Читать книгу Двойная идентичность - Лейла Эдуардовна Киселева - Страница 2

Человек устроен таким образом, что независимо от своего образа жизни он либо одинок, либо нет. Это не зависит ни от места, ни от времени, и даже не от количества людей возле него. Одиночество зависит от состояния души, от образа мыслей. Внешние факторы могут лишь заставить поверить во что-то: в то, что ты не один, в то, что в любой момент, как только ты попросишь, все и сразу, и даже с радостью. Но когда момент действительно наступает, никого рядом нет, и эта мнимая семейственность в отношениях с близкими тебе людьми испаряется так же легко, как легко ты в неё поверил.

Обычно одинокие люди, которые не хотят считать себя таковыми, кучкуются. Собираясь в одном месте в одно время, они пытаются всевозможными способами доказать другим и самим себе, что они очень коммуникабельные и компанейские. Ума для такого показательного этюда много не требуется. Для удачного дебюта вам понадобятся: хорошее чувство юмора, желательно запастись десятком-другим актуальных анекдотов, чёткий и громкий голос, наличие хотя бы одной вредной привычки и хотя бы одного таланта, а если Бог вас не наградил, то выработайте в себе талант слушать и восхищаться. У любой компании, пусть не юридической, а собранной по интересам, должно быть своё, пусть не юридическое, но очень интересное лицо. Именно таким лицом именно в такой компании был Эрнест Андреевич Козлов.

Эрнест Андреевич был очень душевным и в то же время очень амбициозным человеком. Вырос он в достаточно богатой семье, но все надежды родителей вырастить из сына хорошего управляющего или перспективного банковского работника разбились в первый же год обучения сына в университете. Эрнест не мог перечить отцу, авторитет которого был непреклонен, и поэтому из последних сил учился на экономическом факультете одного из престижных вузов страны. Еле как пережив первый семестр, он прекрасно понял, что не понял абсолютно ничего. Он так же прекрасно понимал, что если в ближайшее время он не найдёт выхода из сложившейся тупиковой ситуации, то ему покажут на выход. И если отец благодаря хорошим связям и немалым финансам смог сделать из сына студента, то это ещё не значило, что любимый сын мог позволить себе безалаберное отношение к учёбе. «Завалишь сессию – пойдёшь служить», – говорил отец. Такая перспектива была не из радужных. Нельзя сказать, что Эрнест был лентяем или безответственным человеком, он просто не любил ни эту специальность, ни этот университет. И внешне, и по характеру он был похож на свою мать.

Отец Эрнеста был безумно влюблён в свою жену и уступал ей почти во всем. И первой уступкой было имя их сына, отец настаивал на имени Дмитрий, он был строго беспрекословен, строго до того момента, пока его Лидочку не увезла скорая, пока на родильном столе она чуть не умерла от открывшегося кровотечения. Он сидел в коридоре родильного дома, обхватив мокрую от пота голову мокрыми от слёз руками. Он не слышал криков жены, то ли от усталости, то ли от силы своего характера она не могла кричать. Кричал только врач, командовал, ругал акушерок и медсестёр, коренастый мужчина с большими и сильными руками, в которых сейчас была жизнь его жены и ребёнка. В то время как сам Андрей Петрович, человек не крещёный и не верующий, проклинал себя за то, что не знал ни одной молитвы. Ему, ополоумевшему от неизвестности и криков врача, казалось, что, если бы он знал хоть одну молитву, всё было бы хорошо. Он даже не понял, когда именно родился его ребёнок, то, что в параллель с кричащим врачом уже пять минут кричало дитя, он осознал только после. А пока ничего не менялось, персонал, нервный и озабоченный, выходил и заходил в родильную. Он бы всё отдал, чтобы тоже зайти, он бы точно помог, он бы спас её, он бы умер за неё, он бы сделал всё, чтобы она жила. И в этом сумасшедшем бреду он услышал чёткое врачебное «Всё!», но не грустное, а доброе и усталое.

– «Что всё? Что всё?» – закричал он бешеным и вопящим голосом, на который тут же выскочил врач, желая приструнить дебошира, но увидев этот просящий взгляд, сказал уже совсем тихо: «Всё, всё хорошо. Она слаба, но всё будет хорошо». Кривая, искажённая улыбка ещё больше изуродовала и без того страшную мимику Андрея Петровича, за эту минуту, на одном только слове «всё» он умер, и с одним только словом «хорошо» родился заново.

– Вы даже не спросите, кто родился? – поинтересовался доктор.

– У кого? – удивился Андрей Петрович.

– У вас! – рассмеялся врач.

И тут Андрей Петрович вспомнил, зачем именно они пришли в это ужасное место, что изначально цель была родить, а не выжить, это потом что-то изменилось, и уже нужно было выживать, не умереть. А пришли они рожать, и рожали они оба, и умирали, и выживали тоже вместе. Он был настолько изнеможён, будто это он родил только что.

– И кто родился, ребёнок?

– Ребёнок-ребёнок, сын у вас. Присядьте, сейчас вам принесут воды.

Он зашёл к ней в палату, на её руках сопел опухший краснолицый ребёнок с отёкшими закрытыми глазками и остатками молока в уголках губ. Такой красивой он её никогда не видел, она вся сияла, она стала матерью, она была почти Богом в его глазах.

– Знаю, ты будешь против, но я хочу назвать его Эрнестом, – сказала она с покорной настойчивостью.

Андрей Петрович провёл рукой по её волосам, поцеловал сначала в висок, потом в шею.

– Почему же я буду против, Эрнест так Эрнест, вон какой серьёзный, – покорился он.

Первое впечатление оказалось обманчивым, Эрнест был совсем не серьёзным ребёнком. Он не хотел заниматься точными науками, и мама, чтобы хоть как-нибудь занять ребёнка, отдала его в музыкальную школу, которую он успешно бросил через два года.

– Кто из тебя вырастет, – кричал отец, – актёр ТЮЗа? Ладно бы ты был девочкой, но ты мужчина, ты будущий кормилец своей семьи.

Тогда вступала мама:

– Будет тебе, мальчик ещё не определился.

– Мальчик? Да у него уже усы! Извольте уж, ваше благородие, предупредить, в каком болоте погрязнуть хотите, в театральном ли, художественном! Или уже спуститесь с небес и станете перспективным студентом престижного университета? Помни, что ты обязан пойти по моим стопам! Ты будешь или юристом, или экономистом! Я и так всю жизнь иду на поводу у твоей матери!

Таким образом, Эрнест стал будущим экономистом и надеждой отца, который раз в жизни не пошёл на поводу собственной жены. Осталось только решить небольшую проблему – учиться, а как известно, свои проблемы нам кажутся самыми сложными. Поэтому очень часто мы меняемся проблемами с другими людьми. Они помогают нам, мы помогаем им. Осталось только найти проблемного ботаника. Это было не сложно. Он как никто другой бросался в глаза. Одинокий и молчаливый.

– Можно присесть? – поинтересовался Эрнест у самого отстранённого.

– Да, – отстраняясь сказал тот.

– Точно? – прибавил учтивости Козлов.

– Определённо.

Каждый спасал другого, один от отчисления, другой от перспективы стать изгоем в группе. По истечении времени Эрнест просто забыл об этом бартере и искренне пытался расшевелить Павла. Они часто спорили по этому поводу. Эрнест кричал, что хочет помочь, что нельзя жить в обществе, постоянно отгораживаясь и ненавидя людей. Павел требовал не учить его жизни, так как, в отличие от Эрнеста, он не может позволить себе жить легкомысленно, ведь его будущее, кроме как от него, ни от кого не зависит.

– Ты хочешь сказать, что моё будущее обеспеченное и поэтому я живу расслабленнее?

– Да, ты всё правильно понял.

– А тебе не кажется, что, в отличие от тебя, я не загружаю людей своей вечно недовольной физиономией? Со мной легко общаться, ко мне тянутся люди независимо от возраста и положения в обществе. Я найду общий язык и с дворником, и с генералом.

– Мне не нужны ни те ни другие.

– А кто тебе вообще нужен, ты получаешь от общества всё, обучение, профессию, деньги. Именно люди тебя учат, лечат и обеспечивают. А что ты даёшь людям?

– Я ничего не даю, в этом и суть, я никому не мешаю и никого не учу.

И споры эти продолжались из года в год, переходя из прошлого в настоящее.