Читать книгу Безрассудные. Книга 2 - Лара Гросс - Страница 3

Париж, Париж…

Спустя две бесконечные, изматывающие недели, через которые пришлось пройти Эдди и Марине с того утра, как они появились перед всем миром на пороге ее дома, скармливая голодной публике ложь за ложью, как горячие пирожки, артист, наконец, отправился в тур по Европе, являющийся первым этапом его мирового турне.

– Я хочу, чтобы ты присутствовала на премьерном шоу, – прошептал он ей на ухо ночью, которую они проводили вместе, и наслаждение накрыло Марину мягкой волной. – Ты нужна мне, как воздух, – промурлыкал Эдди ей в губы, целуя. Когда он посмотрел на нее, пытаясь восстановить дыхание, то услышал тихое «да», слетевшее с ее распухших губ.

Марина бросила взгляд в окно, из которого открывался вид на улочки Парижа с возвышающейся над городом Эйфелевой башней, – торжественный и поэтичный. Она улыбнулась и направилась к огромному зеркалу в пол, затем оглядела себя с мрачным удовлетворением. Женщина в зеркале выглядела намного лучше, чем включает в себя значение слова «хорошо», – свежая, соблазнительная, с мягкой кожей и тем самым мистическим светом, таящимся в глазах только влюбленных женщин. Марина не могла отрицать того магического воздействия, которое оказывал на нее Эдди. Словно по взмаху волшебной палочки, она будто помолодела на десять лет. Что же, Эдди был волшебником. Призрачная улыбка закружила вокруг ее губ и, зарумянившись, Марина отвела взгляд от зеркала. Он приобрел значительные навыки в использовании своей волшебной палочки.

Эдди и Джозеф приняли решение ехать из Лондона на машине сразу в Стад де Франс, где должно было состояться шоу, чтобы свести до минимума контакты с обезумевшей толпой на улицах. Марина отправилась в Париж самостоятельно и провела ночь и день в отеле до того момента, пока Брайан не заберет ее, чтобы доставить в Арену. Ей хотелось выглядеть отдохнувшей и свежей. И ей это определенно удалось. Ровно в шесть вечера в дверь ее гостиничного номера отрывисто постучали. Глаза Брайана восхищенно распахнулись, в то время как он залюбовался ее ослепительной красотой.

– Господи, ты великолепна! – голос мужчины сорвался.

Марина удивленно вскинула бровь, озадаченная комплиментом, услышать который из уст этого скупого на эмоции человека было такой же редкостью, как дождаться улыбки на лице Мумии Тутанхамона. Брайан смутился и покраснел под изумленным взглядом Марины. Он вытянулся в струну и деликатно откашлялся:

– Нам нужно поторопиться.

Брайан развернулся и поспешил к лифту, и Марине не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. Ее переполняло радостное возбуждение от ожидания того момента, когда она сможет увидеть живое выступление Эдди впервые в своей жизни.

В очередной раз за день Марина была удивлена, когда Джозеф Аристов, поразительно элегантный в черном дизайнерском костюме, встретил их у служебного входа и даже слегка кивнул ей в приветствии, прежде чем проводить в гримерную к Эдди.

Окруженный маленькой армией ассистентов под предводительством Гарри, Эдди, наполовину одетый в сценический костюм, сорвался с места, едва Марина переступила порог, и сгреб ее в объятия.

– Возможно, ты скажешь, что мы не виделись лишь несколько часов. Но официально заявляю, – я безумно, глубоко и сильно соскучился, – прошептал артист, прежде чем оставить мягкий поцелуй на ее губах

– Я тоже, – Марина одарила его своей фирменной полуулыбкой.

Эдди широко улыбнулся, затем нахмурился и тяжело вздохнул, но ничего не сказал, направившись обратно к ассистентам, которые мгновенно превратились в жужжащий пчелиный рой, где каждый четко знал свое дело, и только Эдди, по всей видимости, должен был стоять, не шевелясь. Какое-то время они молча наблюдали за суматохой вокруг, как вдруг суета затихла, и Марина увидела совершенно другого Эдди, готового к выходу на сцену.

– Я организовал для Бэл место в частной ложе, – деловито заявил Джозеф. – Я провожу ее туда, пока ты будешь согласовывать с группой изменения в программе, о которых ты упомянул ранее.

Эдди решительно затряс головой.

– Я не хочу, чтобы она сидела в чьей-то ложе, – категорично заявил он. – Я хочу, чтобы она была за кулисами, где я смогу видеть ее. Найди для Марины стул и посади так, чтобы ее не раздавили.

Джозеф что-то раздраженно процедил сквозь зубы, бросив на Марину недовольный взгляд.

– Черт подери, Эдди, она просто будет мешаться под ногами, – взорвался он, в конце концов. – Позволь ей с комфортом сидеть в приватной зоне, и я приведу ее за кулисы после концерта.

Губы Эдди вытянулись в тонкую линию, взгляд ярких зеленых глаз потяжелел.

– Она нужна мне за кулисами, – отчеканил он. – И я хочу, чтобы ты позаботился о ней. – Не дожидаясь ответа, Эдди, захваченный в плотное кольцо ассистентов, развернулся и зашагал по коридору, оставив раздраженного Джозефа Аристова смотреть ему вслед.

– Просто покажи мне, где сесть, и можешь заниматься своими делами, Джозеф, – натянуто сказала Марина.

Она была слегка сбита с толку всей атмосферой, непонятным гостеприимством Аристова и необычным поведением Эдди, начиная с его холодного, командного тона и заканчивая полным абстрагированием от творящегося вокруг хаоса. Казалось, что Эдди вообще был не здесь, словно его заменили миньоном, запрограммированным только на работу.

– Уверяю тебя, я не нуждаюсь ни в твоей заботе, ни в твоей компании, – заверила Джозефа Марина. В то же мгновение, Аристов схватил ее за локоть и потащил по коридору.

– Ты слышала его, Бэл, – лаконично возразил он, мрачно улыбнувшись. – Предполагается, что я должен проводить тебя до места. Мне виднее, имеет ли смысл спорить с ним, когда он в таком настроении. – Джозеф бросил на Марину злобный, косой взгляд. – Возможно, ты думаешь, что смогла приручить его, как котенка, но ты можешь сильно удивиться, Бэл. Я знаю Эдди с тех пор, как он был прыщавым подростком, и эта его покладистость кого угодно может ввести в заблуждение. Под этой маской ты натолкнешься на целое железное месторождение, – Джозеф прервал свою речь и посмотрел на Марину, не в силах больше притворяться. – Но зачем я тебе все это говорю? Разве не ты чертов первооткрыватель, который всем услужил, вытащив его дерьмо наружу, чтобы все мы могли наслаждаться аутентичным Эдди Смайлзом?

Марина обменялась удивленными взглядами с явно напрягшимся Брайаном и едва не расхохоталась в лицо Джозефа. Среди всех граней характера Эдди она не увидела и слабого признака покорности, упомянутой Джозефом. Даже в самом нежном настроении, от Эдди Смайлза исходила скрытая, едва уловимая угроза, как от играющего тигренка.

– Тебе не стоит беспокоиться на этот счет, – сухо ответила Марина. – Смею уверить, я прекрасно знаю, насколько несговорчивым он может быть.

Они, наконец, добрались до места, откуда открывался боковой вид на сцену и большую часть зрительного зала. Джозеф засуетился вокруг, в поисках подходящего стула для Марины, в то время как Брайан нашел еще один для Аристова.

– Присаживайся, тебе удобно? – Джозеф продолжал удивлять Марину, беспрекословно выполняя команды, отданные ему Эдди, и проявляя почти искреннюю заботу о ней.

Она молча кивнула, с интересом озираясь по сторонам, и осознавая, что они находились в самом эпицентре предконцертной суеты. Вокруг них носилось несчетное количество технического персонала, звукорежиссеры, практически целый оркестр прошел мимо, вынося на сцену свои инструменты.

– Похоже в шоу одного артиста вовлечено приличное количество людей, – заметила вслух Марина, когда Джозеф с недовольной миной усадил, наконец, свое явно разнаряженное для вип-ложи тело на стульчике рядом с ней. Аристов окинул беспрестанно снующих туда-сюда рабочих сцены цепким взглядом.

– Все ждут, что мы устроим небольшую показуху. Также Эдди захотел анимированный экран и вторую маленькую сцену в центре зала, – мужчина недовольно дернул плечом. – Была проделана неимоверная работа и вложены безумные деньги. Но все это перестанет иметь значение, как только он окажется на сцене. Публика не будет видеть ничего, кроме Эдди.

– Не слишком ли ты возносишь его? – Марина попыталась говорить скептически. – Он не может быть настолько хорош.

В ледяном взгляде Джозефа заиграл странный блеск.

– Ты пьяная или обкололась ботоксом, Бэл? Эдди сказал, ты никогда раньше не видела его живое выступление. Я думал, ты пошутила. Но, похоже, это правда?

– Я не фанатка глэм-рока. И вообще… Последний раз он давал подобное живое выступление три года назад, еще до нашего знакомства, – раздраженно напомнила она Аристову. Но было уже поздно, Джозеф скривился в язвительной улыбке и лукаво приподнял бровь.

– Скажешь, что ты не гребаная фанатка после того, как увидишь его в деле. Я бы хотел послушать твои впечатления после сегодняшнего шоу.

Марина внимательно изучала выражение его лица. Ей казалось, что она видит этого мужчину впервые в своей жизни.

«Что, черт возьми, со всеми ими сегодня не так?» – размышляла Марина, присматриваясь ко всем и вся в попытке заметить хоть какой-то намек на искусно расставленную для нее ловушку.

– Ты очень хороший менеджер, Джозеф, – задумчиво проговорила она, теперь удивляясь самой себе. – Ты искренне веришь в продукт, который продаешь.

– Мне не нужно расхваливать Эдди, он сам себя продает. Сегодня он, возможно, самый значительный исполнитель в мире. Я не знаю никого другого, кто создавал бы на сцене такую атмосферу. Эдди практически занимается любовью со своей публикой, – Джозеф разочарованно нахмурился, когда поймал на себе удивленный взгляд Марины. – Черт, я действительно не знаю, как еще это назвать. Сама все увидишь.

И Марина увидела. К тому времени, когда Эдди исполнял последнюю песню перед антрактом, она находилась в состоянии ошеломления и очарования, как и вся бурно реагирующая на артиста публика в зале.

– Господи, да как он это делает? – не веря своим глазам, прошептала Марина, ее взгляд был прикован к одинокой фигуре в центре сцены.

Эдди стоял у микрофона. Казалось, существовали только он и эта стойка, – его длинные пальцы, украшенные массивными кольцами, перебирали струны гитары, в то время как глубокий, бархатный баритон, медом выливался на бездыханно-молчаливую аудиторию. Теперь Марина понимала, что имел в виду Джозеф, говоря, что Эдди не нуждается в реквизите. Все это было лишь блестящей шелухой по сравнению с тем магнетизмом, который исходил от артиста. Даже его сценический наряд выглядел обманчиво просто. Эдди походил на Темного Рыцаря в шелковых доспехах. Он был одет в черную рубашку с воланами на манжетах и воротнике и черные брюки-клеш, которые выгодно подчеркивали его мускулистые ноги и идеальную задницу. Несколько пуговиц на рубашке были расстегнуты, открывая рельефную, безволосую грудь, украшенную затейливыми татуировками и цепью с серебряным крестом и зеленым бриллиантом, – подарки Марины, с которыми молодой человек никогда не расставался.

– Он практически загипнотизировал их. Как он это делает? – Марина произнесла вопрос, которым задавалась все те годы, что знала Эдди, – такого простого и сложного и очаровательного одновременно.

– Я и сам постоянно задаюсь этим вопросом, – признался Джозеф, переводя задумчивый взгляд на Эдди. – У него чертовски хороший вокал, но я слышал и лучше. Он смазливый, но не фантастический красавец. В конце концов, я пришел к выводу, что это чистая любовь. Он страстно влюблен в свою чертову музыку! – Аристов пожал плечами. – Мне кажется, публика чувствует это и потому отвечает взаимностью. Он ни за что не должен прекращать выступать. Это станет самой большой ошибкой в его жизни. Он нуждается в сцене, потому что она является его составной частью.

И, наконец, Марину осенило. Все пазлы встали воедино и глазам Марины открылась полная картина того, что так беспокоило ее с момента, как она увидела сегодня Аристова. Он просто сменил кнут на пряник в надежде сохранить Эдди для лейбла и своей компании.

– Песни, которые он исполняет сегодня невероятно прекрасны, – заметила женщина. – Его музыкальный стиль качественно изменился за последние три года. Вне всякого сомнения, создание такой музыки доставляет ему полное удовлетворение, – продолжала Марина, метнув быстрый взгляд на Джозефа.

Тот поморщился, словно испытывал физическую боль, но не отвел взгляда от Эдди.

– Возможно, – бросил он сухо. – Но только посмотри на его лицо.

Марина понимала, что имел в виду Джозеф. От Эдди исходило почти животное возбуждение, он казался живее, чем она когда-либо его видела. Что ж, бывали минуты, когда она видела его куда более живым и возбужденным, но Марина понимала, – не музыка сама по себе, а страстно желающая его публика, – вот, что делало Эдди Смайлза таким. Уникальным. Единственным в своем роде.

– Почему ты заставляешь его все бросить, Бэл? – неожиданно перешел в наступление Джозеф, развернувшись к ней и уставившись на ее побледневшее лицо проницательными карими глазами.

– Я не заставляю, – попыталась возразить Марина, но молодой человек лишь раздраженно махнул рукой.

– Заставляешь, Бэл. Ты хочешь его только для себя. Ты чертова собственница, и просто не желаешь делить его со всеми ними! – Джозеф указал на темный людской океан.

– Он устал. Быть суперзвездой, возможно, самая требовательная и неблагодарная работа в мире, а он находится на вершине с пятнадцати лет.

– Он стал настолько популярным, что его личность растворилась в вымышленной. Если он настолько устал, как ты пытаешься меня убедить, то, объясни, для кого он написал целый альбом абсолютно блистательной музыки, которой не делал никогда прежде? – усмехнулся Джозеф. – Это в миллионы раз круче, чем «Шепот в ночи», – с горечью добавил Аристов.

– Тогда, возможно, он просто устал от вас с Джошуа и ваших драконьих методов ведения бизнеса? Может быть, проблема в тебе? И это ты, кто хочет Эдди и его талант только для себя?

– Я нужен ему, всегда был нужен. У нас великолепная команда, благодаря которой мы удерживаем позиции на протяжении десятилетия.

– Хорошо, но что если он повзрослел достаточно для того, чтобы делать это без тебя? Он изменился, его музыка изменилась… Неужели ты сам этого не видишь, Джозеф? Ваши методы лишь тянут его на дно.

– Ты никто, чтобы учить меня, как вести собственный бизнес, – огрызнулся Аристов, и немедленно пожалел об этом. Марина натянуто улыбнулась.

– Я – да. Но если бы ты был чуть умнее, то не оказался бы там, где сейчас. Я дала тебе три года авансом, но ты ни черта не сделал.

Джозеф нахмурился и бросил на женщину мрачный взгляд.

«Высокомерная сука», – подумал он про себя, в то время как память откинула его на несколько лет назад.

2015 год. Нью-Йорк.

Это было худшее из всех интервью, которые Эдди Смайлз когда-либо давал. Оно оказалось незапланированным и неожиданным, и – самое страшное – увидело свет.

«Руффини» был одним из тех тускло освещенных пабов в Гованусе1, где любили оттянуться знаменитости. Заведением владел один из приятелей Джозефа, что означало, – для обычной публики вход строго воспрещен, только привилегированные члены высшего общества имели сюда доступ. Эдди любил приезжать в этот паб, когда ему хотелось от души повеселиться в приватной обстановке. Он знал, – что бы ни произошло внутри этих стен, навсегда останется здесь.

– Хочу поразвлечься, – однажды поздней ночью объявил Эдди, вскакивая с кровати.

Марина даже не удивилась. Если быть до конца честной, она давно уже ждала, когда бунтарь и весельчак Эдди, которого молодой человек затолкал глубоко внутрь себя, наконец, разорвет оковы и вырвется наружу. После трагедии с нападением на Марину и убийством, Эдди прилежно исполнял роль домоседа и хорошего мальчика, но он был истинной рок-звездой, который жаждал оказаться в центре внимания. А еще он был молод.

«Слишком молод», – размышляла Марина, наблюдая как Эдди нарезает круги по комнате в поисках мобильника, чтобы организовать себе развлечения.

– Вставай, – Эдди вытащил ее за руку из теплой постели и лукаво улыбнулся. – Развлекаться без тебя, это пустая трата времени.

«Развлекаться» оказалось скромнейшим из эпитетов в отношении того, в каком настроении в действительности находился Эдди Смайлз. Роскошное место, в каждой детали интерьера которого сквозила приглушенная интимность, не воспрепятствовало организованному там Эдди бурному веселью. Казалось, Эдди позволил себе оторваться на всю катушку, и Марине не оставалось ничего, кроме как смириться с его диким настроением. Она заметила и его расширенные зрачки, и неверную походку и хитрую кривую улыбку, когда Эдди вернулся из уборной. Под кайфом, безошибочно определила Марина и тяжело вздохнула, но удержалась от наставлений и проявления собственного недовольства. Это был его образ жизни. Марина прекрасно понимала это и уже давно морально подготовилась к тому, что рано или поздно, все его привычки вылезут наружу. По крайней мере, Эдди был обходителен с ней и не оставлял одну надолго, поскольку усвоил, что Марина терпеть не может людных мест. Особенно набитых знаменитостями.

– Потанцуй со мной, – Эдди протянул ей руку, и не дожидаясь ответа, притянул к себе за талию.

Марине не оставалось ничего другого, как обвить руки вокруг его шеи. Лицо Эдди светилось от удовольствия, он наслаждался вечеринкой, на которую, несмотря на позднее время, стеклось приличное количество богатых и знаменитых, по одному только зову артиста.

Джозеф тоже был здесь. Сам факт, что его удостоили чести уведомить о незапланированной вечеринке, сбивал с толку, но молодой человек не мог упустить уникального шанса понаблюдать за Мариной, которая в свете последних, невероятных, событий, вместо того, чтобы бесславно кануть в небытие, лишь укрепила свои позиции и необъяснимую власть над Эдди.

Присутствовал здесь и еще один человек, который появился в баре по приглашению Аристова, и сразу проявил к свежему женскому лицу повышенный интерес. Его звали Джеймс Уинстон.

– Кто она? – прищурив глаза, Джеймс увлеченно рассматривал Марину.

Выражение беспокойства, появившееся на лице Джозефа, не могло промелькнуть незамеченным, когда молодой человек процедил сквозь зубы:

– Его нынешняя шлюха.

Джозеф пытался говорить безразлично, но слабое волнение в голосе и тень, пробежавшая по его лицу, заставили Джеймса внимательно присмотреться к Марине. Его брови взлетели вверх от удивления, когда он определил примерный возраст женщины, которая, вне всяких сомнений, выглядела завораживающе.

Джеймс Уинстон – высокий и смуглый, с глубокими глазами цвета янтаря, в которых всегда светился интерес к тебе, и только тебе – знал толк в женщинах. Он любил их, и они отвечали ему взаимностью. Будучи наделен приятной внешностью, природным очарованием и живым умом, он был любимчиком женщин всех сортов в самом традиционном смысле этого слова. Глаза Джеймса загорелись, когда он посмотрел на загадочную незнакомку еще раз. Природный инстинкт чистокровного самца никогда не подводил Джеймса: он чувствовал, что встретил совершенно уникальный образец женской породы.

То, как Эдди Смайлз смотрел на нее, как тайком прикасался к ней, чтобы не казаться слишком очевидным, блаженная улыбка, блуждающая на его лице, подсказывали Джеймсу, что эта связь основывалась на глубоких чувствах. Что само по себе было редкостью. А принимая во внимание, что речь шла об Эдди Смайлзе, и вовсе являлось сенсацией. Вот почему Джеймс почувствовал назойливое желание познакомиться с этой женщиной поближе. Ему было необходимо понять, в чем был ее секрет, как ей удалось наложить чары на такого ловеласа, каким всегда являлся Эдди. Джеймс Уинстон почувствовал сенсацию.

– Ничего не расскажешь мне о ней? – спросил он Джозефа, наблюдая за женщиной поверх своего стакана с виски. В его глазах плясали дьявольские огоньки, и Джозеф, в свою очередь, почувствовал слабую надежду.

Джеймс Уинстон был профессиональным соблазнителем. В Нью-Йорке, наверное, не осталось ни одной женщины в возрасте от восемнадцати до семидесяти, к которой бы он проявил интерес и которая смогла перед ним устоять.

– Пойди, сам у нее спроси, а я пока развлеку Эдди, – фыркнул Аристов, изображая полную незаинтересованность.

– И кто же эта незнакомка, свежим глотком ворвавшаяся в затхлое общество местечковой богемы? – раздался за спиной Марины обволакивающий и густой, словно холодные сливки в черном кофе, голос.

Она резко обернулась, выплеснув содержимое своего бокала с игристым на пол. Прежде, чем ей удалось взять себя в руки, на лице женщины мелькнул испуг, что не прошло мимо наблюдательного Джеймса. Но уже в следующее мгновение, он был загипнотизирован необыкновенной полуулыбкой, украсившей и без того хорошенькое лицо женщины, чьи темные, умные глаза выжидательно смотрели на него.

– Джеймс… Джеймс Уинстон, – мужчина слегка поклонился, и усмехнулся, помахивая стаканом в своих руках. – И никакой водки-мартини, только чистейший скотч.

– Марина.

– Какое удовольствие встретить такую красивую девушку в столь неподходящем месте, – усмехнулся Джеймс, не отводя внимательных глаза от Марины.

– Я была девушкой уже давно, – женщина вытянула губы в дежурной улыбке. Она знала, что выглядит немного моложе своего возраста, особенно в последнее время, и тем более сейчас – с взъерошенными волосами, потому что у нее не было времени навести блеск и красоту до того, как Эдди вытащил ее «поразвлечься».

Тем не менее в свои сорок, ей было приятно, что такой красавчик называет ее «девушкой». Она не хотела показать ему своего удовольствия, тем не менее, ее дыхание слегка участилось. Марину бросило в краску. Она не особо любила откровенное внимание со стороны незнакомых ей людей, но жадный взгляд этого мужчины почему-то льстил ей. Инстинктивно она сделала шаг назад, увеличивая дистанцию между ними. Марина не знала, почему ей показалось, что от Джеймса Уинстона исходит опасность. Он не сделал ничего, кроме того, что в его глазах читался явный интерес.

– Итак… И чем же Вы занимаетесь, Марина? Нет, позвольте мне угадать, – Джеймс хлопнул в ладоши, и Марина вздрогнула. – Юрист, – он постукивал наманикюренным пальцем по красиво очерченному подбородку. – Нет. У Вас слишком безмятежный вид.

Марина рассмеялась, незаметно увлекаясь его игрой.

– Стилист? – Джеймс наклонил голову набок, окидывая Марину, одетую в простые широкие джинсы и белую блузку, томным взглядом с головы до ног. – Навряд ли. Не настолько вычурно одета. – Не спрашивая разрешения, мужчина схватил ее за руку, поднес к своим глазам, затем перевернул ладонью вверх и провел по ней большим пальцем. – Не художница, не музыкант.

– Откуда Вы знаете? – спросила Марина, ее пальцы задрожали. Рука Джеймса стала теплее, чем несколько секунд назад, и прикосновение пальцев сменилось с мягкого на соблазнительное.

С ранних лет, Марина открыла в себе талант чувствовать настроение человека через прикосновение к нему. Однажды она слышала, как какой-то психолог назвал такую способность тактильной телепатией. Прямо сейчас, ее инстинкты подсказывали, что Джеймс Уинстон был влиятельным, непростым и непредсказуемым мужчиной. И очень сексуальным. У Марины перехватило дыхание, ее тело непроизвольно вытянулось в струну. Она безошибочно определила первые признаки влечения, что само по себе казалось странным. Марина редко реагировала так быстро, даже если была заинтересованной стороной, и совсем никогда в случае с незнакомцами.

Усмехаясь, Джеймс провел указательным пальцем по всей длине ее собственного.

– Никаких порезов или шрамов. Вы не занимаетесь тонкой ручной работой и не играете на музыкальных инструментах, – он перевернул ее руку и провел большим пальцем по ногтям. – Вы не рисуете, потому что нет никаких признаков пигмента, и я не знаю ни одной художницы без единого пятнышка краски…

– Она журналист, а ты гребаный волокита. Держись подальше от моей женщины, Уинстон.

Глаза Эдди загорелись недружелюбным огнем, когда Джеймс опустил руку Марины вдоль ее бедра, слегка сжав, прежде, чем окончательно отпустить. Однако вместо того, чтобы почувствовать облегчение, Марина ощутила прилив разочарования и тревогу. О да, эти двое, оба были опасны. Джеймс окинул Эдди, источающего ревность и негодование, небрежным взглядом и скривил губы в снисходительной усмешке.

– Твоя женщина? – мужчина озадаченно покачал головой. – Не слишком ли ты зелен и обдолбан, чтобы понимать как обходиться со столь изысканной женщиной? И я не уверен, что может подразумевать под словом «волокита» такой проворный член, как ты? Мне следовало бы оскорбиться?

– Заткнись, и не смей даже на милю приближаться к ней, – насупился Эдди, краснея от злости и сжимая кулаки.

– Эй-эй, потише, дружище! – примирительно подняв руки вверх, засмеялся Джеймс. – Я ухожу. А Вы, Марина, когда наиграетесь с мальчишкой и захотите полноценного мужского общества, позвоните мне, – он подмигнул ей и кивнул в сторону наблюдающего за ними Джозефа. – Спросите мой номер у Аристова.

– Да ты отстойный мудак, грязная проститутка! – ринулся на него с кулаками Эдди, но Джозеф, подоспевший вовремя, схватил его за руки и оттащил от откровенно разозлившегося Уинстона.

Как бы зол и разочарован не был Джеймс Уинстон, ему удалось сохранить достойный вид и вежливо кивнуть побледневшей Марине, прежде чем ретироваться с поля боя. На пути к выходу он заговорщически бросил Джозефу, удерживающему Эдди Смайлза, от драки, «Обращайся, если понадоблюсь», а затем отправил сообщение с именем и местом своей приятельнице Эллен Векси, – слив информации был еще одним источником его доходов.

– Ты, чертов сводник! Ты специально притащил сюда этого сраного жиголо? Уже и не знаешь, чем мне досадить? – неистовствовал в это время Эдди, вырываясь из крепких рук своего менеджера.

От него не укрылось, с каким совершенством владел Джеймс Уинстон искусством соблазнения, и тот факт, что его чары действительно работали, даже на такой женщине как Марина. То, что он скорее почувствовал, чем увидел, – в наклоне ее головы, в том, как она дышала и как трепетала жилка на ее шее, – все говорило о том, что позиции самого Эдди были не такими уж крепкими, как он сам себе воображал. И понимание того, что он не единственный мужчина на свете, который может заинтересовать Марину, больно било по его «эго».

– Эй-эй, угомонись, приятель! – Джозеф, наконец, отпустил Эдди и беспомощно развел руками. Он с большим интересом наблюдал за тем, как Уинстон пускает свои чары в ход, и с радостью осознал тот факт, что «святая грешница» все же была больше грешницей, нежели святой. Это дало Джозефу надежду и повод серьезно поразмыслить над тем, как убрать порядком надоевшую ему женщину из жизни Эдди.

– Зачем мне нужно что-то делать? Неужели ты еще сам ничего не понял? Не таскай ее за собой, не показывай людям и не позорься, – она же как дворовая сучка, только и ищет к кому привязаться, чтобы обобрать как липку.

– Заткнись! – заорал Эдди, окончательно выходя из себя и занося кулак теперь уже над головой собственного друга. Вечеринка явно не удалась, как и все в последнее время. – Это все ты и твои склизкие дружки! – брызгал слюной Эдди, размахивая кулаком возле лица помрачневшего Джозефа.

– Хватит, – наконец, резко проговорила Марина с каменным лицом, и схватила Эдди за руку. – Хватит махать кулаками и скакать как горный козел. Повеселились. Поехали домой.

Эдди моментально замер и, нахмурившись, разочарованно повел плечом.

Как бы им всем ни хотелось, чтобы это был самый досадный инцидент ночи, но у дверей служебного выхода, их ждала куда большая неприятность в лице вездесущей Эллен Векси, – маленькой юркой девицы, с острым подбородком, окрашенными в лиловый цвет торчащими во все стороны короткими волосами, одетой в розовые леопардовые колготки и черные микро шорты с футболкой, – то ли жрица любви, то ли представительница Scene kids.2

Эллен Векси была болезненной занозой в заднице знаменитостей, печально известная острым языком и способностью заводить их в тупик неожиданными вопросами, застав врасплох блюющими где-нибудь на задворках частного клуба. Вот и в этот раз, никто не успел сориентироваться в происходящем, когда защелкали ослепительные вспышки камер, и Эллен подскочила к шатающемуся от злости и достаточного количества эйфоретиков, гуляющих в его крови, Эдди, сунув ему микрофон под нос.

– Привет, Эдди! С кем это ты сегодня развлекаешься?

Никто не был готов к происходящему. Не привыкший справляться с подобными ситуациями в одиночку, Эдди остановился как вкопанный, в то время как свет навесной лампы над камерой в руках у сопровождающего журналистку оператора, ударил в глаза Марине. Она инстинктивно закрыла лицо рукой и вжалась в кирпичную стену здания, полностью дезориентированная в пространстве, проклиная все на свете за то, что не настояла на том, чтобы Брайан поехал с ними на чертову вечеринку.

– Поверните свои камеры на Смайлза, кретины, эта девушка со мной, – неожиданно услышала Марина обволакивающий баритон Джеймса Уинстона, выросшего за ее спиной, словно джин из бутылки. Он аккуратно взял ее под локоть и церемонно отвел в сторону от галдящей кучки репортеров, возглавляемых Эллен Векс, расстреливающей ошарашенного Эдди пулеметной очередью неприятных вопросов.

– Правда ли, что у тебя роман с журналисткой? Говорят, она пишет о тебе книгу? Это будет что-то вроде «В постели с Эдди Смайлзом»? Правда ли, что параллельно ты встречаешься с Адрианой? Говорят, ты приглашен на Рождественскую вечеринку в доме ее родителей?

– Я… Я не… – Эдди растерянно оглядывался вокруг в поисках Джозефа.

Сработал эффект неожиданного нападения, никто из атакуемых не мог сориентироваться в пространстве, даже видавший виды Джозеф был очевидно не готов к такому повороту событий. Он стоял как вкопанный, вытаращив глаза на мертвенно-бледном лице.

– Ну скажи хоть что-нибудь, Эдди! Или ты не можешь и двух слов связать без написанного для тебя текста? Или у тебя язык отнялся от передоза? Ну и ну! Каков красавчик. Джозеф, тебе есть что сказать о своем подопечном?

Стоявшая в стороне, рядом с ухмыляющимся Джеймсом, Марина с трудом верила в то, что все это ей не снилось.

– Беспрецедентное позорище, – сухо прокомментировал происходящее Уинстон, затем легонько подтолкнул Марину к подъехавшему такси. – Вам лучше поехать одной, а Джозефу придется поторговаться с Эллен, если хочет хоть как-то спасти ситуацию. До скорой встречи, – улыбнулся он ошарашенной Марине, закрывая дверцу автомобиля, – Уверен, что мы увидимся в самое ближайшее время.

– Так ли необходимо постоянно опекать его как несмышленое дитя? Это выглядит ненормально и унизительно. Он всегда смотрит на тебя, когда ему задают неудобный вопрос, ответ на который не был заранее отрепетирован, – Марина осуждающе посмотрела на Джозефа, отвернувшись от экрана телевизора.

Видеокадры с пьяным, под кайфом, ошарашенным и «якающим» заплетающимся языком Эдди Смайлзом, все-таки вышли в эфир. Единственной уступкой, на которую пошла несговорчивая Эллен Векси стало отсутствие в кадре Марины, да и то вовсе не благодаря Джозефу, хоть тот об этом никогда и не узнал.

– Эдварду было бы значительно легче, если бы ты позволил ему время от времени использовать собственные мозги и учиться реагировать на ситуацию, вместо того, чтобы выставлять его безмозглым кретином.

Бледный, с потухшими глазами Эдди молча смотрел на них. Правда, слетевшая с языка Марины, причиняла ему почти физическую боль. В то время как Джозеф не чувствовал ничего кроме нарастающего снежным комом раздражения. Этой женщины стало слишком много. Она отравляла разум Эдди, который стал практически неуправляемым, и ситуация усугублялась с каждым днем.

Джозеф смерил ее презрительным взглядом и гневно выплюнул:

– Кто тебе вообще разрешил говорить, женщина? Как будто кому-то здесь интересно твое гребаное мнение, – он злобно усмехнулся и раздраженно закатил глаза, прежде, чем продолжить говорить. – Помни свое место, сучка. И хочу тебе по-дружески напомнить, – ты здесь никто, чтобы давать советы по ведению бизнеса. Твоя задача на данный момент, – предоставлять свободный и легкий доступ ко всем отверстиям, в которые ему захочется засунуть свой член, чтобы он был удовлетворен и в хорошем настроении… и, может быть, заполнить его собственные, если у него еще появляется такая потребность. Вот и все.

В следующий момент Марина увидела, как Эдди занес кулак над Джозефом и, по привычке, подалась вперед, чтобы остановить его, но ее задетая честь воспротивилась ей. С нескрываемым удовольствием Марина наблюдала за тем, как кулак Эдварда со всей силой врезается в скулу Джозефа Аристова. Тот покачнулся и рухнул на колени, и Эдди кинулся к нему с очевидным намерением добить, но Марина схватила его за руку.

– Достаточно.

Она сказала это очень тихо, и в очередной раз, Джозеф испытал невероятное чувство разочарования от того, какую беспрекословную власть имела эта женщина над артистом. Эдди моментально замер и шумно выдохнул, и только когда Марина убедилась, что он остыл, она опустила его руку вниз. Она подошла к Джозефу, равнодушно оглядела его лицо и сказала обыденным тоном, будто ничего не произошло:

– Боюсь, придется наложить швы.

Марина брезгливо скривила губы и вышла из комнаты.

– Сегодня ты перешел все границы, Джоз, – процедил Эдди сквозь зубы, глядя на мужчину с открытой неприязнью. – Я правда понять не могу, откуда в тебе столько ненависти к Марине, – он задумался, и покачал головой. – Да и ко всем женщинам. Что с тобой не так?

Артист бросил на своего менеджера еще один уничижающий взгляд и оставил его одного. Джозеф проводил Эдди взглядом, затем яростно стукнул кулаками по мраморному полу, на котором красовались красные капли его собственной крови. Отчаяние, непроизвольным криком вырвавшееся из его груди, эхом разнеслось по пустой комнате.

Что было с ним не так? Этот вопрос не давал ему покоя и постоянно крутился в голове. Его кулаки продолжали обрушиваться на пол, – ни боль, ни кровь не могли остановить Джозефа. Из его груди вырвался рык раненого льва. Что было с ним не так? Горькая усмешка исказила лицо Джозефа. Если бы Эдди хотя бы раз искренне захотел узнать…

2018 г. Париж.

Эдди закончил исполнять очередную песню и замер с поднятой вверх рукой, благодаря публику за бурную реакцию. Всем своим телом Марина ощутила эмоции, мощным потоком проливающиеся на его ликующую фигуру.

«Как, наверное, опьяняет столь беспредельное обожание», – подумала она. – «Так, невзначай, можно возомнить себя Богом»

Когда, ловко пробравшись между нагромождений кабеля на сцене, Эдди появился за кулисами, его лицо было сплошь усеяно бусинками пота, зеленые глаза сияли от восторга. Он замер перед ними, принимая полотенце из рук ассистентки, маленькой невзрачной девушки, заменившей в туре беременную Хлои, и промокнул лоб.

– Ну как тебе? Правда я нереальный? – спросил Эдди с очаровательным эгоизмом мальчишки, требующего похвалы. – Марина, тебе нравится мое выступление?

Ее губы изогнулись в дразнящей улыбке.

– Ты мне очень нравишься, – уверила она артиста. – И, да, ты нереальный.

– Великолепно! – сверкнул улыбкой Эдди. – Подожди, пока не увидишь второе отделение. Я еще только разогревался! – он наклонился к Марине, его глаза горели от возбуждения.

– О да! Главное дождаться момента, когда он снимет рубашку и покажет им свой обнаженный торс! Вот тогда ты увидишь настоящее сумасшествие! – воскликнул Джозеф с явной издевкой в голосе.

Эдди замер и нахмурился. Его красивое лицо приняло смущенное выражение, он бросил осторожный взгляд на Марину, а затем на язвительно усмехающегося Джозефа.

– Я не буду этого делать, – проворчал он. – Не сегодня.

– Что, прости? – прошипел Джозеф, вскакивая со стула и принимая свою обычную позу, – руки на бедрах, брови удивленно вскинуты вверх.

– Я не собираюсь снимать чертову рубашку сегодня вечером, – буркнул Эдди, избегая встречаться угрюмым взглядом как с Аристовым, так и с Мариной.

– Да ты издеваешься? Это чертово, столь ожидаемое всеми премьерное шоу! Думаешь, я позволю испортить все только потому, что та, с кем ты сейчас спишь, присутствует на нем? – Джозеф побагровел от ярости.

– Эта дурацкая идея не нравилась мне с самого начала! Я не собираюсь делать это сегодня! – настаивал Эдди, выходя из себя.

– Ты сделаешь это, – отчеканил Джозеф. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, глаза блеснули холодным огнем. – В противном случае, я сам выйду на сцену и сниму ее с тебя. А потом затаскаю по судам.

Эдди инстинктивно сжал кулаки, и подался вперед, но его остановило нежное, ласковое прикосновение. Ее руки. В них было то, как он себя чувствовал и чего хотел.

– Тебе пора работать, Эдвард, – услышал он ее мягкий голос.

Эдди обмяк. Он повернулся к ней и прикоснулся губами к ее губам, прежде чем не говоря ни слова, вернуться к публике. В тот момент, когда он ступил на сцену после перерыва, Эдди засиял как новорожденный бриллиант. Он и правда лишь разогревался в первой части своего шоу, поняла Марина.

Казалось, Эдди парил в воздухе от одной части сцены к другой, увлекая за собой аудиторию, до тех пор пока публика не опьянела и не обезумела от эмоций. И затем он сделал это. Марина замерла в тот момент, когда Эдди снял с себя шелковую рубашку и обнажил свой мускулистый, стройный торс перед многотысячной толпой. Это было невероятное, неземное, космическое чувство, когда аудитория взревела и зарыдала от восхищения и эйфорического, почти осязаемого вожделения.

Он дважды выходил на бис, и бурлящий океан из человеческих тел падал к его ногам, вымаливая еще, когда Эдди поднял обе руки вверх и соблазнительно улыбнулся.

– Я тоже не хочу с вами расставаться, – его голос сорвался. – Хотите, чтобы я спел вам еще одну новую песню?

Ответный рев аудитории сотряс видавшие виды стены старой Арены.

– Замечательно, – сказал Эдди, взяв в руки свежую, белую рубашку, приготовленную для него ассистенткой, и натягивая ее на потное тело.

Затем он взял свою любимую гитару и вернулся к микрофону.

– Это особенная песня. Я только что ее написал и она посвящена кое-кому особенному.

– Что за…? – удивленно пробормотал Джозеф, пробегая глазами по сет листу сегодняшнего вечера, с композициями и порядком их исполнения.

У Марины перехватило дыхание, она едва слышала первые аккорды гитары и удивленный шепот, пробежавший по аудитории. Дрожащие, прекрасные ноты хлынули в темноту с поразительной сокровенностью, и чувственное лицо Эдди, когда он пел, было столь же трогательным, как и сама песня.

«Я – это ты

И ты – это я….

Я ничего не могу с этим поделать…

Просто шагни в другую реальность

И летай со мной

В нашем небе блаженства…

Мы как осенние листья…»

Когда последняя нота растворилась в мертвенной тишине многотысячного аудитории, по щеке Марины покатилась слеза.

– Как же это красиво, – прошептала она.

– Больше, чем красиво, – пробормотал Джозеф, в его обеспокоенном голосе прозвучали нотки искреннего удивления. – Это, скорее всего, будет платиновым!

Марина покосилась на него и поморщилась: в своем деловом мозгу Джозеф наверняка уже подсчитывал потенциальную прибыль.

С прощальным жестом признательности, Эдди проделал свой последний за вечер путь со сцены. На этот раз он не остановился, а проследовал прямо по коридору в гримерку, окруженный музыкантами и техническим персоналом, которые наперебой поздравляли его с великолепным выступлением. Марина почувствовала странное опустошение, когда Эдди исчез из ее поля зрения.

– Что ж, Бэл, мне всегда было любопытно, каково это, когда самый востребованный певец в мире посвящает свои песни тебе? – едкий голос Джозефа нарушил эйфорию, в которой она пребывала с того самого момента, как Эдди произнес свое посвящение.

– Это восхитительное ощущение, которого я не испытывала прежде, – улыбнулась она.

В карих глазах Джозефа промелькнуло удивление, когда он неохотно повторил:

– Восхитительное? – он прыснул со смеху, его лицо приобрело странное выражение. – В таком случае, ты явно переоцениваешь себя, Бэл.

– Очень мило с твоей стороны, – поддела его Марина, но в ее груди зародилась слабое чувство тревоги, хотя ее глаза игриво блеснули.

– Пытаешься шутить? – фыркнул Джозеф. Он быстро встал со стула. – Пошевеливайся. У Эдди пресс-конференция, и я обещал, что приведу тебя туда через десять минут после начала.

– Разве он не устал после шоу? – удивилась Марина, сопровождаемая Джозефом, все еще борясь с неприятным беспокойством, которое росло внутри нее. – Мне кажется, он слишком выжат, чтобы общаться с прессой.

– Только не Эдди. Он полон адреналина. После выступления его прет, словно спидов наглотался.

Они подошли к гримерной. Джозеф открыл дверь и почти агрессивно освободил им путь в ставшую слишком тесной комнату, под завязку набитую репортерами. Они были проигнорированы представителями прессы, все их внимание сконцентрировалось на яркой, полной магнетизма фигуре Эдди, развалившегося в кресле. Джозеф и Марина встали в дальнем углу комнаты, наблюдая как он отвечает на некоторые вопросы и игнорирует другие. Марина была уверена, что Эдди не заметил их присутствия, до тех пор, пока один из журналистов не задал вопрос:

– Твоя последняя баллада оказалась для всех сюрпризом, Эдди. Уже не первый раз ты намекаешь, что твои песни посвящены определенному человеку, но впервые открыто заявил об этом со сцены. Так кто же Муза?

– Я был уверен, что вы спросите.

Марина не могла себе объяснить, почему так болезненно сжалось сердце в ее груди, ладони вспотели, а губы пересохли. Она покосилась на Джозефа, но обнаружила, что его нет рядом. Ее взгляд обратился к Эдди. Он откинулся в кресле с натянутой улыбкой и сделал глубокий вздох.

– Моя последняя песня посвящена женщине, в которую я влюблен уже долгое время, – наконец, произнес Эдди, понизив голос.

– Как ее имя?

Толпа журналистов расступилась, когда Эдди указал пальцем в направлении Марины. Ох, нет, он не мог сделать этого, разве нет? Но похоже он сделал. Марина почувствовала как адреналин, вперемешку со страхом и возбуждением, холодными волнами накрыл ее с головой.

– Амели, – донесся до нее голос Эдди, и женщина замерла в замешательстве. – Ее зовут Амели, и сейчас она здесь.

В то время как все побелело у нее перед глазами, Марина заметила тощую блондинку, сопровождаемую ухмыляющимся Джозефом, чья рука лежала на нижней части ее спины, подталкивая вперед, к сидящему в кресле Эдди. Марина почувствовала, как кровь отлила от ее лица, когда увидела, как Эдди взял блондинку за руку и проговорил:

– Господа, вот она: «моя Муза», моя Амели. Уверен, что вы встречались с ней раньше.

Мгновенно на него посыпались вопросы, которые Эдди ловко парировал до тех пор, пока какой-то репортер не спросил актриса ли Амели, или занимается чем-то другим в индустрии развлечений. В глазах Эдди промелькнули озорные огоньки, когда, по-прежнему крепко сжимая руку Амели, он проговорил:

– Она роскошна, не так ли?

По комнате пронесся легкий шепот, и артист торжественно продолжал:

– На самом деле, она Ангел. Ангел Виктории Сикрет.3 Но также… Она ведьма. Как иначе ей удалось привлечь мое внимание, если не опоив меня любовным зельем?

На бледном лице Амели, наконец, появилось какое-то подобие эмоций. Марина бросила на нее короткий взгляд и болезненно поморщилась. В этот момент, девица действительно напоминала ведьму. Спутанные длинные волосы, острый взгляд потемневших серых глаз, черное платье. Единственное, чего ей недоставало, это ведьминского колпака. И метлы. Среди репортеров послышался смех, и в груди Марины смущение и раздражение возросли в десятикратном размере. Но Эдди не собирался останавливаться.

– Я говорю совершенно серьезно, – сказал он с ухмылкой. – Это глаз тритона позволяет ей сохранять кожу гладкой, как шелк, и она умеет варить приворотное зелье, которое может положить к ее ногам любого мужчину. – Эдди поднял голову и нагло подмигнул побледневшей Амели. – Она очень опасная женщина.

Неожиданно Эдди отпустил руку Амели и посмотрел прямо в глаза Марине. Его взгляд потеплел на мгновение, губы растянулись в печальной улыбке. Его зеленые глаза прокричали горькое «прости», а затем Эдди ловко сменил тему, вновь обращаясь к журналистам.

Марина ощутила как последние силы покинули ее, ноги подкосились, стены закружились. В тот же момент, женщина почувствовала, как чьи-то сильные руки крепко обняли ее за плечи. Руки кого-то, кто моментально заставил ее ощутить уверенность и силы, пока ее разворачивали и вели к выходу. Вскоре Марина поняла, что они вышли из Арены и сели в такси. Она, наконец, свободно выдохнула и повернула голову к втиснувшемуся на сиденье рядом с ней мужчину. На ее лице вспыхнуло удивление, когда она встретилась с мягко улыбающимися ей голубыми глазами цвета океана.