Читать книгу 50 и одно дыхание легче - Лина Мур - Страница 13

В машине мы едем молча. Майкл постоянно поглядывает в зеркало заднего вида, проверяя обстановку. А она ужасна. Воздух трещит от накалённого кислорода между нами. Моё сердце быстро бьётся, отдаваясь пульсом в ушах и висках. Мне кажется, что я даже могу в обморок упасть от напряжения. Николас смотрит в окно, по которому бьёт начавшийся дождь. И я вспоминаю о том первом поцелуе, который он подарил только мне. Это было прекрасно. Это было самое яркое, что происходило со мной до того момента. Его губы. Его дыхание, которое я испивала. Его жадные и горячие прикосновения.

Чёрт, меня бросает в жар от этих мыслей, и я ёрзаю. Не то время, и не то место.

Майкл припарковывается возле тротуара и заглушает мотор.

Вот сейчас самое время. Давай, Мишель, ты сможешь.

– Спасибо за то, что подвезли. Погода явно не на моей стороне, – натягиваю улыбку. Николас даже не поворачивается ко мне.

– Мистер Холд, вам звонили из офиса и сообщили, что встречу, назначенную на три часа дня, перенесли на завтра, – сообщает Майкл. И мне приятно, конечно, приятно, что Майкл всё понимает и пытается помочь мне, стараясь подбодрить.

Николас оборачивается и моргает, словно не слышал его или мыслями был не здесь.

– Если хочешь, то можешь подняться забрать вещи. Ты забыл их в последний раз. Твой костюм, рубашка, галстук и бельё, – нервно улыбаясь, предлагаю я. Вот оно, причина, чтобы он немного задержался.

– Да. Я заберу. И из ванной комнаты тоже, – быстро кивает Николас.

Вообще-то, все гели и одеколон я покупала для него, но раз он хочет забрать и их, то пусть. Меня это подавляет.

– Всего доброго, Майкл, – с благодарностью произношу я и открываю дверь. Выскакиваю под дождь и бегу к дому, а капли попадают на меня. Оборачиваясь, проверяю, идёт ли Николас за мной. Идёт. Он распахнул зонт и не спеша направляется ко мне. Хорошо. Ладно, пусть это будет поводом, чтобы он поднялся. А что делать дальше? Завести разговор и всё решить прямо сегодня или же промолчать, чтобы не нарываться на новые проблемы и оскорбления? Я опасаюсь, что Николас снова унизит меня в моих же глазах, поэтому меня немного потряхивает. Я жутко нервничаю, когда мы входим в лифт и становимся в нескольких шагах друг от друга. Краем глаза кошусь на Николаса. Его лицо суровое, и не понять, зол он или же сильно зол. Чёрт, меня это так пугает.

Выхожу из лифта первой и направляюсь к двери. Открываю замок и вхожу в квартиру. У меня бардак. Всё валяется, и я быстро подбираю одежду, бросая её в шкаф.

– Проходи в гостиную, я сейчас принесу тебе всё, – говорю, панически вспоминая, куда засунула его одежду, которую со злости запихала в какой-то пакет. Чёрт.

Роюсь в шкафу и нахожу помятую и грязную одежду Николаса, пытаюсь наспех сложить её более презентабельно и выбрать пакет получше. Но у меня нет других пакетов такого же размера. Чёрт. Хватаю сумку для продуктов и складываю всё туда. Нормально. Хотя бы так. Направляюсь в ванную и сгребаю все его вещи прямо на костюм.

Появляюсь в гостиной, а моё дыхание жутко сбито. Нервно поправляю волосы, заправляя их за ухо, и ставлю сумку на диван, недалеко от места, где сидит Николас.

– Вот. Это всё, что было твоим здесь, – сдавленно произношу я.

– Хорошо, – он кивает и поднимается.

– Может быть, хочешь чай или кофе? – Предлагаю я. Я теряю уверенность с каждой минутой. Меня уже явно трясёт от того взгляда, каким он смотрит на меня. Там безумие. Я видела его крайне редко за всё время нашего знакомства, но это никогда не сулило ничего хорошего.

– Чай. Чёрный, – кивает Николас.

– Сейчас, – поворачиваюсь и иду к чайнику. Нажимаю на кнопку, судорожно вспоминая, что у меня есть. Кексы. Я их готовлю слишком часто в последнее время. Но я боюсь их предложить Николасу, хотя они стоят по центру кухонного островка, накрытые полотенцем. Я их ночью готовила. Думала, позавтракаю ими, но не смогла.

– Ты печёшь или это покупные кексы? – Раздаётся его голос за спиной. Кружки чуть ли не вываливаются из моих рук. Не оборачиваясь, киваю.

– Это я пекла. Они невкусные… они не получились… отдам их голубям… вечером, – боже, я готова разреветься от страха. Жду, когда закипит чайник, и наливаю кипяток в две кружки. Поворачиваясь, передаю Николасу одну вместе с блюдцем, его пальцы касаются моих, отчего я вздрагиваю и едва не выливаю на него кипяток. С моих губ срывается нервный смешок, и я пододвигаю к нему коробочку с разными видами чая.

– Часто ты печёшь? – Спрашивает он.

– Когда как. На день рождения Марка пекла. За последнее время раз пять. Амалия берёт их иногда с собой, – сажусь напротив него и завариваю себе чай.

– Для кого ещё? – Поднимаю взгляд, встречаясь с его тяжёлым.

– Ни для кого. Для себя. Иногда меня это успокаивает и отвлекает от проблем, – тихо отвечаю я.

– Я могу их попробовать?

– Нет, – резко говорю я и быстро отодвигаю корзину. Николас изгибает брови, беззвучно спрашивая, почему такая реакция?

Вот и пришло время сказать.

Переставляю корзину поближе к раковине и возвращаюсь на стул.

– Я не хочу, чтобы ты снова оскорбил меня и унизил. Конечно, я не имею достаточного опыта, но учусь. Я стараюсь. И в то утро я тоже старалась. Другим нравится, а тебе нет. Я боюсь, что мне снова будет больно, если ты скажешь, насколько они дерьмовые, как и всё, что связано со мной. Лучше не повторять ошибок. Мне с ними очень сложно живётся. Практически невозможно. Я их приготовила первый раз за долгое время, потому что ты сказал, насколько это безобразно противно, – потираю запястья, не зная, куда себя деть от нервозности.

– У меня серьёзные проблемы с алкоголем. Каждый вечер я выпиваю не менее бутылки бренди, водки или виски, – неожиданно признаётся Николас.

– Зачем ты это делаешь? – Шепчу я.

– Тогда реальность размывается. Я вижу тебя. Я снова переживаю кошмары, но они больше похожи на сны, а в них есть ты, Мишель. Алкоголь позволяет мне увидеть тебя. Рядом с собой. Панкейки были вкусными. Очень вкусными. Я разозлился, поэтому так повёл себя. Я повёл себя отвратительно по отношению к тебе. Я представил, что не только для меня ты приготовила их. Другому. Он сидел на этом же месте и завтракал с тобой, после бурной ночи, которую я провёл вместе с бутылкой, а ты с другим. Ты ушла от меня. Ты снова меня бросила, Мишель, – Николас говорит как-то замедленно низким голосом, словно предупреждая о том, что сейчас нападёт на меня.

– Я никого не кормила завтраками. И не с кем не проводила ночи. Большинство из них я провела в слезах и в ожидании твоего вердикта, Николас. И я не ушла от тебя. Мне просто нужно было время, чтобы прийти в себя после сильнейшего потрясения. Я…

– Я читал, – перебивает он меня. – Я читал твой контракт и письмо мне. Я знаю всё. Меня не Майкл привёз. Я сам приказал ему привезти меня туда, где находишься ты. Мои люди доложили, что ты едешь в сторону пристани, и я понял, что ты собираешься воспользоваться паромом. А потом ты сказала мне очень серьёзные слова. Я увидел, насколько я разрушил и раздавил тебя собой. Я увидел подтверждение написанного в письме в твоих глазах. Я наблюдал за тем, как ты плачешь. Я смотрел на то, как ты одинока, и мне было очень паршиво. Я чувствовал себя последним ублюдком, похожим на своего отца, который превращает тебя в затравленную и напуганную жертву насилия. Я не хочу быть им, но я не изменился. Я старался, привыкал к тебе и к тому, что теперь я не один в своей жизни. Я несу ответственность не только за то, что делаю с тобой в постели, но и за каждый твой шаг. Рядом со мной ты никогда не сможешь быть счастливой, Мишель.

Моё сердце окончательно разрывается на части от его слов. Выходит, что всё было зря. Он решил не в мою пользу, и сейчас этот разговор для нас обоих слишком болезненный. Для меня, по крайней мере, это сравнимо со смертью. Для меня Николас стал больше, чем просто человеком, которого я люблю. Он воздух, которым я дышу. А в эту минуту у меня его отнимают.

– Мы не будем вместе, да? Мы, действительно, расстаёмся? – Каждое слово я проговариваю, но мне сложно это делать. Ком в горле не позволяет даже вздохнуть.

– Расстаёмся. Я не хочу, чтобы ты ломала свою жизнь, Мишель. И в моей сейчас всё очень погано. Изначально мы были разными. Слишком разными, чтобы у нас получилось что-то серьёзное. Я больше не имею права водить тебя за нос и обманывать. На этом всё, – закрываю лицо руками, и слёзы всё же вырываются из глаз.

Господи. Всё. Он это сказал. Боже. Я не могу поступить сейчас, как эгоистка. Если он настолько несчастлив со мной, то я должна отпустить его. Почему отпускать так больно?

– Мишель…

– Всё в порядке, – по моим щекам катятся слёзы, когда я встаю на ноги и подхожу к нему.

– Сейчас, секунду… я… всё в порядке, – я задыхаюсь. Ни черта не в порядке! Мне так больно в груди! Её дерёт! Горло дерёт!

Делаю глубокий вдох, но губы дрожат. Тянусь к браслету на запястье и расстёгиваю его.

– Я это тебе возвращаю, – кладу браслет перед Николасом. – Ты больше не мой. Я…

Облизываю губы и ощущаю соль от слёз на них. Поднимаю взгляд на Николаса и стараюсь улыбаться. Не могу сейчас позволить себе истерику, я должна быть сильной.

– Спасибо тебе за всё. Я была счастлива, хоть и несколько странным образом. И я хочу… – ещё немного, я обязана правильно попрощаться с ним. Ведь Николас не просто мой друг или кто-то из знакомых, я его любила. Я и сейчас безумно его люблю, отчего прощаться ещё сложнее.

– Будь счастлив, ладно? Просто делай то, что тебе хочется, и не вини себя ни в чём. Ты заслуживаешь счастья, Ник. Ты больше всех его заслуживаешь. И не пей. Ты не твой отец… ты его противоположность, потому что у тебя есть сердце, и ты умеешь чувствовать, – моя дрожащая, бледная рука тянется к его, но Николас встаёт и отходит на шаг от меня, хватая браслет и пихая его в карман брюк.

Я с ужасом понимаю, что ему больше неприятны мои прикосновения. Он их избегает. Его лицо непроницаемо, как и глаза. В них нет боли, нет разочарования, нет страданий. Там лишь пустота и скука.

Николас подходит к сумке со своими вещами, а я не могу смотреть, как он навсегда уходит из моей жизни. Вот так, не оставив чего-то хорошего, значимого для меня. Он забирает надежду, забирает моё сердце с собой и уходит. Уходит, чёрт возьми!

Я не могу смотреть на это. Просто не могу.

Постоянно всхлипывая и утирая слёзы, отворачиваюсь, впиваясь взглядом в стену. Кусаю губу. Захлёбываюсь болью.

– Ты была первой и последней, кого я целовал, Мишель. Я больше никогда этого не сделаю.

Зачем он это говорит? Ему нужно причинить мне ещё больше боли, но её и так достаточно сейчас. Я задыхаюсь, поворачиваю к Николасу голову и вижу его, размытый от слёз, силуэт.

– Я могу попросить тебя о прощальном поцелуе? Я не знаю… хочу запомнить его, потому что больше я никогда не решусь на что-то подобное, как было с тобой, – его голос садится. Становится ниже.

– Что? Поцелуй? – Издаю нервный смешок и переспрашиваю. Как, вообще, ему это в голову могло прийти? За что так издеваться надо мной?!

– Да. Последний. Прощальный. Своего рода красивое завершение наших отношений. Хотя бы поцелуй. Твой для меня. Мой для тебя. Извинения мои. И… – Николас проводит ладонью по волосам, опуская сумку на пол.

– Я помню тот день, точнее, ту ночь. Я постоянно её вспоминаю. Тогда у меня была весомая причина, чтобы разрушить свой страх и довериться тебе. Я всегда боялся, что ты уйдёшь первой. Уйдёшь тогда, когда я буду не готов тебя отпустить. И вот ты ушла. Ты без причин оставила меня одного. Я хочу запомнить и этот день. Идёт дождь, как тогда. Ты не кричишь больше, но плачешь. Поцелуй. Поцелуй, который заставил тогда моё сердце забиться по-настоящему. Пожалуйста, один поцелуй, Мишель, – он приближается ко мне, а я схожу с ума оттого, что ему не нужно моё сердце, ему не нужно будущее со мной, ему просто нужен поцелуй, после которого я умру, а он будет жить дальше.

Его ладонь ложится на мою мокрую от слёз щёку. Его тепло пронзает меня до костей и вызывает чрезвычайно острую боль. Вот она. Вот та самая боль, которую я испытывала каждый раз, когда теряла его и думала, что это конец. Только вот теперь конец настоящий.

– Один. Ладно? И я уйду. Хотя бы это пусть останется только моим. Другие мужчины заберут твои прикосновения, твою улыбку, твой смех, твои слёзы. А мне останется только поцелуй. Твои губы, которые я запомню на всю свою жизнь, – Николас стирает пальцами мои слёзы и прижимается к моему лбу.

– Хорошо… поцелуй, – одними губами произношу я.

Я смотрю в его глаза, темнеющие от ощущения победы. Он всегда выигрывал у меня, потому что я даже не пыталась ни в чём соревноваться с ним. Я сдавалась с самого начала. Складывала оружие и покорялась. И сейчас видеть подтверждение того, что он радуется собственному превосходству и считает, что до сих пор обладает властью надо мной, больно. Это всё так. Он всегда будет для меня уникальным, особенным человеком, ведь я его любила и люблю.

Наши губы едва касаются друг друга, но затем моментально сцепляются. Мои дрожат, и я чувствую на них дыхание Николаса. Горячее, с привкусом кофе. Он склоняется ниже и впервые за всё время целует меня с невероятной нежностью. Не с голодом. Не с жадностью. Не подавляюще. А ласково. Он изводит меня тем, что теперь никогда не будет моим, и от этого так страшно. В моей голове всё превращается в огромную яму с помоями, из которой я даже ни одной разумной мысли вытащить не могу. Я целую его, запуская пальцы в волосы, и притягиваю ближе. Я дышу им снова и снова, пытаясь насытить своё сердце Николасом на предстоящие долгие дни одиночества и боли.

Николас отстраняется, его дыхание не сбилось, а моё едва можно уловить. Открываю глаза и смотрю на него. Он на меня.

– Ещё один, Ник, один… для меня теперь, – прошу я. Попросту я сейчас не в силах разжать свои руки. Я чувствую его всем своим израненным сердцем. Я боюсь, что начну кричать от этой боли, когда его тепло исчезнет. Мне нужно время, чтобы выстоять, и хотя бы в эту минуту обмануть его, сказав, что мне достаточно прощального поцелуя, когда мне нужно намного больше.

Николас без слов вновь целует меня. Медленно, никуда не торопясь, и я не могу прекратить надеяться, что когда-нибудь нам обоим станет легче. Если он уйдёт, то оторвёт от меня такой кусок, без которого я жить не смогу. Да, мне не стыдно сейчас признаться в том, что я цепляюсь за него. За его плечи. За его волосы. За наше прошлое, чтобы задержать его дольше здесь. Любым способом задержать. Я осознаю всё, что сейчас происходит. Я чувствую, как напор его губ меняется и становится сильнее. Его язык проникает в мой рот, и я ласкаю его своим, втягиваю в себя губами и посасываю. Я схожу с ума от боли и от понимания того, что если выпущу его из рук, то это навсегда. Я не собираюсь этого делать сейчас. Я не готова… я воспользуюсь моментом, после которого, возможно, мне будет ещё больнее, но я ни черта не согласна прощаться прямо в эту минуту.

Рука Николаса с силой сжимает мою голову, впиваясь в мои губы. Мои пальцы с такой же силой держат его за плечи. Ноги подкашиваются, и я втягиваю в себя воздух, когда его ладонь опускается по моей спине, и его губы целуют мою шею, возвращаясь ко рту. Возбуждение неожиданно с такой силой стискивает моё тело, что я судорожно расстёгиваю его рубашку. Растягиваю узел галстука, и на секунду Николас отрывается от моих губ, чтобы отбросить его в сторону. Мы снова целуемся, не произнося ни слова. Целуемся так, как в последний раз. Это и есть последний раз, так пусть он будет настолько ярким, чтобы помнить его всё время, отпущенное мне.

Николас толкает меня спиной к спальне, и я иду. Наши ноги путаются. Я ударяюсь о стену, задыхаясь от страсти, которая бушует в теле. Он целует мою шею. Поднимает выше футболку и снимает её с меня, бросая позади себя. Наши губы встречаются вновь. Вытаскиваю рубашку из его брюк, издавая тихий стон от слабого укуса моей нижней губы. Глаза закатываются от удовольствия, и я провожу ладонями по его груди, сбрасывая с его плеч рубашку. Он целует мою шею, опускаясь ниже. Стягивает бретельки бюстгальтера, оголяя грудь. Впивается в сосок, вызывая внизу живота приятную тяжесть и вибрацию. Мои пальцы стискивают его волосы, позволяя кусать и посасывать грудь. Извиваюсь всем телом, уже громче и яснее постанывая. Он выпрямляется. Наши взгляды встречаются. И в его глазах я не вижу ни раскаяния, ни сожаления, ни мыслей об ошибке. В моих тоже этого нет. Только страсть и любовь, которая накаляет воздух между нами.

Тянусь к его губам, желая заставить его вернуть мне то, что он хочет забрать. И Николас отдаёт. Обхватывает меня за талию и сажает на себя. Он идёт со мной к спальне, мои губы горят оттого, как быстро и жадно я его целую. Именно я. Опускаюсь губами ниже, к его шее. Впиваюсь ими так сильно, чтобы оставить след после себя для любой, кто посмеет добраться до его кожи. До моих татуировок. Они принадлежат мне. Только мне. Особенно та, что под сердцем. Это моё. Этот мужчина весь принадлежал и сейчас принадлежит мне.

Николас бросает меня на постель и накрывает своим телом, продолжая целовать, попутно расстёгивая мои джинсы. Дёргаю ногами, сбрасывая балетки и помогая ему избавить меня от одежды. Сама вынимаю его ремень из брюк и бросаю в сторону. Мои пальцы дрожат, я задыхаюсь, когда он опускается поцелуями ниже. Обхватывает руками мою грудь и посасывает поочерёдно соски, ставшие настолько чувствительными, вырывающие из моего горла его имя.

– Ник…

Его губы скользят ниже, ещё ниже. Касаются моих трусиков и целуют их. Моё тело настолько наэлектризовано, что я не в силах терпеть. Он избавляет меня от последнего кусочка одежды, и его губы впиваются в клитор. Вскрикиваю и выгибаюсь, хватая его за волосы. У меня внизу всё пульсирует, когда он лижет языком набухшую горошинку. Я не хочу получать удовольствие таким способом. Нет… нет. Он учил меня уметь сдерживать свой оргазм, запрещать ему появляться в теле до тех пор, пока он не разорвёт меня на части. Выдержка… к чёрту, выдержку. Это моё время и моя спальня. Моя жизнь.

Впервые за столько дней я позволяю себе расслабиться, не сжиматься, не бояться, не терпеть. Оргазм захлёстывает меня волной от ног и задерживается где-то внизу живота, отчего я извиваюсь под губами Николаса. Дёргаюсь и выгибаюсь. Крик срывается с моих губ, пока тело бьётся в конвульсиях.

Тяну его за волосы и впиваюсь в губы, слизывая свою смазку. Я чувствую улыбку Николаса. Странную и несвоевременную. Я боюсь, что сейчас он скажет: «Это всё». Нет. Это не всё. Мне мало.

Без слов. Без каких-либо предупреждений я нахожу рукой его член. Возбуждённый. Твёрдый. Готовый. Я знаю слабости Николаса. Я знаю, как ему нравится, когда я это делаю. Раньше делала, пока не превратилась в ненормальную и напуганную дуру. Я массирую его член через брюки, одновременно целуя его шею. Николас шумно дышит в мои волосы, но не приказывает убрать руку, не отстраняется. Он начинает двигаться, и в этот момент я решаю, что будет дальше. Моя ладонь исчезает с его члена. Пальцами быстро расстёгиваю молнию на его брюках и стягиваю их вместе с боксерами.

– Ты хорошо меня выучила, крошка. Слишком хорошо, – раздаётся рычание рядом с ухом, но уже очень поздно. Я сама ввожу головку его члена в себя и убираю руку.

Цепляюсь за плечи и тянусь к его губам. Он не трахает меня. Он медленно входит в меня и так же медленно начинает двигаться. Он занимается со мной любовью. Нежной. Красивой. Той, о которой я просила. Я понимаю, что в то же время он не сдерживает своего зверя внутри, он кусает мочку моего уха, посасывает её и наслаждается. Именно наслаждается моими мягкими вздохами, прикосновениями к его спине. Как и я сжимаю его волосы, двигаясь в одном ритме. Меня это настолько поражает. Он обнимает меня руками, и голова лежит в его ладони. Мы целуемся. Целуемся и снова целуемся, занимаясь чёртовой любовью, которой так не хватало. В моём теле вновь рождается сильное желание. Обладать им в последний раз. Делаю резкое движение ему навстречу, и он без слов понимает меня. Движения бёдер Николаса становятся жёстче, он врывается в моё тело с такой силой, от которой меня подталкивает вперёд, и постоянно целует. Ловит губами каждый крик, каждый вздох, каждый стон. Ловит моё дыхание. Возвращает его в меня и любит. До сих пор любит своей странной и тёмной любовью. Его дыхание становится прерывистым, он упирается в мой лоб своим, и я смотрю в его глаза, приоткрыв рот, и быстро дышу. Низ живота сводит от удовольствия. По всей крови медленно расползается горячая и живительная страсть, чтобы через несколько секунд взорваться внутри меня огромными яркими исками. Меня накрывает оргазм, и я прижимаю Николаса к себе, издавая стон за стоном в его губы. Мои мышцы быстро и яростно сокращаются, стискивая в своих объятиях его член. Николас жмурится и делает несколько резких толчков в меня, а потом замирает, до боли сжимая пальцами мои волосы. Его губы прижаты к моим, но мы не целуемся. Просто дышим друг другом. И это самое лучшее, что произошло со мной за последнее время.