Читать книгу Лабиринты. Или таблетка счастья. Роман про жизнь - Лена Терехова - Страница 5

Она действительно забыла обо всем, сначала было просто не до детей – обустройство нового семейного гнездышка всегда отнимает много сил и времени, потом как-то само собой пропало желание общаться, удивительно, но она даже не скучала!

– Мама, можно мы приедем к тебе на выходные? – частенько канючили Светка с Пашкой, звоня ей из телефона-автомата. Вот он, признак хорошего положения в обществе в те годы – домашний телефон. Была такая роскошь далеко не у всех! Она всегда находила предлог, чтобы перенести визиты своего выводка. Олька молодец, все понимает и не суется с просьбами. Да ей, поди, и не до матери, сама с парнями по углам жмется. Так, глядишь, и бабкой сделает раньше времени! А Светка – вот кто висел бы постоянно на мамкиной шее да плакался в жилетку о своих проблемах! А ведь ей, кобылке, уже почти тринадцать, пора и своим умом начинать жить! Ладно Пашка, мелкий он еще, но какой же зануда! Весь в своего папашу! Впрочем, подобным мыслям она отводила не больше минуты в день, у нее были более важные дела.

Время шло, а желанная беременность все не наступала. Гришины ходили по врачам, сдавали анализы и пытались поточнее вычислить дни овуляции, чтобы с пользой провести время в супружеской постели – ничего не получалось. Кто бы мог подумать, что парочка абортов и лечение от гонореи, которые тщательно прятались в прошлом женщины, смогут так повлиять на ее жизнь! Нейля рыдала по ночам и проспалась от кошмаров, в которых ее Ромочка уходил к молодой любовнице, державшей на руках младенца. Коварная разлучница хохотала во весь голос, а она, униженная и несчастная, стояла на коленях и протягивала руки вслед растворяющемуся вдали мужу.

И снова коридоры и кабинеты женской консультации. Очередь к врачу-репродуктологу и разговоры, разговоры, разговоры, все на одну тему, такую болезненную для нее.

– Мне рассказали, что в шорской деревне, Чувашке, есть бабка одна, она, мол, настоящие чудеса творит. Баня, травки, особые обряды и вот он, долгожданный ребеночек. Я обязательно к ней поеду, если опять доктор ничего вразумительного не скажет, – шептались две сидевшие рядом с Нейлей молодые женщины.

– Неужели ты веришь в такую чушь? Ты же комсомолка! – твердила одна.

– Да мне все равно. Плевать, кто что скажет и кто что подумает! Мне скоро тридцать, я десять лет пытаюсь стать матерью, и если шорка-шаманка мой единственный шанс, я им воспользуюсь! – с жаром отвечала вторая. Неля развесила уши и подвинулась ближе говорившим. Она с жадностью ловила каждое слово. Вот оно, именно то, что ей нужно! Завтра же она поедет в эту самую Чувашку и, даст бог, через год-два в их семье появится Григин-младший. Сын, наследник. Без вариантов. Ей нужен только такой исход во всей этой истории, она как никто другой заслужила счастья!

Мыскин и Междугорск географически находятся совсем рядом, примерно полчаса езды, но вот добраться потом еще до шорской деревушки Чувашки нужно терпение, дорога там не самая комфортная, да и маршрутный транспорт не предусмотрен, разве только буровики или леспромхозники в ту сторону двинутся и возьмут попутчика. Местные привыкли к подобной жизни: коренные шорцы в этих местах жили столетиями, охотились, собирали в тайге грибы и ягоды, ловили рыбу в реках и озерах, им не особо и нужно было сообщение с городом, разве только ребятню пристроить в детский сад и школу, да захворавшего в больничку, все остальные проблемы помогут решить древние духи посредством бабки, потомственной шаманки по имени Пончакей.

Небольшой деревянный домик посреди деревни практически никогда не пустовал, прислушаться к советам мудрой Пончакей-абыс приезжали со всей округи: дела семейные, денежные, сердечные – всему найдет объяснение старая шорка, а уж начало промысла в тайге без ее особого обряда и подавно не начнется. Среди вековых деревьев у серебряного родника построила она шалаш – одаг, и просит там у таг эзи – духов гор и лесов и суг эзи – духов воды, удачи и процветания для своего рода. Гулко раздается звук бубна, взлетают искры костра к вершинам кедров и приглашаются небесные предки отведать хмельной абыртки, чтобы добрее стать и благосклоннее к своим земным потомкам.

Нейля выехала в Чувашку прохладным сентябрьским днем еще затемно, чтобы при хорошем раскладе вернуться домой раньше мужа, ей не хотелось обременять его своими бабскими делами, да в очередной раз напоминать о своей материнской несостоятельности, чем меньше об этом говорить, тем больше останется времени на решение проблем, действовать нужно, а не выслушивать лживые сочувствия соседских всезнаек.

Женщина проделала длинный путь на перекладных и устала до чертиков, пока увидела очертания домиков в тумане на вершине горы. Осталось только туда взобраться и все, цель достигнута, даже пешком это не составило бы большого труда, если бы Нейля потрудилась с утра не только проснуться, но еще и включить мозги: она надела под модный финский плащ свое любимое платье из тонкой шерсти, дефицитные нейлоновые колготки и, будь они неладны, кожаные итальянские сапожки, красивые, изящные, но на высоченной шпильке. Для проселочной дороги, а по сути лесной тропы, такая обувь не годилась совершенно, да еще упавшая под ноги листва и начинающий периодически моросить дождь, сцепления подошвам не добавляли.

Чертыхаясь, Нейля начала свое восхождение, с риском в любой момент скатиться к начальной точке маршрута на заднице. Она шла с остановками через каждые пять минут и совсем не обращала внимания на свежий воздух, окружавшие ее пейзажи, раскрашенные в немыслимо-яркие огненные цвета, светлое до полной прозрачности небо в тех местах, куда не добрались свинцово-серые тучи. Здесь был какой-то свой, особый запах, который оседал на нёбе и кончике языка, пряный, горьковатый, похожий на шоколадную конфету. Остановиться или пройти еще с десяток шагов?

Где-то вдалеке послышалось движение, Нейля оглянулась и увидела поднимающуюся по тропинке тощенькую лошаденку, запряженную в ветхую телегу. Женщина с облегчением вздохнула – мучения закончились!

Восседавший в телеге седоголовый шорец с удовольствием взял попутчицу, уж очень ему хотелось поболтать с кем-то после хорошего количества домашней браги – бузы, которой его угостила в соседней деревушке хлебосольная сестра, а слушателей, кроме старой кобылы рядом не было.

– Ты, дось, к Пончагей-абыс торописся? – заговорил он, понукая свою лошадку, – это хорошо. Тайга кормит, поит и совет дает. Пончагей спросит, духи ответят, тебя научат и помогут.

– А она никому не отказывает, шаманка ваша? – заинтересовалась вдруг Неля.

– Неее, низзя отказать, когда помощь нужна, духи гневаются. А ты слушай, травку ешь, воду пей, в лес ходи. Хорошо все будет, – и неожиданно для своей «пассажирки» возница вдруг затянул странную, булькающую мелодию, подыгрывая себе иногда на непонятном инструменте, по звуку похожим на ослабленную гитарную струну. Под этот аккомпанемент они и добрались до Чувашки.

– Прямо иди, дось, не ошибешься, дом увидишь, к Пончагей проводят тебя, а назад пойдешь вон туда ходи, к зеленому забору, там мой сын живет, скажи, что дед Зенька велел до дороги довезти. Он тебя на мотоцикле вниз и спустит, а там часто машины ходят.

– Зенька? – улыбнулась Неля.

– Так и есть, – подмигнул старик, – Зенькой меня шаман назвал, а в сельсовете как Арсений записан, Сенька, а отца моего Нигаем звали. Так что Арсений Николаич я. Дось, заходи, как в деревне у нас будешь. Бабка моя гостям рада, этпетертпек испечет. Таких лепешек с мясом ты нигде больше не попробуешь!

– Спасибо вам, Арсений Николаевич, – помахала старику рукой Нейля, – я обязательно загляну к вам на огонек, – сказала и пошла вдоль улочки.

Дом старой шаманки ничем не отличался от других, разве что людьми, которые в ожидании своей очереди «на прием» сидели на лавочках у крыльца и заваленки. В основном это были местные жители, но среди них можно было увидеть и с полдесятка городских. Все с интересом уставились на ярко одетую Нейлю. Она с вызовом подняла голову и прошла вглубь подворья.

– Кто крайний по очереди? – спросила звонким голосом, не останавливая взгляд ни на ком из присутствующих.

– За нами будешь, – раздалось где-то сбоку. Краем глаза она срисовала толстую тетку в сером пальто и резиновых сапогах и встала под небольшим навесом, немного в стороне от остальных. Часа через два подошла и ее очередь.

Нейля ожидала увидеть мрачную темную комнату, увешанную пучками трав, душную от всякого варева и с паутиной по углам – избушка Бабы-Яги, одним словом. Картина оказалась совершенно иной: беленые стены и потолки, домотканые коврики на полу, большой стол посреди кухни, накрытый чистой клеенкой и огромное блюдо с румяными пирогами на ней.

Шаманка Пончагей была сухонькой маленькой старушкой с узкими черными глазами и сморщенными руками. Волосы ее прятались под белым ситцевым платком, на плечи накинута меховая жилетка, а на нижней губе висела массивная деревянная трубка, из которой клубами вился сизый дым.

– Угощайся и говори, зачем пришла, – пришепетывая, произнесла хозяйка дома и снова спряталась за пеленой дыма.

– Ребеночка мы с мужем хотим, да вот все никак не получается, – заговорила Нейля, откусывая кусок пирога. Только сейчас она почувствовала, насколько проголодалась.

– Не девочка ты уже, – констатировала бабка.

– У меня есть дети, трое, только муж меня бросил, я теперь за другого замуж вышла, он моложе меня и о сыне мечтает. Боюсь, что по-другому мне его не удержать, снова одна останусь.

– Дети это хорошо. От детей добро, радость в доме, родителям долголетие. Попробуем с тобой духов испросить. Три дня дома водой родниковой полы мой, три ночи мужа не знай, а на четвертый день испеки рыбный пирог, палықтыг қюрмек, я научу как. Накорми мужа, сама ешь, а один кусок, самый первый, в полотно заверни и мне сюда привези. С тобой вместе пойдем духов кормить и сына тебе просить. Еще три дня ко мне ездить станешь, потом скажу, что духи велят.

В тот день Нейля вернулась домой с надеждой и трехлитровой банкой родниковой воды.

Теперь вся жизнь женщины была подчинена строгому распорядку: купание – то в бане, то в проруби, травяные чаи, мази на основе кедрового масла, настои, растирки и много еще чего. А все потому, что в те годы о таком привычном нам сейчас методе, как ЭКО, «в народе» даже и не слышали. Был тогда один способ, вполне естественный и действенный, правда, не каждая семья к нему готова была прибегнуть, «друг семьи» называлась, но это уже совсем от безысходности.

Год Нейля пользовалась помощью шаманки, параллельно до полного изнеможения эксплуатируя мужа, но даже намек на беременность не случился ни разу. Не помог и тот веками проверенный способ. Самое обидное, что чем больше старалась Нейля, тем сильнее от этой затеи отгораживался глава семьи.

– Солнышко, что случилось? Ты сегодня какой-то странный, просто на себя не похож, – мурлыкала она в супружеской кровати.

– Прости, дорогая, устал до чертиков, на ногах не держусь. Я переночую сегодня на диване, не обижайся, – и так пять раз в неделю, а потом и чаще. Постепенно секс сошел на нет, и раскрутить молодого мужа на супружеский долг становилось все сложнее. Нейля чувствовала, что возвращается в свою прежнюю жизнь.

– Мы же так мечтали о сыне, – то сердилась, то плакала она, – как же он появится? Не от сквозняка же, в конце концов! – скандалы возникали едва ли не каждый день, супруги ссорились, обвиняя друг друга, хлопали дверями, не ночевали дома.

А потом и вердикт бабки-шаманки поставил крест на вере в чудо: не дали духи добро ей на рождение наследника. Пустышка…

– Что ты маешься зазря с этим ребенком? – наседали на женщину родственники. – Может, не дано вам иметь наследника. А если уж это все так для вас важно – усыновите малыша, подарите счастье каком-нибудь нечастному сиротке, может, высшие силы сжалятся и подарят вам в нагрузку еще и родного.

– Нет, муж категорически против чужих детей, – возражала Нейля, но все чаще задумывалась над предложением.

Уговоры, взвешивание всех «за» и «против», скандалы и примирения – на все это ушел еще год, но согласие на такое отцовство Роман все-таки дал.

Нейля ходила по инстанциям, собирала справки, документы, ходатайства. Без особого восторга наблюдал за ней муж, а она просто горела этой идеей, уже и мальчика себе выбрала – трехлетнего Ваню, неулыбчивого, замкнутого мальчугана с глубокими серыми глазами. Мать отказалась от него в роддоме, и всю свою короткую детскую жизнь ребенок провел в казенных стенах, даже не догадываясь о том, что есть на этом свете другие дома, любящие родители и пироги по выходным.

Наконец, Ванька поселился в квартире Гришиных и начал постепенно привыкать к новой обстановке. Оказалось, что у него будут теперь две старшие сестры и брат, которые не высказали бурной радости по поводу прибавления семейства, но все же неплохо отнеслись к пацану.

– Теперь мама уже никогда даже не посмотрит на меня, – вздыхала Светочка, сидя с бабушкой за чаем с блинами, – теперь у нее есть Ваня, она говорит, что он маленький, ему внимание нужно, забота. А мне тоже нужно ее внимание, и раньше нужно было! Скажи, ба, ну почему она меня так не любит?

– Ну что ты, милая! Успокойся, мама всех вас любит. Просто у нее обстоятельства так сложились. Это взрослые дела, тебе пока не понять, но со временем тебе все станет ясно, – утешала внучку бабушка, но та с каждым разом все больше и больше чувствовала свою вину. Мама не любит ее, это факт. За что? Да это же все очень просто: она, Светочка, некрасивая (ну кто же, скажите на милость, полюбит рыжую и конопатую?), глупая (иначе не торчала бы в коррекционной школе), характер отвратительный (об этом чуть ли не каждый встречный норовит сказать), тонкие и кривые чуть ли не от самой задницы ноги и еще пунктов десять минимум можно прописать. И это никак и ничем не исправить. В этом и есть ее вина.

Нелюбимая дома, незаметная в школе, она так хотела человеческого тепла, участия, заботы, что однажды, почти не задумываясь, приняла приглашение своих одноклассниц сбежать с последнего урока и пойти на молодежную дискотеку в городской ДК. Это было ее первое большое и захватывающее приключение…