Читать книгу Мир и война в жизни нашей семьи - Л. Г. Зубкова - Страница 5

Л. Г. Зубкова, Н. Г. Зубкова

Наши бабушка и дедушка по отцовской линии – коренные жители Павшина. Бабушка, Александра Семеновна (1885–1957), родилась в бедной крестьянской семье. По воспоминаниям нашего отца, «мамина мама, баба Поля, родом из Раздоров. Ее родители были крепостными у помещика, владевшего тогда Архангельским.

Дедушка, Семен Клюев, чтобы содержать многодетную семью (а в ней было десять человек, из них шесть женщин), наряду с земледелием занимался извозом – работал в Москве легковым извозчиком». Дедушка Егор (по святцам, Георгий) Николаевич (1881–1940) родился в семье бедного крестьянина Николая Савина и Анны Алексеевны, урожденной Овчинниковой (Колпецковой). Николай рано умер, и Анна, овдовев, осталась с двумя сыновьями на руках – старшим Егором и младшим Андреем.

По описанию папы, «дом Николая и Анны был неприглядный – в три окошка, крытый соломой. Стоял он не в порядке, а на задворках Села. (Ныне задворки стали улицей, которую назвали Октябрьской.)»

В то время, когда родители папы были детьми, «с. Павшино состояло всего из двух улиц.

Одна улица располагалась палевом берегу Москвы-реки. Дома стояли в два ряда, между рядами была проезжая часть. От дома до дома метров тридцать, за домами – усадьбы. Улица вдоль реки называлась Село. Вторая улица шла вдоль дороги Волоколамск – Москва и называлась Большая дорога.

Эти две улицы соединялись проезжей дорогой, вдоль которой стояло несколько домов с разрывами между усадьбами. Эта улица называлась Прогоном.

Улица Село подразделялась на три части. Центральная – это собственно Село. Конец улицы за церковью вниз по реке – Поповка, конец улицы вверх по течению – Шаровка.

Дом Николая Савина находился на задворках центральной части Села. Родители бабы Анны жили в Прогоне, семья Клюевых – на Поповке.

Наиболее заметный след в жизни Павшина из семей Клюевых и Савиных оставил старший сын Николая и Анны Егор Савин (Зубков), женившийся в 1902 г. на Александре Клюевой.

Егор Николаевич окончил Мариинско-Павшинское начальное училище. По его окончании 8 июня 1892 г. Егору Савину на основании постановления Московского Уездного Земского Собрания от 23 октября 1875 г. было дано в награду Святое Евангелие.

Уже с детства Егор пристрастился к чтению. Как вспоминает его сын Георгий, «папанька (так называли Егора Николаевича дети) очень много читал и потому грамотно писал. Особенно любил Толстого, Чехова, Никитина, Некрасова, Горького. Большое влияние на характер и поступки папаньки оказало толстовское учение. Будучи взрослым, он продолжал заниматься самообразованием. Выписывал наряду с газетами научно-популярные журналы и в семье прививал любовь к книге, к знаниям. Зимними вечерами папанька часто читал вслух книги для мамы и взрослых детей. Читал артистично – с выражением, в лицах. (Мама, единственная из детей в семье Клюевых, осталась неграмотной: ей не пришлось учиться в школе, так как с малых лет она должна была смотреть за младшими братьями и сестрами.)

Как к хорошо грамотному, умному и безотказному человеку, к папаньке постоянно шли соседи при необходимости написать какое-либо прошение или письмо. Много читая, папанька хорошо знал действующие законы и правопорядка, а потому по написанным им прошениям почти всегда получался положительный результат. В силу этого авторитет папаньки смолоду был высоким. Его уже в парнях даже заочно уважительно называли по имени и отчеству – Егор Николаевич, это на селе встречалось редко».

Такое уважение односельчан Егор Николаевич имел не только благодаря своей высокой грамотности и отзывчивости, но потому, что он был настоящим тружеником и бессребреником. Он был из тех крестьян, кто, занимаясь сельским хозяйством, одновременно получил хорошую рабочую выучку. «С ранних лет Егор Николаевич пошел на производство. С 1903 г. по 1926 г. работал дежурным мотористом при английских медленных фильтрах на Рублевской насосной станции (РНС). В период Первой мировой войны РНС как особо важный объект была переведена на военное положение. Егору Николаевичу, пользовавшемуся авторитетом и среди сотрудников, предоставили бронь и дали квартиру для всей семьи, так что в течение нескольких лет семья жила в Рублеве».

Однако, когда в стране стала расти армия безработных, на РНС решили освободить рабочие места за счет увольнения всех, кто связан с сельским хозяйством. И несмотря на то, что Егор Николаевич был на хорошем счету, в 1926 г. его все же сократили. А так как земли в хозяйстве было мало и прокормить семью она не могла, Егору Николаевичу вместе с подросшими старшими сыновьями Александром и Егором пришлось подрабатывать на возке песка и гравия с Москвы-реки на станцию Павшино. В появившееся свободное время Егор Николаевич стал больше читать и писать и еще активнее включился в общественную жизнь села.

Общественная деятельность Егора Николаевича многообразна.

«Долгое время папанька являлся добровольным корреспондентом-статистиком областного статистического управления, работал внештатным селькором в общесоюзной “Крестьянской газете”, в областной газете “Московская деревня”, регулярно писал в районную газету “Красногорский рабочий”, постоянно публиковал критические заметки, раешники, рассказы в стенной газете, выходившей в Павшинской избе-читальне. В знак его заслуг в 1928 г. Егор Николаевич получил приглашение на встречу рабселькоров с только что приехавшим из Италии А. М. Горьким.

Наделенный артистическими способностями, Егор Николаевич был активным членом драмкружка. В частности, играл Луку в пьесе А. М. Горького “На дне”, участвовал в постановке пьесы Л. Н. Толстого “Живой труп”. К тому же Егор Николаевич обладал красивым голосом, много знал народных песен и хорошо пел.

В 1930 г. Егор Николаевич выступил в числе учредителей колхоза, и наше хозяйство вступило в колхоз одним из первых.

Постоянно читая книги по сельскому хозяйству, Егор Николаевич пытался внедрять в Павшине передовые научные приемы землепользования, начиная с севооборота и кончая подбором сортов выращиваемых овощей. Одним из первых он приобрел сакковский плуг. Одним из первых развел на усадьбе фруктовый сад, стал сажать цветы (георгины, золотые шары) и цветущие кустарники (акацию, шиповник, сирень). Раньше около домов ни у кого не было никаких деревьев и кустарников. Когда же по примеру Егора Николаевича многие стали сажать сирень и фруктовые деревья, улица наша, на которой в 1910 г. Егор Николаевич и Александра Семеновна построили собственный дом, стала озеленяться. В тридцатые годы, по предложению Егора Николаевича, ее из Слободки переименовали в Садовую улицу».

Жизнь Егора Николаевича завершилась в 1940 г., и конец ее, в папином изложении, кажется символическим.

«Папанька не был верующим, но Закон Божий знал. Не случайно за прилежание и хорошие успехи он по окончании начальной школы получил в награду Евангелие. (Это Евангелие с дарственной надписью хранится в нашей семье до сих пор. – Л. 3., Н. 3.)

Весной 1940 г. на Пасху за несколько часов до смерти папанька сказал маме:

– Давай, мать, я пропою тебе пасхальную церковную службу.

У него была хорошая память, и хотя он давно уже не ходил в церковь, но службу запомнил с детства.

Пропел, лег спать, а ночью у папаньки схватило сердце. Он разбудил маму и говорит:

– Мать, я умираю. Пошли скорее за Раей (Рая – старшая дочь Егора Николаевича и Александры Семеновны. – Л. 3., Н. 3.).

Умер папанька, как говорят, в одночасье. Спокойно и безболезненно».

Бабушка Александра Семеновна пережила Егора Николаевича на семнадцать лет. Великая труженица, родившая и воспитавшая шестерых детей (еще двое умерли во младенчестве), она была окружена уважением и любовью в семье и на селе.

Когда папа вспоминал о своей маме, а это бывало часто, он особо выделял ее интеллигентность.

В папином понимании, «интеллигентность – это прежде всего особый строй души, а не образование (хотя образование, разумеется, никогда никому не вредило). Моя мама была неграмотная, но интеллигентная, – верная на слово, добрая, приветливая, очень благодарная, совестливая и отзывчивая.

Когда сгорел дом у Вуколовых, то мама, не задумываясь, отдала им на “погорелое место” лучшую свою (по надою молока) любимую корову Зорьку, потому что от старых коров – Буренки и Комолой – толку было мало. Жалко было Зорьку, но если помогать, так помогать, хотя в большой нашей семье, пожалуй, основным доходом являлись деньги, выручаемые от продажи молока. Поэтому молока употребляли в пищу мало. Старались лишнюю кружку молока продать. В такой ситуации, имея на руках много детей, отдать лучшую из трех коров – это, конечно, поступок очень совестливого и доброго человека».

Наш папа Георгий Георгиевич Зубков, скончавшийся 1 февраля 2008 г., был, как и его родители, несомненно незаурядной Личностью.

О себе он писал коротко:

«Родился в 1910 г. в с. Павшино в русской рабоче-крестьянской семье.

Вся моя сознательная и активная жизнь прошла в советское время.

Руководствовался идеями: “Учиться, учиться и учиться” и “Чтобы двигаться к светлому будущему, надо брать из прошлого все лучшее”, “Стремись познать непознанное”.

Имею высшее образование. Три года прослужил в Красной Армии. Около четырех лет провел в немецкой неволе.

В жизни было много невзгод и тяжелых моментов с возможным смертельным исходом.

В семейной жизни был счастлив».

Папа прожил долгую жизнь. Он проявил себя как безусловно творческая личность и в своей трудовой деятельности, работая инженером в самых разных отраслях народного хозяйства, ремонтируя дачу малыми подручными средствами, мастеря что-то по дому «из ничего», и, конечно, в своем литературном творчестве. После выхода на пенсию, уже в весьма преклонном возрасте, папа пишет воспоминания, рассказы, заповеди, пробует сочинять стихи.

Письменное наследие папы составляют несколько больших толстых тетрадей (форматом 29 см х 20 см), ежедневники и записные книжки. (В кармане рубашки папа постоянно носил маленькую записную книжку.)

У папы были публикации в газетах. Главная его мечта – опубликовать Воспоминания о войне, Записки о Павшине и своей семье (бабушке, родителях, братьях и сестрах, жене), о своей довоенной жизни (детстве, учебе в школе и институте, общественной работе, службе в армии, женитьбе и т. д.). Вполне завершенный вид имеет рукопись воспоминаний о пережитом в годы Великой Отечественной войны (240 с.). В настоящее время по инициативе и при поддержке фонда «Доброе дело» в Международном литературно-художественном альманахе «ВЕРЕНИЦЫ» опубликованы мамины воспоминания о ее жизни до начала войны. Остальные воспоминания нуждаются в композиционной доработке по составленному папой оглавлению. Папины Заповеди с его вступлением о себе, родителях и сегодняшнем времени мы сгруппировали тематически и отпечатали для родственников. Сохранились магнитофонные записи папиных Воспоминаний.

«Записки о Павшине» занимают в творчестве папы особое место, так как Павшино – это его малая родина.

Здесь он родился и прожил большую часть жизни.

Здесь он окончил четырехлетнюю начальную школу.

Здесь он приобрел друзей. Среди них Егор, Саша и Леша Савины, Костя и Коля Клоповы, Коля Кабанов, Володя Никитин, Вася Чапыгин, Коля Попов, Петя Гуляев и др.

Здесь вступил в комсомольскую организацию, в которой проявил бурную активность. Был членом бюро комсомола и редколлегии стенгазеты, членом лавочной комиссии и Общества содействия милиции, был членом всех обществ, ячейки которых возникли при избе-читальне: Осоавиахима, МОПРа, Общества воинствующих безбожников. В ячейке Осоавиахима завоевал звание «Ворошиловский стрелок». В шахматных турнирах добился четвертого разряда. (Папа любил шахматы всю жизнь, и дочке Нине никогда не удавалось победить его в шахматных баталиях.)

Организовал и был председателем «Общества друзей радио». В качестве непосредственного исполнителя участвовал в создании в Павшине радиотрансляционного узла и трансляционной сети на сорок точек. Может быть, кто-то из долгожителей еще помнит короткое выступление по Всесоюзному радио жителя села Павшино «активиста Зубкова Георгия». Он приветствовал односельчан и поздравил их с открытием радиотрансляционной сети.

Вместе с отцом, Егором Николаевичем, Георгий Георгиевич был одним из учредителей колхоза в Павшине.

Трудовая деятельность Георгия Георгиевича по окончании Рублевской школы-девятилетки с гидротехническим уклоном (пока стоял на учете на Московской бирже труда) проходила на предприятиях Красногорского района. В том числе работал бурильщиком на изысканиях, предварявших строительство Павшинского завода железобетонных конструкций («Стандартбетон»).

«Я могу сказать, – с гордостью писал папа, – что был участником зарождения Павшинского завода железобетонных конструкций».

В 1937 г. папа окончил Московский инженерно-строительный институт и стал одним из первых инженеров на селе.

После войны в 1946–1953 гг. работал на Павшинском механическом заводе (б. «Стандартбетон»), занимая различные должности, – начал прорабом, кончил главным механиком завода.

В 1948 г. по заданию Павшинского сельсовета произвел геодезическую съемку Павшина, выполнил проектирование и строительство павшинского водопровода.

Как видно, папа любил Павшино и на деле доказал любовь к своей малой родине, которую он пронес через всю жизнь.

В 60-е годы на смену папе в общественную жизнь Павшина включилась наша мама – Вера Петровна, урожденная Рыкова. Она родилась в деревне Рахманово, расположенной в Волоколамском районе близ Иосифо-Волоцкого монастыря. Мамин род восходит к началу XVI в. Его основателем считают дьякона Иосифо-Волоцкого монастыря. Этот дьякон славился своим зычным голосом, за что его самого и его потомков прозвали Рыковыми.

Мама проживала в Павшине с 1934 г. После войны работала на Павшинском заводе металлоизделий заместителем главного бухгалтера. Дважды избиралась депутатом Павшинского сельского совета – в 1959 и 1961 гг.

Мама каждому помогала чем могла, никому не отказывая. И дверь нашего дома не закрывалась. Память об этом хранилась много лет. После смерти мамы, выражая папе соболезнование, односельчане говорили ему: «Вы и не знаете, каким замечательным человеком была Вера Петровна». Такая признательность дорогого стоит.

В «Записках о Павшине» папа излагает историю своего родного села. В 2012 г. ему исполнилось 550 лет. Согласно историческим данным, «название села образовано от новгородской формы имени Павша (Павел)». См.: Мочульский Е. Н. Павшино // Красногорье. 2012. № 16. С. 23.

Папа трактует название Павшино иначе.

«До меня дошло, – пишет он, – два предания о происхождении названия села». (Упоминание о неких «преданиях», по-видимому, представляет собой литературный прием. На самом деле папа излагает собственные этимологические версии.)

«Павшино расположено в котловине. Если посмотреть из Павшина вокруг, увидишь кругом небольшие возвышенности. Когда подходишь к Павшину с любой стороны, из любой деревни, видно, что Павшино расположено в низине, во впадине. Можно предположить, что прообразом слова Павшино было слово впадина или что-то созвучное (позднее подписано: впавшая. – Л. 3., Н. 3.)».

В другом месте папа снова ссылается на эту версию. «Название Павшино может быть от слова впадина – впавшая, поскольку село находится в низине».

«Есть и вторая версия о происхождении Павшина. Павшино расположено на подступах к столице Руси Москве – в 15 верстах на запад от нее. На Русь часто нападали враги, и всегда они стремились к Москве. Возможно, что когда-то здесь были “схватки боевые”. Простор для боев был. Место от Гольева и Губайлова до Спаса ровное. В Павшине сходятся две дороги с запада, и дальше идет одна дорога на Москву. В боях за Москву много пало (выделено папой. – Л. 3., Н. 3.) защитников ее. Как память о павших (выделено папой. – Л. 3., Н. 3.) осталось на месте павших возникшее впоследствии поселение. Осталось слово Павшино».

Позднее, возвращаясь к этой версии, папа приводит важный дополнительный аргумент в ее пользу.

«В память о погибших на месте боев воздвигались курганы.

Предполагается, что на месте Павшина когда-то происходили бои. Впоследствии на этом месте обосновался какой-то поселок, и в ознаменование павших (выделено папой. – Л. 3., Н. 3.) назвали его Павшино. Подтверждением служит и то, что здесь был воздвигнут памятник – курган. Старые местные жители помнят: такой курган был когда-то примерно на месте бани завода ^иСтандартбетон”. Видно было, что курган этот – искусственное сооружение: он был правильной формы, диаметром в основании примерно метров 15 и высотою 6–7 метров. Курган был разрушен в первые годы строительства завода “Стандартбетон”, примерно в 1929-30 году».

Следом за изложением двух версий о происхождении названия Павшино идет замечательное рассуждение, в котором жизнь и история языка увязываются с жизнью и историей общества.

«К сожалению, история забывается, и многое когда-то важное, величественное незаметно теряет свое значение, забывается и исчезает. Многие старые, древние слова-первоисточники преобразуются и от всяческих наслоений теряют свой первоначальный вид и смысл.

В настоящий исторический период слово павшие уже мало употребляется и, возможно, незаметно исчезнет. И слово Павшино тоже исчезает…Не вдаваясь в далекое прошлое, проследим историю Павшина за последние 50–60 лет. Мы увидим резкие изменения как с деревней, так и с людьми, проживающими здесь. <…>

Проследив эволюцию изменения названий улиц, многое можно узнать об истории общества».

Особенно интересен в папином изложении начальный период истории Павшина.

«Когда-то на левом берегу реки Москвы в междуречье Курицы и Баньки обосновались первые поселенцы. Селение, где (стали жить. – Зачеркнуто папой. – Л. 3., Н. 3.) осели первые жители, стало называться село». Очевидно, что для папы, выделившего в тексте слова поселенцы, селение, осесть, село, – это все «сродственные», как говорил В. И. Даль, однокоренные слова. Слово село в данном случае обозначает просто ‘населенное место¹, что расходится с обычным толкованием этого слова. Собственно селом (в более позднем и современном понимании) Павшино стало не сразу. И у папы есть разъяснения по этому поводу:

«Когда Павшино стало селом. – Деревня тогда становится селом, когда в ней имеется церковь. Церковь обычно обслуживала не только жителей деревни, где она расположена, но и жителей деревень, где нет церкви».

Для папы деревня – это, видимо, и вообще ‘крестьянское селение’ и, в частности, такое ‘селение без церкви’. Село – ‘крестьянское селение / деревня с церковью’.

«Церковь была притягательной силой для крестьян. Жители, обслуживаемые церковью, называются прихожане, а группа деревень, входящих в сферу действия одной церкви, называется приход.

К приходу Павшинской церкви причислены деревни Гольево и Пенягино.

По моим догадкам, название Гольево произошло от слова гольё 'внутренности’. Когда-то павшинские богатые крестьяне устроили там, где ныне стоит Гольево, бойню, а затем и переселились туда. И бедные крестьяне стали ходить к этим мясникам за гольем. Постепенно место, где можно было приобрести голье, превратилось в Гольево. В период моего детства в Гольеве жило несколько мясников. Они скупали в окрестности скот, забивали его и мясо возили продавать в Москву. Голье в большинстве своем реализовалось на месте».

Возвращаемся в Павшино. В папином представлении топонимика и антропонимика взаимосвязаны. Предлагаемое им толкование фамилий обосновывается средой обитания, «условиями для жизни» и прежде всего качеством земли. В соответствии с этим фамилии указывают на то, чем и как питаются члены семьи, какой образ жизни они ведут. В «селе», где обосновались первые поселенцы,

«…дома были расположены вдоль реки. Земля в этом месте была хорошая, черноземистая. Сейчас это участок примерно от дома Пышкиных до Баранцевых и Киселевых (у церкви). По фамилиям можно заключить, что условия для жизни здесь были сравнительно неплохие: было и мясо (баран, баранина), были и пышки с киселем. А посредине села жили Гуляевы. Видно, что от хорошей жизни и гуляли. Прогуляться было где.

Деревня стала расти и вверх, и вниз по течению реки. Вниз по течению за построенной церковью, где первое время обосновался священник, разг. поп, улица стала называться Поповкой. Здесь земля похуже, и народ жил победнее. Здесь жили Комовы, у которых все шло комом, Неслюзовы, где были близко слезы, но терпели, не плакали, Клюевы, которые не ели, а клевали понемногу.

На другом конце села было пусто – хоть шаром покати. Тек какой-то ручеек. Росла осока. Эта часть села стала называться Шаровкой. Здесь появилась фамилия Осокины».

Так устанавливается корреляция между названием улицы и фамилиями ее обитателей.

Приведем выборочно еще несколько толкований из папиных записок, показывающих, в частности, как имя нарицательное без изменения формы становится именем собственным.

«Недалеко от села проходила дорога из Волоколамска на Москву. Эту дорогу павшинцы называли большой дорогой. И улицу с домами, расположенными вдоль этой дороги, наименовали Большая дорога. Говорили: “Он живет на Большой дороге”, “Сходи в лавочку на Большую дорогу'». <…> «Самое бойкое место для торговли – это Большая дорога…Из села на Большую дорогу стали гонять на продажу скот. Вдоль этого прогона стали появляться домики. Улица, образовавшаяся вдоль прогона, стала называться Прогоном. Место, где гоняли скот, было низкое. Скот очень сильно месил дорогу, и в некоторых местах стали делать гать (в Толковом словаре гать – это настил из бревен или хвороста, а, по В. И. Далю, также из соломы, земли для проезда, прохода через болото или топкое место. – Л. 3., Н. 3.). Появилась фамилия Гатчины».

С трудовой деятельностью жителей села в папиной интерпретации связана также одна из старейших фамилий Павшино – Крюковы. «По всей вероятности, первоначально это были ремесленники, изготовляющие крючья, которые были крайне необходимы в период водополья для ловли леса на реке. На этом деле, как видно, Крюковы имели хороший доход. Стали постепенно богатеть».

Со временем признак, легший в основу данной фамилии, перестал быть актуальным, так как изменился род трудовой деятельности семьи. «С течением времени потребность в крючьях уменьшилась. Люди стали жить не только за счет реки. Стали больше заниматься землей. Потребовались другие предметы потребления. Стала развиваться торговля. Первые лавочки обосновали Крюковы».

Трудовой деятельностью людей объясняется иногда и переименование улиц:

«Когда крестьяне села были привлечены для добычи и доставки песка с Москвы-реки на ж. д. станцию, песок возили на лошадях от песчаного карьера на Москве-реке до станции по Прогону. Ввиду того, что по Прогону дорога была очень плохая, то рытвины и колдобины стали засыпать песком. Каждый, возящий песок на станцию, должен был одну “колымажку” из пяти высыпать на дорогу. После этого Прогон стал называться Песочной улицей».

Кстати, слово колымажка папа употребляет точно по В. И. Далю в значении ‘одноколка особ, с опрокидным кузовком, для возки земли, песку и пр.’

Помимо поселений разного рода в «Записках» получают толкования названия иных географических объектов: «речушка Чернушка свое название получила от черного цвета воды. Начало свое Чернушка брала из болота. Болото называлось “Клюквенное”. Наверное, когда-то росла там клюква. В настоящее время признаков клюквы нет», а это значит, что для жителей села лексическая мотивация названия болота (как и фамилии Крюковых) перестала быть актуальной, так как она не может объяснить, почему данная местность (или данная семья) сейчас так называется.

«С увеличением населения стала расширяться и деревня. Рождаемость в то время была высокая – до 8-10 детей в семье. Смертность также была очень высокой, особенно в детском возрасте. Но в силу естественной приспособляемости, несмотря на тяжелые жизненные условия, прирост населения оставался большим. Чтобы деревня не была слишком разбросанной, ее начали застраивать покучнее. Стал застраиваться участок между Селом и дорогой на Ильинское. Слобода, берущая начало от середины Прогона, стала застраиваться в сторону Гольева. Вновь образующуюся улицу назвали просто Слободкой. Застройка на Большой дороге первоначально сосредоточивалась на перекрестке Волоколамского и Ильинского шоссе. По Ильинскому шоссе она доходила до Чернушки. Появились дома Громовых и Волковых, а в 1935 г. крайним стал дом моего старшего брата Александра Зубкова. Расстояние между Слободкой и Ильинским шоссе (Большой дорогой) было большое, а между концами усадеб на этих улицах была пашня. Постепенно и эту пашню тоже стали застраивать. Так появилась Новая Слободка с односторонней застройкой.

Затем, после организации колхоза, у некоторых нечленов колхоза стали усадьбы обрезать, и на отрезанных концах усадеб появились другие хозяева. Так образовались вторая сторона Новой Слободки и Пролетарская улица между Селом и Слободкой.

С установлением советской власти выявилась необходимость в стройматериалах. В Павшине стала действовать организация Павшнеруд, занимающаяся добычей нерудных ископаемых. Была организована добыча и отправка в Москву речного песка, идущего на приготовление бетона. По улице Новая Слободка под верхним почвенным слоем на отдельных усадьбах был песчаный грунт с большим содержанием гравия, и хозяева этих усадеб стали просевать грунт, а гравий отвозить в Павшнеруд.

После засыпки дороги к станции по Прогону песком Прогон переименовали в Песочную улицу.

С укреплением советской власти стала повышаться культура. Был выдвинут лозунг “Ни одного дома без газеты!” Почтовые отправления следовало доставлять адресатам. Соответственно выявилась надобность установить номера домов и привести в порядок наименования улиц. В тридцатые годы это сделали. Село, Поповку и Шаровку наименовали Центральной улицей с началом нумерации от конца Поповки. Слободку, по предложению нашего папаньки, как самую зеленую – с палисадником перед каждым домом – назвали Садовой улицей, хотя в полном смысле садов в то время ни у кого не было. Большую дорогу переименовали: улицу вдоль Волоколамского шоссе назвали 1-й Советской, а вдоль Ильинского шоссе – 2-й Советской. Песочная и Новая Слободка остались со старыми названиями.

После войны рост городов усилился. Москва расширялась очень динамично, и для определения ее четких границ построили кольцевую дорогу длиной около 100 км по окружности. За кольцом стала организовываться зеленая зона. Красногорский район вошел в зеленую зону города Москвы. Красногорск быстро рос. Интенсивно развивалось жилищное строительство при таких промышленных предприятиях, как Красногорский оптико-механический завод, Павшинский механический завод и завод сухой гипсовой штукатурки. Жилые поселки этих предприятий, расширяясь, постепенно сомкнулись друг с другом и слились воедино с окружающими селами – Павшино, Губайлово, Чернево. Образовавшийся жилой массив стал одной административной единицей – городом Красногорском. Таким образом, Павшино было поглощено Красногорском.

Наименование улиц на территории бывшего Павшина подверглось изменению. Садовая была переименована в Зеленую, Песочная – в Причальную, Пролетарская – в Октябрьскую, Советские улицы – в Павшинскую и Почтовую. Как самостоятельная административная единица село Павшино исчезло, а ведь когда-то была Павшинская волость с центром в селе Павшино. Пока само название “Павшино”сохраняется только за одной из железнодорожных станций Рижского направления. Грустно…»