Читать книгу Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла - Страница 12

Сима изо всех своих слабых сил бежит к воротам, не оглядываясь. К счастью, они не заперты: кто-то забыл защелкнуть кованый замок, калитка чуть приоткрыта. Скорее, скорее! Не нужно было приходить сюда. Не нужно. С каждой минутой она осознает это все больше и больше.

Но куда теперь идти? Сима замедляет шаг, отбежав на приличное расстояние. Ее ноги привели на знакомую улицу. Эта длинная улица проходит вдоль приюта, а там дальше – той самый старый район, где ей запрещала гулять Тамила, ветхие четырехэтажки, большая свалка, бомжи…

Федот! Сима поспешно идет туда. Курточка, которую она успела схватить с вешалки, и порванные в нескольких местах сапоги почти не греют, и холод уже пробирается до самой души. У ее старшего друга, конечно, нет дома, и он не сможет напоить ее горячим чаем, но зато он знает одно место, где можно остановиться на время, отогреться и подумать, что делать дальше.

– Ба, кого я вижу! – рыжий толстяк, завидев ее издали, идет к ней навстречу, широко распахнув руки. – Мой милый ангелочек взял и прилетел! Что же тебя так давно не было? Я тут уже успел соскучиться…

От добрых слов и ласкового взгляда Симе становится чуточку легче. Но только чуточку: в следующую минуту она заливается слезами.

– Ну, ну, – смущенно перетаптывается рядом Федот. – Разве я сказал что-то плохое? Глупый бомж тебя ненароком обидел, да? Я ж, ты знаешь, говорить не мастак, вот…

– Нет, что ты! – Сима поспешно вытирает лицо рукавом и сжимает обеими руками его большую огрубевшую ладонь. – Просто… там было много всего, не хочется и рассказывать.

– Я бы вот что – в ночлежку бы тебя пригласил, – залихватски машет рукой Федот, а сам смотрит обеспокоенно. – Но боюсь, что снова откажешь.

– На этот раз не откажу, – Сима мотает головой так, что ее стриженные волосы разлетаются во все стороны. – Пойдем в ночлежку. Пойдем прямо сейчас. Мне нужен временный дом, потому что мне сейчас негде жить.

По дороге Сима рассказала ему о том, как Назарий увел ее из детского дома, пообещал найти отца. Но потом…

– А потом, – Сима опять начинает всхлипывать. – Назарий с Валерием Романовичем куда-то вышли, а я осталась одна с Аленой. Она на меня посмотрела так недобро, что я испугалась и вылезла из-за стола. Она говорила со мной, а я молчала. Она говорила о том, как я плохо выгляжу, что я здесь лишняя и никому не нужна, что мне нужно уйти… Говорила, что я хочу отобрать у нее жениха… Но мне нужен только мой папа, я не понимаю, почему она так говорила. Я попыталась ей объяснить, что делаю в доме Назария, но она меня не слушала. Стала бросаться бокалами, а потом схватила, не помню, или тарелку, или еще один бокал, а там на столе были осколки. Она порезала палец и стала звать на помощь или просто кричать… я не помню. Было много крови… и… я убежала, – Сима низко опускает голову. – Хотя Назарий и обещал найти моего папу, но сегодня в его доме мне было очень страшно.

– Ничего, – Федот приобнимает ее за плечи. – Ты же теперь со мной, а я тебя в обиду не дам, – он грозит кулаком воображаемым врагам. – Я буду драться, – хорохорится он. – Я тебя защищу.

Ночлежка – приземистый двухэтажный домик – встречает Симу радушно, как свою. И впрямь, ее наряд вполне подходит ко всем обитателям этого места. Их впускают, проводят внутрь, Симе предлагают стул. Федот крутится вокруг нее, мечется из стороны в сторону, находит чистый одноразовый стаканчик и просит, чтобы включили чайник. А потом командует и возмущается, что чайник не хочет быстро закипать.

Душно. У Симы начинает болеть голова. Она опускает ее на руки. Из полудремы ее выводит легкое дерганье за рукав.

– Скоро придет, – Федот просто вне себя. Он довольно улыбается и чуть ли не пританцовывает, хотя сегодня к счастью не пьян.

– Кто? – Сима плохо соображает из-за нехватки воздуха и накатившей слабости.

– Кто, кто, ну помнишь, я тебе все про него говорил? – он наклоняется к ней, и его зеленые выпученные глаза блестят от восторга. – Наш благодетель. Тебе он тоже понравится, бомж Федот дело говорит! Вот.

– Я не хочу ни с кем знакомиться, – отодвигает его от себя Сима.

– Он принесет хлебушка и печенья, – радуется Федот. – Он хороший и добрый.

Тут, как по заказу, дверь открывается, и на пороге появляется не кто иной, как сам Олег. Сима даже привстает со стула.

Она прячется за Федота, но поздно – Олег ее заметил. И большими шагами идет к ней.

– Сима? – он опускает на стул свои пакеты и берет ее за руку, вот так без спросу и предисловий. – Почему ты здесь? Ты замерзла?

Он согревает ее руки в своих, а сам смотрит и смотрит. Пауза как-то затянулась, Федот аж языком прицокивает, отчего Сима вздрагивает и сбрасывает наваждение.

– Я… ничего, я побуду здесь некоторое время, – бормочет она, отводя глаза.

– Тебе плохо у Назария? Тебя обижают?

– Да не совсем так… – Сима не привыкла врать, но тут ей почему-то как колом стали в горле все подходящие правдивые слова.

– Пойдем, я отведу тебя обратно, – Олег поспешно передает кому-то пакеты, а сам берет ее за локоть. – Это место не для милых девушек.

– Я не вернусь в приют! – упирается Сима. – Меня отправят в больницу, ты же ничего не знаешь… – ее голос дрожит и срывается.

– Думаю, тебе стоит вернуться в дом Назария, – чуть помедлив, говорит он, и на его лицо ложится тень, будто ему самому это не нравится. – Выхода другого нет.

Сима обводит взглядом большую комнату. Мужчины с бородами и без рассаживаются по углам. Кто на лавки, кто просто на пол. Все они в грязной порванной одежде, да и ароматы здесь стоят удушливые, поэтому ноги так и тянут поскорее выйти на улицу, хотя там промозгло и ветрено.

А еще у Назария осталась ее сумка рисунками, теплыми вещами, документами…

Федот стоит растерянный. Видимо он не ожидал, что Сима окажется знакома с Олегом, и что парень так себя поведет, будто они близкие друзья, и как будто он за нее отвечает.

– Там, наверное, большой и теплый дом, – протягивает Федот. – И мягкая кроватка… А тут, понимаешь, тебя даже положить некуда. Как-то я этот моментик не просек…

Он выглядит все более и более обескураженным.

Сима смотрит на него. Переводит взгляд на Олега. «Папа!» – мелькает у нее в голове.

– Да, мне нужно вернуться, – тихо говорит она.

Ничего не объясняя Олегу, а уж тем более Федоту, она идет к двери. Парень – за ней. Он равняется с нею уже на улице.

– Ты скажешь мне правду? – он смотрит серьезно. Почему-то он слишком беспокоится о ней, хотя они всегда были знакомы на расстоянии. Неужели на него так сильно повлияла та встреча на перекрестке, и что в ней было такого особенного?

– Правду, почему я ушла? – Сима пожимает плечами, не замедляя шаг.

– Да, ведь ты ушла не без причины, верно? – он придерживает ее, чтобы она остановилась и глянула на него. Но Сима упорно смотрит в сторону. Нет, она не скажет ничего плохого про Назария.

– Я почему-то не нравлюсь отцу Назария, – говорит она. – И Алене тоже. Поэтому я ушла.

– Только поэтому? – не верит Олег.

– Ну… они поссорились за обедом, – заминается Сима. – И все из-за меня. Поскорее бы уже найти папу, – у нее вырывается вздох. – Тогда все будет правильно, и я никому не буду мешать.

– А кто твой папа? – Олег совсем не удивлен ее словам, словно сидел с ними за столом, видел и слышал все. – Расскажи мне о нем.

– Он художник, – говорит Сима. – У него темные волосы, и они вьются, я помню – я перебирала их пальцами, они очень мягкие… У него очень красивый и добрый голос. И глаза синего оттенка, прямо как небо утром. Ну, или как вечерний закат. Папа никогда не кричал и не сердился, он был очень добрым. Даже когда тетечки со двора звали его: «Илларион!», чтобы он выглянул, и чтобы покричать на него, он просто улыбался, закрывал все окна и садился рисовать. А я забиралась к нему на колени и…

Сима умолкает. Олег больше не смотрит на нее. Он бледен и вообще выглядит странно. А его походка становится похожа на походку робота.

– Что-то не так? – спрашивает она, сжавшись. Всегда, когда она говорит про отца, к ней начинают относиться подозрительно. Кажется, Олег – не исключение.

– Я сделаю все возможное… Да, я обещаю. Я сделаю все, чтобы ты как можно скорее нашла своего настоящего отца, – его голос затухает в конце.

– Спасибо, – только и находит что сказать Сима. Олег почему-то напоминает ей Тамилу, как бы это смешно не звучало. То ли интонациями голоса, то ли спонтанно возникшей напористостью, то ли похожими словами, которые произнесла женщина перед тем, как они расстались в приюте. Сима мотает головой, чтобы разогнать все мысли – не стоит так часто вспоминать Тамилу, это ни к чему хорошему не приведет

– Почему ты ушла? – напускается на нее Назарий, несколько минут спустя. – Я весь дом обыскал, думал, ты просто где-то прячешься. И как ты вышла за ворота?

– Это сейчас неважно, – пресекает его Олег, кладя руку Симе на плечо, отчего ей становится уютно и спокойно. – У меня к тебе серьезный разговор.

– Не сейчас, – морщится Назарий. Он протягивает руку Симе, и ей ничего не остается, как взяться за нее и войти в калитку. – Давай завтра. И спасибо, что нашел ее.

Сима быстро оглядывается на Олега и идет за Назарием, потому что по-другому нельзя. Его дом пугает – там таятся неизвестности, летают обидные слова, бьются тарелки. Но другого дома у нее нет. И это ее шанс приблизить встречу с отцом. Ведь парень выглядел так уверенно, когда обещал ей помочь, словно и не сомневался в успехе…

– Между прочим, я волновался, – начинает Назарий в прихожей. – Как ты могла вот так уйти? Алена – дура, нечего ее слушать. Но пока ничего с этим поделать не могу – нам придется ее потерпеть некоторое время. Сейчас я принесу тебе что-то теплое, чтобы ты согрелась.

Он уходит, а Сима топчется в прихожей. Минуту спустя она начинает плакать. От воспоминаний того, что произошло в столовой, и еще от того, что перед ней появляется Валерий Романович, который, как и Алена, ее за что-то ненавидит.

– Ты снова здесь. Я когда-нибудь от тебя избавлюсь?

– Я не хотела ничего плохого, – всхлипывает она. – Только найти отца.

– А кто твой отец? – спрашивает Валерий Романович. Его голос звучит холодно и надменно, но он, кажется, он уже не сердится так сильно, как это было при первой встрече. – И при чем здесь я?

– Он художник, – говорит Сима, проведя по лицу рукавом куртки. – Я была маленькой и много чего забыла… Но что он рисовал, помню. Он очень хорошо рисовал. И он меня любил.

Валерий Романович еще больше замыкается в себе и становится суровым на вид.

– Ладно, – резко говорит он. – У меня дела. Мне это не интересно.

И быстро уходит.