Читать книгу Страна Семи Трав - Леонид Платов - Страница 20

Аксенов был молодой, невысокого роста, очень быстрый в движениях долган[4] в черной гимнастерке, туго подпоясанной военным ремнем. Таков, как я заметил, излюбленный костюм большинства районных работников, независимо от того, где живут они – в подмосковной ли Рузе, в заполярном ли Новотундринске.

Савчук представил меня и принялся объяснять цель нашего приезда.

Аксенов внимательно слушал, изредка кивая. Вдруг лицо его оживилось:

– Вы, кажется, сказали о Птице Маук?.. Извините, что прерываю вас… В детстве я слышал об этой Птице. Матери пугали ею ребят. Нечто вроде вашего русского Буки, если хотите.

– Очень ценно!.. Значит, не только у нганасанов, но и у долган… – Савчук принялся вытаскивать из кармана блокнот.

– Да не спешите записывать. Больше, к сожалению, ничего не смогу добавить. Бука и Бука.

– Ну хоть внешний вид! – взмолился этнограф. – Как описывают ее?

Аксенов неопределенно пошевелил пальцами:

– По-моему, этакое чудище. Ни сова, ни гусь, ни куропатка. Ни на одну из птиц не похожа… Урод! Да, именно урод! Помнится, упоминалось слово «урод».

Савчук записал все это в блокнот.

– А насчет людей должен вас, к сожалению, разочаровать, – сказал Аксенов. – Нет в нашем районе других народностей, кроме нганасанов и долган. Мы бы знали.

– Речь, собственно говоря, идет о легендарных людях, – осторожно уточнил Савчук. – Люди из сказки, которые располагаются где-то на севере полуострова, в районе Бырранги.

Аксенов подумал.

– Бырранги? – переспросил он. – Тогда, может, имеете в виду «каменных», то есть горных, людей? У нас много сказок ходит о них. Страна Мертвых – это ведь, наверное, то, что вам нужно?

Он перевел вопросительный взгляд на меня. Я молча пожал плечами. Москва – Нарьян-Мар – Дудинка – Новотундринск – Страна Мертвых! Ну и маршрут!..

Аксенов пригласил нас к себе в райком, где продолжалось обсуждение маршрута. Районные работники теснились у стола, вставляя в разговор свои замечания, давая советы.

– Товарищам потолковать бы с Бульчу, – предложил кто-то.

Вокруг засмеялись. Сам Аксенов снисходительно усмехнулся.

– А я не шутя говорю, – продолжал местный работник, выдвинувший кандидатуру Бульчу. – Поскольку речь зашла о «каменных людях», о Стране Мертвых.

– У нас тут старичок есть один, в прошлом знаменитый охотник, – пояснил Аксенов. – Теперь не охотится, стар стал, только сказки и годится рассказывать. Такую сказку о «каменных людях» сплел!..

– Товарищи из Москвы разберутся в сказках, – стоял на своем упрямый защитник Бульчу. – Если подойти к сказкам научно, с умом, просеять их хорошенько… Так ли я говорю, товарищ?

Савчук утвердительно кивнул.

– И ведь что сплел, подумайте! – сказал Аксенов, улыбаясь. – Будто сам бывал в Стране Мертвых и видел этих «каменных людей»…

– Неужели? – Савчук подался вперед, держа на коленях раскрытый блокнот.

– Охотницкие байки! – пренебрежительно пробормотал кто-то.

– Значит, Бульчу бывал в горах? А когда?

– Лучше его самого расспросите. История долгая… Из-за оспы получилось все. То есть это он объясняет, что из-за оспы…

– Сегодня Бульчу в городе, – подали голос от двери. – Наверное, в школе сидит, на кино.

– Где кино, там и Бульчу наш. Ни одной новой картины не пропустит.

– Да ведь сеанс уже кончился?

– А он все сеансы просиживает подряд.

– Ну так как? – обратился Аксенов к Савчуку. – Пошлем за ним?

– Обязательно! Непременно! Очень просим послать!

В школу за Бульчу отрядили комсомольца.

– Удастся ли только его разговорить? – высказал опасение Аксенов. – Очень, знаете ли, высмеивали его с этими «каменными людьми». Даже прозвище дали: «Человек, который потерял свой след». У нганасанов слово «лжец» или «сумасшедший» не применяется к пожилому человеку. Оно деликатнее как будто получается, но все-таки тоже нехорошо.

– Старик, заметьте, самолюбивый, обидчивый, – вставили из угла.

– Как же, когда-то гремел на весь Таймыр! Лучший охотник был! Его портрет в журнале «Огонек» напечатан.

– Да вы, по-моему, рядом сидели на киносеансе, – повернулся ко мне один из районных работников. – Его еще потом знакомые отозвали.

– Но того человека зовут не Бульчу, а Бойку-наку, – сказал я.

В кабинете Аксенова снова засмеялись.

– Бойку-наку – не имя, а обращение, – объяснили мне. – По-нганасански значит «дедушка».

– Он, он, – подтвердил районный работник. – С виду такой неказистый, маленький, суетливый, лицо с кулачок.

Это, несомненно, был мой сосед по кино, тот самый старик, который визгливо засмеялся, когда белая курица, трепыхая крыльями, взлетела на голову птичнице. От восторга он не мог усидеть на месте и все время ерзал и подскакивал, будто его кололи сзади шилом.

Запыхавшийся комсомолец появился в дверях.

– Уехал! – объявил он с порога. – Бульчу уехал! Кино кончилось, он и…

– Догоним! – Савчук вскочил, опрокинув стул.

– Не догоните, – успокоительно сказал Аксенов. – У Бульчу лучшие олени на Таймыре. Эх, жаль, упустили его!.. Теперь по бригадам пойдет кружить, рассказывать родичам о кино. Где родичи у него?

Выяснилось, что родичей у Бульчу полно. Три зятя находятся в таких-то и таких-то зимниках. Еще есть с полдюжины племянников. Тундра велика, а во время зимнего сезона охоты нганасаны живут разбросанно.

– Придется погоняться за ним, – сочувственно сказал Аксенов. – Ай да старик! Сколько хлопот причинил. А то, может, поживете у нас, отдохнете, а мы сами его доставим?

– Нет, догоним, догоним!

– Стоит ли еще хлопотать-то? – пробасил чей-то скептический голос.

Я подумал про себя о том же: старик Бульчу со своими охотничьими байками не вызывал у меня доверия.

Но Савчук настоял на своем.

«Очевидец, очевидец», – бормотал он, размахивая блокнотом в сильнейшем волнении.

Оленей и санки Аксенов пообещал выслать к Дому приезжих. Савчук решил выехать в погоню за Бульчу немедленно.

– А я жду, жду! – радостно встретил нас пилот Жора, поднимаясь от жарко натопленной печки. – Сальца порезал. Консервы открыл. Вот и чаек-коньячок.

– Какой там чаек-коньячок! – ответил я с огорчением. – Уезжаем сейчас.

– Куда? Зачем?

– Нужного человека догонять, – пояснил Савчук, роясь в своих вещах.

– Обиднее всего, – прибавил я сердито, – что человек этот рядом полтора часа сидел. Вот тогда бы его за рукав ухватить!..

Жора, кажется, так и не понял ничего. Мы, впрочем, поужинали (очень вредно отправляться в путь с пустым желудком, сильнее донимает холод), но ели наспех – у крыльца уже раздавались голоса и поскрипывал снег под полозьями санок.

Мороз был изрядный, градусов тридцать. Звезды сияли в черном небе, высокие, яркие, – верный признак, что до оттепели еще далеко.

Под высокими, удивленно глазевшими на нас северными звездами мы помчались на оленях в тундру – вдогонку за сказкой!..