Читать книгу Страна Семи Трав - Леонид Платов - Страница 6

В зале я тотчас же забыл о Савчуке.

Я в театре! Эта сверкающая жемчужная люстра под потолком! Эти праздничные, веселящие душу цвета пунцового бархата и позолоты! Этот приглушенный говор рассаживающихся по местам зрителей, охваченных, подобно мне, радостным трепетом ожидания!

А давно ли?..

Еще несколько дней назад пустынный океан шумел вокруг, термометр за окном показывал тридцать градусов ниже нуля, а ветер с размаху ударял в бревенчатые стены зимовки. Он дул уже месяц, не утихая, с каким-то остервенением, будто стремясь сбросить нас с архипелага. В марте здесь ветры достигают дьявольской силы.

Все это осталось далеко позади. Насыщенный ароматами воздух был неподвижен и тепел. Я в театре!..

Шагая по ногам зрителей и бормоча извинения, мы с Савчуком отыскали наконец свои места. Раздался долгожданный волнующий шелест.

Медленно раздвинулся занавес…

Должен заметить, что не очень люблю балет. Для меня это слишком условный вид искусства. И уж, во всяком случае, предпочел бы милое «Лебединое озеро» угловатой делибовской «Коппелии». Но выбирать не приходилось. Я располагал всего лишь сегодняшним вечером, так что рад был и «Коппелии».

Сейчас устраивали любое зрелище, любая музыка. Как жадный провинциал, я наслаждался одним сознанием того, что нахожусь в Большом театре.

Я нагнулся к Савчуку. Он сидел в бархатном кресле, сгорбившись, шевеля губами, с каким-то отсутствующим видом.

Я испугался. Мне был известен этот сорт меломанов, которые шепотом повторяют всю партитуру на ухо соседу. Быть может, и мой Савчук?..

Но я ошибся.

– Никак не могу поверить, что мы в театре, – сказал я.

– Да, конечно, с Арктикой резкий контраст, – пробормотал Савчук.

– Еще бы!.. Ощущение такое, словно сразу же из-под ледяного душа угодил в успокоительно теплую хвойную ванну.

Савчук не отозвался. Выведенный на миг из своего странного состояния, он снова погрузился в него, едва лишь я отвернулся.

Мой сосед был взволнован, то и дело вздыхал. На лбу его выступили капельки пота. Он похож был сейчас на кипящий чайник! Вместе со вздохами из его рта вырывалось невнятное бульканье.

Мне удалось разобрать что-то вроде: «Ау… Ау…»

Я удивился. Прислушался.

– Птица Маух… Раух, – почудилось мне.

И в театре бедняга не мог забыть о своих злоключениях!

В прошлый мой приезд Лиза говорила, что Савчук работает над диссертацией. На какую же тему? Что-то причудливое. Ах да! Об исчезнувших народах Сибири. Ну и тема!

– Потерпите до антракта, – сказал я. – В антракте выслушаю вас.

Когда закончилось первое действие, мы спустились в курилку. Сизые полосы ходили ходуном, свиваясь в восьмерки между полом и потолком. Савчук не курил, но покорно встал в углу передо мной и только страдальчески жмурился от дыма.

– Итак, – сказал я, закуривая, – вас беспокоит какая-то птица. Простите, за шумом оркестра не расслышал: Раух, Маух?

– Маук, – поправил Савчук.

Он надул щеки и вздохнул. Разговор, судя по всему, предстоял долгий.

Я поторопил его:

– Вы сказали, что считаете меня знатоком Карского моря…

– Моря? Ах да. Карского. Нет, это, пожалуй, чересчур в лоб. Надо подвести вас постепенно, объяснить…

Он попытался сделать плавный жест, но зацепил рукой двух курильщиков, стоявших рядом, сконфуженно извинился и продолжал уже шепотом:

– Дело в том, что я давно уже ломаю голову над одним белым пятном… Да, именно в этнографии. На карте расселения народов Сибири северная часть Таймырского полуострова закрашена белым цветом. Но я, кажется, опять в лоб? Лучше начну с находки в библиотеке, как вы думаете?

– Прекрасно, начинайте с библиотеки.

– Видите ли, – сказал Савчук, – я всегда ждал, что необыкновенное произойдет со мной в библиотеке.

Начало мне понравилось.

Выяснилось, что Савчук интересуется происхождением народов Сибири, изучает их расселение к моменту прихода в Сибирь русских.

– Это тема вашей диссертации?

– Почти что… Видите ли, найденный мною народ не указан ни в одном старинном русском документе. Мало того, совершенно ускользнул от этнографов, как советских, так и дореволюционных. И несмотря на это, представьте себе, он жил, он реально существовал еще в начале нашего века.

– Странно! Неужели не осталось никаких следов?

– Самые путаные следы. Орнамент на одежде. Потом кое-какие предания, сказки. Главным образом сказки.

Я недоверчиво крякнул. Сказки! Когда же сказки считались источником, заслуживающим доверия?

– И я не верил. Я тоже не верил, – заторопился Савчук, в волнении хватая меня за рукав. – Вынужден был поверить после того, как прочел записку на бересте… Ведь это же, понимаете, документ! Даты нет, но написано, несомненно, в наше время. Во всяком случае, двадцатый век. Ручаюсь головой за двадцатый век!

На нас стали оглядываться в курилке. Но тут раздался звонок, прервавший Савчука.