Читать книгу Дикий цветок - Лейла Мичем - Страница 8

Вилли Мей сидела среди гор немытой посуды, оставшейся после вчерашнего банкета. Она смаковала вкус второй чашки кофе и радовалась редкой возможности побыть наедине со своими мыслями в Большом Доме. Сегодня воскресенье. Утро. Все, и господа, и прислуга, пошли на церковную службу. После этого состоится обед на берегу реки в тени раскидистых орехов-пекан и кипарисов. Рабы будут лакомиться остатками вчерашнего банкета в честь восемнадцатилетия мисс Джессики. Девитты уехали, слава Богу, в Чарльстон, и в субботу днем отплывают в Англию. По крайней мере, теперь ей не придется суетиться и волноваться, как же накормить-напоить пятьдесят гостей и прибрать за ними.

– А теперь всем спать, – приказала слугам миссис Юнис вчера ночью, когда со столов убрали остатки блюд и грязную посуду. – Мыть будете после утренней службы в церкви. Ничего, подождет. Вилли Мей, иди спать. Ты едва держишься на ногах.

Она добра, миссис Юнис, всегда знает, чего можно требовать от слуг, а чего нет. Хозяйка знает границы и правила. Вилли Мей уважала правила. Жизнь намного проще, когда все знают свое место в ней, согласны со своим местом и не хотят другой участи. Большой Дом погрузился в тишину и покой, но на душе у женщины было совсем неспокойно. Границы и правила. Типпи их не уважает, и в этом вина Джессики Виндхем. Дочь хозяина не доведет Типпи до добра. Мать чувствовала, что ее девочка попадет в большую беду. Запах беды уже витал в воздухе.

Впервые все внутри Вилли Мей сжалось в тугой комок, когда Типпи было всего лишь десять лет. Ее дочь, сопровождая мисс Джессику, появилась в гостиной в то время, когда хозяйка спорила с оформителем о цвете материи для штор на венецианские окна. Вилли Мей как раз подавала чай. Ее дочь подняла два образчика тканей разных цветов и молча протянула их миссис Юнис.

– Отменное сочетание зеленых оттенков, – заявила хозяйка. – Сверху будет бархат, а по бокам – шелк.

Все уставились на ребенка.

– Я же говорила, мама, она умная! – лучезарно улыбаясь, воскликнула мисс Джессика.

Что-то в сердце Вилли Мей сжалось, и с тех пор тревога больше не оставляла ее.

С того дня Вилли Мей и миссис Юнис беспомощно наблюдали за тем, как дружба между девочками крепнет час от часа. Пока они были совсем еще детьми, госпожа и рабыня не обращали внимания на то, что почти все свободное время они проводят в обществе друг друга. На плантации было заведено, что белые дети и негритята играют вместе, особенно если дети слуг жили с родителями в Большом Доме. Вилли Мей радовалась тому, что ее дочь, рожденная с больными легкими, растет у нее под присмотром, а не во Дворе, где негритят с детства приучали к тяжкому труду. Миссис Юнис радовалась, что у ее единственной дочери есть с кем играть. Растущая привязанность дочери к Типпи также ускользнула от внимания Карсона Виндхема. Мисс Джессика настояла, чтобы все лакомства поровну делились между ней и рабыней. Она хотела, чтобы куклы и другие игрушки у них были общими. Именно мисс Джессика впервые назвала ее дочь Изабеллу Типпи. Когда девочки учились ходить, ее маленькая дочурка не ползала, а старалась ходить на цыпочках. Отсюда и прозвище[6].

Вилли Мей и миссис Юнис медлили с тем, чтобы положить конец близости между их дочерями, и по другой причине: отношения девочек в некоторой степени напоминали те, что когда-то сложились между ними самими. Вилли Мей было немногим больше двадцати, когда Карсон Виндхем купил и подарил ее своей невесте, которую привез из Ричмонда в огромный особняк Виллоушира. Пока муж неделями пропадал на своих плантациях, миссис Юнис страдала от одиночества и сошла бы с ума, если бы не Вилли Мей. В семнадцать лет негритянку разлучили с родителями и вырвали из привычной обстановки тихого африканского селения. Вилли Мей не понаслышке знала, что такое одиночество. Англиканские миссионеры (большая удача для работорговцев) научили ее английскому языку и всему тому, что требуется от служанки в доме. Хозяйка и рабыня начали доверять друг другу свои секреты, помогать друг другу выжить в незнакомой обстановке рядом с мужчинами, которых едва знали. Они делились радостями и тяготами беременности и материнства, вместе управляли хозяйством самого богатого поместья во всей Южной Каролине. Миссис Юнис часто повторяла, что без Вилли Мей она как без рук, но при этом хозяйка прекрасно осознавала, что чернокожая экономка никогда не злоупотребит ее благорасположением.

Из‑за поведения мисс Джессики, однако, нельзя было того же сказать о Типпи. Даже хозяин начал это замечать.

Утром, когда все собирались к церковной службе, он спросил таким тоном, что присутствующих охватил безотчетный страх:

– Типпи! Откуда у тебя это платье?

Все замерли на месте, включая мисс Джессику, которая наконец поняла, несмотря на все свое упрямство, что накликала на Типпи беду.

– Я его сшила, сэр.

Хозяин пощупал ткань пальцами. Платье было красивым и модным.

– Шелк-сырец. Откуда у тебя эта ткань?

– Из Бостона, сэр. Это из остатков, которые возвратила мне портниха мисс Джессики.

Хозяин стрельнул глазами в сторону дочери.

– У тебя есть платье из той же ткани?

Та обладала достаточным количеством здравого смысла, чтобы покорно склонить голову.

– Да, папа.

– Ступай в свою комнату и немедленно переоденься, – приказал хозяин Типпи. – Ни одна цветная служанка не будет ходить в этом доме в платье из той же ткани, из которой шьют моей дочери.

Типпи выбежала из зала, едва сдерживая рвущийся из груди кашель. Всю прошлую ночь она безостановочно кашляла во сне.

Еще несколько лет назад хозяин не обратил бы такого рода внимания на хорошо сшитое платье рабыни. Типпи была искусной белошвейкой. Все в доме знали, что она умеет подобрать цвета и правильно выкроить платье. Хозяева даже гордились талантами своей рабыни. Но начиная с 1831 года общая атмосфера в Виллоушире начала меняться. В том году чернокожий проповедник Нэт Тёрнер в округе Саутгемптон в Вирджинии поднял восстание[7]. Мятеж рабов против белых господ продолжался два дня. У мистера Карсона в тех местах была табачная плантация. Он поехал в Вирджинию, присутствовал на суде и казни виновных и назад вернулся уже другим человеком.

В 1833 году человек по имени Уильям Ллойд Гаррисон подлил масла в огонь, основав в Бостоне «Американское общество борьбы с рабством». Именно в этот город поехала учиться мисс Джессика в сопровождении чернокожей служанки, к которой относилась как к родной сестре. Хозяин не подумал о том, какое влияние окажут на его дочь радикальные взгляды Гаррисона и его последователей. Он допустил серьезную ошибку. Теперь Вилли Мей и миссис Юнис это прекрасно понимали.

Негритянка встала и оправила передник. Здесь, в Виллоушире, им жилось неплохо. Мистер Карсон был рачительным хозяином. Он следил, чтобы его рабы хорошо питались, тепло одевались и жили в нормальных условиях. В конце недели, на Рождество и День благодарения рабам давали отдохнуть. Те, кто работал на плантации, делали десятиминутные перерывы и пили столько воды, сколько душа пожелает. Им разрешалось соблюдать свои традиции и жить, как заблагорассудится, без вмешательства со стороны Большого Дома – до тех пор, пока это оставалось в рамках наложенных на них обязательств. Позорный столб до сих пор стоял в центре Двора, но в последнее время у столба никого не пороли. В последний раз к нему привязывали негра за то, что он до полусмерти избил свою жену. Карсон Виндхем, в отличие от других плантаторов, никогда не разлучал семьи, не продавал детей рабов на сторону. Он был строгим, но справедливым хозяином. От своих надсмотрщиков и управляющих он требовал того же. Помимо хозяев плантаций Мэдоулендс и Квинскраун, мистер Карсон был единственным рабовладельцем, никогда не злоупотреблявшим своей властью над неграми. В Виллоушире жизнь была стабильной и в общем-то приятной.

Но времена менялись. Перемены чувствовались на каждом шагу. В июле какие-то люди напали на почтовое отделение в Чарльстоне и сожгли литературу, присланную на Юг аболиционистами из северных штатов. Президент Джексон[8] поддержал поджигателей и безуспешно пытался провести через Конгресс закон, запрещающий распространение по федеральной почте литературы «подстрекательского» свойства. Всюду разъезжали патрули. При свете луны на узких тропинках появлялись злые люди, вооруженные ружьями и кнутами, и верхом преследовали беглых негров и наказывали «наглых черномазых». В Виллоушире рабам уже не разрешалось, как прежде, свободно ходить в гости на соседние плантации. Теперь требовалось просить позволения у хозяина. Поговаривали, что надсмотрщики мистера Карсона на плантациях, такие же рабы, которых хозяин поставил надзирать над другими рабами, были уже не столь доброжелательно настроены по отношению к своим подчиненным. Нескольких цветных надсмотрщиков заменили белыми. Ворчун Джонсон по кличке Вертел, со скверным характером которого хозяин до сих пор мирился, однажды ночью бесследно исчез. Поговаривали, что его увезли в Чарльстон и продали на аукционе.

Вилли Мей казалось, что тучи над ее дочерью сгущаются, и она опасалась этого. Не следовало цветной девушке с одним здоровым легким хвастаться перед своими господами умением читать и писать, не стоило в их присутствии декламировать стихи и разговаривать так, как говорят белые, не нужно было выбирать для своих хозяек ткань и советовать, как укладывать волосы. После сегодняшнего Вилли Мей боялась, что ее дочери могут подыскать менее приятное занятие, чем составлять компанию мисс Джессике. Не исключено, что ее выселят из комнаты по соседству со спальней молодой хозяйки и отправят жить во Двор, в одну из лачуг, которую ей придется делить с чужой семьей. Вилли Мей молилась, чтобы у ее дочери хватило здравомыслия, иначе однажды ночью прискачут всадники, вытащат ее из постели и покажут, что бывает с рабынями, которые не знают своего места.