Читать книгу Пароль: чудо - Лена Ковальска - Страница 4

   Они появились в моей жизни почти одновременно. В Пермь, на временное пристанище, родить второго ребенка, приехали моя сестра с мужем. Ее муж, Александр, был рослым громилой с очаровательной улыбкой и светло-русой шевелюрой. Он выстраивал крепкие бизнес-отношения с моей матерью, и я подумывал, что он женился на Юлии только из-за связей. Как стало известно позднее, я был не прав.  В тот вечер семья традиционно, по-польски, собиралась на семейный ужин. К нам прибыли сестра Саши Жанна и их мать.

   Мать показалась мне скучнейшей женщиной, но Жанна была очаровательна. Старше меня на пять лет, она, тем не менее, была одинокой, потому что, со слов ее брата, была очень скромной. Она сразу понравилась мне. Идея соблазнить сестру мужа моей сестры насмешила меня своей нелепостью, но мое желание не отпустило меня и позднее, а потому, уже на следующий день, я решился на пас в сторону ее поля. К этому моменту у меня была уже пара гадких интрижек, об одной из них я вспоминаю чаще и регулярно посмеиваюсь над "спецэффектами" моего сексуального поведения.

   Я обещал в этом дневнике писать все злоключения и приключения. Сейчас расскажу о своем учителе физкультуры. Ее звали Марина. Она была очень красивой женщиной лет тридцати с крепкой фигурой и большой, ну очень большой грудью. Каждый десятиклассник в нашей школе мечтал побыть с ней наедине. Мои одноклассники судачили о ней и распускали слухи.  Прыгая через "козла", подтягиваясь или играя в волейбол, я ощущал на себе ее кричащий взгляд и самоуверенно улыбался, поджидая случай.

     Вскоре он настал. После урока она попросила меня помочь ей закинуть мячи на антресоли в женской раздевалке, так как я был высоким, и мне не приходилось выстраивать эстакаду из кресел, чтобы это сделать.

   Я без труда закинул все мячи, куда нужно, и собирался было уйти, как вдруг она вошла, с шумом закрыв дверь.

– Не устал? – спросила она, и я все понял.

– Вам не следует. – Сказал я.

   Она удивленно уставилась на меня.

– Ах ты, самоуверенный сопляк! – она покраснела и разозлилась.

– Я, пожалуй, тогда пойду. – Парировал я, стараясь миновать ее в узком коридоре раздевалки. Когда я поравнялся с ней, она преградила мне путь. Я на мгновение завис над ней, мой взгляд упал на ее большую грудь, перекрывающую мне выход и воздух. Дальнейшее не требовало разъяснений: я возбудился так, что мое дыхание сбилось, и я выдохнул лишь с импульсом, схватив ее и прижав к стене. С губ моих сорвался стон возбуждения, я снял с нее майку, обнажив грудь, а она суетливо бросилась к двери. Щелкнул запор. Я снял с себя поло, она сняла все остальное, и мы занялись сексом в женской раздевалке, прямо во время седьмого урока.

   Это случилось в мае.  Через три недели я закончил школу и больше никогда ее не видел.

   Вернусь к рассказу про Жанну. Я пригласил ее погулять на следующий после знакомства день, и мы отправились к Шатову смотреть «Терминатор-2».

   Я долго думал, как быть, ведь Жанна казалась белым голубем на тризнах церкви. Она смотрела на меня глубокими карими глазами, и я удивлялся огромной разнице между ней и братом. Впрочем, меня с сестрой отличало что-то подобное. Я, как и Саша, был сероглазым, а Жанна, как и моя сестра, Юля, была темноволосая и кареглазая.

   Минуя долгие рассказы об ухаживаниях, скажу сразу, что она оказалась наивнее и проще, чем я ожидал. Она так искренне, так просто отдалась чувству, что влюбилась уже на первом свидании. Я смотрел в ее горящие глаза и предполагал, что, возможно, совершаю ошибку.  Чувства пока мне были неведомы. Все мои предыдущие интрижки неминуемо заканчивались моим хладнокровным уходом или обоюдным расставанием. Жанна уже отдалась водовороту эмоций изо всех ее чудных женских сил. Я не знал, как быть: бросить все сейчас и оставить в расстроенных чувствах, либо дать ей ожидаемое, но условиться о свободе отношений и предупредить о том, что я весьма далек от любви и неумен по своей юной природе.

После нашей первой встречи я провел какое-то время в Москве, завершая свое курсовое обучение у профессора МГИМО. Сразу после школы, вопреки воле моей авторитарной матери, я злонамеренно поступил на факультет романо-германской филологии в Перми, и не уехал в МГИМО на постоянное обучение, решив только завершить курсы, о которых я упоминал выше. Мать провела немало жестоких рейдов, в попытке заставить меня изменить выбор. Она применила всю свою политическую прыть, изобретательный ум и пыталась переубедить меня даже шантажом, но поняв, что я окончательно избавился от установок детства, оставила свои попытки. Я все чаще помогал ей в делах, желая заработать, и все сильнее отдалялся от нее ментально и духовно.

   Вскоре я понял, что Жанна готова на все. Я попросил отца помочь мне: объяснил ему, что нашел женщину, и мне необходимо отдельное жилье, где из крана не течет ядовитый сок моей матери.  Он отдал мне ключи от своей старой двухкомнатной квартиры на 30 лет Октября, где частенько работал, а то и жил, когда у моей матери случались вспышки ненависти к нему. Я был благодарен за то, что он сделал. Он даже объяснился за меня с матерью.

   Я благодарен Жанне за все, что она для меня сделала. За все, что она сделала для нас. Мы вернёмся к истории ее маленького подвига позднее. Она никогда не знала мужчин. Я был ее первым и последним мужчиной в жизни. Она имела склонность к любовной аддикции, на фоне психоза и меланхолии, которыми страдала также тихо, как жила. Тогда я не понимал это, и списывал ее состояния на влечение любви. Я объяснил ей, что молод и не составлю счастье ее жизни, что рано или поздно уйду за другим впечатлением. Она слепо соглашалась и искренне любила меня, а я с благодарностью относился к ней за это. Наш секс был спокойным и часто заканчивался ее клятвами в вечной любви. Вскоре мне это стало в тягость. Я не понимал происходящих в ней процессов и однажды сказал, что ухожу. Она просила не оставлять ее так сразу, просила быть рядом, покуда я не нашел ту, что мне дорога; она просила ещё о тысяче услуг, но я не слушал. Так продолжалось около месяца. Я носил ей цветы, тайно лазил к ней через окно, на третий этаж, или увозил к себе. Мне было скучно с ней, и вскоре паузы в наших встречах исчислялись неделями. Я не знал о ее глубоких страданиях, она не показывала их мне.

   Мой рост в восемнадцатилетнем возрасте составлял 196 см. Я был самым высоким в школе. Представь себе мое удивление, когда, закончив свои курсы в Москве и вернувшись в Пермь, я начал посещать занятия на факультете и однажды столкнулся на входе во второй корпус с парнем, который оказался выше меня. Мы поравнялись, смерили друг друга взглядом, и, видимо, подумав об одном и том же, улыбнулись. У него была очень красивая улыбка. Он и я – мы задержались в проходе, разглядывая друг на друга, и в тот день он показался мне милейшим из людей. Ты, Лия, непременно снова сказала бы, что это парень из моей прошлой жизни. Но тогда он просто оказался красавцем со светлой шевелюрой, большими зелеными глазами и ослепительной улыбкой, на которого я "запал".

   Впоследствии я стал встречать его чаще. К этому времени я уже не обращал особого внимания на внешний вид людей и не ставил для себя никаких социальных рамок. Приглядываясь к нему в университете, я заметил, что он беден и страдает от этого. У него были сложности с одеждой, с мелочами для учебы – я видел, что и с деньгами все было совсем плохо. Вскоре я стал наблюдать за ним постоянно. Я обратил внимание, что он обедал в первом корпусе, и пару раз наведывался туда. Оказалось, в обед он чаще читал, чем ел.

   В тот счастливый (или не очень) для меня вечер я позволил Шатову (а он оказался на факультете русской филологии того же университета) увлечь меня на тусовку в гей-бар, где я, благодаря отношениям с Жанной, не был уже давно. Он обещал привести нового мальчика со своего факультета. Нил еще не назвал его имени, а я – ей богу – уже знал, кто это будет. Клянусь, я не сомневался, что он пригласит того улыбчивого блондина. Я рассмеялся в голос, в очередной раз улыбнувшись жизни и ее милости, и возблагодарил провидение за такое внимательное ко мне отношение.  Поистине, мы сами не знаем, чего хотим от жизни.

   Я приехал в бар. Тот парень стоял за стойкой и смотрел на выпивку. Я подошел к нему сзади и сказал:

   –Выбирай, я угощаю.

   Он вздрогнул от неожиданности, улыбнулся и спросил:

   –Так быстро?

   –Чего ради ждать? – Ответил я и вооружился лучшей из моих улыбок.

   Мы заказали вина, он расслабился. Шатов, видя, что парень мне приглянулся, то и дело подскакивая к нам, убежденно кивал головой на каждую мою реплику об убогости заведения и специфичности публики. Саша Короленко – так звали нашего нового друга, – улыбался на мои слова. Шатов отметил, что наш круг разрастается людьми с "литературными" фамилиями. Меня он представил как Раскольникова. В ту первую беседу мы выяснили, что наш новый друг именуется Александр Владиславович, а я – Владислав Александрович, что мой день рождения – 05.10., а его – 10.05., и мы оба обожаем русскую классику. Я спросил, не гей ли он, и он ответил, что гей. Я ничего не сказал, но позднее всё-таки предложил ему довезти его до дома.  Оказалось, что он живет рядом со мной, на 30 лет Октября.

   В ту ночь я впервые усадил его на мотоцикл сзади и заставил держаться за мое тело. Саше было неловко, а мне понравилось.  Я довез его до дома.  Когда за ним закрылась дверь подъезда, я признался себе, что это начало интересной дружбы, и может даже больше.

   Мы стали встречаться в университете. Я уговорил его обедать со мной, и часто платил за него. Поначалу Саша смущался, но я объяснял, что хорошо зарабатываю на переводах, и деньги у меня есть.  Вскоре мы втроем – я, Шатов и Саша поехали на дачу моих родителей, на Сылву. Мы слегка выпили и даже раскурили траву, которую Шатов обычно доставал для себя на мои деньги. Мы много рассуждали о литературе и схожести нас с главными романтическими образами классической литературы.  Вскоре мне пришла в голову мысль основать шуточный орден, где члены ордена должны собираться каждую неделю, один раз в месяц курить марихуану, два раза в месяц пить вино и вечно обожать классику. Так родился наш клуб любителей классической литературы – мы называли его просто "клуб".

   Мы с Сашей стали встречаться чаще, и я окончательно перестал думать о Жанне. Она порой звонила, плакала, а я приезжал и успокаивал ее, понимая, что не могу дать ей любви.

   У Саши была очень изящная речь. Он привлек меня своей физической красотой. Что-то особое было в его облике. Я все чаще позволял себе незначительные подарки или знаки внимания, горячо просил его принимать их, объяснял свой интерес и покровительствовал ему почти во всем. Он стеснялся своей бедности, но я старался быть терпимым к его комплексам.  Я узнал, что он четвертый из шести детей, у них совсем немного денег. Лихие девяностые разорили и уничтожили немало семей. Я уже очень хорошо понимал экономическую ситуацию в стране, но именно на примере Саши, и на твоем впоследствии, я видел, как беспощадна политика. Я тогда был слеп и не понимал, как вы оба переживали эти тяжелые моменты, как росли на них, обрастали силой. Моя сила закалялась не на тех наковальнях, я был далек от понимания вашей реальности.

   Мы с Сашей вскоре стали неразлучны. Я водил его по магазинам, убеждал, что очень хочу делать ему подарки, убеждал, что его красоту необходимо подчеркивать, все чаще баловал. Он поначалу обижался, но я был так искренен и так горяч, что он уступал. Однажды я узнал, что из-за нехватки денег он ходит в университет пешком. Я выучил его расписание и подстроил так, словно выезжал учиться одновременно вместе с ним, поначалу просто предлагая довезти, а впоследствии уже нагло подъезжая за ним к дому. Чтобы он не мерз верхом, я купил кожаный костюм мотоциклиста и подарил ему. Я хотел сделать этот подарок особенным, хотел сделать его шагом к сближению, потому что к этому моменту Сашин женский гений – я не ошибся в слове – именно его женский гений вовсю властвовал надо мной.

   В тот вечер, когда я подарил ему костюм, он предложил мне проверить его в действии. Мы облачились в них и помчали куда глаза глядят, все дальше. Он крепко прижался ко мне, изо всех сил, словно вовсе не удерживался, а обнимал меня, уткнувшись подбородком в мое плечо. Где-то на краю света я остановился. Мы встали друг напротив друга, и он долго говорил мне много теплых слов. Он взял меня за руку и вдруг, в чувстве, поцеловал ее, закрытую, прямо в перчатке. Я вспыхнул. Это был прилив нежности из глубины самого сердца. Я импульсивно сжал его руку, притянул к себе и обнял. Он вздрогнул, и я почувствовал, что он возбудился от соприкосновения с моим телом. Сейсмическая активность внутри меня образовала движение и я, обхватив его затылок, поцеловал в губы. Так, как поцеловал бы женщину.

– Поедешь ко мне? – спросил я его, и он утвердительно кивнул.

   В квартире моего отца две двери. Одна установлена дополнительно, в 50 см от другой. Ты знаешь, что, встав между ними, можно оказаться прижатым друг к другу.

   Мы едва успели войти, открыв первую дверь, как Саша приник ко мне всем телом, обнял меня крепко, в порыве чувства, и мы оказались захлопнуты в этом проеме между дверей. Мы страстно целовались, еле-еле двигаясь в этом проходе, стараясь стянуть друг с друга кожаные куртки. Затем я изловчился, все же открыл вторую дверь, и мы вошли. Остановились. Он с удивлением осмотрелся, а я смущенно предложил душ и чай.

   Мы помылись, поужинали, поболтали, словно через силу сбивая возбуждение. Саша ждал моих действий. Я подсел поближе, и, глядя в его зеленые глаза, еще изучая собственные ощущения, провел ладонью по его лицу. Сомнение было, но глядя на то, как он вспыхнул, уронив взгляд вниз, на мгновение я почувствовал себя султаном.  Он был как покорная женщина. Я приник к его губам, обняв за спину, а он, обхватив мою голову руками, ответил на мой поцелуй. Я отвел его в спальню.

   Помню новое чувство, когда я раздевал его, смотрел на его мужское тело и понимал, что для меня не существует преград. Он что-то говорил про необходимость сделать клизму и еще какие-то слова, но я уже погружался в волшебство, что дарит мне мое возбуждение, понимал, как сильно я хочу этот опыт. Целуясь, уже голые, мы упали в кровать, прижимаясь друг к другу телами. После обильных и долгих ласк, слушая его стоны, я наспех отыскал в тумбе презерватив, и решил приступить к активным действиям. Я развернул его на живот и решил, что пойду наугад, зная, что делать, только в теории. Он застонал, и я разволновался от того, что не опытен. Я не хотел причинить ему боль, а потому спросил его, нет ли позы, при которой я смог бы касаться его спереди и быть мягче.  Он сказал, что если у меня был секс с женщиной, то этого можно достичь в традиционной позе. Вскоре я обнаружил большие преимущества этого положения – я входил не так глубоко, угол позволял ощутить больше, и я касался собой его живота. Я вскоре потерял связь с реальностью, как это случается со мной в сексе. Помню только, что в порыве безумия мы успели перепробовать все, что он хотел и я предлагал. Еще некоторое время после оргазма мы лежали без движения, в каком-то странном смятении, затем я предложил уйти в ванную.

   Мы стояли тогда под тёплыми струями воды – молодые, счастливые, осторожно что-то говоря, боясь сказать и два лишних слова, как будто в страхе растерять, разлить это новое чувство, внезапно вспыхнувшее в нас. Мы вернулись в кровать и еще какое-то время предавались ласкам, потом Саша продемонстрировал мне свои таланты в оральном сексе, и мы уснули под утро, обнявшись.

   На следующий день я готовил завтрак, когда он пришел ко мне, голый, взлохмаченный – я понял: что-то не так.   Саша был встревожен.

– Что случилось? –спросил я. – Тебе нехорошо?

– Ты другой, Владик, – сказал он. – Ты живешь в странной, необъяснимой роскоши всего – твой дом, твои вещи, твоя щедрая душа, твое открытое сердце. Ты так добр ко мне, так ласков… Все эти мужики в дорогих шмотках – они бросали меня на следующее утро… – Он осекся.

– Продолжай, – попросил я.

– Ты как будто легко идешь через всё, и идешь вперед, по пути зацепив вещи, события, людей. Я думаю, что ты скоро бросишь меня и пойдешь дальше.

   Я удивленно посмотрел на него, решительно не понимая, что с ним.

   Он "впивался" в меня взглядом испуганной женщины.

– Саша, почему ты решил, что я поступлю именно так?

– Потому что ты такой.

– Неужели ты изучил меня так хорошо за эти 8 часов ночи? – Рассмеялся я.

– Я вижу.

   Я улыбнулся, взял его за руки и сказал:

– Саша, я прошу тебя, не нужно драматизировать!

– Но все это похоже на сон. – Саша не унимался. – Ты, твоя красота, твое внимание, подарки, твоя жизнь, твои ласки, наш секс вчера – слишком все хорошо. Если ты уйдешь, я больше никогда не смогу поверить!

   У него была истерика. Что ж, это было ожидаемо – слишком чувствителен. Я обнял его крепко, прижал к себе и сказал:

– Сашенька, даже если когда-то это закончится, то не так, как сейчас. Не сегодня. Я не уйду. Я не использовал тебя. Ты не мог не увидеть огонь в моих глазах. И я не такой, как все эти люди в дорогих тряпках, которых ты встречал. Пожалуйста, успокойся и поверь мне. Даже если мы и расстанемся, то  от того лишь, что будем неумны и все разрушим сами, как это веками делают люди. Зачем бояться жизни? Сейчас я полон восторга, радости, я счастлив, я хочу быть рядом.

   Он посмотрел на меня радостно, улыбнулся и спросил.

– Значит, мы вместе?

   Я задумался и ответил. – Да, Саша, теперь мы вместе.