Читать книгу Логово снов - Либба Брэй - Страница 9

Доктор Уильям Фицджеральд вошел под своды Музея Американского Фольклора, Суеверий и Оккультизма и направил свои стопы прямиком в музейную библиотеку. Несущегося через экспозицию доктора окликнул его ассистент, Джерико Джонс, но тот не сбавил шага, вынудив молодого человека пуститься вдогонку.

– Лонг-айлендский клуб «Духовно-божественные» просит вас выступить у них через две недели. Дамский вечерний клуб «Призрачные воскресенья» также был бы признателен…

– Нет и нет. Обоим, – бросил Уилл.

– Еще поступило приглашение организовать шоу на дне рождения юного Тедди Сандерсона в Бруклине. Ему исполняется десять.

Уилл встал как вкопанный, на всем скаку; глаза его сузились за стеклами пенсне.

– Детский день рождения? Ради бога, я же музейный куратор, а не массовик-затейник. И не цирковой клоун.

Джерико пожал плечами.

– Они обещают пять долларов.

– Ответь «нет».

– Разумеется. Ах да, еще звонила мисс Уокер. Сказала, что придет завтра ровно в два и чтобы вы и не думали опаздывать. Еще она сказала, я цитирую: «Передай доктору Фицджеральду, что мы поедем на моей машине, потому что я в жизни не сяду в эту его антикварную мышеловку, которую он выдает за „форд“». Конец цитаты.

На лице Уилла не отразилось ровным счетом ничего.

– Благодарю. Это все?

Джерико вздрогнул.

– Лекционная группа ожидает вас в библиотеке. Мистические Медиумы за Мирное Урегулирование Между Живыми и Мертвыми.

Уилл поник плечами и испустил долгий вздох.

– Да чего уж там. Я – точно официальный клоун. Из цирка.

С Джерико в фарватере Уилл ворвался в библиотеку, где аккуратным рядочком сидели десять Мистических Медиумов; одинаковые головные повязки щеголяли эмблемой третьего глаза по центру.

Уилл неопределенно показал на украшение:

– А это вот… м-м-м… зачем?

Дама в расшитом стеклярусом тюрбане понимающе улыбнулась.

– Они усиливают наш контакт с духовным планом!

Уилл метнул испепеляющий взгляд в Джерико, который взмахнул растопыренной пятерней – пять долларов, пять! – и благоразумно удалился на второй этаж, спрятавшись за рядами книжных стеллажей.

– Добрый день, – поплыл вверх голос Уилла. – Я – доктор Уильям Фицджеральд, куратор этого музея. Давайте начнем? История пророков самым тесным образом связана с историей нашей страны, начиная с аборигенного населения…

Наверху, на галерее, Джерико прошептал Сэму:

– Он не может больше читать эти лекции…

– Еще как может, если хочет отапливать музей, – отозвался Сэм. – Ты уже спрашивал его сам-знаешь-про-что?

– Пока нет.

– Ну же, Фредди! Это вообще-то твоя работа!

– Он все равно откажется.

– Тогда нам придется его убедить, – заключил Сэм.

А внизу как раз в этот самый момент кто-то из Мистических Медиумов решил прервать профессора:

– Доктор Фицджеральд, а что со всеми этими сообщениями о пророках, которых сейчас стало так много? Вы согласны, что это доказательство избранности Америки Богом как места присутствия божественности? Ее абсолютной исключительности, как говорит Джек Марлоу.

– Полагаю, это зависит от вашего определения исключительности.

– Ну, я имею в виду исключительность, сэр! Исключительная страна, построенная на идеалах мира и честности и на обещании всеобщего процветания.

Уилл поднял взгляд вверх: на потолочных фресках раскинулись прекрасные холмы, железные дороги исчертили зеленый пейзаж, по которому серебрились реки с давно забытыми именами.

– Я бы сказал, что всякая страна строится на мечтах и насилии. То и другое оставляет шрамы. И Америка, безусловно, не исключение.

– По мне, так это звучит недостаточно патриотично, – поделилась женщина со своим соседом.

– Доктор Фицджеральд, а что вы думаете по поводу радиошоу вашей племянницы? – спросил кто-то еще, и все тут же жадно зашептались. – Вы всегда знали, что она пророчица? Как именно ее таланты помогли изловить Пентаклевого Душегуба?

– Да-да, расскажите нам о Пентаклевом Душегубе! – заволновались Мистические Медиумы.

– Боюсь, на сегодня все, – отрывисто ответил Уилл и вышел из зала.

– Ох-ох, – прокомментировал Сэм на антресолях. – Только не это!

– Вперед! – прошипел Джерико, практически выпихивая его вперед себя на винтовую лестницу.

– Я думал, лекция будет длиться час, – запротестовал твидовый джентльмен. – Мы заплатили за час!

– Потише, дядя, – сказал ему Сэм. – Мы же не хотим, чтобы ваши третьи глазки плакали. А вот что вы, ребята, скажете про эксклюзивную возможность увидать личный дневник Либерти Энн Ратбоун, прославленной сестры-пророчицы самого великого Корнелия Ратбоуна, а? Соблаговолите проследовать за мной в экспозицию. Сюда, леди и джентльмены.

Пока Сэм увлекал экскурсантов прочь, Джерико просочился в Уиллов кабинет. Босс стоял у высокого окна, вперив неподвижный взор в заиндевелую улицу. Джерико кашлянул.

– Уилл, они заплатили авансом.

– Я в курсе, – тот ущипнул себя за переносицу. – Устройте для них бесплатную экскурсию или еще чего.

– Сэм как раз этим и занимается.

– Я вам обоим очень обязан, – Уилл повернулся к нему. – Ты подготовил статьи, которые я просил?

Джерико постучал пальцем по папке у него на столе.

– Все материалы о сверхъестественных происшествиях за прошлую неделю, плюс сегодняшние газеты. – Он как следует набрал воздуху. – И вот это пришло на ваше имя.

Он подал Уиллу конверт официального вида. Тот глянул на обратный адрес: Налоговое Управление Нью-Йорка, c крупным красным штемпелем «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ» – и отложил его.

– Спасибо, Джерико. Ну-с, посмотрим, что у нас тут сегодня…

Уилл уселся за стол, тщательно протер очки, снова зацепил их за уши и решительно нырнул в кипу газетных вырезок. Из нее он вытащил четыре, сразу же притянувшие взгляд, потом бегло просмотрел сегодняшние заголовки, пролистал страницы – и наткнулся на мордочку Эви, улыбающуюся из-под полей модной шляпки.

ПРОВИДИЦА-ДУШЕЧКА УСТРАИВАЕТ ДИКУЮ ВЕЧЕРИНКУ В «ГРАНТ-ОТЕЛЕ»

Что может быть Душевнее и Пророчнее, чем ночь с Эви О’Нил?

Материал Т. С. Вудхауза

– Милая картинка, – сказал Джерико из-за спины Уилла.

Тот поднял на него неодобрительный взгляд.

– Тебе никто не говорил, что невоспитанно читать через плечо?

– А вам никто не говорил, что невоспитанно быть таким невоспитанным? – Физиономия Джерико осталась абсолютно бесстрастной.

– Прости, – опомнился Уилл. – Мне очень жаль, Джерико.

– Все в порядке. – Молодой человек показал на отложенные Уиллом вырезки: – Почему эти?

– Они все за городом и в пределах сотни миль друг от друга.

– Братство не так уж далеко оттуда, – заметил Джерико.

– М-м-м.

– В ту ночь, когда вы… когда меня подстрелили и вам пришлось дать мне слишком много сыворотки сразу… мое поведение… я хочу сказать…

Боже, да что с ним такое? Двух слов связать не может.

– В ту ночь я напугал Эви?

– Прости?

– Эви. Она испугалась, увидев меня вот так, со всеми этими трубками и механизмами внутри… узнав, что я такое?

– Это не единственное необычное происшествие, c которым ей пришлось столкнуться за последние месяцы. И в целом ей хоть бы хны.

Джерико кивнул и медленно выпустил воздух. Возможно, надежда еще есть…

– Кому хоть бы хны? – осведомился Сэм, входя в кабинет.

– Никому, – отозвался, хмурясь, Джерико. – Куда ты девал Мистических Медиумов?

– Третьеглазников-то? Оставил баловаться с картами Таро.

– Ты… что?

– Расслабься, Фредди. Я им сказал, что читать карты могут только особые люди, обладающие особыми силами. Так они, натурально, думают, что это они и есть. Доверься мне: они там счастливы, как устрицы.

– Какая нелепая аналогия. Как будто кто-то измерял степень счастья моллюсков, – проворчал Уилл, роясь на захламленном столе в поисках сигарет.

Что его мучает? – одними губами спросил Сэм у Джерико. Джерико показал глазами на угрюмое письмо из налоговой, и Сэм коротко кивнул.

Пока в городе орудовал Пентаклевый Душегуб, Музей Американского Фольклора, Суеверий и Оккультизма внезапно обрел популярность, привлекая немаленькие толпы любопытствующих. Всякий желал поглядеть на профессора сверхъестественных наук, помогающего полиции загнать в угол жуткого, эзотерически озабоченного преступника. Но потом убийства прекратились, прихотливое внимание Манхэттена переключилось на другие интриги и скандалы, и теперь музей снова стоял тихий и забытый – всеми, кроме налоговиков.

Сэм прочистил горло.

– Профессор, если вы дадите мне вставить свои два цента…

– Практически наверняка не дам, – отозвался Уилл, не отрываясь от бумаг.

Джерико метнул в него красноречивый взгляд – оставь-его-в-покое – но Сэма было уже не остановить.

– Мы тут едва сводим концы с концами. Одна-две лекции, одна-две группы доморощенных мистиков… Пара любопытствующих туристов. Для аукциона этого недостаточно.

– Нам всегда как-то удавалось прорваться.

– Только не в этот раз, профессор. Это последнее предупреждение. Нам нужен стопроцентно выигрышный ход. Какая самая большая сенсация в городе с тех пор, как Зоб Полнорех стал жарить арахис?

– Зоб… чего? – Уилл озадаченно уставился на него.

– Пророки! Разверните газету, включите радио, выньте рекламку из пачки жвачки – везде будет пророческий бум. Сдается мне, мы с вами проворонили откровенную золотую жилу.

– Прости, Сэм, я что-то не догоняю.

– Мы закатим экспозицию про пророков. Наживемся на буме, пока все бум-бум. Какого черта – у нас тут и так половина фондов от пророков или про пророков. Добавим каких-нибудь соплей-воплей, что-нибудь попошлее, как публика любит, и ба-бах – мы в деле!

– Вообще-то это хорошая идея, – вставил Джерико.

– Видите! Даже нигилист согласен, а ему никогда ничего не нравится, – Сэм состроил рожу Джерико, закатившему было глаза. – И… мы могли бы взять крупное имя, чтобы привлечь побольше народу. Кого-нибудь, за кого публика станет радостно платить.

– И кто бы это мог быть, умоляю, не таи?

Сэм сделал паузу.

– Эви.

Челюсть Уилла напряглась.

– Нет.

– Да ну вас, профессор. Не можете же вы двое всю жизнь просидеть в разных комнатах. Когда-нибудь придется разбить лед. Я вот ее вчера видел и…

– Так, стоп. Ты видел Эви?

– Ну, да, я так и сказал. Профессор, да говорю вам, одно слово, брякнутое ею на радио, и наше дело в шляпе. А уж если она согласится…

– Где ты ее видел? – взвился Джерико.

– В «Грант-отеле». Так вот, если она согласится…

– Но как это слу…

– Просто заткнись, Фредди, – сурово сказал Сэм. – Как я уже сказал, если она согласится стать у нас специальной гостьей на вечеринке по случаю открытия пророческой экспозиции, у нас все будет чики-пики.

– Уверен, мы сумеем раздобыть нужную сумму, не предавая идеалов этого заведения, – резко сказал Уилл.

– То есть мириться с ней вы не согласны? Даже ради спасения музея? – подвел итог Сэм. – Времени у нас только до марта, профессор, а потом здание заберет мэрия.

Уилл сунул письмо из налоговой под стопку газетных вырезок.

– Мы решим этот вопрос. Итак, о происшествиях. В последнюю пару месяцев они участились – со времени Джона Хоббса, если быть точным. Вы это заметили?

Так идея с пророческой выставкой, c вечеринкой и Эви оказалась похоронена. Уилл выстукивал неспешный ритм вечным пером по столу.

– Что-то в этом есть, – задумчиво сказал он. – Сдается мне, тут все взаимосвязано.

– Как? – устало промолвил Джерико.

Уилл вскочил и принялся мерить шагами кабинет.

– Не знаю – пока. И вряд ли сумею выяснить, если буду торчать здесь.

Остановившись возле высокого поставца с глобусом, он хорошенько пришпорил планету, ведя пальцем по ее изгибам.

– Именно поэтому я думаю заняться полевой работой – как в те древние времена, когда сам был исследователем. Как думаете, вы двое справитесь с музеем, пока я съезжу поглядеть хотя бы на несколько из этих случаев? Я, надеюсь, ненадолго. Дней десять. Может быть, пара недель.

Джерико покачал головой.

– Уилл, я в самом деле не думаю…

Сэм наступил ему на ногу, прервав мысль на взлете.

– Разумеется, справимся. Великан и я – превосходная команда!

– Отлично, тогда так тому и быть. Уеду завтра около двух.

Внезапно таинственное телефонное послание мисс Уокер стало для Джерико яснее ясного. Уилл решил уехать задолго до того, как высказал эту идею. Их нынешний разговор был не более чем формальностью.

– Итак, прекрасно, – окончательным тоном сказал Уилл. – Я, пожалуй, пойду пройдусь, если вы не возражаете.

Сэм увязался за ним в холл.

– Вы только ни о чем не беспокойтесь, профессор. У меня тут все будет под контролем.

– Вот именно это-то меня и беспокоит, – ответил Уилл, распахивая входные двери.

Прелестное утреннее солнышко сменилось первой предупреждающей капелью, в самом скором будущем обещавшей превратиться в отвратную морось. Доктор встряхнул зонтик.

– Вы только тут его не открывайте, док, – предостерег его Сэм.

– Это еще почему?

– Плохая примета, – пожал плечами тот. – Это всем известно.

– Мы сами создаем свою удачу, – отрезал Уилл, раскрыл черную паукообразную сень и под углом кое-как протащил ее, будто щит, сквозь дверной проем.

Проводив Мистических Медиумов восвояси, Сэм вернулся в библиотеку, где Джерико, как обычно, читал, сгорбившись над длинным столом.

– Ну, вот и я. Скучал по мне? – осведомился Сэм, плюхаясь в Уиллово кресло.

Джерико даже не поднял глаз от книги.

– Как по тифу. Что касается вечеринки, я тебе, между прочим, так и говорил. И, между прочим, это кресло Уилла.

– Да, довольно удобное. Понятия не имел, что тут так мягко.

– Вон.

– Ну, Фредди. Папочки все равно нету дома.

– Вон!

Сэм со вздохом передислоцировался на честерфилд[12]. Ноги он водрузил на стол рядом с книгой Джерико – просто чтобы его позлить.

– Парень, мы с тобой должны устроить эту пророческую выставку. Нельзя дать Уиллу профукать музей.

Джерико с сомнением поглядел на него над переворачиваемой страницей.

– И c каких это пор тебя так волнуют дела музея?

– Я вообще по натуре заботливый. Неужели человек не может искренне хотеть помочь другому человеку?

– Тут что, где-то золото в стенах замуровано?

– Слушай, я у вас вообще-то хорошо устроился. Если музей пойдет ко дну, так и я вместе с ним.

– Вот где собака зарыта.

– Да не во мне одном дело. У тебя тоже честный контракт. Ну-ка, сколько в округе рабочих мест для ребят, читающих Ницше и каталогизирующих мешочки гри-гри? Если мы с тобой хотим сохранить рабочие места, нам нужен план. Эта пророческая выставка – наш билет в будущее. Пока профессор катается по своим делам, у нас есть целиковые две недели, чтобы все обстряпать – и чтоб никто при этом не лез под руку.

– Ему это не понравится.

– Его тут не будет, чтобы нас остановить, а когда мы запустим всю махину, что он сможет сделать? Придется пойти на риск, Джерико.

Тот откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с Сэма.

– И как же ты собираешься заманить Эви быть хозяйкой вечеринки? Они с Уиллом не разговаривали с тех самых пор, как она объявила всему Нью-Йорку, что она пророк.

– О, уверен, Эви я убедить смогу, – небрежно заявил Сэм, сцепляя руки за головой.

Джерико вернулся к книге.

– Да? Вы это обсуждали прошлым вечером в «Гранте»?

– Тебя это так сильно расстроило?

– Этого я не говорил, – Джерико перелистнул страницу. – Как она там, кстати? Выглядит счастливой?

Сэм пожал плечами.

– А то! Это ж было на вечеринке. Сам знаешь, как оно там, на них. Или нет, откуда тебе.

Эту его подковырку Джерико проигнорировал.

– Так вы часто видитесь?

Сэм, конечно, мог сказать Джерико правду – что Эви практически вышибла его с вечеринки, но куда забавней, если он будет думать по-другому.

– Ну-у-у… как джентльмен, я, пожалуй, не скажу больше ни слова.

– Отлично. И не говори, – Джерико поглядел на часы. – Почти пора. Иди открывайся.

– Я? Куда же это я пойду? Да ну тебя, Фредди! Там такая холодрыга. Если я заболею, половина девушек Нью-Йорка повыплачет все глаза.

– Зато вторая половина выстроится в очередь копать тебе могилу.

– Ау-у-у, Фредди, ты надрываешь мне сердце.

– Сердца у тебя нет. Сегодня твоя очередь. Пошел!

– Но…

Не подымая головы, Джерико указал пальцем на дверь.

– Изыди! Изгоняю тебя.

– Хорошо! Отлично! – проворчал Сэм. – Пойду повешу табличку «открыто». Как будто это кому-то надо.

– И кто тут еще нигилист?

Джерико подождал, пока Сэм уйдет, потом вытащил газету из-под книги и открыл на статье про Эви. За последние пару месяцев он послал ей два письма и написал еще две дюжины, которые посылать не стал. Письма были все одинаковые:

Дорогая Эви, надеюсь, у тебя все хорошо. Мне очень понравилось твое радиошоу. C тех пор, как ты уехала, Беннигтон уже совсем не такой интересный…

Впрочем, он был совершенно уверен в ее способности читать между строк:

Дорогая Эви, я ужасно по тебе скучаю. Думаешь ли ты обо мне хоть иногда?

Вместе они прожили свою собственную маленькую войну длиною в ночь – и остались в живых. Никто больше не понял – не смог понять! – c каким чистым злом они столкнулись тогда в доме Джона Хоббса. Несколько дней спустя, когда рассветные сумерки крались по городу, он впервые поцеловал ее. О, как часто он с тех пор вспоминал это мгновение: вкус ее губ, ощущение ее тела, утешение ее рук, обвивающих ему спину. То были самые лучшие часы во всей его жизни. А потом все кончилось. Эви пришла ночью к нему в комнату… Он хотел только целовать ее, целовать снова и снова. Но она сказала: «Я не могу» – и оттолкнула его руки. Так нельзя, сказала она. Это все Мэйбл, понимаешь. Она тебя обожает. И она – самая моя лучшая подруга на всем белом свете. Я не могу, Джерико, прости. Она ушла, оставила его сидеть одного в темноте. Но его мыслей она больше не покидала.

Джерико аккуратно вырезал фотографию из газеты и сунул в карман, хотя не раз уже обещал себе больше так не делать.

– Вот чурбан, – приложил он себя (эту фразочку он тоже, кстати сказать, подцепил от Эви), захлопнул книгу и углубился в пустые лабиринты музея – работать.

Сэм высунул голову из музейных дверей. Никого. Ни единой живой души.

С тяжким вздохом он побрел по ступенькам вниз, под сеющим дождиком, и открыл деревянную двустворчатую панель с надписью «ЗАКРЫТО», являя спрятанное под нею «ОТКРЫТО».

Конечно, он не мог вот так же запросто открыть Джерико подлинную причину желания удержать музей на плаву. Два месяца назад он запросил у своего информатора входные данные по проекту «Бизон» – надо же с чего-то начинать. Контакт написал на клочке бумаги имя – Уильям Фицджеральд. Тогда это показалось ему шуткой. Что профессор глупейшего в мире музея мог знать о секретном правительственном проекте военного времени, стоившего Сэму разлуки с матерью? Но это была единственная ниточка за очень долгое время. Да, он чувствовал себя совершенно неблагодарной скотиной, зато эта скотина заполучила шанс обшарить каждый ящик, каждый шкаф, каждую щелочку и уголок в поисках ключа – ключа, который в конечном счете смог бы когда-нибудь вывести его к истине. Покамест поиски эти ни к чему не привели, но Сэм не мог допустить, чтобы музей ушел с молотка, пока он не нашел того, что искал, – или не убедился, что контакт наврал и что Уилл чист. Временами он уже не был уверен, который из двух вариантов устроил бы его больше.

Сэм завертел шеей, высматривая хоть намек на потенциального посетителя. Вон мамаша толкает коляску. Мойщик окон собирает свои манатки. Двое джентльменов в черных костюмах пережидают непогоду, сидя у себя в седане. Да какой-то чувак в свитере с гарвардской эмблемой рассекает по Шестьдесят Восьмой улице.

Сэм плотоядно улыбнулся и, пробормотав про себя: «Прекрасненько!» – ринулся вниз по ступенькам, улыбаясь во всю пасть и размахивая руками.

– Баквальд? Бак Мэйси? Это ты, паршивец?

– Прошу прощения? Вы меня, наверное, c кем-то спутали…

– Да неужто? – Сэм молниеносно выбросил руку вперед. – Ты меня не видишь!

Глаза студента остекленели.

Сэм сунулся к нему в куртку, нашел бумажник, выудил пять долларов и вернул кошелек на место – все это за шесть секунд.

– Девять, десять, одиннадцать, двенадцать… – досчитал он.

На пятнадцати парень вынырнул из гипнотического транса, растерянный и моргающий. Неплохо, сам себя одобрил Сэм. Пятнадцать секунд был его личный рекорд длительности наведенного транса.

– Эй, c тобой все в порядке? – поинтересовался он, сама забота и участие. – Ты что-то слегка одуревший с виду.

– Это все, небось, вчерашняя вечеринка в Гарвард-Клаб, – пролепетал студентик, все еще слегка ку-ку.

– Наверняка, – согласился Сэм. – Ты уж прости, я тебя правда с кем-то перепутал. C йельцем, – прошептал он, многозначительно понизив голос.

– Ой, да все в порядке… Я вроде уже о’кей, – пролепетал парень. – Спасибо за заботу, старик.

– Ты заходи, если что, – радушно спопугайничал Сэм и наставил все еще слегка шаткого юношу на его прежний путь, потом поцеловал у него за спиной спертую пятерку и опустил ее бережно в карман.

– Музей Жути и Страшилок сердечно признателен вам за щедрое пожертвование, сэр, – сказал он сам себе, взбегая обратно по ступенькам.

– Вы это видели, мистер Адамс? – осведомился шофер седана, нарушая давно царящее в машине молчание.

Джентльмен на пассажирском сиденье выудил фисташку из замасленного пакетика и отправил ее себе в рот, звучно крякнув скорлупу коренными зубами; на протяжении всей манипуляции он не сводил глаз с музея.

– О, да, мистер Джефферсон, видел, – отозвался он наконец.