Читать книгу Сеть. Горизонт событий - Конрад Клинч - Страница 7

День седьмой

Город №1. Аркаим. Комната для допросов

За зеркалом Газеллы сидит человек в чёрном плаще с частичной анемией лица. Несколько ярких прожекторов направлено в его сторону. Он систематически попивает остывший кофе из картонного стаканчика и закусывает печеньем, горстью разложенным на столе

Да, всё верно. Мы разминулись с ним на какое-то время, потом встретились на ближайшей сортировочной станции. Дождались поезда, сели в него и прямиком до Восьмого. Часа два от силы. Тот паренёк, искатель, всю дорогу ехал молча. Думал, наверное, о чём-то. А по приезду его просто прорвало. Град вопросов, мол: что, куда, зачем? Почему этот город называется Восьмым? И всё в таком духе. Любопытный парень. Но его можно было понять, он же периферийным был. Никогда не видел огней большого города…

Восьмой встречал нас довольно скромно и без особых почестей. Туман лёгкой, а то и густой дымкой опоясывал не слишком людные улочки. Видимость – метров десять. Недавно прошёл дождь, и нагретый за день город, со всей своей инфраструктурой, заводами, фабриками, небоскрёбами и людьми – неплохо так испарял выпавшую норму осадков для этого времени года. Монотонные цвета погружали в унылую обстановку глубокой осени, сплошные лужи и подтёки от дождя «очерняли» бетонные плиты. Порывы тёплого, немного затхлого воздуха неприятно обдували лицо. Вдалеке скользили чьи-то тени. В общем, одна сплошная депрессуха. А когда днями льёт дождь, так вообще хоть вешайся. Так что, без дополненной реальности, так, наверное, и было бы.

В условиях сумерек света фонарных столбов было явно недостаточно для того, чтобы насладиться достопримечательностями моего родного города. Да и откуда им тут взяться? Поезд же довёз нас до сортировочной станции, которая находилась в промышленной зоне, на самом нижнем ярусе Восьмого. А нам нужно было попасть на шестой. Именно там располагалась штаб квартира нашей организации. А это метров четыреста с копейками вверх. И с этим были определённые трудности. Понимаете в чём дело, мой родной город, как, наверное, и любой другой, имел свои недостатки и косяки.

Восьмой, он же был одним из самых первых постапокалипсических городов, который получил так называемую «ярусную» планировку. Это когда агломерация городов протекает не в горизонтальной плоскости, а преимущественно вертикально. Считай город, построенный по принципу многоквартирного дома, где этаж и квартиры на нём – это огромный район с развитой инфраструктурой, улицами, домами и магазинами. А сами небоскрёбы в прямом смысле являлись одним, большим конструктором. Огромный пазл из разнородных, порой даже не сочетаемых строительных материалов и фрагментов прежних конструкций. Часть здания из кирпича, часть из пеноблоков, а часть вообще являлась какими-то руинами протоцивилизации. Именно так и получался самобытный и ни с чем не сравнимый архитектурный стиль современности – «постапокалипсическая ярусность».

Естественно, со временем, люди с округи начинали съезжаться в эти новые города. Здесь всё-таки было безопаснее, чем под открытым радиационным небом. Какая никакая, но цивилизация. Городов становилось больше. Сами города становились больше. Росла численность население. Развивалась инфраструктура. Тогда-то городам и начали давать настоящие прозвища в целые предложения. Воспринимали их как какую-то живую субстанцию, развитую экосистему. И это было чертовски неудобно. Один и тот же город, одно и то же место могли называться по-разному. Это потом уже, городам, вместо прозаичных названий, стали давать удобные и понятные числительные…

Сейчас вспоминаю это всё, и ностальгирую. Времена раньше были другие, заботы тоже были другие. Колоритные пейзажи как в картинах Пиранези. И всё это нужно было приводить в порядок, отстраиваться. Но как? Металлургическая, лесозаготовительная промышленность, как и любая другая, были в упадке, точнее их вообще не было, да и ресурсы были на вес золота. Первое время приходилось экономить. Использовали старые, уже отработанные материалы, от которых ужасно фонило. Естественно, в таких спартанских условиях строительные нормы и практики, наработанные тысячелетиями, претерпевали значительные изменения.

Прежние руины использовались в качестве фундамента или каркаса. Причём их основания, я имею в виду старые дома, какие-то строение и даже целые улицы, попросту засыпались привезённым грунтом. Сколько точно было земли, не знаю, но на вскидку, метров на десять засыпали так точно. В итоге так и получалось, что новые города попросту надстраивались над старыми. Таким образом получалась значительная экономия тех же ресурсов, начиная от строительного материала, времени и возможностей, заканчивая снижением затрат на освещение, обогрев и прочую коммуникацию. Но самым важным аргументом такого вот вертикального строительства городов, конечно же, была радиация.

Цунами и потопы, как и ветра, и ливни, разносили по земле радиационные нуклиды из разрушенных реакторов АЭС. Вся земля была обильно пропитана ими, в том числе и здания тех самых, ранее подтопленных городов. Одна сплошная зона отчуждения и так по всей земле. К тому же люди, своими частыми перемещениями между прежними агломерациями, неосознанно, без злого умысла разносили эту самую радиацию на своей одежде, на обуви, на теле. Поэтому, чем кучнее мы жили и чем меньше перемещались во враждебной внешней среде, тем было меньше риска облучиться. Соответственно, и меньше риска для жизни. Потому-то и засыпались первые этажи старых зданий. Потому-то и строились города не вширь, а ввысь. На тот момент, технология строительства была такая…

Почему я разбираюсь во всём этом? Да всё просто, я же сам в прошлом строитель… строил те дома, улочки, поэтому и знаю, о чём говорю. То, что принято называть небоскрёбами, мы назвали сваями. Да, именно сваями, на которых и держится весь город, все его улочки, все его ярусы. К примеру, у нас, на Восьмом, отправная точка закладки последующего яруса составляла примерно пятьдесят этажей. Если в цифрах, то это сто двадцать пять метров. То есть, как делалось: сначала наращиваем сваи, небоскрёбы – до уровня пятидесятого этажа. Затем устанавливаем мощные двутавровые балки между всеми соседними зданиями, делаем так называемое перекрытие. Затем всё это дело укрепляем, стелим настил из решёток, иногда заливаем его гидротехническим бетоном и в итоге получаем абсолютно ровную поверхность следующего яруса. Иногда, конечно, она была не совсем ровная и далеко не идеальная – со щелями и перепадами высот, но что поделать, как могли, так и делали. Нас поджимало время, людям нужно было где-то жить.

Вот, видимо, и получилось так, что в той суматохе кто-то просчитался или просто поленился сделать достаточное количество лестничных проёмов и лифтовых шахт между соседними ярусами. Подняться или спуститься на разные ярусы Восьмого можно было двумя путями: либо через сквозные проходы внутри некоторых небоскрёбов, либо же через провал, который назывался бульваром Андромеды. Если бы его не было, тогда всем нам, горожанам и пришлым туристам, приходилось бы действительно туго. И это не преувеличение.

Бульвар Андромеды не случайно называли провалом. По сути это и был здоровенный, кучерявый провал, образовавшийся в результате частых землетрясений и кривых рук строителей, возводивших ту злосчастную сваю. Тогда я уже работал в СЦБ, так что мои руки тут не причём. В общем, все семь ярусов Восьмого в один прекрасный день, в одном месте, в одно мгновение сложились как карточный домик. Разгребали этот завал где-то с полгода. Мусор вывозили грузовикам, никто даже не считал, сколько именно. Строители потом усилили тот провал дополнительными балками, стяжками и теперь, по уверениям многих, это место, провал, стал вполне сейсмически устойчивым и безопасным. Как по мне, так всё это для галки.

Какое-то время там ещё было пусто. Просто огромная щель, просвет вдоль всех ярусов. Людей тоже особо не было, боялись повтора трагедии. А потом местные власти самоуправления решили сделать в том месте игорную зону для взрослых. Собрать со всего города все казино, стриптиз клубы, бары и всё такое и сунуть их в одно место, в провал. Идея прижилась, позднее воплотилась в жизнь. По вечерам народ стал подтягиваться к бульвару Андромеды. Ну, ясное дело, для чего. Позже, за народом, ко всем этим взрослым заведениям стали подтягиваться и другие успешные предприниматели: владельцы магазинов, кафешек, ресторанов и так далее. Началась глобальная застройка.

Вы любите грибы? Опята, вешенки? Только не подумайте, что меня интересуют чьи-то гастрономические предпочтения. Вкус тут точно не причём. Просто провал, он со временем стал похожим на грибницу тех же опят или вешенок, разросшихся на небоскрёбах, как на пне. Десятки, сотни, десятки сотен балконов, лоджий, гардов или просто выступов ассиметрично заполняли собой пустующее пространство провала от одной его стороны вплоть до другой. А это немногим метров двести. На одном таком выступе, их называли обычно гардами, мог находиться небольшой ларёк в десять квадратных метров. А мог находиться и небольшой сквер с концертной площадкой. В любом случае, все они, как правило, просто пристраивались к небоскрёбам как грибные наросты. Гарды надстраивались друг над другом, друг рядом с другом, друг напротив друга и при этом не ограничивались никакими предписаниями со стороны тогдашних властей. Естественно, это был самострой. Как я уже говорил не раз, строили все. Кто как мог, кто где мог, тот так и строил. Без лицензий, без разрешений, без соблюдения технологических норм и правил. Тенденция ранней постапокалипсической эры – с этим ничего не поделать.

Со временем небольшие наросты на теле небоскрёбов начинали расстраиваться и превращались в самостоятельные новообразования. Постепенно всё это обрастало витиеватыми пешеходными дорожками, мостовыми, лестничными проёмами и прочими коммуникациями. Наверное, если сложить их вместе, в один ряд, то можно было бы обогнуть весь Земной шар и не один раз…

Промышленная зона заканчивалась, и мы с тем пареньком приближались к витиеватым джунглям Андромеды, насыщенным яркими, красочными огнями взрослой жизни. Уже отсюда слышалось её дыхание. Иногда учащённое, иногда прерывистое, но всегда шумное и горячее дыхание. Дыхание десятков тысяч, как знакомых, так и незнакомых друг другу людей, чьи судьбы в данный момент времени волей случая оказались здесь, в этом фантастическом месте.

Программатор медленно прогружал хорошо прорисованные данные дополненной реальности. Тысячи пользователей Сети в режиме онлайн транслировали масштабную проекцию виртуального мира. Без задержек, без сбоев, без искажений. Подумать только, мы общими усилиями создавали вокруг себя всё то, что могли и хотели видеть. Это знаете… это как песок на пляже или гречневая крупа в чашке. Если их разделить, то пляж будет не пляжем вовсе, да и крупицей гречки вряд ли наешься…

А мы наедались. Наедались этой похлёбкой из скудной реальности и богатейшей, щедрой фантазии художников, рисовавших этот мир в бесподобных красках. И всё, что мы видели, казалось нам более реальным, чем сама реальность. С каждой секундой детализация зданий, магазинов, кафешек, улиц и просто небоскрёбов прорисовывалась всё чётче и чётче. И уже совсем в скором времени достопримечательности моего родного города заиграли совсем в другом свете.

Туман тотчас же рассеялся. Словно подтёки гуаши, монотонные цвета обыденной серости начали проявлять свою эфемерность, выводя на передний план безумное буйство красок всех цветов и оттенков. Даже порывы ветра теперь казались не такими противными как прежде. Ощущалась прохлада. С собой ветра приносили ритмичные гармонии звуков, приятные запахи благовоний и уверенность. Уверенность в том, что каждый желающий сможет найти на Андромеде то, чего ему так не хватало в своей пресной жизни.

Здесь было абсолютно всё, что только могла пожелать душа. Или тело. Смотря кто, о чем мечтает. Дорогие бутики и сток-центры, магазины с сувенирной продукцией, зоны отдыха и парки, рестораны, танцевальные площадки и клубы. И, конечно же, здесь ну никак не могло обойтись без вездесущего менеджмента. В надежде привлечь ещё больше адептов к своему движению потребителей, здешние менеджеры пошли на небольшую, а может быть и большую хитрость. Реклама здесь была повсюду. Чем ярче и контрастнее цвет картинки, тем больше внимания она привлекала. Конечно, иногда доходило до псилоцибинового абсурда и даже до явного отвращения к тому или иному бренду, но в целом этот метод тоже работал. Любой небоскрёб, любое строение и даже любой человек сверху донизу мог быть обвешанным логотипами известных торговых марок…

– А здесь всё совсем по-другому – восторженно – мне нравится здесь!

– Ещё бы! Адепты менеджмента постарались

– Кто?

– Менеджмент. Религиозное учение есть такое. Секта. Неужели не слышал?

– Нет

– Адепты этого учения называют себя манагерами, это с английского – manager. Так и читается по буквам – манагер. Это конечно недоказанный факт, но я как раз занимаюсь его доказательством. Я имею в виду заговор секты маркетинга и топ менеджеров, будь они неладны. Все смотрят на меня как на сумасшедшего, когда я привожу свои доводы, смеются. Но от этого правда ведь не станет ложью?!

– И что за заговор?

– Расскажу вкратце. В общем, как мне стало известно из достоверных источников, один из постулатов всемирного учения менеджмента звучит примерно так: «Ценить нужно не то, что бесценно, а то, что не имеет цены. Без раздумий приобретай это. Ибо то, что не имеет цены сейчас, в будущем способно сделать тебя богатейшим человеком». В общем, смысл такой, что в современном мире, во всём, абсолютно во всём присутствует маркетинг. Своего рода ураборос…

– Ураборос? А это что?

– Змея, пожирающая свой хвост

– Не понимаю

– Замкнутый круг

– Не понимаю…

Там была небольшая сцена, где-то между третьим и четвёртым ярусами. Ну, знаете же как это бывает на центральных улочках, где по вечерам собираются люди. Просто небольшой помост, чтобы артисты разные выступали. Музыканты там, фокусники. Тогда, на той сцене, выступала какая-то кей-поп группа. Не вживую выступала, а была голографическая проекция их концерта, но с достаточно реалистичной графикой. От живых людей не отличить. Я такую музыку не слушаю, поэтому и не могу сказать, что за группа, да это и не важно. Важнее то, что на их примере, я попытался объяснить тому провинциальному искателю, что представляет собой великое учение менеджмента…

– Вот смотри, видишь тех музыкантов? – остановившись – Как ты думаешь, почему они поют?

– Потому, что им хочется это делать…

– Нет, ошибаешься. Петь можно для самого себя и самому себе. И опять же, про самого себя, то есть не вслух, а как бы мысленно. Ну ты понял в общем…

– Подождите. Вы хотите сказать, что музыканты, это часть маркетинга?

– Да!

– Но это невозможно!

– Как это, невозможно, когда так оно и есть!

– Но музыка, как и живопись, и литература, и театр – это же искусство…

– И что? Думаешь, в искусстве нет маркетинга? – рассмеявшись – Его адепты уже давно проникли во все слои нашего общества и ходят под «прикрытием». В том числе и в культуре. Сейчас большинство музыкантов поют для того, чтобы получить известность. Они хотят стать узнаваемыми и уважаемыми людьми. В конце концов, хотят жить в достатке и ни в чём себе не отказывать. Это их скрытый мотив, о котором они боятся признаться даже самому себе. В этом и есть сущность человека. И ещё, они не хотят быть такими как ты, искателями, работающими по двенадцать часов в день. Это и есть правда жизни и об этом тебе никто просто так не расскажет. И сейчас, готов поспорить, ты спросишь: «А причём тут маркетинг?» А я скажу. Я скажу тебе причём. При том же причём и всегда.

Это не они поют, а их заставляют петь

– Как же так?

– Пошевели извилинами! Представители шоу бизнеса, крупные лейблы, в конце концов, производители музыкальных инструментов. Да, да! Производители музыкальных инструментов, они самые. Это настоящий заговор топ менеджеров!

Ты посмотри. Посмотри, посмотри, у всех одни и те же гитары, рояли, барабаны, колонки, микрофоны. На всех концертах, на всех экранах одно и тоже. А сколько у этих групп фанатов и подражателей? Десятки, сотни тысяч людей. А это и есть потенциальные потребители. Они уже знают, гитару какой фирмы им следует купить. Конечно же, как у их любимых кумиров!

Это серьёзные деньги, серьёзный бизнес, дружок. Это и есть ураборос!

Ребята, что помоложе, вроде тебя, просто фанатеют от всего этого. Копят деньги на гитары. Иногда даже берут кредиты, чтобы сходить на концерт их любимого музыканта. Или походить к репетитору по игре на гитаре, чтобы так же или хотя бы примерно так же играть на этой самой гитаре, как и их любимый музыкант. Тратят немалые суммы в надежде стать такими же известными и знаменитыми личностями, как их кумиры. Изо дня в день они живут мечтами о том дне, когда выступят перед миллионной публикой. Соберут, так сказать, свой первый стадион. Но это не самое страшное…

Мечты, надежды и всё такое, конечно же, должны быть у каждого человека. И пусть будут. Но вот искусственное сотворение так называемых «мечт», «кумиров», подогревание ажиотажа вокруг заданной темы, я имею ввиду какие-то конкретные товары и услуги. Это всё я считаю преступлением. Топ менеджеры знают о «систематической ошибке выжившего», отчего и стараются играть не по правилам.