Читать книгу Говори со мной по-итальянски - Лаура Тонян - Страница 8

К сожалению… Не так. К моему огромному сожалению, Пьетра с Маркусом решили остаться в кафе до самого закрытия. Они выбрали столик напротив барной стойки, и Марк все оставшиеся пять часов бросал на меня двусмысленные взгляды. Он полностью испортил все то, что я вокруг себя построила за пару дней. Мне было это необходимо, но Маркус просто вновь, словно окунул меня в холодную воду. Я вовсе не против Пьетры, но сама ощущаю, как отдаляюсь и от нее, и от других девчонок. Просто… до этого часа мне даже не приходило в голову, что отныне общаться с ними стало сложнее. С Пьетрой – потому что она сестра Маркуса. А с Селест и Доминик – поскольку они с Марком спали. Я знаю, что не имею права отстраняться от людей, которым дорога, только из-за этого, но причина имеет очень весомый смысл для меня.

Кузен подруги сожрал все круассаны сам. Насколько успела проследить я, Пьетре достался лишь один, который Марк все же сумел откусить. Тонкое тесто, искусно закрученное спиралью и щедро посыпанное сверху корицей. Внутри великодушно заполненное шоколадом. Очень тяжело отказаться от таких. Как же хорошо, что мне никто не предлагал съесть эти аппетитные кусочки шедевра! Иначе мне бы не удалость устоять.

Чувствуя на себе взгляд зеленых хищных глаз, я не сознательно возвращаюсь к той ночи, в которой испытала сильнейшую душевную боль и унижение. Я стараюсь не вспоминать слова, которые он тогда бросал мне, но, черт возьми, как же сложно сделать это. И как назло, сегодня вечером нет почти ни одного гостя. Какой-то редкий турист забегает, чтобы попросить кофе с собой и убегает, чтобы успеть на последнюю пригородную электричку. Я тоскливо провожаю его взглядом, зная, что после мне придется столкнуться с действительностью: он все еще здесь. Ненавижу. Мне же почти удалось справиться с болью… Может, стоит сказать, кто я? Может, так они испугаются и перестанут влезать в мою жизнь? Но мне настолько не хочется казаться жалкой. Даже в их глазах. И если Маркус будет в курсе всей правды, он в любом случае поделиться ею с сестрой. А Пьетра… в общем, в известность будут поставлены все. До единого моего знакомого.

Алесса, потерпев полный крах в выуживании из меня какой-либо информации, касающейся «загадочного парня за столиком рядом» и его причастности к моей жизни, вздыхает и отходит от меня, наконец. Она встает за небольшой музыкальный пульт, что прячется за высокими книжными стеллажами. Через минуту в зал врывается сладкий, медовый голос солиста испанской группы Dvicio. Их новый альбом, заслушанный мною до дыр, согревает душу. Первая песня в списке – «Idiota». Я подпеваю словам Андреса – лишь те, переводы которых знаю, но таких немного. В остальное время песни я лишь напеваю мелодию, стараясь ускользать при любой возможности на кухню, прятаться там и отвлекать себя треками испанцев – благо, на кухне прекрасно слышно каждое слово. Здесь, профессиональные кулинары, обмениваясь шутками, заканчивали смену. Уборщицы домывали последнюю посуду, протирали столы, вычищали до блеска духовочные шкафы. Униформа постепенно сменялась обычной одеждой. Сидя на сером диване у дальней стены повара обсуждали день, который буквально через пару часов сменится глубокой ночью. Делясь опытом, поражениями и победами немолодые кондитеры, пиццайоло,*1* шеф-повар и другие работники широкой кухни, обсуждают и семейные дела, непроизвольно побуждая меня вслушиваться. Я здесь всего лишь стажер, и не знаю, останусь ли, возьмут ли меня на постоянной основе, но, несмотря на Маркуса, который наверняка все еще остается внутри кофейни, я хочу работать здесь. Это волшебное место, и мне не объяснить, почему я настолько сильно в него влюбилась.

Слава Богу, Билли, втайне от Бьянки уснувший в подсобном помещении, просыпается и велит всем закругляться. Каждый из поваров считает своим долгом поблагодарить Господа за то, что можно уже заказывать такси и ехать домой. В «Каролле» нет четкого графика окончания работы; это может случиться и в десять вечера, и в полночь. Но не позже. По рассказам уборщиц позже двенадцати ночи тут никто не задерживался.

Обворожительный шотландец, зевая, лениво направляется в зал. Я слышу, как музыка отключается и Билли, хлопнув в ладони, просит всех оставшихся гостей покинуть заведение, не забывая добавить, что мы ждем всех завтра. А так же, как истинный любитель своего дела, он рассказывает о нескольких блюдах, которые будут подаваться на следующий день за завтраком и обедом. Я тоже вынуждена выйти из кухни, чтобы закрыть кассу и передать все чеки Билли. Мне даже не нужно поднимать глаз: Алессандра пихает меня локтем, дабы поставить в осведомленность о том, что Маркус и Пьетра поднимаются со своих мест. Через считанные секунды они уже стоят возле барной стойки, положив на нее локти.

– Похоже, это единственное место в Риме, где я могу выпить капучино после полудня,*2* – смеется Маркус и зачем-то подмигивает мне.

Я тяжело сглатываю, уткнувшись в тетрадь для отчетов о принятых сегодня напитках. Мне все равно видно, как Марк достает бумажник из светлых молодежных брюк. Он аккуратно кладет на стойку двадцать пять евро, заставляя мои глаза расшириться. Рот Лессы округляется в непонимании, но потом мне приходит в голову, что Марк просто хочет что-то купить. Предвещая мои мысли, Билли со спокойной интонацией объясняет:

– Я уже не смогу ничего пробить, – пожав плечами, поджимает губы парень, – система отключена.

Марк смеется.

– Нет, это чаевые. – И его массивная ладонь пододвигает деньги в моем направлении.

Этот его жест чуть ли не приводит меня к паническому состоянию. Я цепляюсь пальцами за небольшие ограждения под баром, чтобы сдержаться. Тщательно отгоняя от себя раздумья о новой работе папы, пыталась просто закончить смену в «Каролле», но теперь купюра, которая лежит прямо передо мной, совсем сбивает с мысли, заставляя нервничать и представлять юную пятнадцатилетнюю девушку.

«Девственница или нет?!»

Отведя взгляд, силюсь не заплакать. Кусать губы и ни в коем случае себя не выдать. Ни за что. Пьетра обрывает затянувшуюся неловкую паузу:

– Ты, и правда, идиот, – хохочет кареглазая подруга, убирая деньги обратно в карман брата. – Я же говорила, здесь так не принято!*3* – Обратившись ко мне, Лессе и Билли, она спешит разъяснить ситуацию: – Все в порядке. Извините его, пожалуйста. Он всю жизнь прожил в Англии и до сих пор не привык к местным порядкам. – Ее улыбка искренна и приятна.

Я вспоминаю, что при нашей первой встрече в траттории, Маркус тоже расщедрился на чаевые, хотя делать этого не стоило. Почему-то тогда я даже не подумала об этом, слишком поглощенная тем, что рассматривала его, пытаясь вспомнить, откуда мне знакомо лицо кузена Пьетры.

– Все в порядке, – успокаивает Билли, взмахнув ладонью. – Первое время мне тоже было тяжело.

Подруга качает головой, весело посмеиваясь. Она характерно кладет одну руку на талию.

– Этот дурак, – свободной пятерней девушка проводит по густым волосам брата, – уже три года здесь живет! А все его мысли в другой стране…

Маркус фыркает, вновь поднимая на меня глаза, но я быстро опускаю свои вниз. Глядя на носки удобной обуви, ровно дышу, придавая равнодушие своему виду.

Билли, закончив все считать, намекает, что пора прощаться:

– Будем рады видеть вас опять, заходите за капучино, – его голос не лишен мягких и ласковых ноток.

Марк понимающе кивает и, легко стукнув рукой по стойке, отодвигается от нее, конечно, еще раз на меня посмотрев.

Раздражает! Я спешу убраться в раздевалку. Быстро сбрасываю с себя униформу, состоящую из коричневой юбки, белой легкой блузки и галстука-бабочки в тон юбке, повязанного на голой шее. Надев джинсы, футболку и джемпер, хватаю рюкзак и, теперь расслабившись, дышу глубже, продвигаясь к запасному выходу, где меня уже ждут Билли с Алессандрой. Остальные члены персонала садятся в такси, договариваясь, кому с кем по пути.

– Все в порядке? – говорит шотландец, когда я оглядываю темную парковку, освещенную всего лишь светом слабых уличных фонарей.

От проезжей части парковочные места отделяет только сетчатый забор. Взглянув на него во тьме ночи, я содрогаюсь. Оплата стажера совсем не велика, и тех денег, что я получила сегодня, хватит, чтобы оплатить такси, но домой я тогда почти ничего не принесу. Мне нужно преимущество в глазах отца, я должна попытаться уговорить его отказаться от новой работы, на которую он поступил.

Я должна. Страшно представить, что моя жизнь станет настолько запутанной и переплетется с жизнью мерзавца Лукаса. Я не хочу, не хочу.

Боюсь.

– Да, – правдоподобно лгу я, заправляя пряди волос за уши.

– Сейчас подъедет машина, и мы можем попросить водителя сначала подвезти тебя, а потом нас. – Лессе и Билли повезло: оба проживают в одном квартале, а мне ехать от них в другую часть города.

Если водитель согласится на такой вариант, то и ей, и ему придется раскошелиться, а я этого не желаю.

– Нет, – говорю, настроенная поехать домой на метро. Сегодня пятница, а значит, метрополитен закрывается на час позже, и я еще успею сесть в поезд. – Спасибо, ребята, но до закрытия подземки у меня есть время, так что я выберу этот способ.

Лесса непонимающе хлопает длинными ресницами, иногда переводя взгляд на Билли.

– Ты уверена? С тобой все будет хорошо?

Не похоже, что он волнуется за меня не по-настоящему. Это действительно подкупает. Я становлюсь на цыпочки, чтобы потрепать Билли по плечу.

– Я напишу, как доберусь, – полуобернувшись, шлю воздушный поцелуй Алессандре и покидаю их, шагая через парковку к выходу на тротуар.

Я не сразу замечаю, что чья-то машина плетется позади. Поддавшись размышлениям, где-то через полминуты до меня доходит, что дорога впереди освещается. Вздохнув и резко обернувшись, прикладываю ладонь ко лбу, намереваясь хоть что-то рассмотреть. Фары резко выключаются, и щелкает замок дверей джипа. Из темно-зеленой тачки выходит парень, глаза которого идеально сочетаются с цветом его автомобиля. Сейчас я могу видеть, что на соседнем сидении никого нет. Где Пьетра?

Он узнал меня? Он знает, кто я? Маркус меня специально подкараулил? Я завернула за угол, и мне не видно, уехали ли уже Билли с Лессой, так как такси въезжает и выезжает через другую сторону кофейни. Дрожа, я интуитивно отступаю назад по мере приближения Марка. Мне становится заметна его хищная ухмылка.

– Не бойся, – звучит громко его голос в окружающей нас тишине.

Изредка за забором проезжают другие машины.

– Я люблю, когда женщины сами отдаются.

Ну, кончено! Я бы рассмеялась, если бы не было так страшно. От ужаса, охватившего меня, даже сказать ничего не в состоянии. Слезы не душат, дыхание не перекрывает. Что странно. Просто… жутко. Вот описание того, что я чувствую. Жуть от присутствия Маркуса.

– Пьетра отошла поговорить по телефону с новым бойфрендом, – по-мальчишески, довольно мило, что для него не свойственно, улыбается парень. Он засовывает ладони в передние карманы бежевых брюк. – Не хочет, чтобы я слушал.

Когда я ничего не говорю, он подходит еще ближе. И в этот раз мне даже не удается попятиться назад. Я не могу сделать и шагу, словно оцепенела.

– Я понял, – опустив голову, шатен издает странный звук. Вскинув указательный палец вверх, он медленно кивает, как будто прикидывая в голове какой-то план. – Я все понял. Значит, вот как ты думаешь: «Эти гребаные англичане атаковали мой любимый город, построили тут свою компанию, предоставили рабочие места для моего народа, на одно из которых решил претендовать собственный отец!» – Он манерно взмахивает руками, изображая инфантильность. – «Ненавижу, – специально искажая свой голос, говорит Марк, считая, что угадал, о чем я молчу. – Ненавижу! Ненавижу! Тупые англичане!»

Хотя он и не является британцем, но, насколько я понимаю, причисляет себя к ним. И это неудивительно: родной язык для человека тот, на котором он думает; родная земля – та, на которой он родился. Маркус никогда не станет истинным итальянцем, но я понять не могу, с чего он взял, что я националистка?! Неужели придурок впереди считает, что я не желаю общаться с ним и его друзьями, потому что они другой нации? Зачем тогда с таким упоением я изучала английский и французский языки? Для чего мечтаю путешествовать по миру. Я люблю Италию, я люблю Рим, но я не узко мыслящий человек, сконцентрированный только на том, что его окружает.

И, честно говоря, мне безумно обидно, если Лукас, Маркус и… как его там… Дейл уверены в своей правильности. Нет, все не так. Хотя ведь должно быть безразлично, какие представления они имеют на мой счет.

Должно же быть!

Исходя из собственноличных соображений, я решаю вновь промолчать. Но стоит мне обернуться и сделать шаг, как Маркус, буквально подлетев, хватает меня за локоть, заставляя обернуться и посмотреть на него.

– Вообще-то, мы с Пьетрой собирались тебя подвезти, – не скрывая недовольства, бросает Марк тихо.

Ему даже не удается понять, насколько сильно я сейчас боюсь. На время я даже застываю, ощутив его руку на своем теле. Это ужасно. Ужасно!

«Хочешь ее трахнуть?»

«Думаю, она еще девственница».

– Отпусти, – сипло требую я, запрещая себе заплакать.

Нельзя, нельзя, нельзя. Пожалуйста! Он не должен видеть меня уязвимой. Никто из них.

«Девственница или нет?!»

Сознание подкидывает очередную фразу, что Марк сказал мне пять лет назад:

«Я сейчас изнасилую тебя, веришь?»

Тогда я нечаянно, не подумав, вскинув глаза на парня, со всей враждой, хранящейся в душе, шиплю:

– Я тебя ненавижу.

На мгновение его рот приоткрывается и, кажется, Маркус забывает дышать. Он моргает, приходя в себя после моих слов. Удивлен, что я так отношусь к нему, хотя мы почти не знакомы. Тот факт, что он является кузеном моей подруги, видимо, обязан был стать мостом между ним и мной. По его мнению.

– Что? – чуть засмеявшись, изумленно выдает шатен.

Еще громче, еще яростней звучит мой ответ:

– Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!

И вырвав руку, пока Марк находится в ступоре, отбегаю назад, поправляя лямки темного рюкзака на плечах. Почти дойдя до открытых ворот, ощущаю, как слезы стекают вниз по щекам.

«Прямо здесь тебя трахну. Веришь?»

Нет, нет, нет.

НЕТ!

Возвратившись, пользуясь тем, что Пьетры пока на горизонте не видно, и она меня остановить не сможет, замахиваюсь, сцепив пальцы в кулак. Им я ударяю Маркуса под левым глазом. Неожиданность заставляет парня хрипло вскрикнуть. Ладонью он хватается за больное место и растерянно на меня глядит. В его глазах плещется озадаченность. Вытерев наглядно слезы, я посылаю ему победную улыбку, а потом, наконец, убегаю вверх по улице. Добираюсь до тротуара и, не останавливаясь, бегу. Совсем скоро я прибуду к станции, где смогу спуститься вниз, чтобы доехать до своего квартала. А сейчас… мне стало легче. Один удар – и реально стало лучше.

Фантастика!