Читать книгу Свет иных пространств: опыт бинарного чтения. Сборник сербской поэзии - Литагент «Белый город» - Страница 3

Как пахарь усердный, живая земная душа,

Что ведет борозду и бросает в нее семена

Средь зимы в лютый холод, упрямо навстречу идет

Урожаю богатому и наливное зерно

Уже представляет в добротном амбаре своем.

Как кормчий бесстрашный на гребне опасной волны,

Что спокоен и дерзок пред бешеной мощью стихий,

Пред ветром, который безумцев любых отрезвит,

Зрит богатства несметные за разъяренной водой.

И как воин отважный, что стрелам навстречу спешит,

Что на поле сраженья не чувствует боли и ран,

Но победный божественный видит венец впереди,

Так и мы, что ползком приближаемся к свету Его,

Перед смертью не пятясь, по узкой опасной тропе

Из смятенья в бессмертие, мы не сдаемся легко.

Так бывает, что первый с руками пустыми домой

Возвращается после тяжелых трудов и забот,

А второй, что так парусу верен и предан, идет

Встречь скале или рифу под бурной зеленой водой,

Третий в схватку вступает смертельную, жизнь отдает

За победу над сильным достойным врагом!

Ныне, суще утешены вечным добром, мы растем,

Стойко превозмогая несчастья, удары судьбы,

Вспоминаем тяжелые цепи, мучительность ран

И таинственный тот эликсир – не из зелий земных,

А из слов, что с небес пролились, ибо держит его

Не рука эскулапа простого, а вечность сама —

Та, что каплей росы у Пророка блестит на устах.

Ибо все, что когда-то увидело око – лишь след

Ложных знаков, знамений, а то, что не видит сейчас —

Созидание Вечное и к избавлению путь!

Коль не выдержит спящее дерево зимний мороз

И в холодных объятьях утратит весь жизненный сок,

То весной ему, мертвому, срубленным быть суждено,

Превратиться в дрова и в золу и развеяться в прах.

Так и грешные души вдали от живого Отца,

Лишь на миг выбираясь из грязи, в последний из дней

Обретаются вдруг в негасимом и грозном огне.

Ибо снова рождается все! И безжизненный ствол,

И пустая душа, онемевшая в грешном чаду,

И встревоженный ветер, колышащий кроны дерев,

И сухая листва, что печально спускаясь к земле,

Будто плачет над вечным покоем святых.

Ибо здесь на земле – о душа моя – словно листва

Поколенья растут, опадают и снова растут!

И невинный тот лист, что беспечно шумит на ветру,

Ныне сохнет, гниет, но рождается снова – и вот,

Раскрывается солнцу навстречу и тянется ввысь —

Так опять распускается книга природы живой,

Украшаясь плодами, в цветы облачаясь весной,

Ибо наше земное житье так похоже на жизнь

Разноцветной листвы! Ибо горькая наша слеза

Суть слеза Искупителя; свет наших душ – это свет

Дивных диких цветов, на которых блистает роса,

В каждой капле которой играет искрящийся луч.

И когда весь в слезах и в пыли, глядя в сердце свое,

От малейшей надежды далек, я вдруг вспомнил о Том,

Кто тишайшею мыслью от хладных истоков меня,

Словно гостя случайного, к свету Писания вел,

Вот тогда, наконец, я расправился, на ноги встал

И на месте, где куща когда-то была, произнес:

Человек и земной этот путь, что обманчив и лжив,

От меня далеко и забота совсем не моя!

Я во всем полагаюсь на Бога и Волю Его!

Ибо как на широком лугу зарождается звук

Каждой светлой и чистой травинки и с нею растет,

Как весеннее солнце искрится в хрустальной росе,

Так и праведник, сидя за трапезным скромным столом,

Про себя повторяет священное имя Его.

Горизонт этот дивный меня покорил —

Нет вокруг никого! Только белых вершин

Величавость и сила. Все тихо в стране

Утешения – месте, где мир и покой.

Время книге природы открыться пришло!

Спала с глаз пелена, застилавшая свет.

И зеленый сад, из Авраамовых недр,

Изобилием дивных плодов удивит,

От весны, где деревья в цветы облеклись,

До небесного мира священных даров.

И как корни, что плод незаметно родят,

Украшают его так причудливо – то

Гладкой кожицей, то бесполезным шипом,

Так и души, что преданы были огню,

Очищаются в нем и рождаются вновь,

Лишь зазиждется день. В нежном сердце Отца

Они видят своими глазами огонь,

Что нельзя победить.

Ведь Господь всемогущ, Брат любимейший мой.

Для Него чуда нет!

Нет, это не просто страница,

Выбранная в книге страданий и плача,

Не пустое воспоминание об имени Его.

Не божественный огонь,

Что из сердца Спасителя

Переливается в наши сердца.

Это притча о Лазаре и богаче,

Которому богатство

Будто само плыло в руки.

Все двери были открыты

Ему, одетому в порфиру и виссон,

И каждый день он пиршествовал и веселился.

Он не боялся Бога, не стыдился людей,

И по вольному ветру

Спешил навстречу кораблекрушению.

А ведь сколько ему было дано

Во время короткой земной жизни!

Бесчисленные таланты, смех, серебро,

Безмерное чревоугодие.

Ибо не знал он, что если заглянуть в свою совесть,

То можно увидеть, как под словом,

Будто под пожелтевшей листвой,

Разлит легкий воздух,

Бьют божественные источники

И простирается спокойное море.

Он спешил пройти, о, мой любимейший брат,

Через все двери,

Шел по широкой дороге, по которой идут многие,

По непроходимым тропам матери Земли,

Все дальше и дальше от истинного дома.

Он был словно дерево,

Украшенное разноцветной листвой,

Без спасительного плода.

А убогий Лазарь, носимый обратными ветрами,

Лежал перед его вратами,

Весь в незарастающих ранах,

И смотрел, как их лижут бездомные псы,

Но у него не было сил их прогнать.

И казалось, что в этот мир

Он пришел как свидетель чужого добра.

Ибо войдя в узкие двери

И следуя по узкой тропе

В поисках бесценного дара,

Он, как и богач, что шел по широкой дороге,

Оказался пред тягостным и горьким концом.

И когда придет время окончательной развязки

И убогий Лазарь отправится на исповедь к Богу —

К месту упокоения его отнесут сияющие легкие ангелы.

Но никто не ждет богача.

И в аду, подняв глаза, он увидит вдали

Аврама и Лазаря на лоне его.

Тот, кто веселился и во сне, и в тени,

Дошел до тесного, узкого конца

По широкой дороге через просторные двери.

А тот, кто вооружился терпением, был награжден

Вечным добром.

Тут нет защиты, мой любимейший брат,

Когда тебе кажется, что в плотной ткани

Сумрачного тумана гаснут все твои надежды,

А легкая, крылатая душа поднимается к небу —

Тот, кто купался в богатстве,

Кто кормил нахлебников и льстецов,

Разливал вино в большие чаши,

Сейчас купается в мучениях.

А тот, кто мучился – больной и слабый —

Теперь утешен, достоен в сердце,

Возрожден в терпении.

Ибо между ними огромная пропасть

И невозможно перебраться

С одной стороны на другую.

Только в наказании и награде

Человеческих сынов, сломленных бурей,

Но радостных оттого, что живут,

Измеряется полнота вечной вести Отца.

Так, о, мой любимейший брат,

Безымянный богач, несмотря на толстую мошну,

Оказался в адском огне,

Без Отцовского дома, без Отцовских владений.

А убогий, израненный Лазарь – в Авраамовом лоне.

Если буря в открытом бушующем море

Мучит твою уже измученную душу —

Не отдавай свой корабль за бесценок.

Не сдавайся, чадо неискушенное!

Ибо как дерево познается по плодам,

Как без масла гаснет пламя светильника,

Как в слезе раскаяния

Расстроганная и потрясенная человеческая душа

Идет к искуплению через тихую боль,

Так и в сердце продевается божественная нить —

В молитву Отцу, в ее слезы.

И когда ты плаваешь и стоишь в изобилии,

Вспомни слова старца:

Разве упав, не встают?!

И, совратившись с дороги, не возвращаются?

И прими из его золотых уст урок,

Который тяжелее самого ада!

Ибо бедняк – не тот, у кого ничего нет,

А тот, кому всегда мало!

Так и богач – не тот, кто ликует в роскоши и изобилии,

А тот, кому не нужно много.

Когда спокойный и светлый вестник

Выходит к твоей душе, а ты думаешь,

Что это солнце у тебя за спиной,

Что тебя обгоняет длинная тень,

Ты не знаешь – если все чисто – насколько ты силен,

И встаешь не перед зеркалом, пытаясь разгадать тайну,

А лицом к Лицу. Но не видишь,

Как небесный путник рассекает

Бескрайнее пространство,

А яркое радостное солнце окрашивается

радостными пежинами.

Когда спокойный и светлый вестник

Выходит к твоей душе, а ты думаешь,

Что это солнце у тебя за спиной,

Что тебя обгоняет длинная тень,

Которая, оставив небесные владения,

Парит в воздухе, колышет крыльями,

А утренняя звезда, рассеивая ночь,

Спешит навстречу дню,

Когда тебе кажется, что ты безошибочно

Нашел свою звезду в звездном дожде,

Значит, пришло время и ты можешь

Взглянуть на все пристальным взглядом

И, оценив свою силу, услышать голос лиры

И ее песнь, сохраняя непоколебимую надежду,

Не зная, что она все еще в тебе живет.

Но когда ты снова поднимешься в небо

И, словно играя, спустишься к земле

Орошенной молитвенным зноем —

Ты поймешь, как тщетен след того,

Кто строит на песке рукотворные замки,

А ты плаваешь в обилии и стоишь высоко,

Не надеясь на утешение,

Которое приносят слезы раскаяния.

И повторяя молитву Отцу, дышишь в ней.

Ибо ты плывешь в чистом воздухе

И, охваченный пламенем души,

Взмываешь в небо! И видишь тень

Сломленного человека.

Когда спокойный и светлый вестник

Выходит к твоей душе, а ты думаешь,

Что это солнце у тебя за спиной,

Что тебя обгоняет длинная тень,

Сообщая, что ведет тебя туда,

Где повелевает Бог,

Во имя нежности и благости души;

Когда ты видишь над чистыми резвыми водами

Бесчисленный звездный рой,

Ты хочешь освободиться от своей тени

И сильной немой дрожи, сотрясающей ее,

Пока небо покрыто темными тучами.

Это будет равносильно руке добродетеля,

Которая поддерживает тебя

И делает все видимым и ясным,

Как и любое движение, когда вдруг взволнуется

Водная гладь.

Когда спокойный и светлый вестник

Выходит к твоей душе, а ты думаешь,

Что это солнце у тебя за спиной,

Что тебя обгоняет длинная тень —

Ты, окруженный дикой природой,

Отводя глаза в сторону,

Словно слабый ребенок,

Вырастаешь из материнских рук в человека,

И все несчастья делают тебя смелым.

Сейчас ты растерян, но расширив руки,

В упоении, в белом сияющем платье,

Упав на колени на твердую землю,

Тихо шепчешь хвалу и молишься за тень,

Которая расплетает другую тень.

И гласишь ангельское Сеяние!

Когда спокойный и светлый вестник

Выходит к твоей душе, а ты думаешь,

Что это солнце у тебя за спиной,

Что тебя обгоняет длинная тень,

Ты говоришь, а слезы текут, ибо боишься,

Что никому не видный и не слышный князь неба,

Отравляющий тяжелым духом воздух,

Покидая землю, возьмет тебя в плен.

Ибо знаешь, что ты создан не для того,

Чтобы исчезнуть, о, мой любимейший брат,

Но для того, чтобы бессмертная душа

Пела в тебе бессмертную песнь.

И не вопрошаешь как глава Пророка:

Когда умрет человек, то будет ли он опять жить?

Ибо знаешь, что когда человек умирает —

Умерщвляется плоть, а душа остается!

Ведь душа помнит дела свои

И не переселяется из тела в тело.

А когда жива душа, жив и человек!

До меня не доходят Святые волны и ветра.

Господь – моя душа.

Небесные краски, рождающие солнце и звезды,

Искрятся и сияют над моей хижиной.

Уединившись в молитвенном плаче,

Я вспоминаю свои грехи.

И никому не открываю свое сердце!

Вот почему я говорю, о, мой любимейший брат:

Если душа не чиста, то и плоть не будет чистой!

Но если ищешь истину душой —

Полетишь, освобожденный, над горами и морем.

Станешь скалой, из сердца которой

Льется ангельская вода.

Ибо презрел смех и смирил плач.

Ибо если нет источника слез – нет и блага!

Ибо какая польза от садовника,

Если не прольется дождь и не напитает сонный сад.

И как темная грозовая туча, что слышна издалека,

Угрожающе движется к тебе,

А ты чувствуешь страх, а с ним – и присутствие Бога;

Как тьма, отступающая пред восходящим солнцем,

Так и я с радостью и верой в сердце

Спешу к Спасителю

И к вечному псалму:

Ныне питаюсь хлебом слезным

И пью слезы в трехкратной мере!

И я расту, станавлюсь сильнее,

Наполненный спасительным страхом!

Но для всего земного я мертв. И ничего!

Я всегда смотрю на голову аспида

И всегда открываюсь дивному старцу

И невидимой муке.

Теперь ты стал всем тем, чем раньше не был,

Недолговечный незнакомец!

Теперь ты знаешь —

Что вечно веселятся праведники,

Грешники же вечно страдают!

Теперь ты чувствуешь —

Ангельское солнце сияющими лучами

Снимает с травы затвердевшие морозные капли!

И до тебя не доходят волны и ветры,

А ум твой, сердце твое, тело твое

Становятся домом Божьим.

Теперь ты видишь —

Сион и Иерусалимские стены возрождены!

И вспоминаешь многие грехи.

А память об этом остается с тобой и днем, и ночью.

Видел ли ты древнее слово Святого Андрея

Христа ради юродивого?

Который ходил возле колонны Царя Константина —

Блистающий, наподобие пламенного столпа.

Тогда отверзлось, подобно вратам, небо,

И оттуда появились стая ласточек

И белоснежный голубь,

Державший в клюве золотой масличный лист

И опустивший его на голову святого,

Ибо сердце его излучало свет.

На Божий свет на земле, О котором никто не знает

До тех пор, пока не пройдет

Через место древней скинии

До Божьего дома!

До Отца своего, благодарный за то,

Что научил его говорить —

Прости!

Это мой знак! И старый шрам тверже камня.

Ни весна, полная соков,

Ни грубая сила ветров,

Ни чудесная смена времен года,

Ни тихая Утренная звезда

Не могут спасти души в лисьих шкурах.

Это тяжелый для меня день,

О, мой любимейший брат!

Когда ты – чужак для самого себя и своих детей,

И не понимаешь слов, которые произносишь.

От этого давит в груди

И земля уходит из-под ног.

Место твоего рождения пусто,

А кров меняют воздушные демоны,

Не признающие имя Его.

Это тяжелый для меня день!

Вот почему я говорю:

Где же эти Божественные светочи за земле?!

В быстром сне, в верхушках деревьев,

В заброшенном гнезде?!

Это мой знак! И старый шрам тверже камня.

Ни весна, полная соков,

Ни грубая сила ветров,

Ни чудесная смена времен года,

Ни тихая Утренная звезда

Не могут спасти души в лисьих шкурах.

Я не боюсь этого часа,

Но дрожу, ужасаясь внутреннему огню.

Плач омывает все, что дышит!

Небо, меняя облик,

Становится свидетелем моего стыда.

Моя душа болит.

Ибо меня мучают в Отчем доме,

Ибо земными межами ограждают владения Отца,

Ибо отнимают малое стадо,

Которое Небесный Глава позвал в свое царство.

Это тяжелый для меня день,

О, мой любимейший брат.

Где теперь незаходящий свет, что струится

Даже тогда, когда пробуждается заря,

Чудесные земные пионы и живые небесные цветы?

И когда, словно древний пророк,

Я услышал Голос, зовущий меня,

Тогда я проговорил:

Молви, Господи! Твой слуга Тебя слышит.

Пусть Твоя речь прольется росой.

Говори, Господи!

Слышит Тебя заблудшее Авраамово семя!

Этой ночью, когда мой голос обрел крылья,

Пусть место нашего рождения станет

Домом молитвы!