Читать книгу Лабиринты. Или таблетка счастья. Роман про жизнь - Лена Терехова - Страница 7

Вчера ей исполнилось пятнадцать, уже целых пятнадцать лет, а в жизни никакого просвета! Совсем скоро и школа останется позади, а что потом? Что после? Куда ей пойти, к какому берегу пристать? Ей, по сути, и пойти-то некуда: мать с отчимом грызутся через день, не стесняясь, выясняют, кто виноват в том, что у них «тоска в постели»; отец не женат во второй раз, говорит, что одного хватило до опупения, но систематически впадает в объятия «зеленого змия» и торчит там неделями, таская в дом разных придурков. Старшая сестра, Ольга, сняла квартиру и живет самостоятельно, однако, и к ней никак – она забрала с собой Пашку. Днем учится на курсах, а вечерами моет полы в кооперативном кабаке. Говорит, что предки порой подкидывают им на жизнь, но, если бы не бабушка, не известно, как бы все сложилось. Пашка уже в пятом классе, молодец, учится хорошо, подрабатывает мойкой машин. Ее вот вчера с днем рождения поздравил… Эх, если бы не те три года в первом классе, сейчас она уже была бы в выпускном восьмом, а так – торчать в этом опостылевшем интернате до совершеннолетия, перспективка так себе!

«Вот зараза, зачем я только ела этот долбаный торт с масляным кремом?» – Света ехала в автобусе в Кузнецк и чувствовала, что ее дико мутит. Вчера бабушка испекла свой фирменный бисквитный торт с пропиткой и масляными розочками. Где только продукты достала? В магазинах, кроме продавцов, ничего нет, а там, где есть, стоят такие очереди, что просто не протолкнуться. Они очень любили именно этот торт, всегда ждали повода, чтобы бабушка его испекла. А эти розочки – мммммм, просто объедение! Интересно, что с ними было не так в этот раз? Почему желудок так бунтует даже при воспоминании о них? Черт, еще ехать целых полчаса в этом вонючем «Икарусе»! Так, надо отвлечься, подумать о чем-нибудь хорошем, посмотреть на дорогу… Нет, этот грязный апрельский снег, противный серый пейзаж и снова ком в горле…

Она засунула в рот жевательную резинку, от ее насыщенного мятного вкуса стало немного легче. Слава богу, почти доехали, вот уже и финишная прямая. Минут пять и на месте.

– Привет! Как добралась? – Ильдар встречает ее на автовокзале, целует в щеку. Они встречаются уже четыре месяца, так, иногда. Им просто хорошо и весело вместе, без планов на будущее. В декабре, за пару недель перед Новым Годом, они столкнулись случайно в магазине, поговорили, погуляли. Потом вместе встретили праздник, провели каникулы, все получилось само собой, хотя она уже и не мечтала об этом. Дома даже не обратили внимание на то, что она не появилась в первые дни каникул, мало ли, что там, в школе, да и хлопот меньше.

Чтобы хоть немного разнообразить встречи, Света и Ильдар решили так – на одних выходных он приезжает в Междугорск, через неделю она – в Кузню. В Междугорске встречаться проще, там его дом, друзья. Можно не болтаться часами по улице, а посидеть в тепле, посмотреть телевизор или послушать музыку. Новокузнецк ей нравился, она, наверное, полюбила бы большие шумные города с их шумом, смогом и толпами людей, но не сейчас, не в холода.

– Что-то ты зеленая прям. Заболела? – он придирчиво смотрит ей в глаза. – Ты как себя чувствуешь?

– Не очень, – призналась она. – В автобусе вонища невозможная солярой, а я еще вчера сдуру слупила два огромных куска бабушкиного торта с масляным кремом. Сегодня прям помираю.

– Ты уверена, что это крем? – снова этот придирчивый взгляд. Что он хочет сказать? На что намекает? Твою ж мать! Неужели… Получается, что уже почти два месяца… Куда же они смотрели, чем думали? Что теперь делать?

У них и было-то «это самое» всего один раз и то как-то спонтанно, не по-настоящему, что ли. Она читала в книжках, как все бывает, и парочку фильмов видела на кассетах, после которых ночь не спала от жара внизу живота. А в тот день, на 23-е февраля, они были на даче у друга Ильдара, Миняза. Несколько парней и девчонок, все молодые, без претензий. Ели шашлык, пили вино, парились в бане и валялись в снегу, а потом кто-то предложил покурить. Что они там курили, Света не поняла, какой-то сладковатый дым, пахнущий сеном, но после нескольких затяжек ей стало очень хорошо, комфортно и весело. Она ощущала себя соблазнительной и безумно сексуальной. Девушка сама принялась целовать Ильдара и расстегивать на нем рубашку, казалось, что она всегда знала, что можно делать…

Потом он отвез ее в интернат, и они ни разу не заговаривали о том, что произошло, а надо было бы.

– Ты думаешь, что… – она не договорила и замерла с открытым ртом. Вот и все, это конец.

– Спокойно, – он взял ее за руку, – мы все решим… – они погуляли по серому замерзшему парку, перекусили в кооперативном кафе, а потом пришло время возвращаться домой. Девушка, вспоминая утреннюю тошниловку, предпочла ехать электричкой. Ильдар проводил ее и помахал вслед рукой.

После этой встречи он пропал. Светочке, проглядевшей все она и проплакавшей всю подушку, ничего не оставалось делать, как обратиться за помощью к матери.

Удивительно, но в этот раз Нейля не стала упрекать дочь, причитать над ее загубленной судьбой и пугать не радужными перспективами из жизни матерей-одиночек. Она сводила Свету в поликлинику, поставила ее на учет к гинекологу и прямой наводкой со справкой в руках направилась в ОВД, писать заявление о совращении несовершеннолетней. Женщина не постеснялась обратиться за помощью к своему старинному знакомому: в свое время мужчина начинал карьеру в управлении исполнения наказаний и по молодости они частенько встречались с Нейлей, когда она водила тесную дружбу с «химиками», он даже сам несколько раз пользовался услугами сговорчивой девчонки, просто так, «на халяву», как и положено по должности. Нейля не думала краснеть, вспоминая свое прошлое, она решительно ворвалась в кабинет теперь уже полковника, заместителя начальника городского ОВД и изложила суть проблемы.

– Не волнуйся, – кивнул лысеющей головой на толстой шее милицейский чин, – все будет в лучшем виде, – кривая усмешка и взгляд прищуренных глаз красноречиво объяснили ей, что будет дальше. Нейля заперла дверь служебного кабинета на ключ и опустилась на колени…

«Словно дежа-вю какое-то», – думала Света, прокручивая прошлогодние события и задушевные беседы с Лыковой. Только вот на ее месте была теперь она сама, и ждали ее не трусы, смазанные изнутри соком перца чили, а кое-что похуже.

События завертелись с невероятной быстротой, словно в калейдоскопе: люди в форме, врачи, анализы, беседы, родители Ильдуса, он сам… Уговоры, обвинения, деньги и фоном ко всему холодный голос матери: «Ваш сын покинет КПЗ только с печатью в паспорте, только мужем моей дочери и отцом ее ребенка!» «Это не надолго! Уж точно не на всю жизнь! Не с такими хабалками ему судьбой начертано молодые годы проводить!» «Откажется с хабалками, проведет с петухами, тогда и спросите у своего чадушки, что лучше!» И такие перепалки каждый день, часами, сутками…

Закрывшись в квартире Гришиных, Света молча сидела на кухне и сосала большой палец…

Дальше все было будто бы вовсе и не с ней: заявление в ЗАГС, кольца, платье с фатой до пола, кафе «Горная жемчужина» с залом на пятьдесят гостей, продукты и шампанское через знакомых и их знакомых… Постоянная тошнота и нарастающее внутри раздражение на всё и всех, готовое в любой момент вырваться наружу, словно лава из жерла вулкана.

Зато теперь она смогла позволить себе быть взрослой: в мае ей решением педсовета досрочно выдали справку об окончании коррекционной школы, а за несколько дней до регистрации, никому не говоря ни слова, Света сходила в парикмахерскую и вернулась оттуда жгучей брюнеткой. Она смотрела на себя в витринах магазинов и радовалась – наконец-то ненавистные рыжие космы остались лишь в ее воспоминаниях!

В начале июня, в теплый солнечный день была их свадьба. Беременность уже не доставляла ей тех неприятных ощущений, которые были в самом начале. Организм адаптировался к переменам, токсикоз волшебным образом исчез, и теперь она могла себе позволить есть все то, чем изобиловал богатый русско-татарский стол. А еще можно было незаметно для остальных хлебнуть шампанского, предусмотрительно налитого в сок и выкурить сигаретку в туалете.

– Тебе дурно не станет? – усмехался Ильдар, с нескрываемым презрением наблюдая, как активно двигаются челюсти его новоиспеченной жены, поглощающей очередной бутерброд или яблоко.

– Не могу остановиться, – нисколько не смущаясь, оправдывалась она, – этот твой троглодит, который поселился внутри, никак не может насытиться. Да и вообще, когда еще такая халява нам с тобой перепадет? Не жадничай, лучше подай мне вон тот кусочек губадии.

Родители жениха и практически все его родственники не скрывали, что, по их мнению, этот брак неравный, да и шел он вразрез со всеми семейными и национальными обычаями: не было традиционного никаха, из-за «положения» невесты пришлось отказаться от выкупа и, конечно же, сторона невесты ни в какую не соглашалась делить свадьбу на «мужскую» и «женскую» да еще и безалкогольную. Увы, не удалось уберечь сына от неприятностей, теперь и приходилось сидеть за одним столом с этими недалекими людишками, но лучше свадьба, чем тюрьма. Свекровь, Равиля Дамировна, не скрывала слез.

– Ничего, сыночек, значит, нам суждено пройти через все это, чтобы укрепить наши силы и веру, и мы с честью выдержим это испытание. Ты только помни, что жить нужно, прежде всего, для себя, нужно закончить институт, найти работу по специальности – ты не должен спину рвать в шахте, не для этого мы с отцом всю жизнь бились и обрастали связями. Вот только, видимо, не в тех местах, где надо, – вытирая глаза тонким платочком, пахнущим французскими духами, вздыхала новоявленная свекровь. Она костьми ляжет, но сделает все, чтобы эти грязномордые бабы навсегда убрались с горизонта вместе со своим ублюдком. Пусть ищут другого дурака, готового посадить себе на шею эту кривоногую истеричку с умственной отсталостью в анамнезе и такого же недоумка-наследничка! Вырядилась, гадина! Все зеркала проглядела, не налюбуется никак, не нагордится собой! Ну-ну, порадуйся пока вместе со своей мамочкой-шалавой, все равно эти узы не на веки вечные…

Светочка очень нравилась себе в новом образе: волосы цвета воронова крыла обрамляли ее личико с остренькими чертами и очень красиво оттеняли ярко-серые глаза. Она тщательно замазала тональным кремом «Балет» свои веснушки и припудрила лицо, подвела брови с ресницами, тронула румянами скулы, а дефицитной перламутровой помадой (подарок сестры) – губы. В зеркале на нее смотрела вполне интересная и привлекательная девушка, и даже немного раздавшаяся талия совсем не портила впечатления.

– Ты у меня самая красивая на свете и я действительно горжусь тобой, – Нейля подошла к ней сзади и крепко обняла. – Не волнуйся, все будет у нас хорошо. И еще, доченька, ты прости меня за наше прошлое, обещаю, что с этого момента у тебя будет большая и любящая семья. Я никому не дам тебя в обиду! – По щекам невесты ручьем потекли слезы. Но это были уже не слезы брошенной и никому не нужной рыженькой одинокой девочки, это были слезы радости счастливой женщины.

– Мне нужно возвращаться в зал, – изо всех сил пыталась она справиться с волнением. – Сейчас нужно гостей угощать, чак-чак ждет той минуты, когда на него накинутся и съедят. Я хочу успеть перед этим проглотить кусочек-другой, чтобы на слюну не изойти. Если так будет продолжаться, мне придется полностью сменить гардероб. Хотя… Что там особо менять? У меня толком и нет ничего.

– У тебя дочка будет, – подмигнула Нейля, – вот увидишь. Я тоже, когда Ольгой и тобой беременная была, первые полгода ела, как не в себя, да еще такую дрянь порой, от воспоминаний дурно делается. Представляешь, как можно залить виноград нерафинированным подсолнечным маслом и поедать это с хлебом и солью? Или мне очень нравилось грызть штукатурку. Не известку, а именно цементно-песочную смесь, которой стены замазывают. Я у бабули твоей расковыряла всю печку, до кирпичей ее объела, ваш отец дико этого боялся и оба раза пророчил мне, что я статую рожу.

– А Пашка чего требовал? – уже улыбалась Света.

– Как истинный мужик и сын шахтера, он принуждал меня пить пиво, – уже в голос расхохоталась Нейля, – я в день могла выпить трехлитровую банку разливного и при этом, как говорится «ни в одном глазу». И колбасу «Любительскую», причем не ела, а нюхала.

– Неужели и у меня еще будет что-нибудь такое же, веселенькое? – удивлялась будущая мать, – представляю глаза Ильдара, когда он увидит, как я ковыряю отверткой стены и начинаю грызть комки замазки!

– Ты, главное, не стесняйся своих желаний. Все, чего сейчас хочешь ты – требует твой малыш, и все – только на пользу ему, поверь!

– Доченька, ты где пропала? Там гости ждут, – первая в жизни откровенная беседа была прервана появлением Владимира Мазаева, уже изрядно поддатого и с трудом державшегося на ногах. Света поспешила в банкетный зал.

– Мог бы и не набираться сегодня, все-таки такой день у дочери! – услышала она за спиной голос матери.

– Своего малолетку карауль, шалаболка беспутная, я, может, в другом виде рядом с тобой находиться не могу, – отвечал отец. Молодая женщина замерла на мгновение, но потом решительно пошла к свадебному столу: у них своя жизнь, а она начинает строить свою, счастливую и совсем не похожую на других. Да, они все пока настроены против нее, но она выходит замуж на всю жизнь, придется им принять этот факт!

Глаза Светы встретились с другими, такими же серыми, обрамленными глубокими морщинками, но такими любящими и любимыми. Бабушка! Какое счастье, что на этом свете есть ты! Пожилая женщина словно услышала эти теплые слова и широким жестом перекрестила свою внучку, благословляя ее будущее…

Свою первую брачную ночь Светлана практически не спала, но вовсе не потому, что, как это полагается, провела ее в любви и неге, нет. Ильдус вопреки всем обычаям, перебрал спиртного и до самого рассвета то храпел, как трактор «Беларусь», то стонал, то требовал тазик, то размахивал руками, поминая какого-то неведомого Пыжика на чем свет стоит вперемежку русскими и татарскими ругательствами. Молодая жена перебралась спать в гостиную. В их распоряжение свекры пока предоставили свою квартиру, а через пару дней Света и Ильдар Ахмедовы переедут на съемную, которую им вскладчину оплатили на год вперед.

– А там видно будет, – постановил отец жениха. «Дай, Всевышний, не надолго!», – мысленно добавила мать.

Света пыталась примоститься на сложенном диванчике и чувствовала себя некомфортно, ей хотелось выпрямить спину и вытянуть ноги, но никак не получалось принять удобную позу. Будущая мать попыталась сесть таким образом, чтобы можно было вздремнуть хоть пару-тройку часов, но уже скоро у нее затекла шея и противно онемела нога. Она встала, походила из комнаты в комнату, заглянула в холодильник. Треугольный пакет с молоком – единственное, что привлекло ее внимание. Она налила себе стаканчик питательной жидкости, залпом выпила ее и снова вернулась к дивану. Часы на стене показывали половину четвертого утра, спать хотелось так сильно, что она готова была зарыдать. Наконец, пришло самое очевидное решение проблемы: Света бросила на пол ватное атласное одеяло и подушку и провалилась в сон, едва коснувшись своей постели…

– Мама! – резко раздалось у нее в ушах, – маааам! Дай, пожалуйста, водички и аспирин! – в комнате громогласно «страдал» Ильдар. Светлана неохотно встала со своего ложа и, чувствуя ломоту и боль во всем теле, пошла на голос. Ее теперь уже законный муж лежал в кровати с белым лицом и несчастными глазами.

– Светик, доброе утро, – проговорил он, – сделай доброе дело – принеси водички похолоднее и таблетку. Там, на кухне, в шкафчике, аптечка.

– Хорошо, – она быстро вернулась обратно и села на краю кровати. Он жадно выпил воду и со стоном откинулся на подушку. Света хотела уйти и полежать еще немного, но он крепко взял ее за руку и неожиданно поцеловал пальцы.

– Спасибо, солнышко, ты прости, что так все вышло, но чего уж теперь… Как думаешь, у нас получится слепить что-то похожее на семью?

– Не знаю, – пожала плечами девушка, – но я бы этого очень хотела.

– Тогда будем пробовать. Как только я смогу отыскать свою голову.

Он закрыл глаза, а она снова ушла в гостиную и включила телевизор. Пусть разговаривает, так хоть будет видимость, что она не одна. Под бормотание диктора Света погрузилась в сон…

Она бежала по запутанному коридору, самому настоящему лабиринту. Руки постоянно натыкались на полуразрушенные кирпичные стены и жесткие листья каких-то растений. По-видимому, за ней кто-то гнался, за спиной ясно слышалось дыхание и шорох. Оставалось сделать всего несколько шагов, но ноги вдруг совсем перестали слушаться. Она пыталась сдвинуться с места и понимала, что ничего не получатся. Надо закричать, позвать на помощь! Она открыла рот и услышала тихий невнятный шепот, вырывающийся из горла. Все, она попала!

Света открыла глаза и резко села на диване. Вот это сон! Такого она еще ни разу не видела! И эти ощущения, такие реальные… Она посмотрела вниз и увидела свою правую руку, засунутую в трусики. Черт! Так то она сама себе дарила удовольствие во сне? Девушка огляделась по сторонам, слава богу, никто ничего не видел! Стыдобища-то какая! Она помчалась в ванную – холодный душ вернет ее на землю из объятий Морфея и поможет прийти в себя.

Следующую ночь она впервые по-настоящему ночевала со своим мужем, но таких ярких ощущений, как накануне, не получилось. Когда Ильдар, вполне довольный, повернулся к ней спиной и сладко засопел, она нерешительно сунула пальцы между ног. Несколько мгновений и разрядка, да такая, что она еле сдержала крик. Все тело дернулось, словно от удара электрическим током и замерло в сладкой неге… Через пять минут она спала с улыбкой на губах, и в этот раз не было мрачных стен и погони. Ей снилось бескрайнее синее море, море, на котором она никогда не была, но о котором мечтала с детства. Солнце ласкало ее щеки, ветер путался в волосах, а волны с шипением разбивались у самых ног на тысячу радужных капель…