Читать книгу Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом, Кристофер Джон Сэнсом - Страница 6

На следующее утро мы поднялись рано и, поспешно позавтракав, поехали в сопровождении Фоуберри и его людей в Хатфилдский дворец. Стало заметно теплее, легкий ветер гнал по небу кудрявые облачка и теребил меховой воротник моей черной шелковой мантии. Отправляясь во дворец, я надел также сержантскую шапочку. Николас, тоже в шелковой мантии, трусил рядом. Мой конь по кличке Бытие этим утром покинул конюшню с явной неохотой, – как видно, бедняга становился слишком стар для столь длительных поездок.

Хатфилдский дворец, удобное современное здание, возведенное из ярко-красного кирпича, имело просторный внутренний двор; оно было окружено парком, обнесенным высокими стенами. В настоящее время дворец этот являлся главной резиденцией леди Елизаветы, где проживал весь ее двор, насчитывающий около ста пятидесяти человек. У главного входа нас встретила круглолицая женщина средних лет, с серьезным и проницательным взглядом. На ней были черное платье и старомодный остроконечный головной убор, а на поясе висела связка ключей. Прежде мне уже доводилось встречаться с Бланш Харри; подобно Томасу Пэрри, она была уроженкой Уэльса и служила леди Елизавете с тех пор, когда последняя была еще грудным младенцем. Бланш не только являлась домоправительницей, но и решала, кому следует разрешить доступ к своей госпоже. Спешившись, мы склонились перед нею в низком поклоне. Кивком головы и легким мановением руки миссис Харри приказала Фоуберри и его людям удалиться; ведя под уздцы лошадей, они двинулись в сторону конюшни. Бланш смерила взглядом Николаса, державшего в руках папку с листами бумаги для записей; когда она повернулась ко мне, губы ее тронула едва заметная улыбка.

– Да ниспошлет вам Господь доброго утра, сержант Шардлейк. Боюсь, вчерашний дождь не слишком благоприятствовал вашему путешествию.

– Тем не менее, миссис Харри, оно прошло вполне благополучно, хотя мы и промокли насквозь.

Вслед за ней мы вошли в просторный вестибюль, увешанный гобеленами и обставленный изящной мебелью; впрочем, все здесь было выдержано в скромном и элегантном стиле, весьма отличном от цветистой роскоши, излюбленной старым королем. Все слуги были в темно-коричневых ливреях; иными словами, протестантский дух царствовал повсюду.

Пройдя по знакомому мне коридору, мы остановились у дверей кабинета мастера Пэрри. Повернувшись к нам, миссис Бланш негромко произнесла:

– Мастер Пэрри, несомненно, сообщит вам, что я осведомлена о том деле, ради которого он вызвал вас сюда. Кроме меня, об этом не знает ни одна живая душа. Запомните, ни слова… – тут она пристально взглянула на Николаса, – ни слова об этом не должно быть произнесено за пределами кабинета.

Николас слегка поклонился в знак согласия.

Миссис Бланш постучала. Раздался низкий голос Пэрри, приглашавший нас войти. Когда мы вошли, миссис Бланш закрыла за нами дверь; до меня долетел звук ее удаляющихся шагов и звяканье ключей у нее на поясе.

Томасу Пэрри, рослому крупному мужчине, недавно перевалило за сорок; тело его, еще вчера сильное и статное, начало помаленьку обрастать жирком. Черные его волосы, согласно моде, были коротко подстрижены, на румяном лице выделялся крупный нос, а маленькие голубые глаза смотрели пронзительно и въедливо. Гофмейстер леди Елизаветы, вершитель ее дел. Подобно многим высокопоставленным вельможам, он попробовал свои силы, работая под началом Томаса Кромвеля; в прошедшем десятилетии этот человек немало поспособствовал уничтожению католических монастырей. Как всегда добродушный и жизнерадостный, мастер Пэрри направился к нам:

– Рад вас видеть, Мэтью. Простите, что пришлось так срочно сорвать вас с места. Представляю, как вы вчера промокли под этим дождем, будь он неладен. Одному Богу известно, какой урожай ожидает нас при столь скверной погоде. Ячмень едва дал всходы, а ведь уже лето.

– То же самое я подумал вчера, глядя на окрестные поля, мастер Пэрри.

– Фоуберри рассказал мне, что вы видели каких-то людей, которые разожгли костер поблизости от города. Как выяснилось, это всего-навсего несколько бродяг, бывших сапожников из Нортгемптона. Своим ремеслом они больше кормиться не могут, вот и решили попытать счастья в Лондоне. Правда, при них оказались ножи и дубинки, так что уж не знаю, чем они там надумали промышлять. Как бы то ни было, констебль из Хатфилда и его стражники велели им убираться прочь.

– Понятно.

– О Мэтью, я вижу в вашем взгляде укор. Знаю, вы приверженец государства общего блага и готовы всех нищих бродяг осыпать золотом. – Он подмигнул Николасу.

– По крайней мере, я хотел бы дать всем нуждающимся работу, – пожал я плечами.

– Ах, Мэтью, вряд ли это будет способствовать всеобщему благу, о котором вы так печетесь. Если все получат работу, зарплаты вырастут и цены, соответственно, тоже. И куда это приведет всех нас? – Пэрри вновь улыбнулся, самодовольной улыбкой осведомленного и здравомыслящего человека, который вразумляет оторванного от жизни идеалиста.

Глядя на его круглое веселое лицо, я невольно вспомнил фразу, брошенную Ричем в январе: когда Пэрри доставили в Тауэр и показали ему орудия пыток, у него моментально развязался язык. Но спрашивается, кто в таких обстоятельствах сумел бы устоять? Все, что рассказал Пэрри, касалось исключительно Томаса Сеймура и никоим образом не компрометировало леди Елизавету. Он был проницателен, умен и верен своей госпоже.

Пэрри повернулся к моему помощнику, которого ему уже доводилось видеть прежде, поскольку в Лондоне Николас иногда сопровождал меня во время визитов в канцелярию патрона.

– Ну а вы, молодой человек, наверняка с увлечением внимаете всем этим памфлетам и проповедям, направленным против алчных богачей?

– Нет, сэр, – ответил Николас. – Я полагаю, все эти разговоры подрывают законную государственную власть и ведут лишь к смуте и беспорядкам.

– Вижу, несмотря на молодость, вы отнюдь не глупы, – одобрительно кивнул Пэрри. – Как проходят ваши научные занятия? Еще не вступили в коллегию адвокатов?

– Надеюсь, это вскоре произойдет, хотя я и довольно поздно начал изучать юриспруденцию.

– Что ж, насколько я могу судить, вы всегда выполняете свою работу добросовестно. – Лицо Пэрри внезапно стало серьезным, и, подобно миссис Бланш, он устремил на Николаса испытующий взгляд. – С вами можно обсуждать вопросы, которые необходимо держать в строжайшем секрете? Предупреждаю: подробности дела, о котором нам предстоит говорить, производят тягостное и даже отталкивающее впечатление, а также способны породить множество гнусных сплетен.

– Тягостное и даже отталкивающее впечатление, сэр? – растерянно переспросил Николас.

Судя по вытаращенным от удивления глазам Овертона, подобного поворота он никак не ожидал. Я, впрочем, тоже.

Лицо Пэрри оставалось непроницаемым.

– Да, речь пойдет о вещах воистину ужасающих, – проронил он.

– Мастер Пэрри, я никогда не обманывал доверия своих клиентов, – произнес Николас.

Патрон повернулся ко мне, и голос его внезапно стал жестким:

– Я могу быть с вашим помощником совершенно откровенен, Мэтью? Вы уже поняли, что речь пойдет о вещах, выходящих за грани привычных представлений.

– Мастер Овертон доказал, что умеет хранить тайны, еще когда мы с ним служили покойной королеве.

Пэрри кивнул, улыбнулся и, вновь сияя приветливостью, похлопал Николаса по плечу:

– Извините, но я должен был об этом спросить.

Подойдя к письменному столу, он уселся за него, а нам указал на стулья напротив:

– Лучше перейти прямо к делу. Времени в нашем распоряжении не так уж и много. – Он подвинул Николасу чернильницу. – Записывайте, Овертон, но только имена и названия мест. И смотрите, чтобы ваши записки не попали в чужие руки. То, что я собираюсь открыть вам, до сей поры знали только три человека на свете: я, миссис Бланш и леди Елизавета. Кстати, она лично выразила пожелание, чтобы этим расследованием занимались именно вы, Мэтью. – Пэрри сдвинул брови, словно бы сомневаясь в разумности подобного пожелания, и продолжил: – После нашей беседы она сама встретится с вами. Но прошу вас, в разговоре с нею не упоминайте жутких подробностей этой истории. Нам пришлось открыть все леди Елизавете, но, боюсь, ей едва не стало дурно.

Мы с Николасом переглянулись. Несомненно, речь сейчас должна была пойти вовсе не о спорах относительно очередного земельного участка.

– Вам доводилось когда-нибудь бывать в Норфолке? – повернулся Пэрри к Николасу.

Тот покачал головой:

– Нет, сэр. Я родом из Линкольншира и мало путешествовал.

– Я тоже ни разу не был в Норфолке, – сказал я. – Хотя, когда я защищал интересы бедных людей в Палате прошений, у меня было немало клиентов из этого графства.

– Думаю, вы оба слышали пословицу «Норфолк хитрит, простаков дурит», – с циничной ухмылкой произнес Пэрри. – Насколько мне известно, общины там занимаются сутяжничеством больше, чем в любом другом графстве, затевают тяжбы с землевладельцами из-за ренты и огораживаний пастбищ. Есть еще одна поговорка: «Каждый житель Норфолка, идя за плугом, читает свод законов».

– Несомненно, местные жители знают, каковы их права, – вставил я. – И они умеют объединяться, чтобы добиться правды в Палате прошений, когда обычный суд бессилен им помочь.

– Вы выиграли много процессов, защищая права этих самых угнетенных норфолкских общин?

– Несколько дел мне действительно удалось выиграть. Несмотря на все судебные проволочки и ухищрения крупных землевладельцев.

– Должен сказать, наше нынешнее дело касается как раз землевладельца, – проворчал Пэрри. – Так что о вашей службе в Палате прошений сейчас лучше не упоминать.

– У норфолкских джентльменов тоже репутация завзятых сутяг. Они постоянно ведут тяжбы, как между собой, так и со своими арендаторами, – заметил я. – Так повелось с той поры, как старый король обрушил кары на семейство Говард и отнял у них земли, где они были полновластными господами.

– Вы правы, – кивнул Пэрри. – Старый герцог Норфолк правил там железной рукой. Но вот уже несколько лет он сидит в Тауэре по обвинению в государственной измене, выдвинутому еще покойным королем. А у лорда-протектора не хватает смелости отправить злоумышленника на плаху. Он ждет, что Норфолк сам вскорости умрет, ведь тому уже перевалило за семьдесят пять. Но думаю, старик еще долго протянет, из чистого упрямства. – Пэрри, вскинув брови, отрывисто расхохотался. – Вам, конечно, известно, что бо́льшая часть его земель была приобретена для леди Марии, – она питает особый интерес к владениям в Восточной Англии. Кеннингхолл, дворец герцога Норфолка, стал ее резиденцией. Полагаю, сейчас она находится именно там.

– Насколько я помню, леди Елизавета тоже хотела приобрести земли в Норфолке? – заметил я.

– Но несколько уже намеченных сделок сорвалось, – вставил Николас. – Я так и не понял, почему леди Елизавету привлекают земли именно в этом графстве.

– Семья Болейн родом из Норфолка, – пояснил я.

– А я думал, их родина – Хивер, в Кенте, – сказал Николас.

– Нет, Болейны из норфолкских дворян, – покачал головой Пэрри. – Не исключено, что леди Мария скупает там земли назло сестре, которую откровенно ненавидит. Леди Мария убеждена, что Елизавета не является дочерью короля Генриха, поскольку Анна Болейн родила ее от своего любовника Марка Смитона. Pentwyr o cachu.

На лице Николаса мелькнуло озадаченное выражение.

– По-валлийски это означает «куча дерьма», – перевел Пэрри.

– Я не знал, что у леди Марии существуют подобные подозрения, – удивленно заметил я.

Мой патрон растянул губы в улыбке:

– При дворе леди Марии в Кеннингхолле у меня есть несколько – назовем их так, осведомителей, которые регулярно сообщают мне о ее мнениях и настроениях. – Он подался вперед, потирая свои пухлые руки. – Ненависть, которую леди Мария питает к сестре, – одна из причин, почему это дело следует держать в тайне. Мне известно, что леди Мария чрезвычайно досадовала, когда в январе Елизавете удалось избежать обвинения в государственной измене. – Пэрри нахмурился и покачал головой. – То, что ныне старшая дочь Генриха находится в Кеннингхолле, нам отнюдь не на руку. Пока что история не получила широкой огласки. Но если дело дойдет до норфолкского суда присяжных, этого не миновать. – Он вперил в меня пристальный взгляд. – Дело касается членов семьи Болейн, то есть родственников леди Елизаветы. Весьма дальних, но все-таки родственников. Именно поэтому вести расследование надо с особой осторожностью.

– Насколько я понял, имеются какие-то кошмарные подробности…

Пэрри подался вперед и негромко произнес:

– Болейны с незапамятных времен были скромными норфолкскими землевладельцами. Жили в своих поместьях, получали плату с арендаторов и изредка посылали какого-нибудь особо смышленого своего отпрыска в Лондон, искать счастья. Подобной участи удостоился и прапрадед Анны Болейн. Но они никогда не становились важными персонами – до той поры, пока старый король не положил глаз на мать леди Елизаветы. После того как Анна Болейн и ее ближайшие родственники были казнены, норфолкские Болейны, затаившись в глуши, продолжали жизнь скромных непритязательных помещиков. Конечно, фамилия их с тех пор окружена ореолом дурной славы, и с этим ничего поделать нельзя.

– Да уж, – кивнул я, – дурная слава живуча.

Со дня казни Анны Болейн минуло целых тринадцать лет, а некоторые люди, в особенности приверженцы религиозных традиций, до сих пор морщатся, услышав ее имя. Я присутствовал на казни, и сейчас перед мысленным моим взором вновь предстала эта страшная картина: серое весеннее утро, безмолвная толпа, взмах топора, рассекший воздух, поток алой крови и отрубленная голова королевы. Меня невольно передернуло.

– Ныне леди Елизавета богата, – продолжал Пэрри. – Время от времени к ней являются просители, объявляющие себя ее бедными родственниками из Норфолка, и, сетуя на тяжелые времена, просят о помощи.

– Подобное неизбежно, если у человека много денег и много родни, – пожал я плечами.

– Совершенно верно. Мы с миссис Бланш неизменно отправляем подобных просителей восвояси. Леди Елизавета иногда выражает желание встретиться с кем-нибудь из своих так называемых родственников, но мы всегда отговариваем ее от подобного шага. Даже сейчас от представителей семейства Болейн лучше держаться подальше. – Пэрри вскинул мохнатые брови. – Откровенно говоря, чаще всего мы просто не сообщаем ей о приезде очередного дальнего родственника. – Он рассмеялся отрывистым лающим смехом. – Пару раз леди Елизавета узнавала от слуг, что мы прогнали просителей, скрыв это от нее. Миссис Бланш получала хороший нагоняй, а в меня в лучшем случае летела чернильница, а в худшем – пресс-папье. – Пэрри потер щеку, словно она вновь заныла от удара, и продолжил: – Я неизменно наводил справки обо всех этих людях, и почти всегда выяснялось, что они – обычные мошенники. У меня есть барристер, который помогает мне в подобных вопросах. Зовут его Эймерик Копулдейк, и он работает вместе со своим помощником, уроженцем Норфолка по имени Тоби Локвуд.

– Прошлым летом мы с Копулдейком встречались у вас в канцелярии, – напомнил я. – Тогда вы вызвали его по какому-то срочному делу. Правда, мы всего лишь обменялись несколькими словами.

Перед глазами у меня встал тучный, взмокший от пота коротышка, который беспрестанно сетовал на невыносимую жару.

– По моему мнению, Тоби Локвуд куда смышленее своего патрона, – заметил Пэрри. – Вернувшись в Лондон, вы непременно должны будете встретиться с ними обоими.

– Наверное, леди Елизавете тяжело не иметь близких родственников, – негромко произнес Николас.

Я внимательно посмотрел на него. Этот парень знал, о чем говорил.

– Тем не менее Болейнам нельзя позволять приближаться к леди Елизавете, – отрезал Пэрри. – Это вопрос политики. – Поколебавшись, он добавил: – Миссис Бланш сообщила мне, что леди носит на шее медальон с портретом матери. Какой-нибудь интриган вполне может использовать это обстоятельство, дабы раздуть очередной скандал. – Пэрри испустил тяжкий вздох. – Всего месяц назад, четвертого мая, миссис Бланш сообщила мне о какой-то женщине, проникшей в помещение для прислуги. Эта особа заявила, что якобы является вдовой одного из дальних родственников леди Елизаветы. После смерти мужа землевладелец отнял у нее ферму, и для нее настали тяжелые времена. Обычно миссис Бланш гонит таких просительниц прочь. Но тут имелись определенные обстоятельства, вследствие которых она решила, что мне следует увидеть эту женщину.

– И что же это за обстоятельства? – уточнил я.

– Прежде всего эта особа выглядела лет на пятьдесят, а в подобные игры, как правило, играют молодые. Волосы у нее почти поседели и были коротко подстрижены – наверняка, чтобы избавиться от вшей. Одета она была почти в лохмотья, но выговор выдавал хорошее воспитание. В общем, она отличалась от всей этой норфолкской швали, и миссис Бланш сочла нужным отвести ее ко мне. – Пэрри сокрушенно покачал головой. – Господи Исусе, до чего же жалкий вид имела просительница! Похоже, ей действительно пришлось голодать. Щеки у нее ввалились, руки загрубели от холода, а из-под чепца торчали космы грязных волос. Платье на ней было старое, из дешевой грубой холстины.

– Будь эта женщина дворянских кровей, платье ее, пусть старое и поношенное, было бы сшито из хорошей ткани, – вставил Николас.

– Верное замечание, – кивнул Пэрри. – Но повторяю, речь этой дамы свидетельствовала о том, что она получила образование. Она выглядела донельзя измученной и совершенно отчаявшейся. Сказала, что долго не осмеливалась беспокоить нас, ведь в отдаленном родстве с леди Елизаветой она состоит только благодаря замужеству. Но иного выхода у нее не осталось. Все прочие так называемые родственники, оказавшись во дворце, как правило, глазеют по сторонам, изумленно открыв рот. Но эта женщина не проявила ни малейшего интереса к обстановке, которая ее окружала. Можно было подумать, что она вообще ничего не замечает. Я предложил ей сесть и рассказать о своих злоключениях. Она так и сделала, и ее история показалась мне вполне правдоподобной. По крайней мере, на первый взгляд, – мрачно добавил Пэрри. – Итак, посетительница сообщила, что ее зовут миссис Эдит Болейн. Вплоть до ноября прошлого года, то есть до той поры, пока не скончался ее супруг, она жила на процветающей ферме, расположенной в пятнадцати милях от Нориджа, поблизости от Бликлинга. Именно оттуда ведет свое происхождение семья Анны Болейн, хотя ныне Болейны, повторяю, разбросаны по всему Норфолку. Ферма, по ее словам, была достаточно большая и приносила неплохой доход. Но после смерти мужа землевладелец отказался продлить с ней арендный договор. Он решил превратить пахотные земли в пастбища и приказал вдове убраться через три месяца. – Губы Пэрри тронула сардоническая усмешка. – В общем, произошло именно то, против чего выступают ваши друзья – ревнители всеобщего блага. Подобная участь в равной степени может постичь и бедных, и богатых фермеров.

– Ни детей, ни родственников у этой дамы, как я понимаю, нет? – спросил я.

– Да, по ее словам, детей у нее никогда не было, а родители давно умерли, – сообщил Пэрри, и во взгляде его мелькнуло сочувствие. Горькая участь Эдит Болейн, несомненно, тронула этого невозмутимого прагматичного человека. – Попробуй определи, что здесь правда, а что ложь, – вздохнул мой патрон и погрузился в столь несвойственное ему молчание.

– А эта дама не сказала, в каком именно родстве ее покойный муж состоял с леди Елизаветой? – уточнил я.

– По словам посетительницы, у ее мужа и Анны Болейн был общий прапрадед, – кивнул Пэрри.

Я быстро произвел в уме необходимые вычисления:

– Таким образом, самой Анне он доводился четвероюродным братом, а родство с леди Елизаветой еще более отдаленное.

– Просительница прекрасно представляла, как выглядит родословное древо Болейнов. Нарисовала его мне на клочке бумаги. Родоначальником считается Джеффри Болейн, который в юности приехал из Норфолка покорять столицу и впоследствии стал лорд-мэром Лондона. Кстати, я обратил внимание, что ей трудно держать в руках перо: пальцы скрючены, суставы распухли. Но почерк четкий и красивый, и это доказывает, что женщина и впрямь получила образование. Я заметил, что она не носит обручального кольца, и осведомился о причине этого. Эдит Болейн ответила, что пальцы слишком распухли и кольцо пришлось разрезать и снять, так как оно доставляло невыносимую боль. Я уже склонялся к тому, чтобы ей поверить. – Пэрри вновь вскинул свои мохнатые брови, и в голосе его послышались жесткие нотки. – Но потом решил уточнить кое-какие подробности, и вся ее история рассыпалась в прах.

– Вот как?

– Когда я пожелал узнать имя землевладельца, лишившего миссис Болейн фермы, условия арендного договора, название ближайшего города и имена соседей, посетительница принялась кормить меня баснями. Спору нет, у этой женщины все было отлично продумано и даже отрепетировано. Но она не приняла в расчет, что благодаря помощи барристера Копулдейка я неплохо разбираюсь в географии Норфолка. Когда я попытался вывести обманщицу на чистую воду, она начала запинаться и путаться в собственных словах. Миссис Бланш и я смотрели на нее с откровенным недоверием, и дамочка поняла, что дальнейшая ложь бесполезна. В конце концов она призналась, что муж ее действительно принадлежал к роду Болейн, а все остальное – выдумки. Сказала, что пришла сюда в надежде получить хоть какое-нибудь место: горничной, помощницы повара – в общем, любое. При этом она покраснела как рак. Я заметил, что пальцы у нее не только распухли, но и покрыты мозолями. Этой женщине, несомненно, был знаком тяжелый труд. – Пэрри пожал своими широкими плечами. – Сами понимаете, после того, что она наплела вначале, дать ей работу в этом доме не представлялось возможным. Я полагаю, кем бы ни была эта просительница, скорее всего, она действительно принадлежит к дворянскому роду. Нынче для нее, как и для многих, настали трудные времена. Но, как вы сами понимаете, это еще не повод для того, чтобы прибегать к обману. Я приказал ей уйти.

– И она безропотно подчинилась?

– Я ожидал, что женщина разразится рыданиями, но она этого не сделала. Лишь побледнела и откинулась на спинку стула. Я попросил миссис Бланш вывести ее прочь. Когда посетительница шла к дверям, я вытащил кошелек – хотел дать ей несколько монет. Но миссис Бланш, заметив это, покачала головой. Она была права: не следует поощрять лжецов и мошенников. Эта дама покинула дом так же, как и вошла в него, – через заднюю дверь. – Несколько мгновений Пэрри хранил молчание, пристально глядя на меня. – После ее ухода я навел справки и выяснил: хотя вся история с фермой – чистой воды выдумка, муж Эдит Болейн действительно приходится родственником леди Елизавете. Именно это обстоятельство, мастер Шардлейк, может породить серьезные неприятности.

– Причина неприятностей – Эдит Болейн? – уточнил я.

– Некоторым образом – да, – невесело усмехнулся мой собеседник. – Оказавшись жертвой самого жестокого и гнусного убийства, какое только можно вообразить, эта женщина, несомненно, стала для нас источником неприятностей.

– Значит, вы хотите, чтобы я расследовал это убийство? – осведомился я.

– Именно так, – кивнул Пэрри, не сводя с меня глаз.

Прежде мне уже доводилось заниматься подобными расследованиями, всякий раз по просьбе высокопоставленных вельмож. Как правило, приступая к подобным делам, я был охвачен тревогой и сомнениями. Но здесь, в кабинете Пэрри, я неожиданно для себя самого ощутил нечто вроде воодушевления. Бросив искоса взгляд на Николаса, я заметил, что он тоже оживился.

– Так что же случилось с Эдит Болейн? – спросил я.

Управляющий леди Елизаветы открыл один из ящиков своего письменного стола и достал папку, из которой извлек лист бумаги. То были показания свидетелей, снятые в ходе судебного дознания. Я быстро пробежал их глазами.

– Как я уже сказал вам, Эдит Болейн – как выяснилось, это ее настоящее имя – явилась сюда четвертого мая, – произнес Пэрри. – Одиннадцать дней спустя, ранним утром пятнадцатого мая, пастух по имени Эдриан Кемпсли вышел из своей хижины в Бриквелле, деревне, расположенной к югу от Нориджа, намереваясь выгнать на пастбище стадо хозяина. Имя хозяина – Леонард Вайтерингтон; он один из тех, кто не только превращает все поля в своих владениях в пастбища для овец, но и к тому же посягает на общественные земли. Арендаторы, разумеется, не слишком его жалуют, сосед-землевладелец – тоже.

– Как я уже заметил, норфолкские джентльмены постоянно с кем-то воюют: или с арендаторами, или с соседями, – кивнул я.

– Лет десять назад, когда был уничтожен большой монастырь неподалеку, Вайтерингтон и его сосед приобрели значительные участки монастырской земли. Как видно, в документах монастыря границы между этими участками не были обозначены достаточно четко. В результате мастер Вайтерингтон стал претендовать на изрядный кусок, принадлежавший его соседу. – Пэрри вновь вскинул брови. – Соседа этого зовут Джон Болейн, он является мужем Эдит и, вопреки ее заверениям, отнюдь не умер. Впрочем, вполне вероятно, через месяц он расстанется с жизнью, болтаясь на виселице в Норидже.

– Ее муж жив?! – удивленно выпалил Николас. – Зачем же она тогда вообще приходила сюда?

– Терпение, юноша! – вскинул руку Пэрри. – Из показаний Эдриана Кемпсли, которые лежат перед вами, следует, что овечье стадо Вайтерингтона паслось в просторной долине, которую пересекает ручей, представляющий собой естественную границу между владениями Вайтерингтона и Джона Болейна. Хотя, как я уже сказал, граница эта являлась предметом их споров.

– С тех пор как монастырские земли начали распродаваться, подобным спорам не видно конца, – вставил я. – Старинные документы зачастую не способны внести ясность, а планы выцвели или вовсе утрачены.

– Так оно и есть, – согласился мой патрон. – Весна выдалась дождливой, и полноводный ручей размыл берега, превратив их в жидкую грязь. Кемпсли заметил, что у ручья что-то белеет. Еще не вполне рассвело, и поначалу он решил, что это овца, завязшая в грязи. Подойдя ближе, старик испытал потрясение, которого не испытывал никогда прежде. – Помолчав несколько мгновений, Пэрри произнес: – Я уже предупреждал вас: подробности этого дела ужасающи и отвратительны. Так вот, Кемпсли увидел в воде вовсе не овцу, а обнаженное тело Эдит Болейн. Бедняжку сунули в ручей головой вниз, так что голова ее и верхняя часть туловища были скрыты под водой. Ноги ее торчали в воздухе в разные стороны, открывая небесам самые сокровенные части тела.

Повисло молчание.

– Тот, кто так поступил с этой женщиной, явно питал к ней сильнейшую ненависть, – наконец произнес я. – Что послужило причиной смерти?

– Причина смерти очевидна, – ответил Пэрри. – Погибшую ударили по голове чем-то тяжелым. Вытащив ее из ручья, Кемпсли увидел, что макушка несчастной разбита вдребезги. Скорее всего, тело утопили в ручье накануне ночью. Тем не менее официально Эдит Болейн мертва вот уже два года.

Николас, который вел записи, положив лист бумаги на деревянную дощечку у себя на коленях, от неожиданности тряхнул пером и поставил здоровенную кляксу.

– Что?!

– Именно так отреагировал и я сам, когда барристер Копулдейк впервые сообщил мне об этом обстоятельстве, – печально усмехнулся Пэрри и вытащил из папки еще один листок с показаниями. – Согласно утверждению Джона Болейна, его жена Эдит, мать двоих его сыновей, бесследно пропала еще в тысяча пятьсот сороковом году, то есть девять лет назад. По его словам, они с женой не особенно ладили, однако ее исчезновение было абсолютно неожиданным. Она внезапно ушла из дома зимой, не взяв с собой никаких вещей. Джон Болейн искал супругу у родственников – вопреки утверждениям посетительницы, у нее имелись родственники, – расспрашивал слуг и соседей. Но никто не видел миссис Болейн и ничего не знал о постигшей ее участи. С тех пор Эдит как сквозь землю провалилась. Два года назад, то есть через семь лет после исчезновения жены, мастер Болейн обратился к коронеру с просьбой официально признать Эдит умершей. Прошение его было удовлетворено, и он вступил в новый брак с женщиной, с которой сожительствовал уже несколько лет, возбуждая всеобщее осуждение.

– Как правило, в случае исчезновения одного из супругов проводится тщательное расследование, – заметил я.

– Расследование было проведено. Местный коронер – человек честный и добросовестный. Он выяснил, что за семь лет, прошедших с момента исчезновения Эдит, о ней и впрямь не было ни слуху ни духу. Во время расследования возник вопрос о том, не страдала ли она расстройством рассудка. Все в один голос твердили, что Эдит была женщиной со странностями, да к тому же отличалась угрюмым нравом. По словам Джона Болейна, иногда его супруга длительное время отказывалась от пищи, доводя себя до полного истощения. Кстати, когда она пришла сюда, вид у нее тоже был совершенно изморенный, но я решил, причина в том, что в дороге ей пришлось голодать.

– Значит, девять лет эту даму никто в глаза не видел и вдруг она появилась здесь?

– Именно так. Кстати, Джон Болейн, несомненно, завел шашни со своей нынешней женой еще до того, как прежняя загадочным образом пропала. Слухи об этом, разумеется, дошли до Эдит. По словам Болейна, задолго до исчезновения она впала в глубокую меланхолию и вновь принялась морить себя голодом. – Рассказчик испустил тяжкий вздох. – По мнению коронера, Эдит, скорее всего, покончила жизнь самоубийством, бросившись в реку. Тело ее было унесено течением, а потому не найдено.

– Если Джон Болейн девять лет назад уже состоял в связи с другой женщиной, а жена, узнав об этом, всячески ему досаждала, у него имелась веская причина убить ее, – предположил я.

Пэрри кивнул в знак согласия.

– В тысяча пятьсот сороковом году, когда Эдит исчезла, так считали многие. Но никаких улик против Джона Болейна не имелось, да и тело тоже найдено не было. Год спустя Джон Болейн поселил свою любовницу, женщину по имени… – Пэрри бросил взгляд в записи, – Изабелла Хит, в своем доме, и с тех пор они стали сожительствовать совершенно открыто. Представьте себе, прежде эта молодая особа работала служанкой в таверне. Разумеется, местные дворяне были скандализированы, разговорам о том, что на подобные выходки способны только представители этого распутного семейства, не было конца. Подозрения относительно того, что Джон Болейн сам разделался со своей женой, так никогда полностью и не утихли. Не так давно, как я уже сказал, у него завязался земельный спор с соседом, Леонардом Вайтерингтоном, причем дело дошло до рукоприкладства. По слухам, сейчас у него трудности с деньгами – ему принадлежит несколько поместий, но недавно Болейн приобрел роскошный дом в Лондоне, а подобная покупка ему не по средствам.

– Как я понимаю, жена Болейна вовсе не умерла, а просто ушла от него? – вставил Николас.

– Судя по всему, дело обстояло именно так, – развел руками Пэрри. – Одному Богу известно, где она пропадала целых девять лет. Все, что мы знаем: Эдит внезапно появилась у нас во дворце, а потом, менее двух недель спустя, была зверски убита.

– Об этом убийстве вам сообщил барристер Копулдейк? – спросил я.

– Да, а сам он узнал о нем от своего помощника, живущего в Норидже, Тоби Локвуда. Копулдейк решил поставить меня в известность, так как после визита Эдит Болейн в Хатфилд я наводил о ней справки.

– Джона Болейна арестовали?

– Да. На следующий день после того, как тело Эдит было опознано ее отцом.

– Быстрая работа, – изрек Николас.

– Когда речь идет о расследовании убийства, медлить никак нельзя, – пояснил я. – Если виновный – или хотя бы подозреваемый – не будет найден в течение нескольких дней, след, что называется, остынет. – Я повернулся к Пэрри. – Против Болейна есть какие-нибудь улики?

– Да, и достаточно веские. В грязи на берегу ручья остались следы больших тяжелых ботинок, подметки которых подбиты гвоздями. Джон Болейн – крупный мужчина, и во время обыска, произведенного в его поместье, на конюшне были обнаружены именно такие ботинки, облепленные грязью. Кстати, лошадь, которая стоит в этой конюшне, обладает столь бешеным нравом, что никто, кроме хозяина, не осмеливается к ней приближаться. Там же, в стойле, был найден тяжелый молоток, перепачканный кровью, с прилипшими волосами.

Николас метнул на меня вопросительный взгляд.

– Кто-нибудь мог подбросить все это в конюшню, желая скомпрометировать Болейна, – предположил он.

Управляющий леди Елизаветы извлек из папки еще один документ:

– Согласно донесению коронера, ключи от конюшни имелись только у самого Болейна да еще у слабоумного мальчишки-конюха. Однако, полагаю, представ перед судом присяжных в Норидже, Болейн будет настаивать на своей невиновности. Суд, кстати, должен состояться в этом месяце, ведь выездная сессия уже началась.

– Да, – кивнул я. – Насколько мне известно, из-за недавних беспорядков в стране летнюю сессию сперва хотели отложить, но лорд-канцлер Рич не пошел на это. Судьям, как обычно, придется отправиться в путешествие по всей стране, дабы вершить справедливость.

– Барак ведь тоже там будет? – спросил Николас.

– Да, нынче ему как раз предстоит работать в Норфолке. В прошлом году он принимал участие в заседаниях окружного суда.

– Кто такой этот Барак? – осведомился Пэрри.

– Мой бывший помощник. Ныне он служит в суде и участвует в летних и зимних выездных судебных сессиях, которые проводятся неподалеку от Лондона, – пояснил я. – Думаю, сейчас слушания проходят в Бакингемшире, а потом судьи отправятся в Восточную Англию.

– Суд присяжных в Норидже начнет свою работу восемнадцатого июня, – сообщил Пэрри. – Меньше чем через две недели. Ваш Барак может быть нам полезен?

– Возможно, он согласится предоставить нам необходимые сведения, – осторожно ответил я. – Этот человек работал со мной в течение нескольких лет, и, ручаюсь, он заслуживает доверия.

– Тогда поговорите с ним, – кивнул Пэрри. – Только ни в коем случае не упоминайте о визите Эдит Болейн в Хатфилд.

– Разумеется, – пожал я плечами. – Несомненно, вероятность того, что Болейн будет признан виновным, весьма высока. Нельзя отрицать, что у него имелся мотив для убийства, – появление законной жены, где-то пропадавшей целых девять лет, вряд ли его обрадовало, особенно если учесть, что он успел жениться вновь. Но полагаю, реши он расправиться с Эдит, он проделал бы это тайно и сумел бы избавиться от тела. Выставить труп на всеобщее обозрение – необъяснимое безрассудство с его стороны. Не будь найдено тело, не было бы и никакого расследования, никто не узнал бы, что все эти годы Эдит была жива, а значит, новый брак Болейна недействителен. Как человек в здравом уме мог совершить подобную глупость?

– Возможно, увидев перед собой воскресшую покойницу, он был так взбешен, что от ярости у него помутился рассудок, – возразил Пэрри. – Но согласен, не исключено, что кто-то намеренно пытается свалить вину на Болейна. Как я уже сказал, этот человек отнюдь не пользуется симпатиями местных жителей. Сами понимаете, как важно это обстоятельство для суда присяжных.

– А что известно о его семье? – спросил я. – О его второй супруге? О детях? Насколько я понял, от брака с Эдит у него были дети?

– Новая его жена, насколько я понимаю, предпочитает лишний раз не высовываться из дому. От брака с Эдит у Джона Болейна родились мальчики-близнецы, сейчас им около восемнадцати лет, – сообщил Пэрри. – Власти Норфолка, судя по всему, не сомневаются, что Болейн будет признан виновным и земли его отойдут в казну, – добавил гофмейстер, нахмурившись. – Он достаточно богат, чтобы его поместья казались королевским чиновникам лакомым кусочком. Я попросил Копулдейка встретиться с адвокатом Болейна и дать ему совет приструнить не в меру ретивых претендентов на чужие земли. Пусть напоминает всем и каждому: дело находится на рассмотрении суда и исход его еще не решен. Пока вина Болейна не доказана, он считается невиновным. А значит, его поместья остаются неприкосновенными до тех пор, пока он не будет осужден – если только это вообще случится.

– Да, конечно.

– Обязанность надзирать за королевскими владениями в Норфолке возложена на Генри Майна, а верховный феодал здесь – сама леди Мария, – проворчал Пэрри. – Оба имеют доверенных лиц среди местных чиновников. Поместьями леди Марии в Норфолке управляет Ричард Саутвелл, а представителем Майна является Джон Фловердью. Скверная парочка! Возможно, вы знакомы с Фловердью, Шардлейк? Он сержант юриспруденции, как и вы. Но главная его забота – присвоить как можно больше норфолкских земель.

– Нет, мы с ним никогда не встречались.

– Что касается Саутвелла, то это правая рука леди Марии. – Пэрри вновь вскинул брови. – Таким образом, это проклятое дело касается и ее тоже. Я не удивлюсь, если она пожелает выйти замуж за Саутвелла.

– Насколько я понял, убийство Эдит Болейн, равно как и тот факт, что в нем обвинили ее мужа, получили самую широкую огласку, – заметил я. – Из вашего рассказа следует, что в Норфолке уже ходят самые разнообразные слухи на сей счет.

– Увы, так оно и есть. Но слухи эти – сущая ерунда в сравнении с тем скандалом, который разразится в случае, если Болейн будет признан виновным и отправлен на виселицу. Фамилия, которую он носит, жуткие подробности преступления… Все это настоящий подарок для сочинителей памфлетов! Уж конечно, бумагомараки не преминут разнести самые кошмарные версии этой истории от Лондона до Нортумберленда. – Голос Пэрри стал глухим от ярости. – Чушь, которой полны нынешние газеты, доводит меня до отчаяния. Поборники идей всеобщего благоденствия предают анафеме богатых, приверженцы Кальвина пугают скорым концом света и адским пламенем, безумные пророки пичкают всех своими измышлениями, а распутники делятся собственным ценным опытом. Про клевету уж и говорить нечего! Поневоле пожалеешь о том, что кто-то додумался изобрести этот чертов печатный станок.

Повисло молчание, которое нарушил Николас.

– А как вы думаете, сэр, мастер Болейн действительно виновен? – обратился он к Пэрри.

Тот метнул в него сердитый взгляд:

– Господи Исусе, юноша, откуда же мне знать, виновен он или нет? Я понятия об этом не имею. По словам Локвуда, помощника Копулдейка, который посетил обвиняемого в тюрьме Нориджа, вид у Болейна был печальный и подавленный. Это все, что мне известно.

Я пристально взглянул на патрона:

– Вы уверены, что никто не знает о визите Эдит Болейн в Хатфилд? Я имею в виду, за исключением вас и миссис Бланш?

– Уверен. Слуги, которые видели Эдит, наверняка приняли ее за очередную нищенку, явившуюся просить милостыню. Кроме нас двоих, никто не знает ее имени. И не узнает, – с нажимом добавил он. – Эта гнусная история не должна бросить тень на леди Елизавету.

– Значит, вы хотите отправить нас в Норфолк? – спросил я.

Пэрри испустил длинный сокрушенный вздох:

– Поверьте, я отнюдь не испытываю подобного желания. Но мне пришлось известить леди Елизавету о произошедшем убийстве – до нее в любом случае дошли бы сплетни. Поначалу она решила, что мы должны сообщить властям, что Эдит Болейн побывала здесь. Возможно, сказала леди Елизавета, это даст следствию зацепку. Определив, откуда Эдит пришла сюда, легче будет выяснить, где эта женщина провела последние девять лет.

– Леди Елизавета совершенно права, – кивнул я. – Строго говоря, если любой человек, которому известно, что Эдит Болейн побывала здесь незадолго до смерти, скроет это обстоятельство, то подобное молчание может быть расценено как лжесвидетельство.

Пэрри недовольно взглянул на меня.

– Мне удалось убедить леди Елизавету, что миссис Эдит состоит с ней в родстве столь отдаленном, что нам вряд ли стоит проявлять к этой истории особое внимание. Сейчас, когда едва-едва улеглась шумиха вокруг дела Сеймура, новый скандал, да еще связанный с убийством, нужен нам меньше всего. Миссис Бланш, разумеется, поддержала меня. Слава богу, леди Елизавета трезво смотрит на вещи. Она вняла нашим доводам и согласилась, что нам лучше молчать, предоставив следствию идти своим чередом. – Подавшись вперед, Пэрри медленно отчеканил: – За пределами этой комнаты – никаких упоминаний о визите Эдит Болейн в Хатфилд. Запомните это хорошенько.

– Да, конечно.

Про себя я порадовался, что мы с Николасом в качестве адвокатов имеем законное право утаить любую информацию, которую клиент желает сохранить в тайне.

– Так или иначе, леди Елизавета поставила нам два условия, – продолжал Пэрри. – Первое: в Норфолк следует отправить ее законного представителя, который будет пристально наблюдать за ходом событий. Подчеркну: главная задача этого представителя – убедиться в том, что с Джоном Болейном поступят по всей справедливости закона. Леди Елизавета решила, что, учитывая ваш богатый опыт по части подобных расследований, никто не справится с этой задачей лучше.

– Так как дело будет рассматриваться в уголовном суде, Болейну придется обойтись без адвоката, – заметил я. – Считается, что для того, чтобы обвинить человека в убийстве, суд должен опираться исключительно на неопровержимые факты, а значит, в адвокате нет необходимости. Полная бессмыслица, однако это так.

– Да, ерунда невероятная, – подхватил Николас. – Когда я начал изучать законы, то долго не мог поверить, что такое правило действительно существует.

– Что до меня, то я очень этому рад, – изрек Пэрри. – В противном случае леди Елизавета непременно захотела бы, чтобы вы, Мэтью, представляли интересы Болейна в суде. А это нам совершенно ни к чему. Вы ограничитесь тем, что расследуете все обстоятельства дела и, возможно, сумеете направить представителей власти на верный путь. Кстати, я сказал леди Елизавете, что мы вполне можем поручить это Копулдейку, но она настояла на том, чтобы пригласить именно вас.

– А если в ходе моего расследования всплывут обстоятельства, подтверждающие вину Джона Болейна?

– Что ж, тогда с этим человеком придется поступить по всей строгости закона, – прищурившись, процедил Пэрри. – Но будет лучше, мастер Шардлейк, если вы не выявите подобных обстоятельств. Не нужно раскачивать лодку, в которой мы все плывем.

Я счел за благо увести разговор в сторону от этой скользкой темы:

– Вы сказали, леди Елизавета поставила еще одно условие?

– Да, хотя я до сих пор не оставил попыток переубедить ее. Надеюсь, – он устало покачал головой, – выполнять это условие не будет необходимости. Вот в чем оно состоит. Если вам удастся обнаружить факты, подтверждающие невиновность Болейна, а суд тем не менее признает его виновным, вы должны будете подать королю просьбу о помиловании.

Я тяжело вздохнул. Король обладал властью, позволяющей отменить даже смертный приговор. Богатые люди, осужденные на казнь, обычно давали взятку кому-либо из высокопоставленных придворных, имеющих влияние на короля. Но ныне, учитывая юный возраст нашего монарха, королевская милость означала милость лорда-протектора, с которым леди Елизавета находилась далеко в не лучших отношениях.

– Понимаю, почему подобное условие вас тревожит, мастер Пэрри.

– Леди Елизавета полагает, что если просьба о помиловании будет исходить от нее, то король рассмотрит ее лично. Но Эдуард, разумеется, и пальцем не пошевелит. Он очень привязан к сестре, однако это ровным счетом ничего не значит. С сестрой они видятся редко, и он находится под сильнейшим влиянием Сеймуров. То есть семьи, которая, как мы все прекрасно помним, заняла место Болейнов. – Пэрри вновь вперил в меня пронзительный взгляд. – Как я уже сказал, леди Елизавета обладает здравомыслием и осмотрительностью, но, когда речь заходит о покойной матери, ее сердце одерживает верх над разумом. В конце концов, ей всего пятнадцать лет. Помогите мне избежать шума вокруг этого дела, Мэтью. Ради леди Елизаветы. Будет ли Болейн призван виновным или нет, зависит от различных обстоятельств. В любом случае просьба о помиловании нам совершенно ни к чему.

– Разумеется, – кивнул я. – Насколько я понял, ваш барристер Копулдейк и его помощник могут оказать мне содействие в сборе нужных сведений?

– Да. Сейчас оба в Лондоне, но вы можете встретиться с ними, когда вернетесь. Кстати, его помощник отправится с вами в Норфолк. Полагаю, этого юнца, – Пэрри кивнул в сторону Николаса, – вы тоже возьмете с собой. Когда будете говорить о нашем деле со своим другом Бараком, тщательно взвешивайте каждое слово. Остановиться я вам советую в Норидже. Поместье Болейна находится всего в двенадцати милях оттуда.

Я быстро произвел в уме вычисления. Сегодня шестое июня. Мне придется вернуться в Лондон, поговорить с Копулдейком и Локвудом и поспешно подготовиться к путешествию в Норфолк, которое займет дня три-четыре. Конечно, до крайности неудобно возвращаться в Лондон, в то время как Хатфилд находится на пути в Норфолк. Ну да ничего не попишешь.

– Я буду на месте примерно через неделю, – сообщил я. – До начала выездной сессии суда останется всего несколько дней, так что времени на расследование у нас совсем немного.

– Ну, что успеете сделать, то и успеете, – уклончиво заметил Пэрри.

«Не исключено, что он намеренно тянул время, не сразу сообщив леди Елизавете об убийстве Эдит Болейн, – пронеслось у меня в голове. – Чем короче будет расследование, тем меньше вероятность, что в ходе его всплывут факты, чреватые серьезными неприятностями».

– Мастер Пэрри, вы разрешите мне снять копии со всех этих документов? – спросил я. – Мне бы не хотелось обращаться за ними в городской суд Нориджа.

– Да, конечно, ваш помощник может заняться копиями, пока вы будете у леди Елизаветы. Она ждет вас прямо сейчас. Миссис Бланш проводит вас к ней.

Пэрри взял со стола колокольчик и позвонил. Вошел слуга, которому он приказал позвать миссис Бланш.

– Там, в коридоре, есть скамья, присядьте и подождите миссис Бланш, – обратился он ко мне. – Мастера Овертона она проводит в комнату, где тот сможет снять с документов копии.

Пэрри встал и пожал мне руку. Взгляд его был серьезен, как никогда.

– Не забывайте, Мэтью, хотя леди Елизавета прошла суровую школу, научившую ее выдержке и осмотрительности, она еще очень молода и порой забывает о своих собственных интересах. Занимаясь этим делом, не проявляйте излишнего пыла. Поговорите со свидетелями, вызовите их на откровенность, как вы это умеете. Посетите заседание выездной сессии. Сообщайте мне обо всем, что вам удастся узнать. Но повторяю: особо не усердствуйте.