Читать книгу Пророки - Либба Брэй - Страница 16

В утренней «Дэйли Ньюс» историю Руты Бадовски опубликовали под огромным вопящим заголовком «УБИЙСТВО НА МАНХЭТТЕНЕ!», под которым напечатали нечеткую фотографию ее объятых горем родителей. Дожидаясь возвращения дяди из полицейского участка, Эви перечитала все доступные статьи в газетах. В них упоминалось о том, что убийство носило ритуальный характер и маньяк оставил записку с цитатой из Библии и оккультными символами, но неизвестно какими. Очевидно, детектив Маллой намеренно скрывал детали. А Эви вообще не хотелось их знать. Она проснулась от звуков ненавистной мелодии в собственной голове.

Ни в одной газете не говорилось о том, что детективы обратились за помощью к Уиллу, и это возмутило Эви. Да, это не самый благородный повод, но сильнее, чем дурная слава, не было и нет ничего. Упоминание дяди Уилла в связи с расследованием жуткого убийства непременно привлечет в музей толпы любопытных. Приближался час дня, музей был открыт с половины десятого, и единственным их посетителем оказался загадочный субъект из Техаса, продававший участки на кладбище. Эви увидела большую стопку счетов на столе у дяди и пару писем из налоговой и риэлтерской компании. Если они не привлекут посетителей, то в скором времени окажутся на улицах со всей своей коллекцией, и Эви придется вернуться в Огайо.

– Здесь всегда так? – не выдержала Эви и обратилась к Джерихо, полностью поглощенному каким-то религиозным трактатом, провонявшим старой пылью.

Джерихо обескураженно посмотрел на нее:

– Всегда как?

– Безжизненно и пусто.

– Здесь просто очень спокойно, – согласился Джерихо.

Эви не могла ничего поделать с рекламой музея, но вот с операцией «Джерихо» стоило попытаться. Она подвинулась поближе к нему и состроила задумчивое лицо.

– А ты знаешь, кто о-че-де-лен-но будет в восторге от всей этой мистической лабуды? Мэйбел.

– Мэйбел? – Джерихо посмотрел на нее непонимающим взглядом, силясь что-то вспомнить.

– Мэйбел Роуз! Живет по соседству с нами в Беннингтоне. – Эви пыталась подсказать ему, но Джерихо все еще ничего не понимал. – Она заходит к нам иногда и говорит такими длинными правильными фразами. Ты точно слышал ее голос. Попытайся вспомнить.

– А, эта Мэйбел.

– Точно. Раз мы разобрались с нашими Мэйбел, скажи мне, что ты о ней думаешь? Я считаю, что она прекрасная девушка. И такая умница! Ты в курсе, что она умеет читать на латинском? И может проспрягать любые глаголы, не раздумывая! – Эви засмеялась собственной шутке.

– Кто? – равнодушно спросил Джерихо и перевернул страницу своего талмуда.

– Мэйбел! – возмущенно повторила Эви. – И фигура у нее прекрасная. Конечно, она прячет ее под скучными строгими платьями, но где-то там кроется настоящая красота, уверяю тебя.

– Ты о Мэйбел из квартиры 16-Е?

– Именно!

Джерихо пожал плечами.

– Она кажется хорошей девушкой.

Эви посветлела лицом.

– Да, да, конечно, ты абсолютно прав! Она просто прелесть. Почему бы нам не поужинать втроем как-нибудь?

– Ладно, – с отсутствующим видом согласился Джерихо.

Эви улыбнулась. Хотя бы удалось запустить «Операцию Джерихо». А для музея она придумает свой план, но попозже.

* * *

– Ну и что ты собираешься делать, бумагомарака?

Гэйб стоял перед Мемфисом спиной к сетке, широко разведя руки, готовый к броску. Их ботинки скрипели по крашеному деревянному полу гимнастического зала. На потолке жужжали вентиляторы, но они не могли справиться с духотой, с них ручьями тек пот. Мемфис вытер рукой лоб, выигрывая время и продумывая нападение.

– Ты собрался торчать там до второго пришествия? – поддел его Гэйб.

Мемфис сделал ложный выпад в сторону. Гэйб дал себя обмануть и наклонился вперед, позволив Мемфису обойти себя справа. Стремительный, как вихрь, Мемфис бросился вперед и забросил мяч в корзину.

Гэйб разочарованно повалился на пол.

– Сдаюсь.

Мемфис помог ему подняться.

– Хорошая игра.

Гэйб смеялся, когда они выходили из зала.

– Ты говоришь так потому, что выиграл.

Переодевшись, они направились в кафешку перекусить.

Гэйб откашлялся, похоже, собираясь коснуться скользкой темы.

– А Джо, к счастью, только растянула связку.

– Это хорошо, – согласился Мемфис. Ему не хотелось ввязываться в это.

– Но она не сможет работать еще пару недель.

– Плохо дело.

– Ты только это и можешь сказать?

– А что еще я должен говорить?

– Ты вообще хоть когда-нибудь пробовал…

Мемфис резко оборвал друга, посмотрев на него ледяным взглядом:

– Я тебе уже все сказал. Я больше не могу это делать. Только не после смерти мамы.

Гэйб поднял руки вверх, сдаваясь.

– Ладно-ладно. Только не заводись. Если не можешь, значит, не можешь.

Они молча пошли дальше. Мемфис заметил, что на некотором расстоянии от них следует ворон.

– Готов поклясться, эта птица преследует меня, – пробурчал Мемфис.

Гэйб засмеялся и помахал ему кроличьей лапкой, свисавшей на цепочке с его руки. Он считал, что это его счастливый талисман, и не ходил без него ни на один концерт.

– Казанова, я же тебе говорил: прекрати дарить этим цыпам конфеты и цветы. Они так никогда от тебя не отстанут.

– Я не шучу. Уже в течение двух недель я вижу эту птицу каждый день.

Гэйб многозначительно поиграл бровями и заулыбался.

– И ты точно знаешь, что это та же самая? Может, у нее и имя есть? Наверное, Элис. Нет, Беренис! Да, точно, она просто вылитая Беренис.

Мемфис понял, что надоедливая птица надолго станет любимой темой для шуток Гэйба.

– Мемфис! Это всего лишь птица. Птицам свойственно летать вокруг, братишка. Это их естественное состояние. Она не следует за тобой, и это не знак. Если только ты не дарил ей конфет и цветов – тогда я посчитаю тебя немножко странным.

Мемфис засмеялся, сбросив неприятную ношу с души, как старое пальто с плеч. Гэйб был абсолютно прав: он лепил проблему из ничего. Наверное, все дело в этом жутком сне, не оставляющем его в покое. Неудивительно, что теперь ему повсюду мерещились знаки.

Они присели за столик у мистера Регги и заказали кофе с сандвичами.

– А я прошлой ночью сочинил поэму.

– Когда ты уже наконец покажешь свои опусы кому-нибудь, кроме тех мертвых ребят на кладбище?

– Они еще не настолько хороши.

Гэйб протянул руку через стол и похитил маленький соленый огурчик с тарелки Мемфиса.

– А как ты узнаешь, хороши они или плохи, если их никто не читает? Когда-нибудь тебе придется прийти в особняк мисс Лейлы Уолкер и сказать: «Здравствуйте, мэм, как поживаете? Меня зовут Мемфис Кэмпбелл, и я буду премного благодарен, если вы найдете время прочесть мои стихи». – Покончив с огурчиком, Гэйб вытер пальцы салфеткой Мемфиса.

– Счастье не придет к тебе само, Мемфис. За него нужно бороться. Мы должны за него бороться. Потому что никто не принесет его на блюдечке с голубой каемочкой. Ты меня понял? – Гэйб откинулся на диванчике и раскинул руки по сторонам. – А теперь давай, спроси меня, почему я такой довольный.

Мемфис устало закатил глаза.

– Гэбриэл, скажи, почему ты такой довольный?

– Угадай, кто играет на трубе в новой записи Мами Смит?

– Ого, брат!

– Прошлой ночью в клубе ко мне подошел Клэренс Уильямс из компании «Оке Рекордз». Они пригласили меня к себе. – Гэйб в изумлении покачал головой. – Я буду играть для мисс Мами Смит.

– Что там про Мами Смит? – встряла Альма, плюхнулась на диван рядом с Гэйбом и принялась ковырять вилкой его картофельный салат.

– Я разве тебя приглашал? – поддразнил Гэйб.

– Я сама себя пригласила. Подумала, что этому столику не помешало бы немного лоска.

– Мистер Гэбриэл Ролли Джонсон отныне записывающий музыкант «Оке Рекордз» и дует в свою трубу исключительно для мисс Мами Смит.

Альма радостно взвизгнула и задушила Гэйба в объятиях.

– Детка, ты знаешь, что это означает?

– Что?

– Что ты можешь угостить меня обедом! Мистер Регги! – позвала она. – Я возьму сандвич с отбивной, запишите его на счет Гэйба. И еще молочный коктейль!

Она покосилась на Мемфиса:

– Что тебя гложет, дружище?

– Просто в последнее время сплю не очень.

– Неужели? – Альма хитро поджала губки. – И как же ее зовут?

– Ее зовут Беренис, и она очень настойчивая цыпа, – влез Гэйб и прыснул со смеху. Он хлопнул ладонью по столу, так что талисман с кроличьей лапкой подпрыгнул.

– Никого у меня нет, – быстро ответил Мемфис.

– Вот в этом и проблема, братишка. – Гэйб вытер глаза. Он приправил свой сандвич острым соусом с солеными огурцами и уксусом. У Мемфиса от одного взгляда на него начинало жечь во рту. – Тебе нужно отвлечься от своей писанины и пойти со мной в клуб в эту субботу. Найдем тебе какую-нибудь девчонку.

Альма скорчила гримаску.

– Гэйб, как ты можешь есть такую отраву?

– Благодаря ей я всегда в тонусе, детка.

Мемфис насыпал немного сахара в свой кофе.

– Мне не нужна какая-нибудь девчонка. Мне нужна девушка.

Задрав подбородок, Альма взмахнула мизинцем и насмешливо-поэтичным тоном произнесла:

– Ага. Девушка.

Гэйб принялся ей подыгрывать:

– Вот я и говорю, приятель. Я постараюсь для тебя как следует.

Они вдвоем, как обычно, принялись подтрунивать над Мемфисом, словно он был заносчивым снобом. Он прекрасно знал, что нельзя демонстрировать им свое недовольство и реагировать на подколки, поэтому просто широко улыбнулся и подхватил с дивана рюкзак.

– Мне нужно сходить на Сан-Хуан-Хилл, сделать одно дельце для папы Чарльза. Да, и спасибо за обед, Гэбриэл.

Гэйб попытался прокричать ему в спину что-то дерзкое, но Мемфис быстро вышел из кафе, оставив друга платить по счету.

– Эй, мистер Кэмпбелл, это вы? – в кресле перед парикмахерской Флойда пристроился слепой Билл. Иногда Флойд специально для него выставлял на улицу старое плетеное кресло, чтобы тот мог сыграть что-нибудь для посетителей или просто погреться на солнышке. – Я знаю, что это вы, не пытайтесь обмануть старого Билла. Мой номер сегодня сыграл?

– Нет, сэр, простите. В другой раз вам обязательно повезет.

– Я слышал, что люди выиграли что-то, когда поставили на дату того убийства под мостом.

– Да, некоторые любят так делать.

– Хм-м-м. – И слепой Билл сплюнул в сторону. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Нельзя ставить на числа, связанные с убийством, если тебе интересно мое мнение.

– Я тут ни при чем, только ставки записываю.

– А мне продолжает сниться то же самое число. Постоянно. Я вижу дом, вижу, что висит номер на нем, но не могу разобрать.

Мемфис еще никогда не раздумывал о снах слепых. Как слепой Билл мог увидеть дом и номер на нем, если он вообще не способен был видеть? О нем ходило множество слухов: ослеп, выпив плохого виски, избит до полусмерти за невыплаченный карточный долг, обидел женщину, и она прокляла его. Некоторые поговаривали, что он проиграл зрение в карты дьяволу и теперь лихорадочно пытается спасти свою душу. Люди вообще говорили много чуши.

Ворон снова закаркал. Слепой Билл повернулся на звук.

– К нам прибыл вестник! Вопрос только в том, за кем он пришел – за мной или тобой?

Он засмеялся хриплым смехом, в жутковатый унисон с карканьем ворона.

* * *

Тета ворвалась в театр «Глобус» в пальто леопардовой расцветки, залихватски наброшенном на одно плечо, и с сигариллой в ярко накрашенных губах. Не снимая солнечных очков, она прошла по центральному ряду в зрительном зале, мимо пустых мест. Остальные актеры труппы вовсю репетировали номер «Гейша». Тета считала его самым идиотским и пошлым из тех, что они вообще когда-либо ставили. А глупых и пошлых номеров у них было предостаточно.

Режиссер-постановщик обжег ее злобным взглядом:

– Так-так. Не ее ли величество решила наконец осчастливить своим присутствием нас, недостойных? Тета, ты на час опоздала!

– Не слетай с катушек, Валли. Я уже здесь. – Она украдкой обменялась взглядами с Генри, сидевшим за пианино. Тот покачал головой, и Тета равнодушно пожала плечами.

– Она считает себя лучше остальных, – прошипела одна из танцовщиц, маленькая ведьма Дэйзи.

Тета даже не посмотрела в ее сторону. Она бросила модное пальто в одно из кресел первого ряда, потушила сигарету в режиссерской чашке с кофе и поднялась на сцену.

Казалось, у режиссера сейчас пойдет дым из ушей.

– Когда-нибудь, Тета, – прорычал он, – ты выкинешь такой фортель, что его и Фло Зигфелд не простит, и я с огромным удовольствием вышвырну тебя…

– Ты будешь весь день языком молоть, или мы приступим к работе? – прервала его Тета.

Она принялась двигаться в идеальном ритме. Этот номер Тета могла исполнить во сне. Но Дэйзи она все же хорошенько толкнула, чисто в воспитательных целях. Дэйзи исходила ядом, потому что как-то раз Тете доверили исполнить номер из ее репертуара, и она получила отличные отзывы в газетах.

– Это был мой фирменный танец, – бурчала Дэйзи в раздевалке. – А ты утащила его у меня прямо из-под носа!

– Я не могла украсть то, что тебе не принадлежит, – парировала Тета, и Дэйзи швырнула в нее банкой кольдкрема, промахнувшись на добрых полметра – с глазомером у нее было так же плохо, как и с чувством ритма. Как всегда, Дэйзи пошла жаловаться Фло, тот поддался и доверил ей главную роль в номере «Поклонение Баалу», закрывавшем шоу.

Тета ужасно устала держаться в чьей-либо тени. Особенно людей, которые едва ли были вполовину так же талантливы.

В пять объявили перерыв, и Тета уселась за пианино рядом с Генри.

– Ты будто с уроков сбежал, – поддразнила она. На Генри был кардиган и соломенная шляпа.

– Это такой стиль, дорогуша.

– Ген, мы с тобой слишком талантливы для этого вшивого шоу.

Генри тихо, расслабленно наигрывал какую-то мелодию. Когда его пальцы касались клавиш, он казался счастливее. Будто изливающаяся из самого сердца музыка была способна затмить все горести.

– Согласен, дорогуша. Но нам нужно платить за квартиру.

Тета поправила шов на чулках, чтобы он стал идеально прямым.

– Как Фло оценил новую мелодию?

Мягкую улыбку Генри сменила нахмуренная гримаса. Он сыграл какой-то печальный аккорд и остановился.

– Ровно так, как я и ожидал.

Тета забрала у него шляпу и водрузила себе на голову.

– Зигфелд любит мелодии потупее и понавязчивее, детка.

– Люди платят деньги за то, чтобы их развлекали, малышка. – Генри идеально скопировал интонацию знаменитого шоумена. – «Они хотят жить счастливо и беззаботно. И что самое главное, они не хотят думать!» – Он тяжело вздохнул. – Клянусь, я могу написать песню о запоре, и если там есть рифма детка-конфетка, Зигфелду понравится.

Генри энергично вдарил по клавишам, заиграл задорную мелодию и запел подчеркнуто-романтичным тенорком:

– Голубка моя, наша страсть глубока, но третий уж день не слезаю с толчка, ах этот проклятый ЗА-ПО-О-ОР!

Тета прыснула со смеху.

– Чему вы тут радуетесь? – над ними нависла Дэйзи.

– До меня только что дошла шутка, которую Генри рассказал мне в прошлую среду. – Тета зажгла сигариллу и выдохнула клуб дыма прямо в лицо Дэйзи. Но та не поняла намека.

– А что это ты читаешь? – Маленькая фурия презрительно покосилась на «Блюз бедного малого»[32], лежавший поверх сумки Теты. – Негритянскую поэзию?

– Я не удивлена, что ты ничего в этом не понимаешь, Дэйзи. Ты ведь не заглядываешь никуда, кроме «Фотоплей», и даже тогда кому-нибудь приходится объяснять тебе картинки.

Дэйзи разинула рот от возмущения.

– Но я никогда!..

– Именно так ты и говоришь всем своим приятелям, но мы на такое не купимся. А теперь ступай, Дэйзи. Кыш, мушка! – И Тета помахала на нее рукой. Она вскочила с места и унеслась прочь, как ураган, выплевывая ругательства по поводу «этой заносчивой Теты» каждому встречному и поперечному.

Генри снова положил руки на клавиши.

– Золотце, в умении заводить друзей тебе просто нет равных.

– Я не собираюсь заводить друзей. У меня уже есть лучший друг. – И она похлопала его по колену. Затем выудила из-за корсажа пятидесятидолларовую купюру и положила в нагрудный карман Генри. – Вот. Это в фонд пианино.

– Я же говорил, забудь об этом.

– Я никогда не забываю добра. Ты это знаешь, – мягко возразила Тета.

– Где ты взяла столько капусты?

– У одного брокера с Уолл-стрит больше денег, чем мозгов. Купил мне шубу просто ради того, чтобы я сходила с ним на ужин. Ну и получил компанию за едой – только и всего.

– Они все мечтают на тебе жениться.

– Я хочу встретить парня, который ничего из себя не строит. Который не станет покупать мне шубу, чтобы похвастаться мной своим друзьям.

– Когда встретишь такого идеального парня, узнай, нет ли у него брата. – Генри подмигнул.

– Но ты же вроде воспылал пламенем страсти к Лайонелу? – поддразнила Тета.

Генри скорчил гримасу.

– Скорее, спичкой. Он смеется, когда я его целую.

– Так может быть, ты смешно целуешься? – хмыкнула Тета. Ее безумно веселила способность Генри легко расставаться с надоевшими возлюбленными по любой, даже самой нелепой причине.

– Мы встретились на улице в Огайо и поженились на ярмарке в Канзасе, ты бросила меня во Флориде, и теперь я бреду восвояси… – пропел Генри.

– Когда-нибудь, Генри Дюбуа, ты встретишь человека, который сорвет тебе крышу, и ты не будешь знать, что делать, – поддразнила его Тета.

На сцену вышел режиссер-постановщик и захлопал в ладоши, требуя внимания.

– Ладно, поехали. Номер с Баалом, с самого начала. Займите свои места. Мисс Найт, вас это тоже касается.

– Я уже лечу, Валли. – Она разомкнула губы в сладкой улыбке, будто позировала для постера – прекрасная американская мечта, девушка Зигфелда, – и снова потушила сигариллу в чашке режиссера.