Читать книгу Ловушка для музы. Сборник фантастической прозы - Ксения Нели - Страница 18

* * *

– Брехун ты, Жбанчик. Как есть, брехун! – Две Подковы сунул под нос Жбанчику пудовый кулак.

– Это пошто? – буркнул Жбанчик.

Так буркнул, для порядка. Знал он, почему кузнец разворчался. И почему добрый молодец на него подбитым глазом всё чаще зыркает – тоже знал.

– Так нету твойного змея!

Добрый молодец перестал швырять камни в пещеру, обернулся.

– Ы-ы-ы?

Ишь, растревожился. Доброты в глазах – на острие копья. Мол, как это – нету змея?

Жбанчик хотел возразить, что змей не евоный. Но не стал. У кузнеца кулачищи – у-ух! Враз шутковать отохотит. И молодец не лыком шит. Даром что говорить – не говорит, мычит лишь, когда кто-то крылатого помянет.

И Жбанчик отмахнулся от молодца. Швыряй, мол, дальше. Авось выманишь паскудника.

Что-что, а с булыжниками молодец управлялся любо-дорого. Только соображал не шибко. Тех, кто шибче, в кулачном бою половины зубов не лишали.

А ежели по совести, так чейный змей, как не Жбанчика? Кто его допрежь всех углядел? Кто в него каменюкой запустил и стрекача дал? Ничего, кроме камней, не подвернулось. Но порешить змея непросто, всяк скажет. Каменюкой – так и вовсе.

– Так нешто я сам всех коз слопал? – нахохлился Жбанчик.

Кузнец брови насупил. Не верит, что крылатый пять коз сожрал. Причём, трёх – его, кузнечих. И жена ему наказала – без коз не вертаться. А жена у него – у-у-ух!

Так и не сожрал змей коз, а распугал. Прыснули, дуры лупоглазые, какая куда. Уж искал их Жбанчик опосля, искал. Горлом охрип, так звал. Не дозвался.

Когда он, Жбанчик, посадом бежал, вопя: «Змей! Змей!» его разве что дрекольем не охаживали. Тоже не верили. Сколько лет духом змеиным в этих краях не пахло!

Князь, и тот в бороду хмыкнул. Мол, кто ему змееву башку принесёт, он за того Златославу, младшенькую свою, отдаст. Чем она прынцесс, что за тридевять земель, хуже? И всем благо. Змей не будет народ стращать да коз таскать. А молодцу, что змея на голову укоротит – слава и красна девица. Да и то сказать. Кто змея одолеет, богаче иных владык станет. Какой же змей добро своё не сторожит – злато-серебро да камни-самоцветы? Златке тоже любо – такого смельчака, как у неё, ни у одной девицы нет. И не будет. Ибо перевелись змеи-то.

Слушала Златка отца, слушала. Опосля веночек поправила да косу русую за спину перекинула. И к Жбанчику подступила.

– Змей-то велик? – спросила.

И очами синими сверкнула.

Ему, Жбанчику, змей показался с гору. Но он придержал язык.

– Я токмо морду видел, – признался. – Огромная – жуть! Чешуя – ну как золотые монеты, что у девок в монистах.

Нахмурилась Златослава. Отца за рукав потянула. Читывала она, мол, что змеям нету перевода. Они являются этим… курантом равновесия. И ежели выползают, жизни перевернуться должно.

Князь бороду огладил. Шибко учёная ты, мол, Златка. Змеи ежели кому и являются, то пьяным козопасам. Чего ей, жизни, переворачиваться-то? Раз прежде было любо, то и нонче сойдёт. А ежели кто поперёк него пошёл и худое замыслил…

Тут князь кулачище ка-а-ак стиснет! А кулачище-то – ух! Чуть меньше кузнечего…

Добрый молодец у пещеры тянул шею, всматривался в пугающий провал. Который, чем ближе ночь, тем чернее.

Только из кустов у пещеры словно солнышко выглянуло. Неужто Златка суженым любоваться пришла?

Точно, Златка!

А следом мамки да няньки. Так и зыркают, чтоб не обидели кровинушку княжую. Не покусилися на красну девицу допрежь молодца, которому она обещана.

И то – ладный молодец, да лицом пригож. А что больше мычит, то к лучшему. Девицы, они страсть, как любят, чтобы их речам внимали.

– Может, и не сам слопал, – проворчал кузнец. – В нутрях-то пещерных шаром покати. Куда бы твойный змей делся?

Изведя камни, молодец ткнул копьём внутрь пещеры. И сразу в сторону прянул. Гыгыкнул радостно. Ещё бы не гыгыкать. Никто в ответку-то огнём не полыхнул!

А ежели его, Жбанчика, сморило намедни? Закемарил в теньке, а крылатый паскудник ему возьми да и привидься?

Тогда, как пить дать, князь вече скличет. И люд решит, как пустобреха наказать.

Закручинился Жбанчик. Что князь решит, то люд и сделает. Не шибко козопаса в посаде жалуют. Всё из-за коз, дур лупоглазых…

Только закат снова на подходе! Так и прошлым днём он, Жбанчик, туточки сидел. О приятностях разных думал. Глядь – в пещере будто светляки закружились. Точно над местом, где клад закопан. Жбанчик слыхал, так бывает. Он и размечтался, с места нагретого не вставая – вот бы светляки ему клад указали!

Лишь подумал, как слышит – шебаршит кто-то. Глянул – из темноты змей золотой прёт. Огнём пышет – страсть! Аж искры по сторонам!

Заорал тогда Жбанчик, как резаный. Схватил каменюку от кострища, да как засандалил гадине по носопырке! И ноги в руки, да не подведите, предки-заступники!..

Жбанчик не сразу понял, чего кузнец челюсть отвалил. И лишь услыхав, как молодец копьё оземь брякнул, к пещере повернулся.

А там… Ой, мать-берегиня!

Там змей-поганец чуть не целиком вылез. Чешуя золотом горит, что твои дукаты. Башкой из стороны в сторону вертит. А башка – как морда лошадиная.

Добрый молодец, даром, что у пещеры жался, ка-а-ак засадил копьём в грудь супостата! Грудь – что ворота, тяжко промазать. Дёрнулся гад крылатый, исчез. Вместе с копьём.

– Ы-ы-ы! – затосковал молодец.

То ли по копью, то ли по башке вожделенной.

Из кустов, не таясь, Златка выскочила. Очи синие сверкают – ух! Румянец во всю щёку, коса растрепалась, грудь под сарафаном ходуном. Не девка – загляденье.

– А я говорила! Говорила, что змеям перевода нет!

И сама чуть не в пляс.

Посмотрел молодец на румяную Златку, в веночке набекрень. На мамок и нянек, что в сторонке жались. И пуще прежнего закручинился.