Читать книгу Гитара в руках твоих - Крисия Ковальски - Страница 5

Павел толкнул дверь, которая оказалась открыта. Конечно, дверь можно не запирать, если живёшь в элитном доме с постом охраны возле надёжно закрытых ворот. Он скинул ботинки и прошёл в комнату. На мягком ворсистом паласе валялось кружевное нижнее бельё. «Так и есть… С девкой», – раздражённо подумал Павел, проходя дальше в спальню. На широкой кровати, прикрытые шёлковой светлой простынёй, спали парень и девушка.

– Эй, подъём! – не церемонясь, крикнул Павел, громко хлопая дверью. Девушка испуганно вскочила и, прикрывшись простынёй, непонимающе уставилась на вошедшего. Её длинные спутанные волосы закрыли покрасневшие щёки. «Красивая», – отметил про себя Павел. Впрочем, разглядывать шлюх сводного брата времени не было.

– Макс, отец звонил. Совещание через сорок минут. Вставай живее, – произнёс он, наблюдая, как лежащий на простынях парень раскинул руки и блаженно потягивается.

– Макс, реально времени нет, – начал терять терпение Павел. Он подошёл и резко скинул с девушки одеяло, она истерично завизжала, прикрывая руками полную грудь. Павел же, не церемонясь, распорядился, – Одевайся и убирайся отсюда. Макс, ты ей заплатил?

Павел достаёт бумажник, но Максим, приподнимаясь на локте, перехватил его руку:

– Тише, Пашка, спокойней. Не надо так грубо с девушкой, – и повернувшись к возмущённой растрёпанной блондинке, сказал примирительным тоном, – Малыш, не обижайся, это всего лишь мой чокнутый брат. Ты одевайся, я такси вызову. Вечером созвонимся. А сейчас у нас дела, как видишь неотложные. Родитель мой к себе призывает.

Девушка хмыкнула в ответ, не сдержав улыбку и, прикрываясь простынёй, вышла из комнаты, на прощание бросив полный упрёка взгляд, на стоящего неподвижно и невозмутимо Павла. Когда за ней закрылась дверь, Макс улыбнулся. Улыбка у него, как всегда, когда он улыбался, была широкая, обнажающая ряд белоснежных зубов, а в серых глазах вспыхивали жёлтые и зелёные крапинки так, что глаза становились почти карими.

– Спасибо, брат. Избавил меня от общества этой девицы быстро и безболезненно, – произнёс он, поднимаясь с кровати. Павел невольно отвёл взгляд. И что за привычка у Макса без стеснения спать нагишом и нагишом же расхаживать по спальне!

– Я тебя в гостиной подожду, – произнёс смущённо Павел и вышел из комнаты.

Девица ещё была в прихожей, надевала сапоги с высоченными каблуками-шпильками. Но, увидев Павла, быстро застегнула замки на сапогах, и так же молча взяв с полочки под зеркалом лакированную сумочку, встряхнула всё ещё спутанными волосами, накинула на плечи белоснежную норковую шубку и вышла, демонстративно хлопнув дверью.

Ждать Макса оказалось недолго – он мог за считанные минуты принять душ, побриться и надеть идеально выглаженный костюм. И по его свежему виду и предположить даже нельзя, что он бухал всю ночь где-то в ночных клубах и трахался с незнакомыми девками.

Уже выходя из квартиры вслед за Максом и спускаясь к подземному гаражу в лифте, Павел заметил, как это Макс не боится подцепить какую-нибудь инфекцию от очередной шалавы. Но это его дело, рассудил Павел, нервно поглядывая на наручные часы. Отец ждать не любит, особенно он не любит, когда опаздывают, причём разницы нет кто – подчинённые или его собственные сыновья. И вызвать раздражение у отца Павел не хотел, нет, не боялся, но просто не хотел. Хватит отцу и Макса с его взбалмошным поведением.

Совещание длилось бесконечно. Из последних сил очень старательно делая вид, что он всё очень даже внимательно слушает и ему всё это очень даже до чёртиков интересно, Максим всё чаще украдкой поглядывал на стрелки часов, стоящих на рабочем столе Романа Степановича, его отца и владельца крупного предприятия «Леспромтрансматериалы». И сколько маркетологи и рекламщики не пытались внушить Роману Степановичу Левицкому, что название предприятия хорошо бы как-то сократить, чтобы оно легче воспринималось на слух и тем более в печатном виде потенциальными потребителями его материалов, генеральный директор проявлял необъяснимое упрямство и тягу к длинным внушительным словам. «Так солиднее намного, – осаживал он спорящих с ним рекламщиков, – У нас же не филькина контора, чтобы называть её «Рога и копыта». И сотрудники рекламного отдела лишь безнадёжно пожимали плечами и обречённо соглашались с доводами своего авторитетного начальства.

Авторитетом Роман Степанович давил не только на своих подчинённых, но и на домочадцев. Именно поэтому мать Максима и ушла от него, не смогла приспособиться к его властному, желающему всё контролировать характеру. А может и не в этом причина. Просто не любила, наверно. Максим не задумывался об этом, он принял решение своей матери начать жизнь с другим человеком и уехать в другой город. Изредка они созванивались и обменивались краткими сообщениями в мессенджерах, но на этом общение матери и сына заканчивалось. Тогда, девять лет назад, когда он был четырнадцатилетним подростком, то просто сам не захотел уехать с матерью. Он любил её, был к ней привязан, но мысль о том, что придётся видеть с мамой чужого человека и как-то к нему приспосабливаться, помешала ему уехать. Он предпочёл остаться с отцом и старшим братом Вадимом. Пусть отец вздорный, вспыльчивый, считающий, что есть только одно мнение правильное, и это его собственное мнение, а других мнений просто быть не может. Но он был привычным, родным. Первое время они с отцом и братом действительно жили одни, а через полгода выяснилось, что у отца, оказывается, есть ещё один сын, существование которого он долгое время скрывал от семьи. Нет, с женщиной, с которой он долгое время изменял матери, он не сошёлся, не привёл её в дом, но продолжал изредка с ней встречаться, содержал её, иногда проводил с ней краткие уикэнды. Вадим не уехал с матерью, кстати, по той же причине. Старше Максима на три года, он уже поступил в университет и жил отдельно, поэтому не испытывал надобности менять что-то ради перемен в жизни родителей. Со своим сводным братом Павлом Максим был знаком уже девятый год, с четырнадцатилетнего возраста. Павел был почти ровесником ему, с разницей в два месяца. И это обстоятельство не переставало царапать червоточиной где-то далеко в глубине души. («Как он мог, отец, встречаться с другой женщиной, когда мама была беременна…»). Впрочем, сводный брат Пашка оказался милым, скромным мальчишкой, даже в подростковом возрасте (именно на тот момент произошло знакомство братьев) не делавшим эпатажных поступков, чего нельзя было сказать о Максиме, пережившим этот же возраст довольно сложно. Нет, из дома Максим не сбегал, но часто пропадал на несколько дней в шумных весёлых компаниях, и отцу приходилось, бросив все важные встречи и дела, искать сына. После Максим получал от отца выговор и ограничение своих перемещений, но желание заставить отца отвлечься от своей второй тайной семьи и обратить внимание на себя, пусть даже таким способом, было в подростке сильнее здравого смысла. Впрочем, здравый смысл и подростки – вещи очень и очень несовместимые.

Выходки среднего сына даже заставили Романа Степановича обратиться за помощью к самому дорогому в городе психотерапевту, на приём к которому запись шла за три месяца вперёд. Психотерапевт, приятной наружности женщина средних лет, внимательно выслушала все жалобы Романа Степановича, а затем вынесла заключение:

– В этом возрасте идёт сильный гормональный взрыв.

– Ну и что? – не понял Роман Степанович, – Все мы были подростками, но такими неуправляемыми грубиянами никогда не были! Родителей своих слушались! Почитали и уважали!

– Все мы так говорим, когда вырастаем, – снисходительно улыбнулась женщина-психотерапевт, – Поймите, что развод родителей – для детей очень большая… нет не травма, нет, – тщательно подбирая слова, объясняла врач, – Но событие значимое, которое без внимания никак нельзя оставить. Ваш сын увидел, что его привычный мир изменился. Причём, изменился внезапно, неожиданно. А он к этому оказался не готов. Вот и отрицает, старается удержать на себе ваше внимание. Часто у таких детей формируется страх – быть брошенным. И когда они взрослеют, то заводят лёгкие поверхностные отношения, которые всегда стараются с лёгкостью закончить первыми. Лучше уж брошу я, чем бросят меня. Поэтому и с девушками у вашего сына так, он часто заводит отношения и первым же заканчивает их.

– Но мой старший сын Вадим пережил наш развод спокойно, – опять возражает Роман Степанович, – Он ответственный, серьёзный, учится на отлично в университете, мне в делах помогает.

– И для него тоже было непросто, поверьте. Он тоже столкнулся с тем, что привычный мир может измениться неожиданно, болезненно. И поэтому старается брать всё под контроль, чтобы в будущем не допустить подобной ситуации, которая выйдет из-под его контроля. Его ответственность – признак доминантного поведения, желания защитить себя и близких от неожиданных, непредвиденных ситуаций.

Роман Степанович тогда только отмахнулся, не поняв и половины сказанных ему слов, и с сожалением подумал, что зря потратил время и деньги и лучше бы записался на сеанс массажа. От массажа пользы больше. Мануальный терапевт, прощупав напряжённые мышцы шеи своего пациента, поставил диагноз – остеохондроз, а от этого головные боли и повышенное давление. И правда, массаж расслаблял мышцы и помогал снимать высокое давление. А здесь что? Заплатил такие деньжищи за какие-то нелепые абсурдные выводы ничего не понимающей в жизни докторши! У которой и детей-то, наверно, своих нет, чтобы ему, отцу троих сыновей, советовать… Драть ремнём сына надо, вот и всё, как его отец в своё время делал. Да, с ныне покойным Степаном Ивановичем было не забаловать! Душу мог ремнём вытрясти, но зато и слушались, и глупостей в голове таких не было. И людьми достойными выросли. А что с его Максима вот получилось, выросло?

Вот и сейчас Роман Степанович ловил откровенно скучающий взгляд сына и едва сдерживал негодование. Вот Павел, тот сидит и внимательно слушает, даже что-то записывает ручкой в блокнот. Но необходимость решать дела отвлекла его от среднего сына. С отчётом выступал начальник службы безопасности и говорил, как произошла утечка важной информации к конкурентам и что уже выяснили, кто в этом виноват – Эдуард Костромин, сотрудник экономического отдела, сливший информацию за деньги.

Всё это, разумеется, Максим слушал лишь краем сознания, прикидывая, в какой ночной клуб отправиться сегодня и, главное, с кем. Надо созвониться с Ренатом, а вот от опеки занудливого братца надо бы как-то сегодня скрыться.