Читать книгу Ёнька - Константин Михайлович Ганин - Страница 4

Раз уж опять всё снова, то нужно придумать правдоподобную легенду, «кто я прямо здесь и сейчас». Пускай так: я – мороженщик. А домик мой стоит на выходе из волшебного леса, а лес – внутри железного забора, а забор – в центре большого города. И пусть название у леса будет «Парк». Люди же любят огораживать лес забором и называть скучным словом. Что по мне, так ни тропки, ни скамейки не дают им такого права.

Так вот, в том волшебном лесу, о котором пойдёт речь, ко входу лежит множество дорожек, а вот на выход – только одна. Рядом с ней и находится мой домик. Жилище крохотное – с плоской крышей, большим раздвижным окном спереди, дверкой сбоку и четырьмя колёсами. На окне ряды фотографий, но не людей, а моих любимых брикетов и эскимо. С названием моего домика у гостей возникают разногласия: кто-то зовёт ларьком, кто-то – магазинчиком, некоторые – даже прицепом. Чтобы исключить путаницу, я приделал вывеску, на которой написал: «Причал». Стены раскрасил голубой волной, а на двери нарисовал айсберг в виде вазочки с пломбиром. Чайку тоже хотел, но места для неё не нашёл. Рыбу нарисовал, но тут же закрасил – запах не тот.

Когда-то Причал выглядел ярко, но с недавних пор поблёк. Впрочем, не он один. Цвет сошёл и с деревьев, и с цветов в тумбах, и даже с бантиков и туфелек. Уж я-то знал, что причина тут совершенно не природная. Непонятное и тревожное будущее туманило всё вокруг, но, кажется, никто, кроме меня, не замечал этого. Я же не находил себе места. Мир радости отслаивался. Люди сами взрезали шов, соединяющий средние миры с радостью. Они вычищали слова от радужного муара в угоду логике и практичности. Довели до того, что в «дружбе» остался расчёт, из «победы» выветрился азарт, а в «любви» звон денег слышался чаще, чем биение сердца.

Радость покидала нас. Чтобы как-то удержать её, я нырял в детские глаза, искал свет и силу, способную сшить миры заново. Собирал по искорке и латал ту часть шва, которая проходила через мою душу.

Впрочем, не с того я начал… Зовут меня здесь… Хотя и это неважно. Дело в том, что однажды, в яркий воскресный день, произошло событие, из-за которого пришлось сменить привычное имя.

Итак, ровно в 11:00 на мой Причал кто-то напал. Этот кто-то был настолько мал, что из окна я его не увидел. Показалось, что мелькнул и ударил по стеклу кончик пиратской сабли. Покупателей в тот момент у Причала не было, поэтому я открыл дверь и выглянул. В нескольких шагах от меня на газоне стоял мальчик лет пяти и сжимал в руке зелёную саблю. Много я повидал разных мальчишек, но такого, должен вам признаться, ещё не встречал. Первое, что бросилось в глаза, – необычайно решительный вид. Второе – лёгкие как пух золотые кудри и уши – красные, круглые и торчащие. «Хороший мальчишка», – решил было я, но тот так сурово посмотрел, что сказать ласково не вышло. Я спустился с крыльца и с улыбкой не то чтобы радостной, скорее заискивающей, поклонился. Малыш благосклонно принял поклон.

– Привет, – сказал я.

Мальчишка не отозвался. Он отвернулся и замер, о чём-то думая.

– Здравствуй, – попробовал я ещё раз.

Мой собеседник шмыгнул носом и снова промолчал.

– Ты не хочешь разговаривать?

– Угу, – произнёс он и оживился. Принялся крутить в руках саблю, постукивать ею, чертить что-то на земле.

Прошло несколько минут. Я задавал вопросы, а мальчик односложно отвечал, не глядя в мою сторону. Потом вдруг повернулся и с вызовом выпятил нижнюю губу.

– Дяденька, ты меня забеёшь! – заявил он тоном, не терпящим пререканий.

– Не планировал, – я почесал затылок. – А точно заберу?

– Мама сказала, что если я плохо буду себя вести, то меня забеёт Бамалей.

– Так то Бамалей… – растерялся я. – Или я похож?

– Да. Ты на каатинках был, – серьёзно произнёс малыш и махнул зелёной саблей. – Я слазу тебя узнал.

Я попробовал увидеть себя глазами мальчишки. Некоторое сходство с пиратом, несомненно, имелось. Я сделал шаг к малышу, чтобы рассмотреть себя получше. Едва приблизился, как мир вдруг раскрасился и зазвучал. Да так ярко, что в глазах зарябило. Зелёные деревья стали совершенно зелёными, небо вспыхнуло сияющей голубизной, а звуки сбежались отовсюду и полезли в уши. Сабля же мальчика перестала казаться игрушечной, да и сам он больше не выглядел забавным. Мне стало одновременно и весело, и страшно, и интересно. Взрослым умом я понимал, что вот он – тот герой, который может наполнить красками мир и всех вокруг спасти, но мне не хотелось думать об этом дольше одной секунды.

– Я пират! – произнёс я.

– Так я и знав.

– Как же тебя звать-то? – спросил я. Тело зудело от детских желаний, но я старался не показывать вида.

– Мне нельзя знакомиться с незнакомыми, – ответил он и отбежал в сторону – сделать что-то важное.

– Это правильно, что не знакомишься, – сказал я, когда мальчик вернулся. – Но разве я незнакомый, если ты знаешь моё имя?

Малыш переложил саблю в левую руку, а правой сердито потёр нос. Я немного напугался. Чтобы не казаться таким уж большим, присел на тёплый асфальт. Пускай увидит меня маленьким и не обижает.

– Меня зовут Ёнька, – шёпотом признался мальчишка, оглядываясь.

– Ёнька, – повторил я. – Интересное имя.

Малыш залез в волосы пятернёй и почесал так сердито, словно когти точил. В глазах промелькнула хитринка.

– Знаешь что, Бамалей… Если ты думаешь, что я буду тебя бояться, то нет – я не буду.

Как вы могли заметить, наш герой безнадёжно картавил. Честно говоря, сам я сразу же перестал обращать на это внимание. Да и сейчас воспроизвести его речь добуквенно у меня не получится, а дразниться не хотелось бы. Раз так, то я буду писать слова целиком – Ёнька же не виноват, что буква «р» хвостиком цепляется за язык. Не было бы хвостика – и каталась бы она спокойно себе, как «о». Ведь никто же не картавит на букву «о»? Правда? С буквой «л» у мальчика происходило вообще непонятно что. Иногда она ложилась на гладкую спинку и соскальзывала изо рта как новенькая. А иногда переворачивалась и вела себя точно так же, как «р». «Необычайно капризные эти буквы», – подумал я про себя, но вслух произнёс совершенно другое.

– Ёнька, если ты меня бояться не будешь, то что же ты тогда будешь делать?

– Я тебя победю, – гордо заявил он.

– Слушай, шансов у меня почти нет, но вдруг и я победю?

– Ты – нет, – ответил мальчик с некоторым сомнением.

– Почему же «я – нет»? – чуть было не обиделся я.

– Потому что я непобедимый Ёнька, – произнёс малец и задрал нос ещё выше. – Мне папа так говорит.

– Ёнька, – напугался я, – а уж не сражаться ли ты со мной пришёл?

– Да, – ответил он.

– Ну, раз так, то ты меня всё-таки боишься.

– Почему это?

– Ну, кто не боится, тот куда попало сражаться не ходит.

– Ничего ты не понимаешь, Бамалей! Когда боятся – убегают.

– Любезный мой, – снисходительно произнёс я и тут же осёкся и сменил тон. – Бояться можно по-разному. Вот я, например, знаю целых двенадцать способов бояться. А те, кто там и выше, – я указал вверх, – ещё больше знают.

– Ну да? Двенадцать? – удивился мальчик. – А это много?

– Подожди, – запоздало сообразил я. – Ты же ведь ещё не до конца большой? В школу ходишь? Где твоя мама?

– Я большой! – рассердился герой. – Я осенью в школу пойду.

– Не сердись. Я имел в виду, что ты размерами такой, что можешь случайно пройти под оградой. Тебе опасно ходить в одиночку, можешь выйти на дорогу и не заметить. Кого ты обычно берёшь, чтобы присматривать?

– За мной не надо присматривать! – разгневался мальчик и снова страшно почесал нос и волосы.

– Так не за тобой, а за заборами, – успокоил его я.

– За заборами надо, – согласился он. – Мама там, на лавочке сидит, – он махнул рукой в сторону ворот, выводящих из парка. – Светланку качает. Она маленькая.

– В волшебном лесу? Ты оставил маму и сестрёнку в этом жутком волшебном лесу?

– Это не лес, это парк, – Ёнька посмотрел на меня со снисходительной улыбкой. – И я не оставил её, – буркнул он. – Вон она, на нас повернулась.

Я проследил за взглядом моего нового друга и увидел совсем недалеко лавочку и женщину с коляской. Женщина неотрывно смотрела на нас.

– Ёнька, давай сделаем так: сейчас я закрою ларёк, чтобы другие пираты не разворовали мои сокровища, а потом сдамся тебе в плен. Ты отведёшь меня к маме, и вы вместе решите, что со мною дальше делать.

– Не хочу к маме, – ворчливо ответил Ёнька. – Она смеяться будет.

– Так это же хорошо, что она у тебя весёлая. Или нет?

– А ты скажешь маме, что я тебя победил? – спросил малыш, не ответив на мой вопрос.

– Нет, не скажу. Зачем тебе выдуманные подвиги, если вокруг настоящих полно? А пока бери меня в плен так, без победы.

– Ну ладно, – согласился мальчик. – Бамалей! – крикнул он мне, когда я поднялся. – Только ты не убегай, ладно? Я ещё не очень быстро бегаю в новых ботинках.

Он выставил правую ногу вперёд, и я ахнул от блеска совершенно красных ботинок с железными клёпками на носах.

– Не убегу, – пообещал я. – Я же гордый разбойник.

Закрыв дверь, я вернулся к своему новому другу и протянул руку, чтобы он был уверен в том, что я не собираюсь дать дёру. Ёнька цепко ухватил меня за два пальца, и красок вокруг стало ещё больше.

– Пойдём? – спросил я разрешения.

– Пойдём, – велел Ёнька.

И мы пошли, а точнее, полезли. Чтобы попасть к маме, нам пришлось карабкаться через забор. Мера вынужденная, но деваться некуда – никто через выход не входит.