Читать книгу Сваха-ха-ха - Лариса Чайка - Страница 4

О, чудесные божественные ларги, достойные королей! Я никогда не забуду этого путешествия. Одно плохо: этот граф смурной так и не дал мне покружить над центром нашего города, так и не дал показать себя во всей красе перед этой выскочкой Эмиль Краю.

А у меня уже и план был. Я даже шляпку с длинным шарфом нашла в своем весьма скромном шкафу. Вообще-то, я девушка бережливая, ну, вы же помните, я говорила, что все свои наличные в банк складываю, золотой к золотому, на всем жесточайше экономлю. А шляпка – это подарок господина Руле, владельца шляпного магазина. за то, что помогла ему в матримониальном вопросе.

Дрянь, в общем-то, шляпка. Куда в такой по городу ходить, когда на тулье приделан длиннющий шелковый шарф, который по земле мотается? А вот тут был бы к случаю.

Я даже картину себе представила: лечу я на ларге, ветер в лицо, шарф за мной на два метра развевается. Все люди головы поднимают и спрашивают друг у друга: «Позвольте, это не госпожа Мари Гроно на ларге летит?». И Эмиль Краю выбегает из своего, прости светлый бог, свадебного притона и голову поднимает, и меня в вышине видит, и лицо ее краснотой наливается, наливается… Эх, такой мечте не суждено было осуществиться!

А все граф ле Клермон! Ларги, видите ли, у него в конюшне за городом. Возвращаться в город, видите ли, не имеет смысла и та-та-та-та… Все в таком же духе. И мне, из-за огромной суммы моего гонорара, приходилось помалкивать и слушаться данного субъекта. А в будущем, вряд ли еще один такой случай счастливый представится… Ммм… Не повезло…

Зато в воздухе я оторвалась. И в прямом, и в переносном смысле. Воздух же – это моя стихия. Такого ощущения счастья я не испытывала давно.

Сначала опасалась немного: незнакомый вид транспорта все же, но потом быстро уразумела, что к чему, и началось мое веселье.

Я легче по весу своего спутника, и ларг подо мной слушался каждого моего движения, и летел вперед по небу как птица. Нет, лучше, чем птица. В середине пути я раскинула руки в стороны, тряхнула головой, сбросив ненавистную шляпку, и, счастливо рассмеявшись, так и летела по воздуху как бешеная. А граф отстал. М-дя…

Нет, потом я опомнилась, дороги-то не знаю, пришлось возвращаться назад к ле Клермону и тащиться за ним серой утицей, а могла бы стрижом нестись. О-хо-хонюшки…

Правда, и устала я быстро: попа заболела, спина затекла, руки, державшие повод, замерзли. Я покосилась на размеренно летящего рядом графа – четкий профиль, строгий взгляд, скучающий вид, как на прогулке возле дома. Железный человек, да и только.

Потом я повздыхала малость, немного губы покусала, поерзала на седле, разминая уставшую попу, а граф только усмехался презрительно. Какой… бяка.

Наконец, он сделал знак спускаться, и мы спустились на широкий двор придорожного трактира. Ух, как есть-то хочется!

Кинув монету подбежавшему конюху, граф открыл передо мною дверь, пропуская внутрь помещения.

Светленько, чистенько, пахнет вкусненько. Народ потихоньку гужуется, трапезу, значит, принимает. За дальним столиком компания из пяти-шести человек, пьет, веселится, кружками стучит. Остальные столы тоже заняты, где по двое, где по трое сидят.

Я в нерешительности взглянула на своего спутника.

– Сейчас, подождите, – сказал он мне негромко и отправился к трактирной стойке, с хозяином переговорить.

Что он ему сказал, мне не ведомо, но хозяин сам подошел к одному из столов, переговорил с посетителями, и они быстренько ретировались из трактира, а мы сели, подождали, пока наш стол уберут, и сделали заказ.

Граф поесть был совсем не дурак: тут тебе и похлебка грибная, и ребрышки бараньи, и котлетки куриные, и окорочок свиной, тонкими ломтиками нарезанный, а также соленья-квашенья разные, а также большой кувшин домашнего молодого вина. Однако! Все это съевши, как он на ларга-то вползать будет? Мне сразу животинку жалко стало.

Я положила на свою тарелку пару бараньих ребрышек, зачерпнула жменю капустки хрусткой да яблочко моченое. Чем не еда?

От вина отказалась, попросила принести воды колодезной, похолоднее. С холодного воздуха попала в душное помещение, вот меня в жар и бросило. Прыткая служанка побежала на двор, быстро вернулась, поставив передо мной кувшин с колодезной водой. А мы, тем временем, с господином графом разговаривали, вернее, говорил он, а я слушала:

– Сегодня вечером прибудем во дворец, – говорил он, – вам выделят покои на одном этаже с невестами Его высочества. Я еще сам не разобрался, кто есть кто, поэтому спешить не будем. У нас есть месяц. Я говорю "у нас", потому что не хочу, чтобы вы забывали, кто вас нанял.

– Угу, – я кивнула, – а, кстати, кто меня нанял? Вы?

Небольшая заминка. Совсем небольшая, но я-то заметила, а потом:

– Его величество король Эдвард, естественно.

Да-да, понятно. Уже начинаю чувствовать, что легко не будет.

– Вашу родословную раскопал Первый Советник нашего короля – герцог Лион лэ Мобазон. Вы мать вашу помните?

– Кто ж мать свою не помнит? – вопросом на вопрос ответила я.

Он хмыкнул:

– Вы в курсе, что она по положению выше вашего отца?

– Да-а-а? – я немного опешила.

– Да-а-а, – передразнил он меня. – Ваша мать – графиня ла Реверсе.

– А-а-а, – продолжила я тянуть.

Вообще, судя еще по нашему первому свиданию, я поняла, что граф невысокого мнения о моих умственных способностях. Ему же хуже! Я не собиралась его разубеждать, оставляя для себя это преимущество.

– Вы что же, не в курсе этого? – он подозрительно уставился на меня.

–Э-э-э? Чего? – мне все веселее и веселее.

– Того, что ваша мать, графиня ла Реверсе, происходит из древнего рода Основателей, что по женской линии вашего рода передается Дар Оракула? – терпеливо, как маленькой, разжевывал мне граф.

– А-а-а, это, – я фыркнула. – Это сказки. Маменька давно умерла, мне тогда всего лет семь было. Ну, и зачем ей, как вы думаете, внушать ребенку в нежном возрасте, что ее род знатнее отцовского? А насчет Оракула, я тоже сомневаюсь. Папенька бы мне сказал.

Граф обреченно вздохнул, закатил глаза и стал нервно трясти ногой.

– Мари, можете мне поверить, вы – Оракул, ошибки просто не может быть. Какой у вас сопутствующий Дар?

– Дар Воздуха, – я пожала плечами, – а какой еще может быть?

– А не происходило ли с вами еще чего-нибудь необычного?

Я честно уставилась в направленный на меня пытливый взор, не зная, что ему ответить. Говорить про разноцветное сияние, про правду и ложь?

Если не скажу, то, получается, меня напрасно наняли. Зачем нужна сваха, которая правду ото лжи отличить не может? И плакали тогда мои денежки, а мы, между прочим, уже большую часть пути пролетели. Мне, что же, возвращаться за свой счет?

Или нервы помотать, прикинувшись ничего не понимающей? Ведь, по сути, это он сам решил, что я Оракул. Он меня в этом убеждал, а я не желала убеждаться и до сих пор не желаю. Я ему прямо сказала, что я сваха, за тем и еду – сватать да женить, а остальное – это личное дело графа ле Клермон. Ну, и кто из нас дурак? Я усмехнулась про себя. Ладно уж, сжалюсь над мужиком, раскрою свои секреты.

– Я могу отличать правду от неправды, – скромно сказала я.

– А как? – он жадно подался вперед, напрочь забыв о еде.

Я только вздохнула. Говорить с набитым ртом мне мое воспитание мешало, поэтому мы к еде еще не притронулись, а вот так и сидели, беседы вели. А стол, между прочим, благоухал запахами аппетитными, да видами захватывающими. Я сейчас в голодный обморок упаду.

– У меня это давно началось, еще лет с тринадцати, – ответила я графу. – Я просто вижу. Ложь зеленым полыхает, а правда – бело-синим.

Он недоверчиво на меня уставился:

– Вы это действительно видите? На уровне цвета?

– На уровне цвета, на уровне света.

– А сны вещие вам никогда не снились?

Я стала вспоминать, морща брови. А чего вспоминать-то? Еще как снились. Только уже это не ваше дело, господин граф! Сны мне в основном личные снились. Не рассказывать же о них постороннему человеку? Я помотала головой:

– Нет, не снились.

Граф огорчился.

– Странно, но, думаю, что мы поможем вам.

– Кто это мы? – подозрительно спросила я. Что там у них за компания, интересно?

– Мы – это я и… – он замялся, – и круг заинтересованных людей. У меня к вам просьба, Мари: если вас кто-нибудь будет спрашивать про вещие сны, вы говорите, что видите, просто на заказ пока у вас не получается, нужно определенное время.

– Ага, определенное, – я махнула головой. – И королю мне тоже это нужно будет сказать?

Мужик снова дернулся. Чего он дерганный-то такой? Он скрипнул зубами, стараясь улыбнуться. Вышло не очень.

– Королю можно не лгать, – скрипя зубами, заявил граф.

– Ага, – я опять кивнула головой, – можно не лгать.

– О, светлый бог, как с вами тяжело.

И не говори, мужик. Как мне-то с тобой тяжело. Я, конечно, пока еще ничего не понимала, но зеленые болотные всполохи летали над головой этого графа с начала нашего разговора. А я ведь ему говорила, что вижу.

Он оценивающе посмотрел на меня, хотел еще что-то сказать, хотел ведь, но потом, видно, передумав, уткнулся носом в тарелку. Буркнул:

– Приятного аппетита.

Ну, приятного, так приятного.

Я наклонилась над своей тарелкой, граф – над своей. В горле у меня давно уже пересохло, поэтому я вежливо-вежливо попросила:

– Граф, будьте добры, налейте мне, пожалуйста, воды, – и я подставила свою кружку.

Небольшая пауза. Граф взял в руки кувшин, принесенный служанкой. Даже уже наливать начал, потом, вдруг, резко перестал, разлив половину жидкости на скатерть, и на меня подозрительно уставился. Наливать тоже не умеет – решила я, и руку свою протянула, чтобы кружку забрать. А ле Клермон меня как треснет по руке! Ненормальный, вот те светлый бог, ненормальный. Я сразу затосковала и за руку схватилась:

– Что вы себе позволяете, граф? Больно же!

А граф уже оглядываться стал, заметил трактирщика, сделал ему знак подойти. Трактирщик все дела свои побросал и к нам подбежал на полусогнутых.

– Где та служанка, что за водой ходила? – прошипел граф.

– Лия-то? Сейчас, позову, – трактирщик хотел уйти, справедливо решив исполнить просьбу вельможи, а то, что граф вельможа, видно было за версту. Но граф не дал исполнительному трактирщику отойти, он схватил его за руку и зашипел:

– Вода отравлена, – я вздрогнула на этой фразе, трактирщик выпучил глаза и открыл рот, – где эта мерзавка? Я самолично ее придушу.

– Ва… ва… ва… э-э-э, – содержательно проблеял трактирщик. Не знаю, как кто, а я поняла, что он понятия не имеет, почему в кувшине оказался яд – у него над головой голубеньким подсвечивало.

Я схватила графа за руку, которой он трактирщика сжимал, и быстро-быстро заговорила:

– Пустите его, он, правда, ничего не знает. И почему вы решили, что здесь яд?

Граф отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и продолжил допрашивать трактирщика:

– У вас есть в трактире кто-нибудь, кто здесь ночь переночевал?

Рука от железной хватки ле Клермона у трактирщика потихоньку синела, сам он багровел физиономией, явно ничего не понимая:

– Э-э-э, вон те господа, – кивок в сторону компании, стучащей кружками, – вчера прибыли-ии. Ой, больно же, пустите, господин.

Граф с отвращением откинул руку, и несчастный принялся ее баюкать, как младенца, но от стола не отошел, так, только на шажок в сторону сместился. Спутник-то мой припадочный оказался, мало ли что? Я решила помочь мужику:

– Граф, он ничего не знает про яд. С чего вы решили, что здесь яд?

– Амулет, – выдал одно слово граф, и от такого развернутого ответа мне сразу все стало ясно.

Были, были такие амулеты для распознавания ядов. Дорогое удовольствие, в обычной жизни редко применяемое, но кто их там знает, что у Советников принято. Судя по мерзкому характеру моего спутника, я думаю, что найдется немало желающих его отравить, а также задушить, а также утопить и далее по списку.

Но было в этом что-то странное, что-то, что резануло меня по сердцу, заставив его биться сильнее. Граф пил вино, и справедливее было бы отравить его кувшин. Воды же попросила принести я. А при чем тут я, господа?

– Зови девчонку, – холодно и сосредоточенно проговорил граф. Потом оглянулся на компанию, пару человек смотрели в нашу сторону, – нет, лучше веди меня к ней, я сам ее допрошу.

Он встал, ободряюще кивнул мне, небрежно бросив:

– Мари, посидите спокойно несколько минут, я допрошу девчонку и вернусь. Без меня ничего не пейте и не ешьте.

И он ушел за трактирщиком. Приплыли! А есть-то хочется. Я тоскливо оглядела зал, с ненавистью уставилась в тарелку, где бараньи ребрышки издавали умопомрачительный запах, капустка манила прозрачным рассолом, а яблочко… впрочем, яблочко как яблочко.

Мысль о том, что именно меня хотели отравить, не укладывалась в голове. Вот просто не помещалась она в мою многострадальную голову.

Я никому ничего плохого не делала. Ну, если только Эмиль Краю, когда клиентов у нее отбивала. Но глупо было бы думать, что эта мерзавка Эмиль за нами увязалась и отравила мою воду – мы же на ларгах летели, и ей сюда просто так не добраться.

Была, правда, мысль, что та девушка, что за водой бегала, родственница этой своднице и знает о нашей нескончаемой войне. Поэтому, увидев меня здесь, в трактире, решила помочь мерзавке Эмиль отправить меня к светлому богу.

Это я так из вредности продолжала думать, на самом деле правильная мысль лежала на поверхности – меня хотят убить из-за обязанностей, возложенных на меня Вторым советником. Кто-то очень не хочет, чтобы я добралась до королевского дворца и присутствовала на отборе.

И идея подсобирать денежек стала для меня менее привлекательной. Зачем мне мертвой денежки нужны будут? Так домой захотелось, в свое бюро, к привычной жизни. У меня еще господин Ульрих и госпожа Воркович не поженились.

Я грустно оглядела зал, поймала взгляд мужчины, только что присоединившегося к шумной компании. Он подмигнул мне. Я, недолго думая, ему. Он опешил. Подмигнул мне вторым глазом, я не отставала, повторила свое подмигивание. Правда, глаз задействовала тот же, я вторым не умею.

Мужчина поднялся и подошел к нашему столу. Симпатичный мужчина, в моем вкусе: высокий, черты лица правильные, губы чувственные, а глаза – наглые-наглые.

– Красивая девушка скучает? – произнес он и снова мне подмигнул.

Нет, это уже перебор. Ну, один раз, ну, два, но зачем повторяться-то? Если, конечно, у него это не нервный тик. Мне он уже разонравился.

– Мне скучать некогда, – ответила сурово, – не видите, я ем?

– Вижу, – ухмыльнулся он, – вы на эти ребрышки так смотрите, что глазами их давно уже съели. Разрешите, я угощу вас вином?

И он протянул мне свой бокал.

– Ядов не пью, – так же сурово произнесла я.

Мужик озадачился. Но, кстати, опровергать (от растерянности, или по какой другой причине) ничего не стал.

– Разрешите мне дать совет такой красивой девушке, – вполне вежливо сказал он.

Отчего же не разрешить? Я страсть как люблю сама советы давать, слушать, правда, люблю их меньше. Но… не отказывать же хорошему человеку?

– Валяйте, – разрешила я.

– Я предлагаю вам, красотка, присоединиться к нашей компании, бросив того хмурого дядю, что сидел за этим столом.

То, что красоткой назвал – это неплохо, а вот то, что совет дал так себе, дрянь у него совет – вот это уже существенней. Графа я хотя бы с вечера знаю, а эти морды откуда появились? Сами отравить хотели, а сами же еще и с собой зовут. Оригинальненькие убийцы. Только я на роль овцы на заклание не подхожу.

Я изобразила беспомощную улыбку и сказала:

– Не могу. Поздно.

Мужик озадачился:

– Что поздно?

– Бегать туда-сюда поздно, я привыкла уже к тому мужику, – я кивнула в сторону ушедшего графа, и без перехода спросила то, что было интересно мне. – Это вы меня хотели отравить, зачем?

Он возмущенно засопел и у него вырвалось:

– Отравить? Вас хотели отравить? И как это Джек допустил? Я ему все ноги повыдергаю.

– Какой Джек? – перехватывать инициативу я тоже люблю, так же, как советы давать. – Не надо меня травить, я могу пригодиться.

Мужик опять задумался, видимо, переставая что-либо понимать из нашего разговора:

– Кому?

– Что кому?

– Пригодиться кому?

– Ну, зачем-то вы же меня травили? Так вот, не надо меня травить, лучше давайте договариваться.

– О чем? – опешил он.

– А о чем надо? Зачем вы меня травили?

– Это не мы, я же сказал, – с обидой проговорил он.

Не-а-а-а, тяжело с этими мужчинами… Как-то не находим мы общего языка в последнее время. Нет, по работе у меня все прекрасно. Может быть, потому, что я им особо разговаривать не даю, просто даю задания, а они исполняют. А если возмущаться задумают, то у меня один разговор: «Или делаете так, как говорю вам я, или до свидания». Вы знаете, все соглашаются. Не было еще случая, чтобы кто-то отказался. И не напрасно, результат у меня всегда замечательный выходит. Выходил…

А вот с этими что делать? И я, уже было, собиралась разразиться показательной речью, но в это время увидела возвращающегося графа. И мой новый знакомый его увидел.

А дальше произошло что-то странное: этот урод, в смысле новый знакомый, схватил меня в охапку, правда, утащить не спешил, а я просто опешила, я даже не сопротивлялась, потому что опешила. Вот так меня еще никто не хватал. Это неприлично, в конце концов. Да что он себе позволяет?

Граф был на высоте, потому что именно он в данной ситуации сделал самые правильные действия: вытащил шпагу, висящую у него на поясе, и сказал моему захватчику:

– Отпустите девушку! Она под моей защитой. Отпустите, хуже будет.

– Куда уж хуже? – проворчал мой захватчик, медленно отступая вместе со мной от графа. – У меня на эту девушку свои планы.

Желания с ним идти у меня не было, просто он большой и сильный, и тащил он меня очень даже легко. Но я-то этого не хотела, и он мне как-то неубедительно обозначил свою позицию. Граф объяснился четко и ясно – я помогаю в женитьбе принца Франца, а за это получаю в свое пользование мое родовое поместье. А этот наглец мне ничего столь полезного не предлагал, и еще хватал так непристойно…

Поэтому я исхитрилась, изогнулась и сделала свой ход: одновременно со всей силы впечатала каблуком в стопу столь близко стоящего мужчины и, изогнувшись зюзей, изо всех сил вгрызлась зубами в его руку. Мужик от неожиданности руки расцепил и сделал шаг назад, при этом истошно завопив.

Я кошкой прыгнула в сторону графа и быстренько забежала за его спину. Друзья-товарищи моего раненого захватчика все вскочили со своих мест и тоже вытащили шпаги. Не пойму, чего они раньше не опомнились, когда граф уходил? Одна против всех их шпаг я бы не выстояла. Нет, Мари, тут какая-то сложная игра, и пока ты о ней ничего не знаешь.

Столь долго рассуждать было губительно, поэтому я сосредоточилась на конфликте: граф ле Клермон со своей шпагой и со мной за его спиной против пятерых вооруженных шпагами мужчин. Моего знакомого незнакомца я уже не считаю, он согнулся ежиком в углу на скамейке и только постанывал. Слабак! Минус один.

К счастью или на беду, сама еще не поняла, но свободные проходы между столами были довольно-таки узки. Простора для размаха и маневра было маловато, но плюс был в том, что сражаться один на один могли только двое, отсекая путь для остальных.

Я оглянулась: трактирщик пятился за стойку, что-то причитая. «Нам нужен союзник», – решила я, поэтому, отбежав за дядькой, схватила его за руку и жарко зашептала:

– Помогите нам, умоляю. Вы же слышали, что это советник короля. Вы будете вознаграждены, щедро вознаграждены.

За что уважаю торговый люд? Все они очень быстро считают, соображают и никогда не пройдут мимо своей выгоды. Никогда!

Дядька все понял быстро. Он подбежал к трактирной стойке, схватил огромный тесак для разделки поросенка в яблоках. Увидев мой умоляющий взгляд, сунул мне, было, в руки нож для резки хлеба – узкий и длинный, но я отрицательно покачала головой. Я не смогу убить человека. Он зацокал языком, отбросил нож, нашарил рукой тяжелую чугунную сковородку и протянул ее мне. Я взяла. Трактирщик побежал из зала.

– Эй, вы куда? – зашипела я.

– Обойдем, – коротко, одним словом он выразил суть процесса.

Я ринулась за ним. Мы пробежали по нескольким коридорам и лестницам, прибежали к какой-то другой двери. Трактирщик открыл щелочку, я вставила свою голову туда же, увидела спины наших обидчиков. Все они были заняты процессом фехтования, и на нас никто внимания не обратил.

Мой помощник и идейный вдохновитель тихонечко выбрался из-за двери и пошел направо за спину одного из мужчин. Мне ничего не оставалось, как идти налево. Я подошла на цыпочках очень близко, размахнулась. Б-а-ам-с! Мужик упал. Минус два.

Оглянулась: трактирщик взял на себя двоих. Они уже валялись на полу с разной степенью тесачьих ран и громко стонали. Минус четыре.

Оставались двое: тот, что фехтовал с графом и еще один, ждущий своей очереди. И вот этот-то и был главной проблемой. Большой проблемой. Он уже все понял по нашей партизанской вылазке, и сдаваться, как минимум, не собирался. А как максимум, он почему-то в своих военных действиях нацелился на меня.

Ай! Зачем? Трактирщик же больше и опасней, вон как тесаком орудует, но этот маньяк, вытащив свою шпагу, почему-то шел именно на меня.

Я вам не сказала, что как только началась эта заварушка, все лишние едоки моментально испарились (мне даже думается, что и за еду они не заплатили, но это проблемы трактирщика, а не мои, правда ведь?).

Этот факт дал мне простор для маневра: я задействовала немного магии Воздуха, взлетела на ближайший стол и стала бегать по столам от этого маньяка со шпагой. Он внизу по проходам, а я – поверху. Кстати, сковородку я так и сжимала в онемевшей руке. Но против шпаги моя сковородка? Не смешно. Поэтому я сделала ход конем.

Так как граф со своим соперником жарко бряцали шпагами, не обращая на наши побегушки никакого внимания, я быстренько допрыгала за спину соперника графа и решительно огрела его сковородкой по голове, тот упал. Минус пять.

Оставшийся чудак немного опешил и даже шпагу опустил. Не ожидал, видимо, что я его угрозу проигнорирую и обращу свое внимание на другого громилу. Граф вовремя к нему подбежал, и страдальцу ничего не оставалось делать, как принять бой. Вот так-то! Это тебе не за беззащитными девушками бегать! Впрочем, граф управился быстро, почти сразу же уколов соперника в плечо.

Я уже и есть расхотела.

– Поедемте, граф, во дворец, – предложила я альтернативный вариант, – там и поедим. Что-то мне здесь не нравится.

– Поедемте, баронесса, – учтиво ответил мне граф ле Клермон, убирая шпагу в ножны. – Вы правы, здесь не комильфо.