Читать книгу Фиктивная жена для миллиардера. История одного интервью - Лана Алвин - Страница 9

С видом победительницы я пришла на следующий день в редакцию и, распечатав статью, отнесла её сразу к главреду, минуя Надежду Михайловну. О, я прекрасно знаю, как она разозлится. Ещё бы! Эта несносная девчонка (я то есть) посмела прыгнуть через её голову! Но у меня есть стальное оправдание: задание мне давал Алексей Алексеевич, потому я не обязана перед ней отчитываться. Если ей так уж хочется сунуть в это дело свой короткий картошкой нос, так пусть с Карлсоном общается. И я ещё посмотрю потом, стану ли выслушивать её нотации, где и что исправить.

У меня на Роднянскую есть зуб. Большой и острый. Меня однажды приглашали в пресс-службу очень крупной государственной организации. Так эта мелкая зараза, знающая, кажется, всех руководителей служб по связям с общественностью, позвонила тамошней начальнице и отговорила меня брать. Сказала, что на самом деле Светлана Межерицкая вовсе не так талантлива, как о ней говорят. Мол, все её статьи пишу я сама фактически, поскольку «эта журналистка только приносит мне ужасное сырье, над которым приходится долго работать». Анна Ахматова, блин!

«Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда».

Конечно, меня в то место после этого демарша не взяли. Тогда я решила, что Роднянская слишком засиделась в кресле заместителя главреда, и следующим, кто его займет, буду я. Война объявлена, боевые действия начаты. Правда, пока Надежда Михайловна крепко держит оборону. Ничего, у меня найдутся и на неё крупнокалиберные снаряды. Интервью с Бельским – один из них. Потому я отнесла его к Карлсону, положила перед ним на стол и уселась ждать, пока прочитает.

Бегая глазами по строчкам, Алексей Алексеевич сначала покрылся одним красным пятном. Затем вторым. После потянул, ослабляя, узел галстука. Дальше расстегнул пуговку на воротнике рубашки. Финалом стали два стакана воды, которые он выпил подряд, обливаясь потом. Ну, а уж в самом конце он посмотрел на меня, бледный и напуганный (никогда его таким не видела) и спросил дрожащим голосом:

– Лана, что вы мне принесли такое?

– Как что? – бодро ответила я. – Интервью!

– Вы с ума рехнулись?

– Нет, с утра была в ясном сознании, – прищурилась я и ощетинилась иголками. – Что не так?

– Если мы это опубликуем, то знаете, что Бельский с нами сделает?

– И что же?

– Пустит по миру с котомкой. Вы помните эту песенку – «У Курского вокзала Стою я молодой, Подайте Христа ради Червонец золотой»? – спросил Карлсон, и вид у него был такой несчастный, что мне даже его жалко стало немного.

– Послушайте, Алексей Алексеевич, – перешла я в атаку. – Знаете, почему каждый год тиражи нашего издания падают? Дело вовсе не в рекламе, как вас тут все убедили, а вы поверили. Нет! Дело в содержании. Мы давно уже превратились в «Кривое зеркало». Пишем какую-то глянцевую дребедень, тогда как статьи нужны яркие, интересные и острые. Наши журналисты превратились из акул пера в аквариумных рыбок. Их кормят, очищают им водичку, а они только жиреют и даже кусаться разучились! Я так не хочу!

Карлсон меня молча выслушал, протянул листки с интервью и сказал печально:

– Мы это не опубликуем. Или переделайте интервью так, чтобы оно подходило стилистике нашего издания.

– Посмотрим ещё, что Бельский скажет! – фыркнула я, схватила бумажки и умчалась прочь из кабинета. Внутри меня клокотал вулкан и готовился взорваться. Я позвонила в приемную миллиардера и потребовала встречи с ним. Да, вот так: не попросила – потребовала. Мне сказали подождать, а через пять минут ожидания – мол, Артём Валентинович вас примет в 12.25 до 12.35. Десять минут? Отлично, мне хватит!

С трудом дождавшись полудня, я рванула на улицу Южную, дом 20. Там привычно поднялась на нужный этаж, улыбнулась одинаковым с лица помощникам Бельского, и ровно в 12.25 была у него в кабинете.

– Лана! Вы ли это! – радостно встретил меня миллиардер, но даже со стула не поднялся. – Какими судьбами?

– Журналистскими, – ответила я. – Вот интервью, – и брякнула листки ему на стол.

– Ого. Интересно! – Бельский придвинул их к себе и погрузился в буквы и строчки. В отличие от Карлсона, его чтение сопровождалось приступами то смеха, то хихиканья, то хохота. Я же сидела и страшно злилась. Да что с вами такое, мужики! Один бледнеет и потеет, как проститутка в церкви, у которой грехов столько, что Мессалина по сравнению с ней покажется невинной девушкой. Другой ржёт, как конь, словно ему фельетон принесли или юмористический рассказ.

– Да, Лана… – сказал Бельский, откинувшись на спинку кресла. – Вот вы дали стране угля! Это не интервью, а настоящая порка. Один заголовок чего стоит – «Акула с человеческим лицом»! Ха-ха! Да если мой PR-менеджер это прочитает, умрет от ужаса. Он-то привык меня выставлять повсюду белым и пушистым, а в вашей статье я натуральный Сатурн, пожирающий своего сына. Видели эту картину Гойи?

– Не видела! И что же, вам интервью тоже не понравилось?

– Тоже как кому?

– Карлсону?

– Да ладно? Он снова вернулся?

– Откуда? Он не уезжал.

– Как откуда? С крыши, естественно. Мы же о нем? – спросил Бельский и опять рассмеялся. «Барин сегодня в чудесном расположении духа», – язвительно подумала я о нем.

– Нет, я о нашем главном редакторе.

– Забавно вы его окрестили.

– Так вот ему интервью тоже не понравилось!

– А мне очень даже.

– Правда? – я с надеждой потянулась к Бельскому, наклонившись над столом. – Вы не обманываете?

– Я говорю правду. Только…

– Ох! Опять это «только»! – я всплеснула руками. Момент был испорчен.

– Только опубликовать это ну никак нельзя.

– И вы туда же! Сказали же, что понравилось!

– Артёму Бельскому – да, очень. Глава компании «ПромСтройИнвест» себе такую роскошь позволить, увы, не может. Реноме, знаете ли, пострадать может, – ответил миллиардер. – Но вы не расстраивайтесь. Зато я теперь знаю, что в «Зеркале» работает очень талантливая журналистка.

– Угу. Спасибо, блин, большое! – расстроено выпалила я и, даже не став забирать распечатанные листки, выскочила из кабинета. Вернулась в редакцию, села за стол, положила голову на руки и… разревелась. Сидящая напротив Наташа участливо спросила, что случилось. Я не могла ей ответить несколько минут – так сильно душили слёзы пополам с обидой. Может, я написала один из самых ярких материалов в своей жизни, а они его запороли! Пока горевала, соседка наполнила мой бокал чаем и подсунула:

– Выпей, тебе надо успокоиться. И не вытирай глаза! Распухнут!

Наташа, она добрая, одна из самых спокойных «аквариумных рыбок» нашего журнала. У неё двое детей, муж-автомеханик, которому она с Костиком регулярно наставляет пребольшие рога. Но несмотря на это, успевает усердно корпеть над своими ужасно скучными и жутко правильными статьями. А я так не могу. Для меня журналистика – это поиск! Острота! Свежесть! Как порыв крепкого соленого ветра в лицо, когда стоишь на носу корабля!

Сегодня мне ветер заменили крепкой затхлой вонью правил и требований.

После обеда меня вызвал к себе Карлсон. Рядом сидела Роднянская, и я поняла: сейчас будет «разбор полетов». Так и вышло. Меня крепко пропесочили за срыв важнейшего задания и потребовали переделать интервью так, чтобы его можно было опубликовать «в нашем солидном издании», как сказала Надежда Михайловна. Главред только кивал и поддакивал. Слабак! Поддался опять этой мужиковатой бабке!

Мне с большим трудом удалось выслушать их, не перебивая. Иначе бы промывка мозгов превратилась в сражение. Я всегда была остра на язык, так что всё бы высказала этим пенькам замшелым, как на самом деле нужно писать, чтобы «Зеркало» вернуло свою славу интересного издания. Но ничего говорить не стала. Смысла нет метать бисер перед этими парнокопытными подотряда нежвачных.

– Так когда ждать новую версию? – спросила Роднянская в финале словесного избиения.

– Ни-ког-да! – ответила я по слогам и направилась к выходу.

– Лена, вернитесь! – крикнула мне вслед Надежда Михайловна. «Ага, щас!!! Ты даже имя моё вечно запомнить не можешь, а требуешь вернуться. Да пошли вы все!..» – подумала я. В кабинете схватила сумку и покинула издательство. Телефон вибрировал, призывая откликнуться. Я не брала трубку. Знаю, кто мне названивает. Роднянская, Карлсон, Наташа. Хотят, чтобы я одумалась, пришла и повинилась. Вот хрен вам по всей морде, дорогие коллеги!

Мне было жутко обидно. Пока в себя не приду, пока горечь с души не схлынет, обратно не вернусь. И наплевать, сколько времени для этого понадобится. День, два или даже неделя. Жаль, что я не мужчина. Ударилась бы в запой, так стало бы легче. Я такие надежды возлагала на этот материал! С горя пошла в супермаркет, купила торт, принесла домой и в один присест его ополовинила, а потом, толстая, как обожравшийся котик, завалилась спать, закутавшись в одеяло так, что один нос торчал наружу.

Вечером телефон, прежде сделавший паузу в молчании, снова принялся трезвонить. Как же они меня все достали! Я взяла его, стала листать список пропущенных. Так и есть. Всё те же лица, но в самом конце незнакомый номер. Причем не редакционный, сотовый. Хм, кто бы это мог быть? Я решила перезвонить, мало ли. Теперь мне явно придётся искать новую работу.

– Да, кто это? – спросила, когда в трубке щелкнуло.

– Добрый вечер, Светлана Николаевна, это Бельский. Узнали?

– Узнала. Звоните устроить пляски на моих костях?

– Не знал, что зомби умеют разговаривать, – хмыкнул миллиардер.

– Вы ёрничать собираетесь или у вас ко мне дело?

– У меня к вам очень серьёзный разговор. Не могли бы вы приехать в мой офис?

– Так поздно? Я вообще-то спать собираюсь.

– Сделайте исключение ради меня, прошу вас, – голос Бельского стал таким вежливым, что во мне что-то… загорелось. Интересно стало: зачем я ему понадобилась?

– Не проще ли по телефону?

– О, это приватный разговор.

– Хорошо, буду через… минут тридцать, наверное.

– Моя машина уже ждет вас возле подъезда, жду вас – сказал Бельский и положил трубку.

Нет, ну каков нахал! Заранее решил, что соглашусь! Ладно, поеду, послушаю, что у него там за дело ко мне нарисовалось.