Читать книгу Корова, которая ищет новой травы. Правдивая история одной жизни - Лана Рай - Страница 5

Я была очень любопытная. Меня интересовало все. Абсолютно все. Однажды я разобрала фотоаппарат, чтобы узнать, как он устроен и это только один маленький пример моего любопытства (я его собрала обратно, но он почему-то перестал функционировать).

Обычно я просыпалась под звуки бодрых октябрятских и пионерских песен, которые звучали по радио. Радиовещание начиналось ровно в 6 утра с гимна Советского Союза. Потом разные бодрые песни. Эти песни меня зажигали. Я вскакивала с постели полная сил и желания познавать мир. Ведь в мире было так много интересного. В 5 лет, я мечтала забраться на облако и медленно проплывать над миром, чтобы наблюдать за тем, что в нем происходит. Я считала, что облако – это вата и у меня не было сомнения, что оно меня выдержит, нужно только туда попасть.

Я поступила в музыкальную школу, когда мне было 8 лет. Музыкальная школа находилась в районном центре У., это 7 км от нашей деревни. Обычно я ездила туда на автобусе. Зимой, когда дороги заносило снегом, или же весной, когда дорогу разводило водой (дорога была грунтовой) мне приходилось ходить пешком. Я пробиралась то по сугробам, то по грязи 7 км туда, потом 7 км обратно три раза в неделю. Можете себе представить, что это было не очень большое удовольствие, если учесть, что мои подруги могли беззаботно делать что хочется, в то время, когда я была вынуждена учиться играть на цимбалах (купить пианино у родителей не было денег), изучать музыкальную литературу и сольфеджио. Музыка не была моим призванием, я это поняла позже. И опять я мечтала поскорее бы вырасти, чтобы самой распоряжаться своим временем и делать то, что хочу.

Главным в нашей семье был папа. Он любил командовать. Он командовал всеми. Ему нельзя было возражать. Если мы делали что-то плохое, то нас стегали ремнём или ставили в угол. Вполне возможно, что такое воспитание практиковалось не во всех семьях, но у тех, кого я знала, такой метод был весьма распространен. Помню, как один раз кузина Галя и я загорали в огороде голышом. Когда Галина мама это заметила, то она стала орать и понеслась за нами с розгой. Вот это была картина, я вам скажу. Мы бегаем по саду голые, а она с розгой и воплями за нами. Теперь смешно, но тогда – нет. Мы часто залезали в чужие сады и огороды, чтобы полакомиться клубникой, яблоками или черешней, и если нас ловили, то наказание розгами или ремнем было обычное дело. Но мы, несмотря на это, все равно продолжали лазить по садам, ведь там всегда все было вкуснее. Похоже, что дух приключений было не уничтожить ни розгами, ни стоянием на коленях в углу. После таких наказаний я всегда прокручивала способы мщения, к примеру, взять и умереть. Я даже представляла, как меня хоронят и как все плачут вокруг, и про себя я злорадствовала: так вам и надо, обидели меня, вот теперь расхлёбывайте! Но это были только фантазии, и после них обида исчезала. Хуже всего – это психологические издевательства. Тем более, что после физических наказаний моя мама, к примеру, начинала ко мне подлизываться. Она покупала мне конфеты и была очень ласковая и нежная со мной, старалась мне во всем угодить. А также наказания всегда сопровождались слезами. А плакать очень полезно. Они всегда приносят успокоение, как будто всё зло выливается вместе со слезами.

Психологическую травму наносил мне мой брат. Он надо мной издевался и постоянно обижал меня. Он давал мне понять, что я хуже всех, типа я уродина. У меня была привычка напевать себе под нос, когда я делала уроки. Его это сильно раздражало, и однажды, в сильный мороз он вышвырнул меня на улицу в легкой одежде и в тапках.

И если сравнить телесные наказания родителей и ментальное издевательство моего брата, то разница огромная. Про телесные наказания я вспоминаю сейчас со смехом, а вот издёвки моего брата – над этим я все время думаю. Наверное, после его унижений мне хотелось стать сильнее, умнее и доказать ему что он дурак. Но я его любила, несмотря ни на что, и сейчас люблю и не держу на него зла.

В 70 годах в нашей деревне было много детей. Летом мы собирались около школы и играли в разные игры. Иногда в волейбол, иногда в футбол, а иногда в другие детские игры, типа пряток. А зимой, как только озеро покрывалось льдом, мы играли в хоккей. Я не могу без грусти вспоминать то время. Мы играли в шпионов, в войну, мы делали шалаши в лесу, мы строили замки из снега. С моей кузиной Людой мы однажды ночью пошли в лес, чтобы проверить есть ли у нас сила воли и бесстрашие, так мы хотели воспитать в себе твердый характер. Кажется, все это было навеяно пропагандой, и историей Павлика Морозова, где он выдает своих родителей большевикам, и их потом расстреляли. Тогда я возмущалась и не понимала, как можно было отправить своих родителей на смерть. Я бы такого никогда не сделала. Ни за что. Но это была пропаганда. Из нас хотели сделать преданных партии исполнителей. Родители не должны были стоять на пути. Важнее партии и Родины ничего нет.

Сейчас я понимаю, что в нас хотели воспитать крепкий дух, так сказать, спартанский, и мы должны были быть физически и духовно закаленными, чтобы защищать Родину. Поэтому неудивительно, что у меня было стремление развивать в себе силу воли. Я ведь и здесь должна была быть первой. Я должна была быть сильной физически и сильной духом.

В темном лесу было очень страшно, но мы все равно шли вглубь, а вокруг ухали филины и совы. Помню, как луна освещала наш путь, и я думала, что скоро кто-то выскочит на нас с ножом и зарежет. Рассказы бабушки Домны о встающих из могил покойниках, разбойниках, которые подстерегали одинокого путника на дороге, истории о лешиях, которые затаскивали людей в болота и о всякой другой нечисти, не делали эту прогулку приятной. Нам было страшно и, в конце концов, кто-то из нас не выдержал и побежал назад (скорее всего это была я) Нужно было это видеть, как две девочки, потеряв голову от страха, несутся по сугробам в освещенном луной лесу. Это было незабываемое происшествие, раз я это помню до сих пор.

В одну зиму в окрестностях было очень много беспризорных собак, наверное, около 15 штук этих особей бегало по нашей деревне. Поздним вечером мы с Людой выходили на промысел, так мы называли наше приключение. Мы приносили им немного еды и после этого они были нашими верными друзьями. Мы носились с ними по пустынной дороге при свете фонарей, а вокруг сверкал снег. И нам было очень весело. Потом эти собаки куда-то исчезли.

Мой отец заставлял меня и моего брата работать, мы должны были вставать на час раньше перед занятиями в школе и делать уборку в доме. По очереди мы должны были чистить ему ботинки, и приходилось делать многое другое, помогать по хозяйству. Единственно к чему он не допускал никого, это глажение его брюк. Каждое утро, перед отъездом на работу, он сам утюжил брюки. Он аккуратист и более аккуратных людей нужно поискать. Ему сейчас за 90 лет и в его владениях, таких как сарай, гараж, в его письменном столе всегда идеальнейший порядок. Если он заправляет постель, то можно быть уверенным, что там не будет ни одной складочки. Понимаете, теперь, почему мы должны были с утра наводить порядок в доме? Мама – полная противоположность ему. Ей было все равно, порядок или беспорядок в доме. Но, конечно же, она содержала дом в чистоте, а как же иначе, ведь папа злился бы, если бы в доме не было бы порядка.

У бабушки Татьяны и деда Семена была корова, поэтому каждое лето мы должны были помогать заготовлять корм на зиму. Правда, в самом начале лета меня отправляли в пионерский лагерь, а также каждый год на каникулах я ездила к другой бабушке в другую деревню. Но там тоже была корова, и мне приходилось им тоже помогать.

Из-за этого я, скорее всего, и невзлюбила физический труд, потому что меня заставляли работать. С другой стороны, по-другому ведь нельзя было. Работы было много, и родители не справились бы со всеми делами без помощи. Мама работала в школе учительницей, а папа был зав. роно. У нас был поросенок и куры.

Летом выращивали картошку, огурцы, лук, чеснок, свеклу, морковь, бобы, фасоль, тыкву и капусту. Капусту квасили в огромной бочке, и её нам хватало на всю зиму. Делали варенье из черники, брусники, клюквы. Грибы сушили и солили. Из своего сада у нас были яблоки, груши, черешня, смородина и паречки. Самое вкусное варенье – из суниц. Так по-белорусски называется земляника. Теперь её в нашем лесу почти нет, к сожалению. Этих продуктов нам хватало на зиму. Сейчас это называется жить на своем обеспечении. Только хлеб и сахар мы покупали в магазине. Ну и что-нибудь другое, типа рыбных консервов. Рыбы было полно в нашем озере, а когда ещё был жив дядя Петя, то он приносил нам мясо косули, или лося. Он был и охотник, и рыболов, и пчеловод.

Несмотря на работу, которая никогда не кончалась, мы все же находили время и на чтение книг и на игры. Но тогда я работу ненавидела и мечтала быстрее стать большой.

Я очень любила делать что-то своими руками, я рисовала куклам одежду, шила им и вязала. Уже в 12 лет я стала шить себе одежду. Первым был купальник, потом сарафан. А также я сконструировала себе и Люде сандалии. Правда они были сделаны из картона и целлофана и поэтому продержались только один день.

Если живешь в городе, то работать физически не приходится. Остаются только занятия спортом. Так что если раньше работа была повинностью, то теперь это удовольствие.

Недавно, к примеру, я сама пристроила к нашей бане маленькую терраску. Свояк меня проконсультировал и помог распилить толстые балки для рамы (я пока ещё не умею пользоваться электропилой, собираюсь научиться в ближайшее время), а все остальное я сделала сама. Сначала расчеты и чертеж, заказала стройматериалы, вырыла ямы для столбов, зацементировала столбы в эти ямы, сделала раму и прикрепила её к опорам (тут мне свояк тоже помог). Потом прибила на раму доски. Вся эта процедура заняла у меня два дня. На третий день я покрасила доски и прибила дощечки с боков. Перед этим я их распилила ручной пилой и покрасила.

В детстве я не любила работать, и часто симулировала какую-нибудь болезнь и устраивала истерики. Но мои уловки не помогали. Я была непослушной. Я всегда «боролась» за свои и чужие права. Но большей части, чтобы выкрутиться из какой-либо ситуации. Помню такой случай, когда в школе дали летнее задание собрать коллекцию бабочек. Я не помню причину, скорее всего из-за лени, но я не выполнила это задание. И когда учитель по биологии попросил меня показать мою коллекцию, я сказала, что я принципиально не собирала бабочек, потому что их нельзя убивать и что у них есть право на жизнь. Это была чистейшая ложь и я, конечно же, не думала ни о каких там правах бабочек. Несмотря на то, что нас учили не лгать, я лгала без зазрения совести всегда, если считала, что это спасет мою «шкуру». Так что считать детей этакими невинными ангелами не стоит.

И я заметила, что мы дети, можем быть очень жестокими. О борьбе кланов я уже писала. Но мне очень хорошо запомнился случай, который произошел в деревне у бабушки Домны. Нам с Галей было примерно 5 или 6 лет. Я помню, как мы шли по тропинке в бывшем панском саду, и нам повстречалась лет трёх девочка. Она была очень неухоженная, из носа текли сопли, платье грязное и лицо тоже было в грязных разводах. Я не знаю, что повлияло на наш поступок, может быть жалкость её вида, но нам захотелось над ней поиздеваться. Мы сняли с нее трусики и стали над ней смеяться. Она как будто даже не поняла в чем дело и, ковыряясь в носу, молча смотрела на нас. Когда я подросла, то я часто вспоминала этот случай. И чем больше я размышляла над этим, то я все больше убеждалась, что эта черта, поиздеваться над слабыми детьми, заложена в генах большинства детей. Понятно, что у детей ещё не сформирована лобная часть мозга, но почему же в нас не было, к примеру, сочувствия, или же просто равнодушия, а было желание поиздеваться над более слабым ребенком?

Мне кажется, что природа задумала это для того, чтобы сильные дети, как бы воспитывали слабых детей, чтобы те становились крепче что ли. Ведь замечено, что дети, над которыми издевались в школе, становились сильнее. Многие из этих детей достигли в своей жизни намного больше, чем те дети, которые над ними издевались. Может поэтому и мой брат надо мной издевался. Но это только мои размышления и мои попытки найти ответ тому, почему я так тогда поступила и почему я испытала от этого непонятное мне чувство, типа самодовольства что ли, или же злорадство. Чувство унизить кого-то, или поиздеваться над кем-то постепенно ушло само по себе, и я даже не заметила, когда.

Моё детство было полно всяких событий. И когда я пишу эти строки, я снова переживаю все это, и тоска сжимает моё сердце. В основном это были радостные и захватывающие события. Но были и грустные. Мне было 11 лет, когда погиб дядя Петя. Было очень страшно. Я очень переживала тогда за мою двоюродную сестру, мою лучшую подругу. Это трагическое событие навсегда оставило след в моей душе. Оставило вечную тревогу, которую я не могу объяснить словами.

В 14 лет я стала очень раздражительной и нервной. Я стала считать, что все люди, типа моих родителей устарели и что они ничего не понимают в жизни. Мои родители стали меня раздражать, мы часто ругались, и я не хотела больше жить с ними под одной крышей. Мой нетерпеливый и упрямый характер плюс отцовский метод воспитания – все это повлияло на мое решение уехать из дома.

Поэтому, когда я увидела объявление в газете на прием в Витебский технологический техникум по специальности модельер-конструктор, я, не раздумывая, подала заявление. Туда же, как оказалось позже, поступала и моя подруга детства, которая приезжала в нашу деревню летом на каникулы к своей бабушке.