Читать книгу Кот, который проходил сквозь стены (сборник) - Лилиан Джексон Браун - Страница 4

Кот, который проходил сквозь стены
Три

Оглавление

К полудню Цвингер-стрит ожила. Слабые лучи зимнего солнца пробились сквозь мрачную мглу; правда, развеселить улицу как следует они не смогли и только вызвали у нее болезненную улыбку. Тротуары заполнились людьми в странных одеяниях – намеренно эксцентричных, ярких, необычного кроя. Публика бродила от магазина к магазину в ожидании аукциона, назначенного на половину второго.

Квиллер решил, что пора перекусить, и нашел забегаловку, где кое-как проглотил то, что здесь называли хот-догом – жесткую сосиску в рыхлой булке, плюс напиток, претендовавший на то, чтобы его называли кофе, и кусок совершенно резинового пирога с коркой из папье-маше. Заодно он позвонил редактору, чтобы вызвать фотографа.

– Я насчет аукциона, – сказал он Арчи Райкеру. – Нужно обязательно заснять эту толпу. Она выглядит просто невероятно!

– Я же тебе говорил: Хламтаун – красочное место, – напомнил Райкер.

– Только не присылай Крошку Спунера. Он страшно неуклюж, а здесь много хрупких вещей.

– Надо предупреждать заранее. Так что возьмешь того, кого найдем. А ты уже купил себе что-нибудь?

– Нет!!! – рявкнул Квиллер, но почему-то с удовольствием вспомнил о гербе Макинтошей.

К часу в магазине Эндрю Гланца яблоку негде было упасть.

Это большое здание построили в двадцатые годы, когда в районе только начали появляться магазины. Под высоким потолком висели медные горшки, птичьи клетки, санки, люстры всех форм и размеров и один стул со спинкой из деревянных реек. Мебель внизу сдвинули, чтобы освободить место для публики. Узкая лестница, покрытая восточными коврами и выцветшими гобеленами, вела на галерею. Развешанные повсюду объявления напоминали посетителям: «Что разбил – то купил», а те бродили по залу и, внимательно щурясь, осматривали товар: переворачивали тарелки, стучали по хрусталю…

Квиллер пробирался сквозь толпу, мысленно отмечая, о чем говорят вокруг.

– Посмотрите на эту лошадь-качалку! У меня на чердаке была точно такая, пока муж не сжег ее в камине!

– Если на донышке человечек с зонтиком посреди моста, то это кантонский фарфор, а если он сидит в чайной – нанкинский. А может, и наоборот…

– А это что такое? Вышла бы отличная чаша для пунша!

– Слава богу, я нигде не вижу того шпиля.

– Вот та самая стремянка!

– У моей бабушки тоже был мейсенский кувшин, только голубой.

– Как ты думаешь, они выставят шпиль?

Назначенный час приближался, и публика стала рассаживаться лицом к подиуму. Квиллер сел с краю, чтобы не проморгать фотографа.

Да, публика собралась чрезвычайно занятная… Какой-то господин в пальто наподобие индейского пончо держал на руках собачонку в цветастой курточке. Другой был в шапке Санта-Клауса и полосатом шарфе до самого пола. Рядом с Квиллером уселась полная дама, у которой на шее висели две пары очков.

– Я в первый раз на аукционе, – обратился к ней журналист. – Не могли бы вы что-нибудь посоветовать новичку?

Дама повернулась. Господь, видно, творил ее с помощью циркуля: расширенные круглые зрачки в круглых глазах на круглом лице. Губы растянулись в полукруглой улыбке.

– Держите ухо востро, а то еще ненароком купите это зеркало, – усмехнулась соседка и указала на зеркало высотой в добрых четыре метра, в узорной раме, прислоненное к перилам галереи. – Я так боялась опоздать! Была у глазного, а он принял не сразу. А потом закапал мне глаза, и теперь я ничего не вижу.

– Что это за шпиль, о котором все говорят? – спросил Квиллер.

Дама поежилась:

– А вы не знаете о несчастном случае с Энди?

– Я слышал, что он упал с лестницы.

– Хуже! – Она болезненно сморщилась. – Давайте не будем говорить о подробностях. Мне просто становится дурно… Я было решила, что вы продавец из пригорода.

– Нет, я из «Дневного прибоя».

– Правда? – Она пригладила поседевшие волосы и вперила в него восхищенный взгляд. – Вы собираетесь писать про аукцион? Я Айрис Кобб. У моего мужа здесь тоже магазин.

– Так это вы сдаете комнату?

– А вас это интересует? Вам очень у нас понравится! Сплошной антиквариат. – Дама то и дело оборачивалась к двери. – Интересно, пришел ли мой муж? Я совершенно ничего не вижу.

– Как он выглядит?

– Такой высокий, приятный, возможно небритый. На нем должна быть красная фланелевая рубашка.

– Он стоит сзади, рядом с часами.

Миссис Кобб с облегчением откинулась на спинку стула:

– Хорошо, что он пришел. Будет покупать сам, и мне не придется беспокоиться.

– Он разговаривает с человеком в шапке Санта-Клауса.

– Это Бен Николас. Он снимает у нас комнату и держит магазин под названием «Немного старины». – И с ласковой снисходительной улыбкой добавила: – Он слабоумный.

– А остальные кто? Вот тот блондин на костылях, весь в белом?

– Это Рассел Пэтч, реставратор мебели. Всегда ходит только в белом. – Она понизила голос: – Впереди – вот тот худой – Холлис Прантц. У него новый магазин, «Антик-техника». А тот с кейсом – Роберт Маус, поверенный Энди Гланца.

Квиллер очень удивился. Адвокатская фирма «Тихэндл, Хенсблоу, Бэррис, Маус и Касл» была самой уважаемой в городе.

– У мистера Мауса есть свои интересы в Хламтауне, – объяснила миссис Кобб. – А иначе…

Стук молотка прервал все разговоры, и аукционист, в темном деловом костюме, клетчатой рубашке, бабочке и мокасинах, начал распродажу.

– Сегодня у нас много классных товаров, – объявил он, – и я вижу здесь смышленых ребят, так что действуйте быстро, если хотите что-то купить. Будьте добры, воздержитесь от лишних разговоров, чтобы я всех слышал. Поехали! – Он ударил по кафедре костяным молоточком. – Начнем с отличного кувшина марки «Беннингтон»[1]. Мечта коллекционера! Немного потрескался, но какое это имеет значение? Итак, кто даст пять? Так, слышу… А шесть? Шесть слышу… Я слышу семь? Семь здесь. Восемь вон там. Кто-нибудь даст девять? Только восемь… Продано за восемь!

Зрители запротестовали.

– Слишком быстро? Хотите что-то купить – не расслабляйтесь, – отрезал аукционист. – У нас сегодня много вещей.

– Он молодец, – прошептала миссис Кобб Квиллеру. – Погодите, скоро он совсем разойдется!

Каждые шестьдесят секунд новая вещь шла на продажу под стук молотка: серебряная чернильница, оловянные кубки, пара фигурок из неглазурованного фарфора, молитвенный коврик, табуретка из слоновой кости… Трое ассистентов бегали взад и вперед по проходам, а грузчики ставили вещи на подиум и тут же снимали их.

– Теперь у нас отличная печь из цельного железа, – повысил голос аукционист. – Не будем затаскивать ее на подиум: ваши орлиные глаза увидят толстушку у лестницы. Кто даст пятьдесят?

Все головы повернулись к черному толстому и кривоногому железному чудовищу.

– Так, пятьдесят есть… Кто даст семьдесят пять? Ну, это же просто красавица… Есть семьдесят пять!.. Я слышу сто? И это еще очень дешево! Что я слышу? Сто десять? Да она стоит в два раза дороже! Сказали сто двадцать… Здесь сто тридцать… Не упускайте свой шанс! Отличная большая печь… Тут поместится даже труп… Сказали сто сорок. Где же сто пятьдесят?.. Продано! За сто пятьдесят. – Аукционист повернулся к ассистенту, который записывал результаты: – Продано Си-Си Коббу.

Миссис Кобб чуть не задохнулась:

– Идиот! Да мы никогда не избавимся от нее за те же деньги! Готова поспорить, тут не обошлось без Бена Николаса. Цена росла слишком быстро. Бену не нужна эта печь. Он просто забавлялся. Он всегда так! Он знал, что Си-Си ему не уступит!

Она обернулась и гневно направила невидящий взгляд в сторону красной фланелевой рубашки и шапки Санта-Клауса.

Аукционист продолжал:

– А теперь до перерыва мы выставляем кое-какие канцелярские принадлежности.

Один за другим последовали справочники, картотечный шкаф, портативный магнитофон, пишущая машинка – предметы, малоинтересные охотникам за антиквариатом. Миссис Кобб нерешительно подала голос и за смешную цену приобрела магнитофон.

– А вот портативная пишущая машинка… Не хватает одной буквы. Кто даст пятьдесят? Нет желающих? Ладно, сорок. По-моему, не хватает «Ы»… Жду сорока… Хорошо, тридцать… Кто скажет тридцать?

– Двадцать! – вырвалось у Квиллера.

– Продано. Продано сообразительному господину с большими усами за двадцать баксов! А теперь сделаем перерыв на пятнадцать минут.

Квиллер был ошеломлен неожиданной удачей. Он и не собирался участвовать в аукционе.

– Давайте разомнем кости, – предложила миссис Кобб, потянув его за рукав, как старого знакомого.

Когда они встали, им преградил дорогу мужчина в красной фланелевой рубашке.

– Зачем ты купила дурацкий магнитофон? – потребовал он ответа у жены.

– Со временем узнаешь, – сказала она, вызывающе тряхнув головой. – Это репортер из «Дневного прибоя». Его интересует наша свободная комната.

– Она не сдается. Не люблю репортеров, – проворчал Кобб и ушел, засунув руки в карманы.

– Мой муж – самый несносный антиквар Хламтауна, – с гордостью сообщила миссис Кобб. – И очень красив, как вам кажется?

Квиллер искал ответ потактичнее, как вдруг возле двери раздался грохот, а потом крики и стоны. У входа стоял фотограф «Прибоя».

Крошка Спунер отличался двухметровым ростом и – вместе со всем оборудованием – двухсоткилограммовым весом. Его тучность усугублялась фотоаппаратами, коробками для объективов, экспонометрами, вспышками, кассетами с пленкой и складными треножниками, которые болтались на ремнях и веревках.

Миссис Кобб воскликнула:

– Ах, как жалко! Должно быть, это была севрская ваза на подставке в стиле ампир.

– Ценная?

– Около восьмисот долларов.

– Придержите мое место, – попросил Квиллер. – Я мигом вернусь.

Крошка Спунер с несчастным видом стоял у дверей.

– Честное слово, я не виноват, – уверял он Квиллера. – Я и не приближался к этой дурацкой вазе.

Он огорченно качнул аппаратурой, которая висела у него на шее и на плечах, и треножник ударил по бюсту Марии-Антуанетты. Квиллер обхватил руками холодный мрамор.

– Ой, – пискнул Крошка.

Аукционист посмотрел на остатки севрской вазы и приказал грузчикам аккуратно собрать осколки. Квиллер решил, что пора представляться.

– Мы хотим сделать пару снимков, – сообщил он аукционисту. – Можете спокойно работать. Не обращайте на фотографа внимания.

Воцарилось неловкое молчание. Кто-то нервно засмеялся.

– Ладно, неважно, – сказал фотограф. – Вот галерея. Я буду снимать с лестницы.

– Спокойнее, – предостерег Квиллер. – Разбил – купил.

Спунер презрительно огляделся:

– Тебе нужна форма или содержание? Не знаю, что и делать со всей этой ерундой. Слишком много динамичных линий и никакого контраста.

Он вразвалку направился к лестнице, все его снаряжение заколыхалось, а треножник чудом избежал столкновения с дверцей из кронгласса[2].

Вернувшись на свое место, Квиллер объяснил соседке:

– Это единственный в мире газетный фотограф с докторской степенью по математике. Но иногда немного неуклюж.

– Что вы говорите! – поразилась миссис Кобб. – Но если он такой умный, почему он работает в газете?

Снова раздался стук молотка, и началась вторая часть аукциона. Наконец выставили самые желанные предметы: английский книжный шкаф, комод стиля «буль» с инкрустацией из бронзы и перламутра, греческую икону семнадцатого века и небольшую коллекцию бенинской бронзы.

Время от времени полыхала вспышка фотографа; женщины при этом поправляли прически и делали умные лица.

– А теперь, – возвестил аукционист, – прекрасная пара настоящих французских стульев…

Вдруг кто-то громко закричал:

– Берегись!!!

Грузчик бросился вперед, вытянув руки, и едва успел удержать накренившееся зеркало. Еще миг – и оно, чуть ли не до потолка, рухнуло бы на зрителей.

Все перевели дух, а у Квиллера вырвалось: «Ух ты!» – и он поискал глазами Спунера.

Фотограф, свесившись с перил галереи, встретился взглядом с журналистом и пожал плечами.

Миссис Кобб сказала:


– Никогда еще не случалось на аукционе столько странного! Просто мурашки по коже! Вы верите в привидения?

Зрители нервничали и шумели. Аукционист повысил голос и еще больше увеличил темп. Он махал руками, указывал большим пальцем то на покупателей, то через плечо, не глядя, на выставленный предмет, в общем, доводил публику до неистовства.

– Он вам нужен или нет?! Есть пятьсот… Я слышу шестьсот? Что с вами случилось? Ему же двести лет! Хочу семьсот… Где семьсот? Да я сам куплю за семьсот! Так, так… Забирайте!!!

Молоток стукнул о кафедру. Возбуждение зрителей дошло до предела.

Двухсотлетний письменный стол унесли. Все с нетерпением ждали следующего лота.

Но тут действо прервалось: аукционист завел разговор с адвокатом. Оба выглядели как-то нерешительно. Потом кивнули друг другу и подозвали грузчика. Секунду спустя зал притих. На подиум поставили странный предмет: квадратное основание, на нем медный шар, увенчанный полосой черного металла, заострявшейся кверху наподобие меча, и все это около метра в высоту.

– Это он! – прошептал кто-то за спиной Квиллера. – Тот самый шпиль!

Рядом миссис Кобб качала головой, прикрывая лицо руками:

– О, не следовало им этого делать!

– Вот, – нарочито медленно произнес аукционист, – архитектурное украшение с крыши, вероятно со старого дома. Шар из чистой меди. Нужно только чуточку отшлифовать. Сколько нам предлагают?

В публике шушукались.

– Кровь стынет в жилах, – прошептал кто-то.

– Я и не думала, что они решатся его выставить.

– Кто дает цену? Посмотрите, кто дает цену?

– Ужасная бестактность, просто ужасная!

– Неужели Энди на самом деле упал на него?

– А вы не знали? Его просто проткнуло!

– Нет!!! – возопила миссис Кобб.

И тут раздался ужасающий треск. С потолка сорвалась бронзовая люстра и рухнула на пол у ног мистера Мауса, адвоката.

1

«Беннингтон» – фирменное название глазурованной керамики.

2

Кронгласс – сорт стекла.

Кот, который проходил сквозь стены (сборник)

Подняться наверх