Читать книгу Семнадцатая осень - Ксения Евгеньевна Алексеева - Страница 11

Отъехав от дома Хабаровых, где Городовая вела себя крайне странно, они по ее просьбе сделали остановку в скейт-парке. Проходя по его аллеям, следователи пытались отыскать младшую дочь Хабаровых, останавливаясь возле каждой из многочисленных горок, встречающихся на пути. Не найдя девочку, уже на выходе из парка, следователи встретили группу подростков четырнадцати-пятнадцати лет, оказавшихся одноклассниками и друзьями Жени Хабаровой. Ребята рассказали, что сегодня после школы девочка вела себя странно, была чем-то встревожена и, отказавшись кататься на скейтах, сразу после уроков отправилась домой.

После встречи с подростками Крашников и Городовая решили прокатиться по городу в надежде, что встретят Женю где-нибудь, по дороге домой. Но стоило им отъехать от скейт-парка, как Крашникову на сотовый телефон позвонил Андрей, брат Елены Хабаровой и сообщил, что Женя только что вернулась домой, и он, подумав, что следователям, возможно, это будет интересно, решил сообщить об этом. Крашников поблагодарил Андрея и заверил, что сегодня следователи не будут беспокоить семью повторно, но обязательно заедут в другой раз и поговорят с девочкой.

С тех пор как следователи вышли из дома Хабаровых, за исключением беседы с подростками в парке, Городовая не проронила ни слова. В то, что она плохо себя чувствует в связи с повышенным давлением, Крашников не поверил ни на секунду. Конечно, горы, акклиматизация и все прочее, могли повлиять на Городовую, но она выглядела абсолютно здоровой физически, однако была угрюмой, сосредоточенной на своих мыслях и наполненной какой-то мрачной решимостью. В гостиной Хабаровых она словно испытала потрясение, приведшее к теперешнему ее состоянию. Крашников всегда был немногословен, но дьявольски наблюдателен, поэтому замечал такие мелочи, как малейшие изменения в настроении, поведении или внешнем виде коллег, знакомых, да и незнакомых людей, делая такие точные выводы о происходящем с ними, что иногда вызывал у некоторых из них сомнения в своем человеческом происхождении.

Городовую Крашников знал совсем недавно, и обычно такого промежутка времени ему хватало для того, чтобы сделать определенные выводы о человеке. Однако, эта женщина была для него словно закрытая книга – он никак не мог разобраться в ней, и хотя бы предположить ее дальнейшие действия. Тем больше, до странного сильно, ему хотелось выяснить, с чем связано сегодняшнее поведение коллеги. Но опасаясь, что ненароком может навредить ей, разбередив расспросами какие-нибудь старые душевные раны, да и просто проявить бестактность, он просто наблюдал, готовый в любую минуту оказать посильную помощь.

Время близилось к обеду. По небу низко плыли серые дождевые облака, но дождь, словно никак не решался пойти; утренний густой туман рассеялся, поднялся ветер и стали видны окружающие город скалистые горы.

В обеденный час город оживал: несмотря на пасмурную погоду и неприятный порывистый ветер, горожане не желали оставаться на обед в офисах и довольно быстро заполняли свободные столики уличных кафе и кондитерских, залы маленьких ресторанчиков и бистро. Крашников, решив, что им с Городовой небольшая передышка не повредит, предложил коллеге ненадолго остановиться, отдохнуть и пообедать. Получив задумчивый кивок головой в качестве положительного ответа, следователь свернул на подъездную дорожку к небольшому ресторанчику с разухабистой вывеской – «Застолье» в Верхнем городе – многие жители города, включая Крашникова, считали здешнего шеф-повара одним из лучших в своем деле.

Компактное двухэтажное здание ресторанчика «Застолье» располагалось на высоком холме и из окна на втором этаже, возле которого Крашникову и Городовой был предложен последний свободный столик, открывалась живописная панорама: на больничный городок, у самого подножия горы Альбатрос, на окраину Верхнего города, и, на плавно вытекающую из него, большую часть Центра.

Крашников удовлетворенно отметил, что Городовой пришлось по вкусу и внутреннее оформление ресторанчика в стиле старинной русской избы и вид на город из окна. Она сидела молча, глядя в окно, до того момента, когда к ним подошел официант с меню, после чего неожиданно предложила Крашникову заказать ей что-нибудь на свой вкус и отправилась в сторону уборной. Крашников снова подивился разительной перемене в поведении Городовой, после посещения Хабаровых. Ее деловитость, уверенность и высокомерие словно испарились в одночасье. Крашников поймал себя на мысли, что такой она нравится ему гораздо больше, но сразу же пресек свои размышления в этом направлении. И хотя он был чрезвычайно заинтригован тем, что же с ней происходит, а еще больше тем, что ему не удается определить этого самостоятельно, следователь решил, что не будет ни о чем ее спрашивать. Если захочет – расскажет обо всем сама.

Он решительно захлопнул меню, за годы холостяцкой жизни, изученное до мельчайших деталей и заказал два одинаковых обеда – стейк из семги с овощами, приготовленными на гриле, салат из морепродуктов, чизкейк «Нью-Йорк» на десерт и капучино без сахара. Крашников сделал заказ почти не раздумывая и был совершенно уверен, что это именно то, что нужно сейчас явно выбитой из колеи напарнице. Он получил подтверждение своему мнению, когда она через десять минут вернулась за столик, и официант подал им блюда с едой. Увидев семгу с овощами Городовая замерла на секунду, а потом взглянула на Крашникова и улыбнувшись сказала:

– Хороший выбор.

Эта ее улыбка оказалась такой искренней и пролилась таким поразительным теплом на сердце Крашникова, что он от неожиданности тоже заулыбался, но, спохватившись принял серьезное выражение лица и сдержанно кивнув головой, сосредоточился на еде.

Некоторое время над их столиком стояла тишина – спокойная, безмятежная расслабленная тишина, во время которой следователи наслаждались едой, приятной атмосферой ресторана и обществом друг друга.

Во время десерта и кофе, Городовая заговорила, и сразу стало ясно, что она наконец-то пришла в себя – вернулись те самые высокомерные и чуть насмешливые нотки в голосе, которые так раздражали, и в то же время чем-то привлекали Крашникова.

– А разве вас не ждут на обед дома? – спросила она, пробуя капучино.

– Я живу один, – просто ответил Крашников.

Городовая внимательно посмотрела на следователя, но решив не развивать тему его одиночества, продолжила пить кофе.

– Я заметила одну странность в доме Хабаровых, когда мы уже уходили, – через некоторое время заявила она, отламывая десертной вилкой кусочек чизкейка.

Крашников вопросительно посмотрел на Городовую:

– Видимо, Елена, которая вроде как крепко спала, пыталась подсмотреть за нами из своего окна.

Крашников не верил своим ушам – неужели он мог пропустить такое?! Однако, вслух ворчливо возразил:

– И почему это странно? Это нормально – интересоваться тем, кто приехал к тебе в дом.

– Ну… Вы же видели Геннадия Артемовича – он выглядел как зомби, о собственной дочери впервые за последние дни вспомнил только при нас. – Принялась разъяснять свое мнение Городовая, ничуть не отреагировав на сердитый тон Крашникова.

– А этот их Андрей, когда мы только пришли, сказал, что Елена с нами вряд ли сможет поговорить, потому что напилась таблеток и спит, после чего к нам вышел Геннадий. Вот и представьте – в каком же состоянии должна была быть Елена – она ведь мать, возможно, ей должно быть даже хуже, чем Геннадию, плюс снотворное…, – Городовая многозначительно замолчала, предоставляя Крашникову додумать мысль самому, в то время как тот прилагал огромные усилия, чтобы не выплеснуть свое негодование на коллегу, превзошедшую его в наблюдательности. В конце концов, профессионализм Крашникова взял верх над его самолюбием и он, с уважением к Городовой, признал, что голова у нее явно варит, не взирая на какой-то внутренний раздрай. Хоть у Хабаровых с ней и происходило нечто неприятное, она все же заметила то, на что лично он не обратил ни малейшего внимания.

Подумав еще немного над ее словами и о своей, так несвоевременно проявившейся, невнимательности, Крашников пришел к выводу, что в нынешних обстоятельствах Елене Хабаровой действительно не должно быть никакого дела до того – кто приехал в ее дом и зачем; подглядывать в окно, тем более скрытно, в том состоянии, в котором она должна была, по логике, пребывать, она бы просто не смогла. Но если она чувствовала себя нормально и во время их визита не спала, то почему к ним не вышла? Какая мать упустит возможность разузнать из первых уст о том, как продвигается дело об исчезновении ее ребенка?

Крашников взглянул на Городовую, потягивающую свой капучино, задумчиво вглядывающуюся в окно, и не найдя что добавить, принялся пить свой кофе.

По окончании обеда Крашников попросил счет у официанта и с согласия своей спутницы, расплатился сам. Городовая не возражала, высказав пожелание, чтобы следующий обед был за ней.

Обеденный перерыв был в самом разгаре и оба зала ресторана – и на первом и на втором этажах – были полны гостей. За одним из столиков в самой глубине помещения на первом этаже, следователи заметили полковника Григорьева с незнакомой для них обоих женщиной, сидящей спиной к залу. По безмолвному обоюдному согласию коллеги решили сделать вид, что ничего не видели.

Выйдя на свежий воздух, Городовая сделала глубокий вдох и подняла взгляд на тяжелое, серое, предгрозовое небо:

– Интересно, когда же все-таки начнется дождь?

– Если уж он начнется, то надолго, так что уж лучше так…– Крашников, со свойственной ему лаконичностью, высказал свою точку зрения по этому вопросу и перешел к более насущному:

– Куда мы теперь направляемся?

– Я думаю, что самое время наконец-то показать мне город, – улыбнувшись ответила Городовая и направилась к машине следователя.