Читать книгу Шестое чувство. Сборник рассказов - ЛАРИСА ПОРХУН - Страница 3

Ты прости меня, но мне так нравится наблюдать за тобой, любимый. Это дарит мне иллюзию, что ничего не изменилось. И что мы не изменились. Мы всё та же счастливая, молодая пара, слегка помешанная друг на друге и своей любви. И всё идёт так, как было раньше. В той, прошлой жизни. Я тогда тоже любила наблюдать за тобой, особенно в те моменты, когда ты был страстно увлечён чем-то и не мог этого заметить. Больше всего мне нравилось смотреть, как ты работаешь. Мне приходилось делать это осторожно, украдкой, потому что ты не любил, чтобы твои картины видели до их завершения. Даже если это пока были всего лишь наброски или эскизы. Но я немного хитрила… Я заходила к тебе на минутку под каким-нибудь благовидным предлогом, – как насчёт кусочка недавно испечённого пирога или совместной прогулки после того, как закончишь? А потом, делая вид, что удаляюсь, несколько секунд топталась на месте, изображая постепенно затихающие шаги, тихо разворачивалась и, прижавшись к стене, смотрела, смотрела в оставленную, якобы нечаянно щель, на тебя, мой милый, мой единственный… Затаив дыхание, и боясь шелохнуться, я наблюдала, как стоишь ты в своей любимой позе, наклонив голову набоки скрестив руки на груди, немного раскачиваясь с пятки на носок, и вглядываешься в начальные контуры будущего произведения. Я старалась в тот момент, как можно дальше втиснуться в узенькую нишу между дверным проёмом и холодной, шершавой стеной. Мне хотелось раствориться в ней, стать одним целым. И всё это лишь для того, чтобы видеть твою каштановую, волнистую прядь, упрямо спадающую на напряжённо изогнутую бровь, твой тонкий профиль, белую рубаху с закатанными рукавами и со следами краски, в которой ты любишь работать, твои сильные и нежные руки, длинные пальцы, в задумчивости вращающие карандаш… Иногда мне казалось, что ты догадываешься или даже точно знаешь о моём присутствии. Я понимала это по тому, как двигаются в скрытой, невесомой улыбке твои губы, как слегка подрагивают крылья носа. Но ты не хотел подавать вида, возможно потому, что в глубине души тебе нравилось сознавать, что я рядом, что я здесь, стоит лишь протянуть руку… Каждому из нас это было нужно. Теперь я это знаю точно. Потому что ты откидывал знакомым движением волосы назад, быстро шёл к мольберту и начинал работать. А я просто смотрела на тебя со всей любовью, на которую была способна, впитывала в себя весь твой облик, такой родной, такой любимый и такой бесконечно далёкий теперь. Наверное, я что-то предчувствовала уже тогда, подозревала, что наша встреча – случайный, редкий подарок и времени у нас совсем немного.

Уже тогда во мне зрело, росло и заполняло собой здоровые клетки то, что, в конце концов, полностью изменило меня, преобразовало и растворило почти до неузнаваемости. Ты, заметил, любимый мой, что я намеренно не использую такие слова, как: уничтожило или убило? Потому что это не так. Но ты пока, как и большинство живущих людей этого не знаешь. Я не ушла полностью. Никто и ничто не может исчезнуть без остатка. Конечно, я не могу, как раньше подойти и заговорить с тобою. Я не в состоянии обнять тебя или даже просто прикоснуться. Но я могу видеть тебя, наблюдать за твоей работой, слышать биение твоего сердца. И ещё я могу пролететь невидимым, невесомым облачком рядом с твоей щекой, запутаться весёлым ветерком в твоих волосах или свернуться солнечным зайчиком на твоей подушке, когда ты ещё спишь… А это совсем немало. И я счастлива, что у меня есть это.

Помнишь, родной мой, однажды ты сказал, что очень хотел бы, чтоб у нас был ребёнок? Я только в ответ сжала твою руку и ничего не ответила, но я уже знала, что этого не случится. И не только потому, что мне уже тогда было известно о моей болезни. Мы прожили с тобой счастливые пять лет, но я ни разу даже не подумала о том, чтобы испытать родительское счастье. Потому что я никогда не хотела, чтобы кто-то или что-то стояло между нами. Даже если этот кто-то, был бы продолжением тебя и меня. Он, так или иначе, всё равно отвлекал бы на себя наше внимание. А для меня это было бы невыносимо, ведь я ни с кем не хотела тебя делить.

Между нами всегда была эта невидимая, но прочная, и почти осязаемая связь. Ты помнишь, как мы смеялись, когда кто-то из нас только начинал что-то говорить, а другой тут же подхватывал? Друзья вечно удивлялись, как мы чувствуем друг друга. Даже на расстоянии. И пересказывали, кажущиеся им невероятными истории об этом. А ничего удивительного тут нет. Мы просто всего лишь две половинки одного целого. Нам даже молчать было хорошо и уютно.

Как обидно, всё же, что это так быстро закончилось. Наверное, всё закономерно, такое и не могло длиться слишком долго. Наша любовь, наше счастье были, вероятно, слишком дразнящим, слишком избыточным явлением, и чересчур выходящим за рамки, чтобы позволить ему длиться дольше.

Я знаю, что даже сейчас ты что-то чувствуешь, когда я рядом. И я вижу, что тебе по-прежнему очень больно, хотя после моего ухода прошло уже больше двух лет. Поэтому скажу ещё раз то с чего начала, прости меня, за это… За то, что не могу никак тебя отпустить, хотя вижу, как ты страдаешь… Я ведь всё знаю, любимый мой, и всё понимаю, но не могу… Вернее, не могла… Хотя долгое время наблюдала, как ты всё больше погружаешься в какую-то зыбкую, неверную, сумеречную зону. Страшно сейчас это говорить, но вначале мне было даже необходимо видеть твоё неподдельное горе, в связи с моим уходом. Твои слёзы, твои мучения были для меня живительным бальзамом, который я могла прикладывать к своим кровоточащим ранам, образовавшимся после того, как подлая смерть разлучила нас. И затем ещё долгое время я с каким-то тайным удовлетворением следила за тем, как ты терял сон, забывал о работе и еде, прогонял родных и друзей, и сидел в мастерской неподвижно, лишь повторяя потрескавшимися, бледными губами моё имя. Прости меня и за это, любимый… Пусть послужит мне слабым оправданием, что я так же, как ты, горько, хотя и беззвучно рыдала на твоём плече, когда ты гладил ту самую узенькую нишу между дверным проёмом и холодной, шершавой стеной.

Конечно, мне было безумно жаль тебя. Я видела, что ты совсем не мог работать, а если и подходил к мольберту, то снова рисовал меня. Бедный мой! Около тысячи моих изображений за два года! Я – везде! Я в масляных портретах, в акварелях, в карандашных эскизах, даже в изумительной чеканке и гипсовых статуэтках – тоже я… Ты стал просто одержим, любовь моя, и мне страшно за тебя.

И хотя мне будет плохо настолько, как никто из живущих не может себе даже представить, я решила положить этому конец… Потому что люблю тебя и не могу допустить, чтобы с тобой случилось что-то плохое. А это непременно произойдёт, если я… Если я не отпущу тебя… Окончательно я поняла это вчера ночью, когда ты стоял у окна и смотрел на дождь… А я была с другой стороны и плакала, глядя на твоё пожелтевшее и осунувшееся лицо вместе с дождём… По сути, я и была тем самым дождём… Наверное, ты что-то почувствовал, потому что прижавшись к стеклу лбом, на запотевшем участке окна, ты вдруг написал:

– Отпусти меня, прошу…

Если бы я оставалась человеком, я бы вздрогнула всем телом. Но и того, что я почувствовала и поняла тогда, было более чем достаточно.

Завтра будет ровно семь лет с того самого дня, как мы познакомились. И у меня есть для тебя подарок, любовь моя… Он дорого мне обойдётся, но он того стоит. Я больше никогда не увижу тебя. И больше не смогу пролететь слабым сквознячком мимо твоего лица или устроиться на краешке твоей подушки, притворившись золотым солнечным лучом…

Но я смогу, я выдержу… Я знаю, что когда-нибудь мы всё равно будем вместе… Ведь если я чему-то здесь и научилась, так это бесконечному терпению. А видеть твою боль и твои страдания мне больше не под силу. Это ещё тяжелей. Тем более что ты сам попросил меня…

Оконное стекло со стороны улицы согрето моей бесконечной любовью… Дождь, своей водяной кистью выводит под мою диктовку:

– Я отпускаю тебя, мой любимый… Ты свободен…

И я вижу, как внимательно ты смотришь прямо на меня… Мне кажется, ты заглядываешь прямо в мою бедную, истерзанную душу. В твоих глазах благодарные слёзы, ты прикладываешь свою ладонь к стеклу, и я поступаю точно так же. Ты чувствуешь тепло и улыбаешься. Ещё мгновение и я улечу навсегда, но я знаю, что поступаю правильно. Тем более, ничего не исчезает бесследно… Теперь я это точно знаю… Потому что видела твои глаза, так близко и так ясно, как никогда прежде… Я видела в них такую нежность и такую любовь, что теперь совершенно спокойна. Это не исчезает, и не растворяется…. Это то, что будет жить вечно….