Читать книгу На нарах с Дядей Сэмом - Лев Трахтенберг - Страница 12

Не успел отстрелять салютами День независимости, а в наших желудках перевариться праздничная курочка, как на Северную сторону тюрьмы Форт-Фикс обрушились еще два праздника.

Событие номер один: 60-летие нашего парторга Семена Семеныча Каца. Событие номер два: торжественные проводы на волю бывшего наркоторговца Славика Вассермана.

Если про юбилей мудрого арестанта – грозы американских страховых компаний – мы узнали накануне самой даты, то во втором случае только подготовка подпольного банкета заняла по крайней мере пару недель.

Федеральная тюрьма Форт-Фикс регулярно провожала своих непутевых голубей в прощальный полет. За полгода до выпускного бала расчувствовавшиеся зэки, как зомби, шатались по территории зоны. В течение последнего месяца отсидки ажитация обострялась.

Американские доктора пенитенциарных наук, Doctors in Criminal Justice – шесть лет учебы в университете – заявляли в один голос: тяжелее всего зэку приходилось в начале и в конце срока.

В среднем по полгода активной депрессухи и вытекающих из нее проблем.

Что-то подобное происходило и со мной – я медленно и с трудом привыкал к жизни за решеткой и исключением из правил не был.

Практически каждый день я видел новые лица – черные перестали сливаться в единое целое и стали чем-то отличаться один от другого. Вместе с тем постоянно обнаруживалась пропажа кого-либо из соседей.

Иностранцы-безлошадники, не имеющие американского гражданства и закончившие отсидку в казематах цитадели свободы, отправлялись в иммиграционные тюрьмы.

Некоторые освобождались в связи с «окончанием срока», кто-то уходил на повторный суд и переселялся в городской СИЗО, часть «выпускников» переводилась в «half way house»[90] – общежития тюремного типа.

В этих тюрьмах-общагах зэки проводили только ночь – в дневное время они работали. Половинчатая свобода, но все равно лучше, чем круглые сутки в тюрьме.

По логике Федерального бюро по тюрьмам эта программа давала возможность «вернуться в свою общину» и постепенно привыкнуть к свободному образу жизни.

Тем не менее, по рассказам бывалых рецидивистов, найти работу, даже самую простую, было крайне тяжело – никто не хотел брать на службу бывшего зэка. Скрыть прошлое не получалось – тюремное ведомство требовало указывать в резюме тюремный срок.

Для пущей гадости Служба послетюремного надзора периодически звонила потенциальным работодателям и удостоверялась, что подопечный соискатель места действительно приходил на интервью, а не праздно шатался по городу. Шансов самостоятельно трудоустроиться было ничтожно мало – требовалась помощь друзей или знакомых.

Тем не менее все арестанты, включая меня, стремились попасть в эти богоугодные заведения. Для этого требовалось примерное поведение и отсутствие нарушений режима во время основного срока.

Славик Вассерман оным не отличался: пару раз его анализы на наркотики возвращались «положительными», и в результате он несколько раз и многомесячно гостевал в тюремном карцере.

К тому же он отказался выплачивать назначенный судом штраф – полтинник в месяц. Он гордо сказал «нет» и пошел в отрицаловку.

В надежде вставить мозги худощавому светловолосому пареньку его вызвали к ведущему на «педсовет», а после перекрыли кислород – отказали в ларьке и телефонной связи на полгода. Славик все равно гнул свою линию.

Тогда менты забрали у него несколько месяцев из условно-досрочных пятнадцати процентов. Он по-прежнему продолжал сопротивляться.

Во время последнего, решающего наступления тюремная администрация лишила непокорного заключенного шестимесячной полутюремной общаги. Поэтому неунывающий и непобежденный Славик мотал свой срок на полную катушку. Поскольку терять ему было нечего, он заранее решил, что свое последнее танго он исполнит «по-пацански».

…Как и положено на образцовых деревенских свадьбах, прощальный банкет заключенного Вассермана проходил «как у людей» – в два дня.

В первый день «гуляли» самые близкие, на второй день торжество приняло всенародный характер с последующим праздничным променадом между тюремным Брайтоном и столовкой.

За две недели до события Славик начал вести переговоры с Сашей Храповицким – признанным тюремным гурманом.

За пять лет срокомотания бывший московский предприниматель научился неплохо готовить. Он досконально изучил кухню, основанную на украденных с кухни продуктах и консервах из ларька.

– Лева, с каждым годом приготовить что-то стоящее все труднее и труднее, – жаловался мне Саша.

– Почему? Вроде бы в магазине что-то продается, – не понимал я.

– Ты просто не видел, что в ларьке продавали раньше и какой говенный выбор у них сейчас! Ты же знаешь, что я сидел в трех федеральных тюрьмах? И это не штатные и не городские тюрьмы! Так вот – продукты в ларьке исчезают прямо на глазах! Помню, в Форт-Девансе продавали двенадцать сортов консервов, пасту, специи, даже кое-какие морепродукты… Ты уже ведь понял, что я люблю вкусно поесть, и поэтому знаю ассортимент ларька как свои пять пальцев. Так вот, как только в тюрьму присылают нового хозяина, сразу же все ухудшается: и режим, и еда.

– Слушай, Саня, а что здесь, в Форт-Фиксе, раньше тоже было лучше? – продолжал я свои ежедневные рутинные допросы окружающих.

– Ты даже не представляешь, насколько здесь все изменилось, после того как назначили комендантом этого гребаного Смита. Ты только посмотри на его самодовольную мерзкую рожу – ничего хорошего от него ожидать не приходится! По всей зоне понаставил внутренние заборы, все в колючей проволоке, ввел «десятиминутные переходы»[91] и ужесточил, сука, наказания. А по поводу хавки – так он сразу же половину товара из ларька убрал. Видите ли, слишком хорошо живем, а из консервных банок вроде можно делать заточки.

На кухне тоже стали кормить на порядок хуже – только одни мексы и островитяне довольны. Так они ничего слаще репки не ели в своей жизни, – возмущался Саша.

Мы сидели на скамейке у его корпуса и курили самокрутки из пачечного табака «Бьюглер» – нормальные сигареты в магазине на этой неделе не продавались. Чтобы смастерить сигаретину требовались сноровка и опыт – ни того ни другого у меня пока не было. Поэтому Саша крутил цигарки и для меня.

– Но я видел, что люди постоянно что-то готовят, значит, есть из чего, – не успокаивался я.

– Смотри, Лева, в столовке еды дают много, но есть ее нельзя. Она жирная, невкусная и вредная, не тебе об этом говорить. Я стараюсь совсем не ходить в этот гребаный ресторан «Мечта латиноамериканского идиота». Мне приносят оттуда кое-какие продукты, я покупаю что-то из овощей. Готовлю сам, и еще пара испанцев помогает. Я подбрасываю им немного бабла и продуктов. Они так довольны, что нарадоваться не могут. Женам в свой Сальвадор пишут, что у них белый благодетель и кормилец имеется. Ангел-хранитель, на фиг! Ну а мне хорошо, – продолжал делиться своим опытом Саша.

– А как и на чем вы готовите?

– Когда как: в микроволновке или в ведре с кипятильником. Но учти: если тебя с кипятильником накроют, полетишь сразу же в «дырку».

– А почему нельзя готовить в микроволновке? – не до конца понимал я. – Менее опасно и более качественно, мне кажется.

– А ты, Лева, посиди немного, сам до всего и дойдешь. Обрати внимание, сколько «майкровеев» в каждом корпусе? Видел уже, наверное, – по одной штуке, да и то не во всех. Раньше в каждом отряде штук по пять стояло. На всех хватало, очередей не было. С приходом Смита перестали покупать новые, а старые сломались, и их не чинят.

Не поверишь, года два назад половина отряда в столовую не ходила, все сами себе готовили. Ты бы только попробовал, какие я тогда блюда выдавал! Спроси у ребят, они скажут. Теперь оставили по одной вшивой печке, очереди к ней безразмерные, драки – каждый день! Ты бы видел, скольких человек из-за микроволновки закрыли в ШИЗО, – начал горячиться Саша.

– Ни черта не понимаю. – Я пытался уловить логику в поступках администрации зоны. – Почему нельзя установить новые печки? Они же копейки стоят! Им самим должно быть выгодно – продадут в ларьке больше своего же товара! Я тут на досуге посмотрел список с ценами. Они же на все делают какие-то сумасшедшие наценки. Как за Полярным кругом каким-то!

– Для меня это тоже загадка. Полгода назад мы на собрании предлагали, что сбросимся по доллару с наших счетов и купим еще несколько майкровеев. И с кондиционерами так же можно было сделать. Ведь себе они тухесы[92] охлаждают! Ответ один – не положено. Вот и приходится гонца иметь, чтобы очередь у печки занимать. Особенно сейчас, когда я взялся Славику банкет делать, – закончил расстроенный стряпчий.

…На выпускной банкет Славик потратил не меньше 800 долларов.

Уже несколько дней ему из столовой выносили овощи и фрукты. В ларьке закупалась еда в неимоверных количествах.

Славик потерял присущие ему спокойствие и чувство юмора.

В эти дни он мог говорить только о еде, рецептуре, тарелках и ценах на продукты. Даже свобода его интересовала меньше – гастрономические проблемы явно стояли на первом плане!

Это настораживало.

Я вместе с Максимкой, Борей и Сашей помогал переносить яства в тайник – заранее очищенный шкаф в одной из мало проверяемых каптерок. Туда со всего корпуса были собраны пластиковые ведра и всевозможные емкости.

В сетках для стирки висели яблоки и апельсины. На льду лежали яйца и какие-то вареные мясные ингредиенты. На нижней полке громоздилось самое большое ведро, надежно прикрытое подушкой.

В огромном пластиковом мешке, которым плотно выложили изнутри некогда половое ведро, солились помидоры и огурцы. Причем по высшему разряду – с чесночком, сельдереем, морковкой и цветной капустой. Присутствовал и укроп, тайно выращенный из нелегальных семян на одной из клумб в самом конце тюрьмы.

Огородничеством занимался бывший наркоторговец Джеймс, уже однажды попавшийся на домашней выгонке марихуаны. Пучок укропа обошелся Славику в тридцать долларов.

…За два дня до банкета к работе серьезно подключился шеф-повар Александр Храповицкий. Он пропадал у Славика с утра до вечера. Кулинары колдовали над закупленными и украденными продуктами и при расспросах о меню молчали, как молодогвардейцы.

Их помощники, два колумбийских ваньки жукова, сутками дежурили у двух микроволновок. Причем одна печка стояла в корпусе Славика, другая – у Саши.

Приготовление еды без плиты, ножа и холодильника было особым тюремным искусством, требующим мастерства, любви и, самое главное, бешеного спокойствия и усидчивости.

Если ты не мог часами заниматься монотонной работой и посвятить салату полдня, то из тебя вряд ли мог получиться тюремный кулинар или кондитер.

Чтобы изготовить самое простенькое едово, не говоря уже о пельменях, плове или чизкейке, требовалось более чем продолжительное время.

Каждая операция занимала часы.

Особенно шинкование, нарезка или измельчение исходного продукта.

Обычные ножи в тюрьме практически не водились, а для нанесения ударов по врагам использовались шилоподобные заточки. Поэтому для гастрономических нужд в ход шли сложенные вдвое старые металлические крышки от консервов, тупые пластиковые ножи или лезвия из одноразовых бритв.

Повар зажимал бритву между большим и указательным пальцами и начинал монотонную работу. Каждые пять минут он останавливался и делал производственную гимнастику. Как в первом классе школы: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали; мы немножко отдохнем и опять писать начнем».

За час работы при красивом «мелком измельчении» получалась лишь небольшая горка продукта. Обычным ножом, да на хорошей доске, да под водочку и с предпраздничным настроением я сделал бы ту же самую работу минут за пятнадцать.

Несмотря на очевидные производственные сложности, конфликты у микроволновки, опасности загреметь в карцер за нелегальный самопальный кипятильник, тюремная кулинария процветала в Форте-Фикс пышным цветом!

Китайцы специализировались на грибных блюдах из сухих шампиньонов в жареном рисе. Черные любили приготовить «начо», – залитый горячим сыром рис с канцерогенной копченой колбаской. Испанцы делали смеси – тюри из риса и всего, что попадется. Итальянцы слыли мастерами по пасте с чесночно-помидорным соусом. Гаитянцы готовили умопомрачительную аджику. Поляки лепили пельмени из хлеба и ворованного мяса.

Но все это – по выходным и праздникам.

Да и то – ненадолго.

Через три месяца после моего поступления в Форт-Фикс ларек перестал продавать все овощи-фрукты и полностью перешел на нездоровые консервы и печенья с чипсами.

Не все коту масленница.