Читать книгу Космоветеринар Генри и дело запрещённой игуаны - Лидия Гортинская - Страница 5

Станция, на которую меня привезли, выглядела как место, где мечты умирают тихо, без свидетелей и без шанса на апелляцию. Узкие коридоры, стены цвета «пыль забвения», свет под потолком – ровный, без теней, без надежды. В таких местах оттенки человечности стираются до функциональности. Люди не живут здесь; они выполняют задачи.

Меня провели на уровень ниже – туда, где воздух становился чуть холоднее, а голоса – тише. Игуана, сидевшая в переноске, не светилась. Это было хуже всего. До этого она выражала эмоции, а теперь будто выключила весь спектр чувств, как человек, понявший, что оказался в плохом месте, и лучше притвориться мебелью.

Мы вошли в помещение, напоминающее офис для допросов, только более стильное и с куда более дорогими креслами. За столом сидела женщина. Глаза спокойные, как лёд. Улыбка отсутствовала по умолчанию.

– Садитесь, Генри, – сказала она.

Если Лукс был мягкой стеной, то она – лезвие, заточенное до остроты скальпеля. Строгая осанка, ровная линия плеч, взгляд, который мог выравнивать бетон.

– А вы кто? – спросил я, усаживаясь. – Ваш стиль управления напоминает школьную директрису, которая точно знает, кто разбил окно, но хочет, чтобы виновный сам признался ради воспитательного эффекта.

– Называйте меня Аральда, – ответила она. – Формальностей не нужно. Ваша ситуация уже достаточно неприятна.

Я открыл рот, чтобы ответить. И в этот момент раздался звонок. Очень громкий. Очень жизнерадостный. Очень не в тему.

На экране высветилось: «Мама» и всего один смайл – клавиши пианино, что, учитывая контекст, звучало как угроза. Я рефлекторно нажал «сбросить».

Телефон тут же перезвонил. Аральда приподняла бровь.

– Хотите ответить? – спросила она холодно.

– Нет, – прошипел я.

Третий звонок. И надпись: «ЛЕ-О-НАР-ДИК! ВОЗЬМИ ТРУБКУ. Я чувствую, что ты с женщиной».

Я закрыл глаза. Аральда откинулась в кресле. И впервые за всё время выглядела… заинтригованной.

– Думаю, – сказала она ровно, – вам лучше ответить.

– Это плохая идея.

– Ваши другие идеи за последние 24 часа принесли мало пользы. Давайте попробуем мою.

Я тяжело выдохнул и включил связь.

– Алло, мама.

– ЛЕОНАРДИК. – Голос был таким, что я физически почувствовал, как где-то в галактике напряглись квантовые струны. – Кто эта женщина?

– Какая женщина? – машинально спросил я.

– Я слышала голос! Холодный. Надменный. Без вибрато! Скажи мне прямо сейчас: ты обязан объясниться!

Аральда смотрела на меня как на редкую форму клопа.

– Мама, – медленно сказал я, – это… следователь. По делу.

– Следователь? Женщина?

– Да.

– Леонардик… – тон упал до трагического шёпота, – только не говори мне, что ты решил жениться на следовательнице. Без слуха. И без чувства ритма.

– Мама, я никого не…

– Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ РАСТРАТИТЬ СВОЮ ГЕНЕТИКУ НА ЖЕНЩИНУ, КОТОРАЯ НЕ ЗНАЕТ, НА КАКОЙ ДОЛЕ ДЫШАТ В АДАЖИО!

Аральда тихо кашлянула. Клянусь, это был почти смех.

– Мама, – устало сказал я, – пожалуйста, перестань подбирать мне будущую невесту, пока меня официально допрашивают.

– ДОПРАШИВАЮТ?

– Да.

– Эта… женщина допрашивает МОЕГО СЫНА?

– Да.

– Какая наглость. Она хотя бы извинилась?

– Нет, – вмешалась Аральда неожиданно спокойно, – я не считаю необходимым извиняться за выполнение своей работы. Но если это поможет – ваш сын пока не приговаривается ни к свадьбе, ни к казни.

Пауза. Потом – вздох, полный трагизма и осуждения.

– У неё красивый голос, – признала мама. – Но я всё равно найду тебе сопрано получше.

И вызов оборвался. Я медленно положил устройство на стол, потому что просто бросить трубку значило бы, что мама победила. Аральда смотрела на меня с новым выражением: смесью профессионального интереса и искреннего сочувствия.

– Мне даже жаль, что это не вошло в материалы дела, – сказала она. – Это многое объясняет.

– Спасибо, – сказал я. – Обычно люди после такого звонка либо молчат, либо плачут.

– Уверена, – ответила она. – Но продолжим.

– Прекрасно. Моя жизнь наконец вышла на стабильный уровень кошмара.

Аральда чуть склонила голову – не то задумчиво, не то, как хищник, который выбирает точку укуса.

– Сегодня утром на Фарголе пропал человек. Грузчик. Работал на биолиниях. Его знают по кличке «Рыжий».

Вот оно. Внутри всё сжалось – будто кто-то ткнул тонким хирургическим инструментом в нерв, который я пытался игнорировать.

– Рыжий, то есть Жакс? – уточнил я. – Да, он должен был мне… кое-что передать. Скорее всего, он просто решил сменить планету, прежде чем его найдут налоговые службы или бывшие пассии.

– Нет, – спокойно сказала Аральда. – Его след оборвался. Не просто исчез. Он был стёрт. Цифровые следы, доступы, биометрия, маршруты. Ничего. Так не пропадают люди случайно.

Я молчал. Потому что, если бы говорил, выглядел бы как идиот. А это последнее оружие, которое у меня осталось: выглядеть глупым ровно тогда, когда это выгодно.

Она продолжила:

– За три дня до исчезновения он начал проводить через космопорт грузы без регистраций. Несколько объектов неизвестного биостатуса прошли через те же каналы, что и это животное.

Я посмотрел на игуану. Та моргнул. Цвета всё ещё не было. Она знал. Или чувствовала.

– И вы решили, что я причастен? – спросил я.

– Официально – вы фигурант. Неофициально – вы наша единственная нить.

– Прекрасно, – сказал я, откинувшись в кресле. – Ветеринар, контрабандист поневоле, теперь ещё и детектив. Осталось добавить «спаситель галактики», и мои родители, наконец, будут хоть чем-то довольны.

Аральда смотрела на меня так, будто выбирала, сколько именно правды стоит мне сказать:

– Мы не просто так вас взяли. Это не совпадение. Жакс упоминал вас. И не один раз.

– Что он говорил?

– «Генри меня не сдаст».

Я замолчал. Потому что впервые за последние часы почувствовал удар под рёбра – не физический, а тот самый, что оставляет на душе синяк.

– И? – спросил я медленно.

– Он также говорил: «Если меня убьют, Генри догадается, где искать».

– Великолепно, – пробормотал я. – Он переоценивал меня. Я едва справляюсь с бумажной работой и взрывающимися кроликами.

– Он считал вас умным, – сказала Аральда.

– Он ошибался.

– Нет. Он считал вас осторожным. Это другое. Осторожные люди выживают дольше.

Она встала и подошла к стеклянной стене, которая, вероятно, была не просто стеклом, а датчиками, камерами и прочими бесполезными игрушками, которые создают иллюзию цивилизации.

– Мы хотим, чтобы вы нашли следы того, над чем работал Жакс. Вы единственный, кто может войти в его среду, не вызывая подозрений. Вы ветеринар и человек, которому доверяют странные клиенты с ещё более странными питомцами.

– Замечательно, – сказал я. – То есть я – наживка.

Она повернулась.

– Не наживка. Инструмент.

– Вы умеете утешать.

– Я умею работать.

Я встал.

– И что конкретно я должен делать?

– Вернуться на Фаргол. Официально – вы освобождены. Неофициально – мы вас сопровождаем. Вы будете вести себя как обычно. Принимать зверей, работать, общаться со своими… клиентами. И следить за тем, кто начнёт искать животное, которое вы перевозили.

Я посмотрел на переноску. Игуана наконец выдала слабое сияние – жёлто-осторожное. Она тоже знал: это не просто задание. Это ловушка. Только вот вопрос – для кого?

– А если я откажусь? – спросил я ровно.

Аральда не моргнула.

– Тогда вас оформят как человека, перевозившего особо запрещённый биообъект. Вас лишат лицензии. Свободы. Репутации. И, возможно, жизни.

– Это угроза?

– Это – реальность.

Я выдохнул и кивнул.

– Хорошо. Я сыграю в вашу игру. Но предупреждаю: детектив из меня такой же, как из моего имени – здравый смысл.

Она слегка улыбнулась впервые.

– Всё начинается с первого шага, Генриэтто-Леонардиус Маркус Эльвертон фон Тиррелиан-Четвёртый.

– Если вы собираетесь произнести это ещё раз – я передумаю.

– Согласовано, – сказала она.

Я взял переноску. Ящер вспыхнул мягким тёплым светом. И только тогда я понял: это не я начал расследование, оно началось независимо от меня.