Читать книгу Мир и война в жизни нашей семьи - Л. Г. Зубкова - Страница 8

Родословную, пожалуй, начну с бабушки – бабы Анны – матери отца. Я ее помню, когда мне было, наверное, года четыре.

Наиранняя моя память сохранила воспоминание, как баба Аня везет меня на санках из Павшина в Рублево где-то на той стороне Москвы-реки в промежутке между рекой и лесом-осинничком.

Осинничком назывался лес, который находился на полпути от реки до деревни Луки. Не знаю, почему он назывался «осинничек», а росли в нем преимущественно сосны.

Вторым, одним из ранних воспоминаний о бабе у меня запечатлелся такой момент. Поздней осенью или ранней весной был какой-то церковный праздник. Я жил один с бабой в заднем дому. Вся остальная наша семья жила в это время в Рублеве (это, наверное, был 1914,1915 или 1916 г.). Я сижу и рисую цветными карандашами. Я очень любил рисовать лошадей. В этот раз меня баба заставила рисовать голову Иисуса Христа с терновым венком на голове, с каплями крови, выступающими из-под венка. Эту голову я срисовывал с какой-то репродукции. Когда я уже заканчивал рисунок, к нам зашел поп. По престольным праздникам в то время поп с 2–3 сопровождавшими его монашенками обходил всех прихожан. Читал какие-то молитвы, кропил святой водой. Справив службу, поп спросил бабу, показывая на меня:

– А это что – внук, что ли, чей он будет-то?

– Ягоров.

– Хорошо рисует, а Отче наш-то знает?

– Знает. Ну Ягорушка, прочитай батюшке Отче наш.

– Что ж, значит, Георгий Георгиевич?

– Да, Ягор Ягорович.

Я прочитал Отче наш. Поп погладил меня по голове и сказал:

– Молодец!

Рисунок головы Иисуса Христа баба повесила на стенку и часто говорила, что этот рисунок подарил ей внук Егорушка.

В более позднее время я помню бабу, когда наша семья и семья моего крестного, дяди Андрея, переехали в Павшино.

В то время я помню, как баба Анна водила нас с собою в лес за грибами (это, наверное, 1920–1921 гг.).

Баба Анна выводила нас, как курица цыплят. Она одна и мы с ней: Егоровы трое – я, Санька, старший мой брат, и Поля, моя младшая сестра; и Андреевы – Михаил, Иван и Клавдия.

Баба показывала нам грибные места. Заход в лес мы начинали с болота за поповыми полосами. В начале болота был курган высотой метров 7–8. Курган этот находился примерно там, где сейчас находится баня Павшинского механического завода.

Сразу за курганом был мелкий лесок – березки и осинки. Здесь большей частью мы находили подберезовики.

Затем мы, пройдя этот лесок, переходили железную дорогу у будки Ковалевских и шли в Ивановский лес, переходили через ручеек Курицу и тут по берегу этого ручейка находили белые грибы.

Грибы наша бабушка сушила и солила. В то время грибы не мариновали.

Баба у нас, как говорят, была строгая, но мне почему-то запомнилась доброй. Правда, сейчас даже и не припомню, в чем ее доброта выражалась. Мне кажется, она всех нас – внучат – очень любила. Роста она была небольшого, не худая, но и совсем не упитанная. Мы, внучата, все ее слушались беспрекословно.

Помню случай, когда Поля в чем-то провинилась. Ей было тогда, наверное, 5–6 лет. Баба в наказанье посадила ее в подпол. В эти годы сидеть в темном подполе, конечно, было страшно. Но баба Анна приучала нас к послушанию и уважению старших. Приучала к мысли, что наказания старших справедливы. И когда Полю выпустила из заточения, она плакала и сквозь слезы говорила:

– Баба! Спасибо. Спасибо, баба! Я больше не буду.

Баба, любя всех внучат, не делала различия между детьми Егора и Андрея. Но всё же любимой у нее была старшая внучка – Рая.

Из снох больше любила нашу маму, хотя из сыновей почему-то больше жалела Андрея. Когда же с увеличением семьи стало больше внучат, а в семье начались распри и дело встало о разделе, то баба Анна пошла жить с нами. Тетю Машу – жену дяди Андрея – баба не любила.

До раздела мы жили все одной семьей, и даже Миша и Поля качались в одной люльке. В молодости баба Анна с детьми Егором (Георгием) и Андреем жила в маленьком домике где-то на задворках Центральной улицы. Ныне эта уже не маленькая, а настоящая улица – Октябрьская.

Затем, когда сыновья подросли, она получила усадьбу на Слободке. Так называлась улица, где ныне стоит наш дом.

Я еще помню, когда Корзинкин дом был крайний. В Корзинкином доме сейчас живет их зять Козлов. Улица наша старая, увеличилась за 50 лет немного. Правда, старых домов осталось довольно мало. Большинство новых домов постарело.