Читать книгу Стерва - Лаура Тонян - Страница 7

Месяц спустя

К сожалению, временно мне приходится находиться в родительском доме, а значит, к проживанию прилагаются свисты отца, его эмоции во время футбольного матча между сборной Флориды и сборной Вирджинии. Он болеет за наш штат, и просто приходит в ярость, когда вратарь пропускает гол в очередной раз. Могу поклясться, что слышу, как папа щелкает зажигалкой, закуривая в гостиной, которая находится прямо под моей спальней.

Агнес стучится в приоткрытую дверь, и немного с неловкой улыбкой заходит внутрь. Она вернулась со свадебного отпуска загорелой и счастливой. Кажется, с Аароном там было весело. Когда сестра присаживается на массивную кровать, она тут же, по всей видимости, замечает мое унылое настроение. Убирает прядь волос с лица, гладит по щеке, приподнимает пальцами подбородок, заставляя взглянуть на нее. Но мне и хочется рассказать ей правду, и очень страшно. Страшно в очередной раз показаться перед ней неудачницей. Такой я ведь и являюсь всю свою жизнь.

– Папа в гневе: нападающий почти забил в ворота, но мяч попал в штангу, – смеясь, говорит Агнес, пытаясь поднять мне настроение.

В ответ я ей лишь слабо улыбаюсь. Агнес приехала в этот дом на выходные, через два дня она вновь уедет в Палм-Бей, а мне нужно думать, как скорее выбраться из этого дома, потому что, – да, я не поступила. И случилось еще кое-что…

– Ладно, – сдавшись, Агнес вздыхает, сложив руки на коленях. – Расскажешь, что произошло?

У меня язык не поворачивается сказать ей правду. Это сложнее, чем мне изначально казалось. Когда я вышла из кабинета врача, то была уверена, что с легкостью смогу поделиться со своей проблемой с сестрой, но на деле все оказалось не так.

– Если тебе интересно, – пробурчав, достаю из ящика прикроватной тумбы конверт и протягиваю его загорелой новоиспеченной невесте, – вот… я не поступила.

Из моих глаз вмиг брызгают слезы.

– И на что я рассчитывала? – гнусаво выдаю я. – Что Лига Плюща для меня? Наивная…

Агнес подсаживается ближе и тут же сжимает меня в своих теплых объятиях.

– Хей, Сэм, ну ты что? Не плачь, пожалуйста… Ты обязательно поступишь…

– Когда? – отодвинувшись, бросаю ей. – Ну, когда?! Ты сама знаешь, что это уже нереально, – скривившись, отвожу взгляд.

Но краем глаза мне удается видеть, как Агнес с переживанием на меня смотрит. Она гладит меня по руке, что раздражает и успокаивает одновременно.

– Я еще не говорила родителям. Это так унизительно. Они снова будут смотреть на меня, как на кусок дерьма.

Агнес качает отрицательно головой, как бы говоря, что я не права. Хотя она сама прекрасно знает, что я не ошибаюсь. Я уже в курсе, что скажут предки, и на самом деле больше я беспокоюсь о другом.

Всхлипнув, закрываю ладонью рот, сдерживая рыдания. Надеюсь, меня не начнет тошнить снова. Только не сейчас. Сестра вновь тесно обвила меня своими руками, и я очень рада, что не одна в такой тяжелый для меня момент.

– Я беременна, – мы обе замираем от слов, только что прозвучавших в этой комнате.

Отстранившись немного, мы глядим друг на друга, и каждая сглатывает ком в горле, размером с кулак. Дыхание частое, позволяющее легким функционировать, тогда, как сердце готово выпрыгнуть из груди. От страха я дрожу, в ожидании, как же все-таки отреагирует Агнес на мое признание. Глаза у нее постепенно расширяются, и потом она спрашивает – тихо и робко:

– Это ребенок Джереми? – Знаю, она думает о том, что пора бы срочно позвонить ему, и пускай тот первым же рейсом возвращается из Испании.

Но у меня своя байка на этот счет. Все, что я собираюсь сказать дальше – сплошная беспощадная ложь.

– Нет, – притворно улыбнувшись, смахиваю слезы с щек. – Это ребенок Бута, мы… были вместе сразу после того, как… вы с Аароном улетели отдыхать.

Этот засранец с моей сестрой провел целый месяц на островах, и я уверена, они чудно провели время, все время обновляя солнечные фотографии в «фейсбуке».

      Мне показалось, или разочарование появилось во взгляде у Агнес?

– Я с ним уже поговорила, – снова ложь, ведь я переспала с ним всего пару дней назад, до того, как почувствовала тошноту и головокружение. – И Бут не против аборта.

– Аборта?! – восклицает Агнес, а я сразу затыкаю ей рот рукой.

– Не кричи, – приложив палец к своим губам, прошу ее я. – Пожалуйста, говори тише. Мама может услышать.

Да, она вообще любит подслушивать наши с сестрой разговоры, или стоять под дверью, когда я болтаю с кем-нибудь по сотовому. Однажды, она стала громко стучать в дверь, когда я занималась с парнем сексом по телефону.

– Ты не можешь сделать аборт, – уже вполголоса уверяет Агнес, сложив ладони вместе, словно станет сейчас молиться. – Не делай этого, прошу тебя, Сэм.

Агнес так спокойной рассуждает, но ведь у нее есть муж, меньше, чем через год она закончит колледж, а ее будущее распределено на несколько десятков лет вперед, потому что она жена Галлахера и невестка Галлахера старшего.

– Я все решила, – непреклонно заявляю, откинувшись назад. – Послушай, через пару лет ты станешь каким-нибудь директором в роскошном отеле своего свекра, а твой муж унаследует целую империю от своего отца. Родители Аарона тебя обожают, вы отпраздновали медовый месяц на Канарских островах, а когда родится первый малыш, Рон наверняка подарит тебе уже третью машину. У меня этого всего не будет, ясно? Я останусь с ребенком на руках, без образования, достойной работы и проклятым отцом этого крикуна, который даже на мне не женится, потому что у него есть дела поважнее! Например, обустройство жизни в Мичигане, куда он отправится уже без меня, потому что я провалила поступление!

Все это я говорю, размахивая руками и уже не следя за собственной интонацией. Я действительно почти кричала, разгневанная на свою сестру за то, что та просит меня не убивать крохотное существо внутри меня, совершенно не понимая, в каком я положении. Но еще больше я разгневана на себя саму за ту ложь, которую выкрикнула ей со всей злости. Я сама стала верить во все, что сказала. Мне стоит только позвонить Джереми и сказать, что та ночь не прошла бесследной, и он тут же примчится, я это знаю. Но я так же помню о его словах: о том, как он мечтает не зависеть от родителей, встать на ноги самостоятельно, и быть кем-то большим, чем просто их сыном. У них в руках рычаг давления на него, и этот парень наконец-то избавился от оков. Какой бы стервой я ни являлась, доля человечности все еще болтается на поверхности, не позволяя мне набрать его номер, написать в твиттере, и не позволяя отвечать на его сообщения о моих делах. Регулярно Джер интересуется о моих успехах в поступлении, о том, все ли у меня хорошо. А я не могу ему ответить, что я полная неудачница. Мне действительно стыдно. И это еще одна причина, почему мы не будем вместе: давайте взглянем правде в глаза – Джереми не нужна девушка, лишенная высшего образования, с огромным багажом бывших парней и нерешенных проблем. Ему нужная нежная девчонка, у которой текут слюни от Бэна Аффлека, но никак не девушка, влюбленная в прозу Чака Паланика.

Я не стану портить ему жизнь. В конечном итоге, позвони я ему, он сам мне ее испортит через пару-тройку лет. Это он сейчас влюблен в меня, но потом очарование сменится разочарованием и ненавистью ко мне. Он все осознает и сделает больно мне. А я этого не хочу.

Агнес, в конце концов, расплакавшись, берет мою руку в свою.

– Поверь, я буду помогать тебе, и Аарон будет. Ты не останешься жить здесь, – сестра оглядывает спальню. – Мы сможем устроить тебя на достойную работу и …

Я вырываю руку, в упор глядя на сестру. Знаю, мое лицо совсем заплаканное.

– Думаешь, если бы я хотела вашей помощи, не попросила бы? – с укором спрашиваю я. – За все те два года, что вы с Роном вместе, я точно могла бы прийти со своими проблемами к вам, а вы их тот час бы решили. Но я этого не хочу. Я сама управляю своей жизнью. В будущем ничего не изменится.

Не знаю, как воспринимает мои слова Агнес, но, похоже, она не очень довольна. Сморщившись, она позволяет слезам вытекать из своих глаз. Я не могу смотреть на это, не зарыдав. Закрываю лицо ладонями, представляя лицо ребеночка, который мог бы родиться на свет, если бы не его непутевая мать.

Агнес прерывает душещипательный момент. Она убирает руки с моего лица.

– А как же таблетки? Ты сказала, что принимаешь их.

Это так. Я их принимаю, и ни разу, ни одного дня не забывала о них. Однако выходит так, что моя память дала осечку, и именно в тот злосчастный день клубных развлечений я забыла о таблетках, после переспав с Джереми. Другого объяснения у меня просто нет.

– Скорее всего, я забыла о них тогда, – закусив губу до боли, разрешаю очередной слезинке скатиться вниз.

Агнес не старается больше уверить меня в том, что поможет мне с ребенком, не настаивает на том, что я стану хорошей матерью, потому что мы обе знаем, что это будет враньем. Однако сестра нашла неожиданный подход ко мне.

– Если ты все же согласишься родить, мы сможем отдать кроху в приемную семью. Знаешь, как много пар мечтают о детях, но они бесплодны, поэтому…

Договорить у сестры не получается. В комнату входит мать, распахнув широко дверь и так же широко распахнув свои светлые удивленные глаза. На одном плече у нее висит кухонное полотенце. Опустив плечи, мама в неверии качает головой.

– Господи, – произносит женщина, блондинистые волосы которой собраны на макушке, – ты что, беременна, что ли, Саманта?

***

Два дня назад, еще до разговора с Агнес, я записалась к гинекологу, чтобы сделать аборт. Предложение сестры об усыновлении я даже не рассматриваю. Говорят, после родов женщина уже не может отказаться от ребенка, а это то, что мне точно не нужно. Мать с отцом были в шоке, они кричали на меня, обзывая самыми ужасными словами. Я думала о том, что если вдруг, перенервничав, у меня случится выкидыш, это будет единственный плюс вечерней ссоры. Агнес защищала меня, как могла, обвиняя родителей в предвзятом отношении ко мне. Она говорила им, что они всегда принимали за нас решения, но теперь мы взрослые девушки, которые могут сами решать, что делать со своей жизнью. На это мама молча подошла к шкафу с моей одеждой и стала все валить на пол. Пока я кричала на нее, пытаясь заставить прекратить, она просто собрала все мои вещи в чемодан, при чем, весьма неопрятно, и, кинув его мне, попросила убраться прочь, потому что я « позор их семьи» и она «была уверена, что такой, девке не место в приличном колледже». Я даже не обиделась на «девку». Усмехнувшись ей, потащила чемодан вниз по лестнице, пообещав, что вернусь позже за остальными вещами. Папа, конечно, слабо настаивал на ошибочном решении матери, но этого было почти неслышно. Оттого я сделала вывод, что он мечтал о моем скорейшем исчезновении. Наверное, если бы меня похитили, они не стали бы меня искать.

А вот Агнес стала бы. Она не боролась за мое проживание в этом доме, она просто высказала этим людям все, тыкая в них пальцем.

«Вы лишились обеих дочерей сегодня!» – до сих пор ее отчаянный, пропитанный ненавистью, крик стоит у меня в ушах.

Сестра отобрала у меня чемодан, закинула к себе в машину, и отвезла в квартиру Аарона, где они временно живут, пока ее муж не построил дом на берегу океана.

Представляю, в каком состоянии были родители после ее прощания. Мне они, кстати, не позвонили ни разу, зато Агнес прислали кучу голосовых сообщений с извинениями. В момент, когда услышала одно из них, я расплакалась. Возможно, это гормоны, а, может быть, это потому что я, наконец, осознала, – ни мама, ни папа по-настоящему никогда меня не любили.

Никогда.

Из кабинета, в который я зайду, когда очередь дойдет до меня, доносятся голоса, а через пару минут оттуда вывозят на каталке девушку. Видимо, ее везут в обычную палату, где она должна будет пролежать сутки, прежде чем ее выпишут, убедившись, что все в порядке после операции. Со мной будет так же.

Я попросила Агнес никому не говорить о моей беременности. Даже Аарону. Я доверяю ей. Не хотелось бы, чтобы Галлахер проговорился о моем положении Джереми во время их разговора по скайпу или по телефону.… Или как они там общаются на расстоянии?

Мне пришлось признаться во всем Буту. Ему теперь известно, что я не только не поступила в университет моей мечты из-за нескольких недостающих баллов, но и то, что я забеременела. Конечно, я сказала, что это не его ребенок. Бут предложил забрать меня с собой в Мичиган, и пока я буду целый год готовиться к новым экзаменам, смогу работать в закусочной его друга. Он пообещал, что если я избавлюсь от ребенка, у нас все будет хорошо. Не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой разбитой, но я не хочу оставаться во Флориде. Хочу уехать подальше, чтобы навсегда порвать связь с предками. У Агнес теперь своя семья – она справится. И мы в любом случае будем общаться, видеться. Но сейчас мне нужно скорее свалить, пока есть хоть один человек, с которым у нас одинаковые мечты и цели.

Агнес безумно удивилась, что я залетела от Бута, как она сказала мне, пока мы ехали в Палм-Бей.

«Никогда бы не подумала, что ты станешь спать с таким бородатым и неухоженным», – скривив лицо, сказала она. – «Я думала, вы просто дружите».

Ну, скажем так, взгляды на мужчин у нас разительно отличаются.

Может, если я буду убеждать других, что это ребенок Бута, сама поверю в это?

– Мисс Саманта Луиза Хоггарт? – зовет медсестра, приоткрыв дверь кабинета.

Я подрываюсь с места, ощущая волнение во всем теле. Меня пробирает дрожь, и через уверенность в правильном решении пробиваются сомнения. В этом виновата только сестра.

«Ты подумай, а вдруг, больше не сможешь иметь детей…»

«Ты совершаешь ошибку, Сэм…»

«Этот малыш хочет жить, он не виноват, что ты забыла выпить таблетку и трахалась баз защиты!»

Я отгоняю лишние мысли от себя. Они, как тучи заслонили ясное небо, подобно моему скорому безоблачному будущему. Без. Этого. Ребенка.

Врач – немолодая женщина со светлыми волосами, подрезанными под каре, – безумно напоминает мне нашу с Агнес мать. Но я просто стараюсь не смотреть на нее, когда она, изучая мою карточку, задает вопросы. Отвечаю быстро, не пускаясь в объяснения, и смотрю на свои пальцы, которые действительно дрожат.

Почему-то представляется, что моя мать будет делать мне аборт. Эта женщина, правда, в отличие от той, что родила меня, носит очки, но они достаточно похожи, чтобы очки могли мне как-то помочь.

Через минут пятнадцать начинается подготовка к операции. Я переодеваюсь в медицинскую сорочку, залезаю, как и велено, на высокое кресло, расставляю широко ноги. А впереди врач и ее ассистентка, которой первая отдает поручения. В скором времени мое волнение только усиливается. Все необходимое сделано, я вытерпела укол, глядя, как ассистент подготавливает все необходимые хирургически инструменты.

Эта женщина, безумно напоминающая мою ненавистную мне мать, склоняется вниз, чтобы определить величину и положение матки. Насколько я все правильно поняла, у меня еще тот срок, когда можно провести мини-аборт. То есть, в матку будет вводиться специальная труба, название которой я не запомнила. Эта труба каким-то образом, под воздействием давления, буквально разорвет ребенка на маленькие части…

– Пождите! – так резко ору я, что врач (черт, так и не вспомнить ее имя и не разглядеть на бейдже!) роняет от испуга ту самую трубку, которую собиралась вставлять в меня.

Конечно, я чувствую дискомфорт, ведь с моим влагалищем работали, прежде чем собирались убить ребенка.

– Подождите! – снова кричу я, ощущая, как лоб покрылся капельками пота. – Не делайте этого!

Женщина, сдвинув брови, смотрит на меня странным взглядом, будто не понимает.

– Не смейте мне ничего вкалывать, – приказываю, кружа пальцем в воздухе. – Я вменяемая! Я вменяемая! Я просто… передумала, – говорю, заикаясь, и тычу рукой на ее рабочий стол. – Дайте мне мой телефон.

Подойдя ближе, вызывая во мне новый приступ паники, женщина спрашивает:

– С вами все в порядке? Вам просто страшно? Я могу вновь позвать анестезиолога.

Сердце подпрыгивает, намереваясь выпрыгнуть через горло.

– Неет! Сказала же! – уже вовсю горланю. – Дайте мне мой телефон! Он в моей сумке.

Глядя, по-прежнему, на меня, гинеколог косится в сторону, на своего ассистента.

– Кира, подай пациентке сумку.

– Быстро! – подсказываю я, дыша глубоко и быстро.

Здесь должен быть Джереми. Он бы меня спас!

Выхватив сумку с длинным ремнем из рук настороженной ассистентки, я достаю из заднего кармана смартфон и бросаю ее, отделанную черной тканью, на кафельный пол.

– Агнес? – отчаянно молю, проливая слезы, когда на том конце поднимают трубку, – наконец-то, весь мой страх и отчаяние смогли найти себе выход. Слышен обеспокоенный голос сестры. – Агнес, скорее забери меня отсюда. Пожалуйста, скорее.

Мне кажется, что эти двое, как в дешевом фильме ужасов, схватят меня, избавят от ребенка, а потом убьют. И этот проклятый взгляд врача – точь-в-точь, как у матери.

– Что происходит? – волнительно спрашивает Агнес. – Где ты?

Я слышу, как захлопывается дверь машины. Она уже едет. Моя сестренка едет… Но ответить я ей не могу. Хочу, но не могу. Телефон падает из рук, а глаза, как я ни стараюсь держать их открытыми, сами собой закрываются…