Читать книгу Семнадцатая осень - Ксения Евгеньевна Алексеева - Страница 6

В последние недели, все время Крашникова, за исключением нескольких часов сна в сутки, занимало расследование исчезновений мальчиков. Он собирал информацию мельчайшими крупицами, старался не упустить из виду ни малейшей детали, порой доходя до абсурда. Он уже начал забывать, как жил до этих исчезновений. Ложась на ночь в постель, он долго не мог заснуть, а когда ему, наконец, это удавалось, то ему непременно снились кошмары. По утрам он вставал еще более разбитым, чем ложился накануне вечером. Он принудительно заставлял свой организм функционировать в режиме нон-стоп с помощью кофеина и холодного душа, однако понимал, что долго так не протянет. В последнюю неделю он стал замечать за собой полное отсутствие каких-либо желаний, интересов и жизненных сил, возможно, у него начала развиваться депрессия.

Однако, сегодня произошло нечто невероятное – у него вдруг открылось второе дыхание и впервые с начала расследования случился прилив оптимизма – он ощутил уверенность в том, что справится с делом. Эти ощущения возникли у него сразу же после совещания, во время знакомства с Городовой, и еще более окрепли после того, как она появилась в его кабинете. Он наблюдал за тем, как внимательно она изучает материалы дел, отмечая что-то у себя в блокноте; как она раскладывает бумаги, сопоставляя и стараясь не нарушить хронологический порядок, в котором они разложены, и это странным образом успокоило его. Он не хотел признаваться себе в этом, но именно присутствие Городовой вселило в него уверенность в собственных силах, наполнило осознанием того, что он не одинок, и принесло облегчение, сравнимое с глотком прохладного горного воздуха, после нескольких суток пребывания в душном плацкартном вагоне.

Почему приезд Городовой так повлиял на Крашникова, он не понимал, но будучи человеком рациональным и практичным, рассудил так, что раз уж это оказало на него положительное действие – пусть будет так. Кроме того, в появлении этой женщины обнаружился и еще один очевидный плюс, который помимо прочего приятно пощекотал самолюбие Крашникова – он испытал несказанное облегчение от того, что столичная коллега не нашла никаких лазеек в его материалах – ничего, что он не заметил, просмотрел. Впервые за годы службы он убедился, что взгляд со стороны действительно может оказаться полезным.

Шеф и раньше пытался предложить, даже навязать Крашникову помощников, однако, вскоре пришел к выводу, что у него в отделе нет сотрудников, способных сработаться со следователем. Любые попытки совместной деятельности с Крашниковым приводили к тому, что люди бежали от такого сотрудничества, не выдерживая тяжелого характера следователя. В те редчайшие моменты, когда он находился не на службе, то мог быть довольно приятным в общении человеком, веселым и остроумным. Однако, на службе, особенно работая над каким-либо делом, он становился совершенно невыносимым – молчаливым, угрюмым, несговорчивым, грубым, но, в то же время, чертовски эффективным сотрудником. Его дедуктивные способности, почти патологичная педантичность, наблюдательность и бешеная работоспособность, сделали его самым лучшим следователем отдела, и в то же время, персоной нон-грата в коллективе. Работа для него всегда была на первом месте.

О его кабинете и царящем в нем «высокоорганизованном хаосе» ходили легенды, отчасти потому, что там мало кто бывал. Уборщица туда не заходила ни разу – Крашников с первых дней службы отверг возможность того, что незнакомый человек будет хозяйничать в его кабинете; коллеги, так же, не были желанными посетителями в этом помещении, а начальник отдела полиции полковник Григорьев, побывав в кабинете Крашникова всего лишь раз, задумчиво вышел оттуда, и, если верить очевидцам, не говоря ни слова дошел до своего кабинета, не заглянув ни в один из кабинетов и не обматерив никого из подчиненных по дороге, что случалось чрезвычайно редко. После того раза, Григорьев в кабинет Крашникова не входил ни разу, обмолвившись как-то в присутствии других подчиненных, что «боится там что-нибудь сломать».

Крашников брался за самые сложные дела и всегда доводил их до логического завершения, достигая цели любым законным способом, не считаясь с личным временем и, к сожалению, с личным временем и чувствами окружающих. Несмотря на все свои заморочки, надо отдать ему должное, своими результатами и заслугами Крашников никогда не кичился, поэтому коллеги его уважали с самого начала его работы в местном отделе полиции, а со временем перестали подшучивать над ним и приняли следователя, таким, какой есть, просто старались как можно меньше с ним взаимодействовать, не навязывать свою помощь, общение и присутствие.

Сам же Крашников не мог даже представить себя работающим над одним делом с кем-либо из коллег, одна только мысль об этом безумно раздражала его. Любое вмешательство в порученное ему расследование, доводило его до бешенства, которое он не мог, да и не желал сдерживать, изливая на окружающих. Он всегда был одиночкой и это никогда не мешало ему и уж точно не приносило никакого вреда. С годами он убедился, что одиночество – самый эффективный способ работы, и его показатели по раскрытию преступлений – самые высокие среди показателей коллег на протяжении последних лет – говорили сами за себя.

Теперь же, когда у Крашникова внезапно появился напарник, хорошо знающие особенности его характера сослуживцы потирали руки в предвкушении очередного скандала, одновременно делая ставки на то – сколько времени протянут новоиспеченные коллеги, работая вместе, и кто сбежит от этого сотрудничества первым.

В это время сам Крашников, на удивление самому себе, оказался совершенно не против такого тандема и как ни старался – никак не мог разозлиться на сложившуюся ситуацию, она его полностью устраивала. С первых минут знакомства с Городовой, ему стало ясно, что они сработаются – какая-то химия… И пусть его немного раздражала ее манера общения – чуть высокомерная, будто издевательская, возможно излишне самоуверенная, но она его не отталкивала, а наоборот, странным образом, привлекала. Кроме того, он чувствовал, что это все напускное, что, скорее всего, Городовая просто не очень уверена в себе.

Все эти мысли требовали более подробного анализа, их новизна и непривычность немного пугали Крашникова. Поэтому, сразу после того, как Городовая ознакомилась с делами, Крашников поспешил отвезти ее в гостиницу, а сам направился домой – передохнуть и привести мысли в порядок. Они договорились встретиться перед гостиницей в девять утра, на следующий день. По дороге домой следователь планировал спокойно, за чашкой кофе, поразмыслить над событиями дня, однако добравшись до квартиры, понял, что на кофе его сил не хватит – он смертельно устал и этой ночью проспит без сновидений.