Читать книгу Codex Cantara - Леонид Чернов - Страница 9

На утро они двинули.

Вокруг был лес. До того густой, что свернуть в него на лошадях было фактически невозможно.

Чем дальше они шли по тракту, тем сильнее нарастало напряжение. По крайней мере у Гайера. Ему хотелось как можно быстрее уйти с дороги. Его скрытое волнение все же начало незаметно передаваться остальным. Ехали молча с хмуримыми лицами и невеселыми взглядами.

Мак Нерли подал коня вперед, поравнявшись с командиром Черного отряда.

– Миссар, – нарушил он тишину, – есть ваш лес место поход для? Думаю я о звери, есть это дико место.

– На вашем месте, господин рыцарь, я бы больше сторонился людей. Коли вы на своей, простите, шкуре ощутили, какие они здесь бывают.

Гайер пожалел о своем резком тоне. Его раздражение в голосе могло продемонстрировать беспокойство. Последнее, что было сейчас нужно. К счастью, разговор на его фразе и закончился.

Был еле различим какой-то звук, даже не звук, а колебание. Флориан спешился и припал ухом к земле.

Встав, он дал ответ:

– Конные, немного.

Вскоре топот копыт стал слышен довольно отчетливо. И перед путниками предстал отряд в числе четырех человек. Трое выглядели как вчерашние рекруты или, напротив, как матерые солдаты, пропившие последнее. Хотя, видимо, просто местный феодал поскупился на их амуницию. Из латного доспеха были лишь короткие наплечники. Все держалось на облезлых ремешках. Тела закрывали что-то на подобие бригантин. Один был без шлема. У другого шлем напоминал закругленную башенку с пикой – такие носили миссарцы в древние времена. Состояние вещи было вполне сносным. Третий носил измятый, исцарапанный котелок. По-другому не сказать. Заклепки болтались, забрало когда-то беспощадно вырвали с корнем и оставили вот так.

Зато каков был их командир. Блестящие доспехи, шлем с остроклювым забралом, а на макушке пышные перья. На руках перчатки из кожи, перстень на указательном пальце.

Гжегож увидел блеск красного камня и не мог сдержать восторг. Так он любил драгоценности.

– Братья! – бросил Флориан черным плащам, – да неужели сам феодал к нам пожаловал?

Обладатель пернатого шлема поднял забрало. Его лицо было совсем юно.

– Почему не склонились перед дворянином, чернь? – начал он бойко.

– Так и мы из дворян, – бросил ему Гайер.

Прокатилась волна смеха. Лицо юноши побагровело от злобы.

– П-почему вы все одеты как… как… Что это за черные и серые плащи? Что вы за ними прячете?

– Да прохладно вот стало, – не унимался Флориан.

– Мы – монахи, – вмешался Гжегож. – Несем Святому Валю тепло и свет.

Черный отряд взорвался от хохота. Молодой рыцарь стал хвататься за рукоять меча. Его слуги натянули луки, сидя на конях.

– Ладно, ладно, – примирительно поднял руку черный командир. Меня зовут Фло…

– Заткнись, смерд! – разразился юноша. – Зарублю пса! Мне, сыну пана Лодзинского какой-то деревенских прыщ будет дерзить и выставлять меня шутом? Меня?!

– Да будет пану Лодзинскому известно, – миссарец решил оставаться в веселом тоне, но сам стал закипать, – что мы – мирные путники и свободные люди. Почти монахи.

Гайер говорил уверено и с расстановкой. Четверка на время опустила оружие.

– Вероятно, вы заметили у нас мечи. Но более выразительно о нас говорит эта золотая молния на плащах. Я думаю, пан Лодзинский о нас наслышан. Как и его отец.

– Черный отряд, слышал.

– Так наверняка и слышали то, что у нас здесь все мастера крепкого словца и остры на язык.

Лодзинский поколебался – он думал. И все же нахмурился и поднял меч.

– Кто вы и зачем, выясним у феодала местных земель. Каждый бандюга может сшить себе такую тряпку. Сложить оружие!

– Это не тряпка, – зло ответил Гайер, опуская руку на эфес.

Флориан и Лодзинский выжигали друг друга взглядами.

– Ты – скотина! – юный рыцарь сорвался на фальцет. Его свита натянула луки.

Но лучники и арбалетчики из Черного отряда, не спешившись, еще раньше взяли врагов на прицел.

– Не глупи, мальчик, – иронично сказал командир черных плащей. А потом лязгнул его меч.

– Довольно! – громогласный певучий девичий голос ворвался в свару как ураган.

Гинерва скинула с себя плащ. Рыцари выставили щиты, прикрывая тело принцессы. Но та подала коня вперед.

– Я – Гинерва О’Кили, дочь арфского Короля Диллиона. А это мое сопровождение. Понятно вам, господин рыцарь?

Лодзинский хотел было что-то рявкнуть в ответ, но осекся на полуслове. Принцесса не дала ему и слова вставить.

– Эти господа, – окинула она рукой Черный отряд, – спасли наше посольство из пожара в Кипариске. Поэтому, из каких бы вы родов не происходили, говорите с ними подобающе церемониалу.

Мы, – кивнула на своих латников, – представители арфской знати и здесь по приглашению Короля Пирона. Мак Нерли, покажите ему бумагу. После того, как они уберут оружие.

От такой речи юный нахал окончательно потерялся. Он прекрасно знал, что в Миссару должно прибыть арфское посольство с молодой принцессой во главе. И про Кипариску он уже что-то слышал: слухи разносились быстро. И даже про странную компанию в корчме Ванека говорили. Только трактирщик уверял, что путники двинулись на запад. В любом случае для высокомерного дворянина было невозможно понять: как люди такого высокого сословия могут идти плечом к плечу с этим сбродом. Естественно, дворянские дети, как Лодзинский, себя сбродом не считали.

И ему пора было решать. Он дал команду опустить оружие. Ратники из Черного отряда с рыцарями на пару сделали то же.

Тут блеснул Мак Нерли. В прямом смысле. Скинул с себя плащ, ослепляя четверку дорогими арфскими доспехами. Величаво, медленно, с истинным достоинством он направил коня к Лодзинскому. У последнего ком в горле застрял.

Гайер улыбался этой картине.

Приближаясь, рыжий арф пристально смотрел в глаза юноши своим знобящим взором. Лодзинский держался. Воитель клана Дуглас протянул миссарцу свиток.

Молодой рыцарь принял его и начал читать. Губы беззвучно выговаривали слова. Сомнений у него совсем не осталось. Не в силах убрать обескураженную мину с лица, он возвратил документ. Мак Нерли кивнул и удалился так же статно как в начале.

Глаза Лодзинского бегали по путникам. Флориан вызывающе кивнул ему, ухмыляясь самым наглым образом.

– Черный командир, – сверлил его глазами дворянский сын, – полюбился высочайшим гостям нашей земли. Пусть так. Приношу свои извинения.

Последняя фраза далась ему с особым трудом.

– Госпожа, Ваше Величество, – обратился юноша к Гинерве, – позвольте сопровождать Вас в этом походе. Куда бы вы не пошли. Мой меч и шлем принадлежат вам.

«Какой подхалим», – подумала Гинерва.

«Хочет всю славу себе», – подумал Флориан.

«Игл тебе в жопу», – подумали ратники в черном.

«Díul mó bhad (арфский общий. Отсоси)», – подумали арфские рыцари.

– Решать будет мой следопыт, – принцесса кивнула на Гайера.

– Ну, ребята, – бросил Флориан, – что скажет Черный отряд?

– Пошел на хер! – хором ответили все.

Молодой Лодзинский, пропустив грубость мимо ушей, ничего не сказал и дал своим знак следовать за ним. Вскоре они удалились.

Прямо на пыльной дороге арфы и миссарцы собрали совет. На нем командир черных плащей заявил, что пора двигаться через лес. Все согласились.

Флориан свистнул троим своим людям и пальцами дал знак. Те поняли и пришпорили лошадей вперед по большаку.

Гинерва спросила:

– Зачем?

– Разведка, – спокойно ответил Гайер.

Когда они зашли в лес, Гинерва осведомилась у Гайера, стоит ли им опасаться диких зверей.

– К несчастью нет.

– Почему к несчастью?

– Еще давно мою страну постигло страшное бедствие, от которого мы не можем полностью оправиться до сих пор. Оно опустошило леса, реки, города, села. В те времена даже испытанные бойцы, заходя в селение и не слыша ничего кроме кромешной тишины, тут же пришпоривали коней и мчались без оглядки. Северная Свистушка, так называлась болезнь, косила все живое без разбору. Ваше Величество?

Гинерву передернуло от отвращения. Но она все же сдерживала себя.

– Мне знакомо это название. Прошу, продолжай. Ты же знаешь: я хочу знать все про Миссару.

– До этого наши леса были полны всякой живности. Оленей, зайцев, волков, медведей. Говорят, каждый ел мясо днями напролет. От этого, опять же так говорят, миссарцы были ростом с арф. Это сейчас про нас шутят, что мы произошли от цвергов, потому что прошло несколько поколений голода и войн. Тогда же случились затяжные зимы, неурожай. Из-за нехватки еды и началась война. Та часть Миссары, которую бедствия обошли стороной, – Бершка, – захотела отделиться. А за ней и другие земли. Тогда Миссара чуть не распалась. В летописях сказано, что каждая из войн заканчивалась одним: ни у кого не осталось сил держать оружие.

– Так что было дальше? Миссара же не распалась, насколько я знаю. Ты говоришь про Голодную войну – серию конфликтов лет двести пятьдесят назад.

– Мне казалась, она началась раньше. Ведь именно в тот момент мы распрощались с нашим старым культом и приняли Зверя.

– С каким культом? Их же полно. По крайней мере, если верить моим учителям.

Флориан даже замешкался. С одной стороны, девушка была права. А с другой – волхвы говорили о другом. Он решил пересказать версию последних.

– Если верить моим учителям, предки распрощались со старыми богами – Юнаком и Юной. Это случилось, когда мудрецам явился зверь, невиданный в Миссаре никогда. Напоминал ежа, но куда больше. А тело усыпано длинными иглами. Чудом было то, что его нашли с кистью золотого винограда в пасти. Это означало возращение урожая и тепла. Король, который тогда правил, обратился в новую веру и постановил: чтить Природу. Одним из первых его указав была отмена охоты. Отныне только в двух случаях можно убить животное: когда тебя может убить голод или сам зверь. На столах дворян стало появляться только мясо домашней скотины. Меха соболей, куниц и других жителей диких лесов сожгли, а пеплом посыпали землю. С забитой скотины можно снять шерсть для одежды, поэтому голым из благородных никто не остался. И еще наши животноводы отдают часть скота лесничим. Те с волхвами отводят их глубоко в лес и отпускают, совершив обряд. Чтобы дикие звери могли поесть и жить дальше.

– Это благородно. А вот что, если кто-нибудь, даже тот же лесничий или волхв, решится пойти на обман и взять барана на ужин?

– Его убьют. Всем известно, что причина мора была в расточительном отношении к природе. И отступник всегда понесет наказание. В любом случае.

– То есть в вашей вере есть понятие греха?

– Да. После смерти грешник будет сброшен в бездну на длинные иглы и висеть ему на них, пока тело не коснется дна. Когда это случиться, все повторится вновь.

– Если есть наказание, должно быть и поощрение.

– Те, кто вел праведную жизнь: не убивал диких зверей и не ел их мясо, не предавал своего правителя, не нарушал клятв и все прочее попадает в Золотые Сады. Там он будет пить вино из золотого винограда и встретит всех, по ком скучал. И это никогда не надоест.

– Интересно, как от темы заботы о природе мы перешли к верности государю, – прокомментировала принцесса. – А уйти из этого места он может?

– Куда и зачем ему уходить?

– У нас арф считается, что после смерти мы можем гулять по мирам. Каким захотим. Приблизиться к любой звезде, посмотреть на то, что было тысячу лет назад. Мы это называем: пронзить время и пространство. Часто старики смотрят на звездное небо и представляют, куда бы они пошли в первую очередь.

– Ничего не знал о вашей религии, госпожа. Звучит красиво. И такое счастье для всех?

– Нет. После смерти плохих людей…

На самом деле Гинерву всегда сбивало с толку понятие «плохой человек», поэтому она решила сказать конкретнее:

– То есть лжецов, предателей, преступников закона после смерти утаскивают на дно фоморы – демоны глубин. Там они будут кусать, душить, рвать тело когтями. Пока плохой человек сам не станет фомором от боли и страха.

Девушка и молодой ратник пришли к выводу, что их религии похожи. Но в Миру еще было далеко до высказывания одного публициста, что «все религии собраны из одинаковых запчастей».

Прошло несколько дней пути. Был вечер. Путники разбили лагерь. По середине горел костер. Часовые уже давно стояли по своим постам. Арфские рыцари, с одной стороны, не брезговали сидеть рядом с партизанами. Но с другой – старались быть в стороне. Многие из людей Гайера уже отошли ко сну.

Флориан смотрел на звездное небо. К нему подошла принцесса. Завидев ее, он подвинулся на бревне.

– Уступить вам место?

– Да. Хочу поговорить о походе.

Присев, она посмотрела на своих телохранителей. Те в свою очередь посмотрели на нее. Гинерва отпила из кубка холодный квас – рыцари не позволили бы ей пить вино. Спросила:

– Какие планы на завтра?

– Идти. В основном лесом, – с ухмылкой ответил тот. – А если конкретнее, выступим на рассвете. К Коло на три часа после полудня дойдем до реки Дрина. Переправимся на пароме. Перейдя реку, мы попадем в край Милорады. И там нам уже нечего будет бояться.

– Почему?

– У меня там много друзей. Да и король вряд ли стерпит культистов на своей…

Беседу прервал звук ломающихся веток и топот копыт.

«Почему часовые молчали?» – спросил себя Гайер.

Все повскакивали с мест с оружием в руках.

– Хэй’я! – раздалось из-за деревьев. – Эй, рябина, где росла среди болот?

Посреди зеленых мхов, – Флориан выдохнул и убрал меч в ножны. – Свои, – пояснил он Гинерве.

Трое крупных мужчин вели лошадей под узды. Они устало шли к своему командиру. Один что-то нес в руке.

Когда прибывших озарил костер, стало еще лучше видно насколько они измучены дорогой. На них была запекшиеся кровь и слой пыли.

К ногам Гайера упал шлем. Пышные перья были истрепаны и поломаны.

– Как приказывал, командир, – довольно кивнул на трофей Гжегож. – Сходили, значи-ца, в разведку. Пришлось побегать, оторваться от местных. Но зуб даю – хвоста нет.

– И, смотрю, очень удачно сходили, – Гинерва не спускала глаз с блестящего в лучах костра самоцвета на пальце здоровяка. И взгляд ее был недобр.

– Ну, а как же, Ваше Величество! – как ни в чем не бывало похвалялся Гжегож. – М-да, не хотел по-доброму отдавать. Значи-ца мы его и его дружков того-этого…

– Мы поняли, – оборвал Гжегожа Флориан. – Отдохните, выпейте чего-нибудь.

– Это мы за здрасте. Идем, братва!

Троица ушла. Гайер и Гинерва сидели молча. Последняя вскоре встала:

– Что же. План мне ясен, – от нее веяло холодом. – Хорошо, что завтра мы уже будем у Милорадского края.

Это прозвучало как: «Это была ошибка. Поскорей бы нам перестать иметь дело с разбойниками вроде вас. При первом же миссарском патруле мы от вас отделаемся. И пойдем в столицу в соответствующем обществе».

Он остался один. Выпил залпом оставшееся пиво, покосился на шлем молодого Лодзинского. Потом поднялся и пнул броню в огонь.

Гайер перед сном размышлял: удастся ли довести дело до конца. Шансы на успех становились все меньше. Н все-таки он смог заснуть.

Оглушительный вопль разнесся по лагерю. Флориан быстро проморгался и понял, что кричит Гинерва.

Он побежал к палатке. Вокруг нее уже стояло достаточно вооруженных людей Гайера. Арфы стояли в боевой стойке, плотно держа щиты. Миссарцы и чужеземцы орали друг на друга. И никто не мог никого понять. Громче был только певучий крик, леденящий душу.

– Заткнитесь! – проорал что есть мочи молодой миссарец.

Воины стихли, даже арфы. А крик девушки то стихал, то снова оглушал всех, кто был рядом.

– Командир, – обратился один из Черного отряда, – арфы девушку мучают.

– Она – их принцесса. Что за бред?

– Бред – не бред, а кричит – то волосы дыбом.

– Может ей кошмар приснился? – поинтересовался кто-то из ратников.

– Рожа твоя – кошмар.

– Я сейчас твою страшнее сделаю.

– Заткнитесь!

Флориан что-то зло прорычал себе под нос и приблизился к рыцарям. Те выставили мечи.

– Да стойте, – начал он примирительно, – я без оружия. Хочу помочь.

Они не поняли. Мак Нерли с ними не было. Крик же становился все нестерпимее. В отчаянии Флориан выкрикнул на брунгильдском:

– I can help her! (брунгильдский общий. Я могу ей помочь!).

В этот раз они поняли. Арфы переглянулись друг на друга. Один кивнул. Рыцари расступились, дав ему пройти.

Флориан заглянул в палатку. Его взору предстала бьющиеся в агонии Гинерва. Ее держал за руки Мак Нерли. Рыцарь резко обернулся на миссарца, его глаза дрожали от ненависти:

– Прочь!

– Я знаю, что с ней, и могу помочь. Мак Нерли, держи ее крепко, чтоб шелохнуться не могла. Еще крепче!

В разговоре он использовал не столько речь, сколько жестикуляцию.

Не смотря на свою очевидную силу, рыжий арф еле сдерживал конвульсии девушки.

Флориан подобрался ближе к ее лицу. Глаза Гинервы были закрыты, она кричала во все горло. Тогда миссарец прильнул к уху и прошептал:

– Гинерва… Гинерва, проснись, это я – Флориан.

И тут ее глаза открылись. Она успокоилась. По началу пустой, ее взгляд стал приобретать волю. Изможденным голосом она молвила:

– Что вы оба тут делаете?

Ответ не потребовался.

– Опять это началось? О вселенная, за что?

Мак Нерли что-то сказал ей на родном. Гинерва спросила:

– An do chuidich e mi? (арфский, диалект Дуглас. Это он спас меня?).

– Chuidich e thu (арфский, диалект Дуглас. Он спас).

Мак Нерли посмотрел на миссарца с изумлением.

Флориан было решил поведать правду, но решил попридержать козырь. Ведь шансы на успех снова возросли. Он просто сказал, что обучен снимать порчу. На самом деле Гайер действовал наобум. Как-то раз с одним из его отряда случилось что-то подобное. Средних лет ратник ни с того ни с сего упал и стал дергаться в конвульсии. Обливали водой, были пощечины – ничего. Командир сам пытался растолкать своего солдата. После ряда неудачных попыток тихо ругнулся шепотом. И тот ожил.

Что у Гинервы, что у того мужчины проявлялись признаки хвори, которой дадут название болезнь Катарины, а в более поздние времена – a splitting mind. В переводе: «разделенное сознание». Одним из признаков заболевания была реакция больного только на шепот или другие специфические звуки.

Мак Нерли дал Гинерве попить, укутал поплотнее. Та скоро уснула. Двое мужчин просидели у ее палатки всю ночь. Когда небо на горизонте стало слабо-зеленым, арф произнес:

– Можешь ты идти. Нет этого повтора в утро.

– Давно это у нее?

– Давно.

Флориан не стал расспрашивать дальше. Он уперся спиной в жердочку и заснул.