обидно. В роте он – старший, если он сказал, то бежать и пробовать отменить его приказание у Романца бесполезно. Тот скажет, что выполняйте пункт номер один: старшина всегда прав. А если он не прав, действовать надлежит по статье пункта № 1. Не спорьте с ним, и все будет «хоккей». Мы три года с ним, в «Сивой кобыле» мы его просто ненавидели, гонял до седьмого пота, но сдружил всех вот так! Потом похлебали от старшин из 140-й роты, а когда его вернули, после первой сессии, вздохнули свободно. Что-то требуется? Полный вперед к нему, все решит. Что-то не понимаешь по любому предмету, идешь к старшине, и проблема исчезает. Наш человек. Строгий, но наш. У нас ни одного человека не отчислили, если не считать Косова, но тот «нарик» был, он его вычислил и того отчислили, несмотря на то, что у него батя «вице» был. Сам с его отцом разговаривал. Так что, не дергайтесь. Он – старший команды, и ничего такого он от тебя, Димка, не потребовал. Мог отправить тебя назад в училище еще у метро. Зря ты так вырядился, на КСФ за это дрючат.

– «Телка» у него классная, кто такая?

– Кожевникова с «тужка» знаешь?

– Ну, да, кто его не знает.

– Его дочь, а сын его на второй кафедре. Сама – физфак закончила, в этом году выходит замуж за нашего старшину, и защищается на доктора.

– Блин… Такая «фифа», и доктор! Чё она в нем нашла?

– Не знаю, видимо, что-то есть, о чем мы не догадываемся.

– Ладно, пошел переодеваться.

До Видяево добрались нормально, через Полярный, куда их добросили катером, а на «пятиуглах» их тормознули на КПП. Однако мичман, который это сделал, силенок не рассчитал. Сухорученков тут же снял трубку «неслужебного» телефона, и назвал пару позывных.

– Батя, мы приехали, а нас на КПП какой-то мичман не пускает, мож нам обратно в Питер заворачивать?

– Дави эту зелень подкильную! Щас машину пришлю, трубочку мичману передай! – и «колун» услышал все, что о нем думает начштаба дивизии.

– Пардону просим, товарищи курсанты. Зараз машина сюда вышла, «адмирала» не желаете?

Старший Сухорученков прибыл сам и следом за ним ехал еще один «козлик». Сергей отдал рапорт и передал ему их предписание, а заодно конверт, который его просили передать именно начштаба.

– Это потом прочтем, ребятишки. Добрались без потерь? А то знаю я вас! Сам таким был.

– Потерь не имеем, готовы к практике.

– А вот это мы еще проверим. Сегодня и завтра отдыхать, здесь вот бланки увольнительных на два дня, до понедельника отдыхать, а в девять часов на развод. Вы, главкор, пока старший, но Славку я от вас забираю сразу.

– Пап, я Сергея к нам пригласил, мама просила их познакомить.

– Ну, тогда по коням, сначала к плавказарме, а потом всех в городок доставим.

Так и поступили, Сергей бросил свой вещмешок на койку в отдельной каюте, и вышел на пирс. Здесь в это время очень сложно понять, что это: день или ночь. Да еще облачно было, теней практически не было, лишь 24-х часовой циферблат показывал 19.23 московского времени. Идти на ужин все дружно отказались, в городке славились местное кафе и небольшой ресторанчик.

С младшим Сухорученковым на втором курсе была целая история: забузил он, и круто провалился по учебе. На самостоятельной подготовке вечно зевал и даже не пытался выполнить задания. Как оказалось, у него выпал девятый класс, родители уехали во Вьетнам, а бабушка не справилась с этим обалдуем. И он тупо не понимал ни «вышку», ни «сферическую тригонометрию». Ему светило четыре «пары» в сессии, а это – гон. А папаша у него был крут, в узел мог свернуть любого, включая любимое чадо. Что ему и пообещал, и что служить он его отправит на южный берег моря Лаптевых. Лично проследит. Вот и пришлось Сергею за полтора месяца поднимать ему двухлетнюю программу, начиная с «алгебры и элементарных функций». Сессию тот сдал, с одной тройкой, причем, не выплаканной, а реальной. Сергея еще тогда приглашали приехать сюда, но тот отказался, предпочитая отдыхать в горах Памира. Ну, а сейчас ему было не отвертеться. Славка подрос, стал командиром отделения на третьем курсе, после практики пойдет к первокурсникам замкомвзводом. Ему бы, желательно, на полгода-год куда-нибудь в морскую пехоту, но такое программой не предусмотрено. Зеленый он еще, и «блатной», от слова «блат». Отец сидит на большой должности, его прочат в командиры дивизии. Но Вера Михайловна Сергею понравилась. Доброжелательная женщина, хорошо знающая своего сложного и своенравного сынишку. Знает, как тяжело ему давалось обучение в школе, и не из-за того, что плохо соображал, а чисто по лени и «куда они денутся, все равно поставят нужные отметки, чтобы не портить статистику и отношения с начальником штаба дивизии».

– Сереженька, здравствуйте! Давно хотела с Вами познакомиться и сказать спасибо, что смогли загрузить в эту пустую голову необходимое, чтобы он, все-таки, закончил училище.

– Да не за что. Ничего такого я не сделал, нормальная товарищеская помощь, и пример остальным, как следует относиться к своему товарищу, который попал в беду. Вольно или невольно. В роте это, кстати, оценили. Теперь никто не стесняется ко мне прийти и попросить объяснить еще раз то, что не поняли.

– Мам, он так объясняет, что в голове сразу целая картина возникает, вот ты не понимал, а если вот сюда поставить значок, рычаг или еще что-нибудь, то закрутится и поедет. Наглядно и доходчиво. Особенно начерталку, автоматику, следящие системы, и математику. Как у него в голове это все помещается – я не знаю, но после его объяснений больше ничего не требуется. Доходчиво и без криков. Ни каких: «ты – тупой, если не можешь выучить определение»! Многие считают, что он преподает лучше, чем штатные преподаватели. И когда он сам учится – мы не знаем. Но у него всегда все готово и одни «пятерки». А последнее время он нам стал давать «спецуху», его внештатным сотрудником 2-й кафедры сделали. Блин, мы эту кафедру раньше просто ненавидели, а сейчас она у нас последней парой, так иногда на обед задерживаемся, сидим, слушаем. И возвращаемся после обеда. Это же наша специальность.

Тут вмешался контр-адмирал:

– Не привираешь?

– Да, пап, ну ты как скажешь! Так и есть.

– Ну-ка, посмотрим. – он прошел куда-то и вернулся с тем конвертом, который Сергей ему передал от кап-раза Новикова. Контрик читал послание, хмыкал, затем полистал довольно увесистую стопку какого-то документа.

– Интересные шляпки носила буржуазия в 18-м веке! Мать, смотри! Но, это – секретно.

А сам взял трубку телефона.

– Владимир Лукьяныч, как жив-здоров? Не занят? Вы бы с Селивановым подгребли ко мне на рюмку чая… Давайте-давайте, не стесните… Ничего не требуется, все есть. Это по четвертой группе «двойки». – он повесил телефон, – Верунчик, у нас еще гости. Ну, Сашка, ну, умница! Ввожу в курс дела, старшина. Есть у нас «несчастливая „Щука“», К-131. Командует ей кап-два Варнаков, который временно отстранен от командования. В 72-м лодка встала в док на плановый доковый ремонт, делов-то куча. На борту произошел объемный взрыв паров растворителя краски, прямо в доке. Потушили, и пять лет лодка находилась на ремонте. Так как задержку было уже не скрыть, то узаконили это переводом ее в опытовые, с установкой двух пусковых установок под «3К10», это четвертая группа БЧ2. В этом году лодка вышла из ремонта, там пришлось заменить основной экипаж, потому, что абсолютно никакого толка от них не было. Командование принял командир 351-го экипажа капитан I ранга Рачковский. Так как он «не наш», а со «Звездочки», то старшим помощником к нему определили Селиванова, бывшего командира БЧ2 и старшего помощника основного экипажа. Героическими усилиями ремонт закончен, лодка перешла в ЗапЛицу. В Белом море пыталась отстреляться опытовыми ракетами, и обе не вышли из шахт. Их сдали и нормально отстрелялись ими в Нёноксе. Лодка готовится к автономке, ситуацию в Средиземноморье, наверное, знаешь. Стажером командира 4-й группы пойдешь? С задачей найти неисправность. Контроль ракеты и пусковые прошли полностью, что зафиксировано средствами объективного контроля. Производитель и полигон просят поставить лодку к причалу на 6 месяцев. У нас по плану через 20 дней отход в автономный поход. Пусковые должны быть готовы к практическим пускам до отхода. Да, и… Другого человека, с допуском на «3К10» и их ПУ, у нас в дивизии и флотилии нет. Командир четвертой группы допуска к «самостоялке» не имеет. То есть, фактически пойдешь командиром группы.

– Я же там никого не знаю…

– В курсе, сейчас познакомишься, старшина. А вот и они! Славка, открой.

– Да тут не заперто, Сергей Саныч. Это – мы.

– Раздевайтесь и проходите.

Сам Сергей вставать и встречать гостей не стал. Предпочел послушать все от стола. Задание было очень серьезным: найти ложное срабатывание о готовности. Но, «делать нечего, бояре…» Свои инструменты он захватил, так что, «вооружен, и очень опасен». Допуск он сдал, буквально, несколько дней назад. Александр Сергеевич не сказал ему: почему такая спешка. Выяснилось, чуть позже, что Сухорученков обратился во все инстанции в Ленинграде, искал спеца и не нашел. Новиков обещал ему помочь. Они служили вместе много лет. Вошел крупный круглолицый кап-раз, с такими же крупными и мясистыми ушами. Большинство волос уже покинуло его крупную голову, но кое-какой ежик еще сохранялся, достаточно слабо прикрывая лысину. Селиванов еще недавно, шесть лет назад, служил в училище, Сергей его помнил, но не был уверен, что кап-два его помнит, все-таки, тогда он прослужил там не слишком долго. Он встал и представился. Сергей Саныч передал им бумаги от Новикова. Они поделили их и приступили к изучению. Хозяйка отваривала пельмени, начштаба доставал дополнительные емкости, а Сергей сидел тихонько, под «обстрелом» четырех глаз командира и его помощника.

Старший Сухорученков наполнил рюмки, сел, командиры поменялись бумагами. Даже в случае успеха, результат был важен только двум из них. Тот самый крупный круглолицый человек был совершенно не заинтересован в том, чтобы лишний раз рисковать. Явно, что он попытается отмазаться от предложения. Хотя отказ при пуске произошел под его командованием.

– А справится? Зеленый ведь еще совсем. – спросил он у начштаба.

– Не знаю, знаю Сашу, человека, который не может справиться, он бы не прислал. Других спецов по этой модификации просто нет.

– Ну, спец он, положим…

– Вот об этом не надо: вот 16 вариантов ложного срабатывания. Все он их нашел.

– А если там 17-й? – задал вопрос Селиванов.

– Их там двадцать три, товарищ капитан второго ранга. Семь из них исключены математической логикой. То есть, семнадцатого случая нет, и быть не может. – ответил ему Сергей. Селиванов постучал бумагами по столу, сбив их в плотную ровную пачку, взял бумаги у командира и сделал с ними тоже самое. Затем соединил все в одну стопку, и засунул все в пакет.

– Сергей Саныч, я это заберу?

– Я тебя правильно понял?

Тот потянулся за «рюмкой чая» и взял ее в руки, понюхал.

– Клопами пахнет, зовут как, старшина?

– Сергей, Сергей Петрович.

– Наденешь канадку и робу без погончиков. О том, что ты – старшина и курсант – никто знать не должен. Парни у нас лихие и «мелюзгу» не любят. «Звезда» за что?

– За Джунгарские ворота.

– Твое здоровье, старший лейтенант. С лодки ни ногой. Все решаешь через меня. Я – на машине, могу забрать его с собой.

– Ты же выпил?

– Маша поведет. Времени совсем нет.

– На плавказарму не забудьте заглянуть, у него там вещи. А ты, командир, что скажешь?

– Авантюра, конечно, но за удачу я выпью. За удачу!

Так и решилось его назначение. Неисправность он нашел через пять суток: блок был не готов к работе, но выдавал сигнал о том, что он исправен и работоспособен. Все остальное было исправно. Заменили блок, провели «стрельбы» с болванкой и получили сигнал на поджиг вышибного порохового заряда. Такая же неисправность была и на второй пусковой установке, дополнительно там была обнаружена небольшая негерметичность одного из сальников. Всё!

Приехали три адмирала: командующий флотилией, комдив и начштаба. Адмиралов расплодилось, как грибов в Карелии в конце лета. В отсеке Сергея вырубился свет, какой-то гад, не предупредив, слегка раздал один из трубопроводов и из него хлестанула вода под давлением. Отсек герметизировали и наддули, течь устранили и приступили к проверке сопротивления кабелей. В этот момент раздалась команда прибыть в центральный. Пришлось сбросить давление и, потряхивая головой и продуваясь, он пошел через всю лодку. Сергей Саныч подмигнул одним глазом. Рапорты, глаза едят начальство, в результате у него появляется допуск на самостоятельное управление боевым постом.

– Владимир Лукьянович, до отхода в автономку принять зачет на несение самостоятельной ходовой вахты у стажера командира 4-й группы боевой части два. Сдаст – переводить в исполняющие. И пусть грузит «десятки». По заданию, в этом походе предусматривается боевое применение пусковых установок семь и восемь. Вы мня слышали, группер?

– Так точно, товарищ вице-адмирал.

– Готовы?

– Всегда готовы.

На следующий день доставили телеграмму от Ники, которая сообщала, что выезжает в Мурманск. Все замечательно, но официально она никто и звать ее никак, так как 01.08.1977 года пока еще не наступило, а Западная Лица – это обобщающее название 4-х баз подводных лодок двух флотилий. Сам военный городок стоит, обособясь между сопками, в стороне от них, и называется Североморск-7. Лодка стоит в Нерпичьей губе, там, кроме пары причалов и нескольких домов, вообще ничего нет. Разве что: окопы с «той» войны. Пришлось идти к Селиванову.

– Евгений Николаевич, тут мне телеграмму принесли, мне послезавтра надо бы побывать в Мурманске на вокзале. Что-то случилось, подробностей не знаю.

– От кого это?

– От моей невесты, у нас свадьба намечена на первое августа. Вот бумаги.

– Да, не мужняя жена, сюда, даже в «семерку», спецпропуск требуется.

– Вообще-то она из семьи североморца, так что, в курсе событий, вполне возможно, что пропуск она получила, но… Я же здесь на птичьих правах, и в гостиницу мне вход заказан.

– Эту проблему мы решим. Вот что! Вот адрес в Мурманске, это недалеко от вокзала, вот командировочное. Можешь «кукушкой» до Мурмашей, можешь до долины Славы, а там автобусом доберешься… Впрочем, мичман Макарычев, вроде как, семейство свое в Крым отправляет с утра, может у него место будет. Сейчас позвоним.

Плохо в этих местах без машины! Интересно, что произошло, и почему вдруг? Макарычев согласился взять его с собой, и, зажатый между его супругой и беременной девицей на заднем сидении оранжевого «Москвича-412», цвета «апельсин-21», о чем несколько раз упомянул мичман, собиравшийся приобрести такую краску, чтобы «подмандить» (дословно) помятое крыло, которое ему на стоянке немного «поправили», «зилок» задом въехал зимой, Сергей доехал до вокзала. Под разговоры об автомашинах и ценах в Крыму, приехали в Мурманск, через целую кавалькаду КПП по дороге. Четыре часа ожидания поезда были настоящим испытанием, так как у комендатуры, видимо, план был не выполнен. Но, обошлось! Появившаяся фигурка Ники была самой большой наградой. У нее в паспорте находился пропуск в погранзону, так что препятствий не возникло, перебрались на автовокзал, и через несколько часов прибыли в Североморск-7. Там Селиванов уже распорядился, чтобы им открыли чью-то квартиру, где они могли расположиться. Ну, а повод у Ники был, девятимесячный. Что, собственно говоря и ожидалось, в некотором смысле этого слова.

– Федор Михайлович в курсе?

– А кто мне делал все эти пропуска? В курсе, он узнал об этом раньше основного виновника.

– И как?

– Погрозил пальцем и сказал, чтобы обязательно был мальчиком. Мне тоже этого хочется. В консультации сказали, что ему уже 6 недель, но, кажется, что они ошибаются: ему максимум пять.

– Это обычное явление, чтобы дородовый отпуск сократить. Сама как себя чувствуешь?

– На седьмом небе. Правда! Вот и не удержалась, чтобы не приехать. Я тебя не расстроила?

– Не говори глупостей. Все отлично. У меня тоже все хорошо, утвержден исполняющим обязанности командира группы, так что к свадьбе немного подзаработаем, и вот еще: это путевка в Геленджик и курсовка для тебя, но уже на новую фамилию.

– Я, вообще-то, хотела остаться Кожевниковой.

– Ты об этом не говорила, и, пойми правильно, по-другому эту курсовку было не получить, они для членов семьи, а как бы я доказал, что ты есть ты? Согласись, что это было бы невозможно, ведь документов еще никаких нет.

– Ну, да, без бумажки ты букашка. Я совершенно не обижаюсь и готова поменять свою точку зрения на этот вопрос. Это и есть то место, где мы будем жить, после училища?

– Вероятно. Есть еще один поселок. Чуть поменьше, но с более старыми домами. Может быть там, скорее всего. Здесь пока не готова позиция, основная сейчас там, в другом месте. Пойдем, тебя покормим?

– Я бы полчаса еще отдохнула после автобуса: постоянно вверх-вниз, немного утомительно.

– Тебе спинку помассировать?

– Мечтательно.

Это их задержало на пару часов, прежде, чем они выбрались на улицу. Ника с интересом рассматривала «штатные» панельные пятиэтажки, отличавшиеся от ленинградских наличием металлической крыши. Начинавшиеся строиться 9-ти и 12-этажные кирпичные дома повышенной комфортности пока достигли только 4–5 этажа. Большое количество детей, мамаш с колясками, множество легковых автомобилей и весьма дорогие наряды на женщинах, и постоянное мелькание черной формы и золотых погон. Обычный вечер в гарнизоне. Чтобы не светить погонами, не блиставшими звездами, Сергей переоделся в гражданку, но это его не спасло. Прямо в кафе к нему пристал патруль, старшим которого был лейтенант с красными просветами береговой службы. Переговоры ни к чему не привели, но повезло «нарваться» на собственное командование, поэтому в комендатуру он не попал. Тем более, что был трезв, как стеклышко, но настроение им испортили.