Читать книгу Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла - Страница 4

В комнату врывается сквозняк – совсем как вчера. Сима садится на постели. Тамила ушла работать, а в дверях стоит пожилая воспитательница.

Сима медленно встает, не попадая ногой в домашний тапочек. Почему-то ее приход настораживает – сюда обычно никто не приходит за исключением Тамилы или медсестры для ежемесячной проверки здоровья.

– Доброе утро, Клавдия Ивановна, – Сима здоровается, всматриваясь в нее и пытаясь найти ответ, почему эта женщина пришла сюда, почему она так строга и серьезна?

Воспитательница не отвечает на приветствие. Ее брови ползут вверх, а потом резко надвигаются на глаза.

– Вряд ли оно доброе, – говорит она. – Для тебя.

– А… что случилось? – Симу тянет снова присесть на кровать, так сильно начинают дрожать колени, но она терпит.

– Директриса решает вопрос с твоим переводом, – Клавдия Ивановна поправляет очки. – Никто здесь больше не хочет заниматься тобой.

– Все так плохо? – Сима сжимает ключ так, что он вгрызается в ладонь корявыми зазубринами. – Разве я кому-то здесь мешаю?

– Да, мешаешь, – с нажимом говорит та. – Ты снова полночи билась в истерике, я как раз дежурила. Мы не могли тебя успокоить. Извини, но мы не можем держать в нашем приюте неадекватных детей.

– Но я…

– Только не говори, что тебе опять что-то приснилось, – воспитательница жестом останавливает Симу, которая собиралась сказать, что истерика была не без причины.

– Не приснилось, просто я… – Сима опускает голову. Все равно не поймут.

– Не оправдывайся, не поможет, – Клавдия Ивановна проходит в комнату, брезгливо осматриваясь. – Я сделала все, что могла. Тебя не отправят в режимный детдом, как собирались. Все же ты не преступница, есть дети и похуже. Идет речь о твоем лечении, о серьезном лечении.

– Меня не нужно лечить, – Сима вздрагивает, вспоминая одну из больниц, куда ее положили без ее согласия. – Я здорова!

– Если это действительно так, ты еще можешь доказать, что с тобой все в порядке, – говорит Клавдия Ивановна. – Мне удалось выбить у директрисы еще одну рекомендацию тебе для устройства на работу.

Она протягивает листок. Сима берет его обеими руками, садится. На нем адрес и несколько слов о ней. И печать.

– Там нужно убирать офисы, между прочим, престижная работа для сироты, – откашливается воспитательница. – И не смей никому рассказывать бредни про своего отца. Это твой последний шанс. Если тебя возьмут, детдом поможет тебе решить вопрос с жильем – будешь оплачивать комнату в общежитии, там глядишь, и нормальным человеком станешь.

– Я не могу, – через пару секунд замешательства говорит Сима, протягивая обратно листок. – Не могу, – повторяет она, мотая головой. – Я не сирота.

– Хорошо, – Клавдия Ивановна смотрит на нее со скрытой насмешкой. – Но где же твой отец? Почему он до сих пор тебя не забрал из этих ужасных условий? – она обводит взглядом комнату-подсобку.

Сима молчит. Не сосчитать, сколько раз ей говорили что-то подобное.

– Он не отказывался от меня, – бормочет она. – Нет посмертной бумаги. Где его могила? Я не знаю. Поэтому он жив, я верю. Иначе я бы забыла его и не помнила его лицо.

– Именно сиротам предоставляются прекрасные вакантные места, – воспитательница собирает в кулак все свое терпение – это заметно по слегка подрагивающим бровям и чеканной речи. – Но тебе больше нравится обманывать себя, меня, всех! И жить в своем придуманном мирке.

Сима вздрагивает и медленно подносит руки к ушам, будто это может ее защитить от неправды, которая неминуемо наступает, пытаясь поглотить ее душу и отнять мечту. А ведь мечта – это все, что у нее осталось.

Клавдия Ивановна перестает сердиться и даже кладет руку ей на плечо.

– Будь умницей, сходи сегодня же, – говорит она. – И постарайся не говорить лишнего. А как будешь подписывать договор – не читай его, раз ты принимаешь так близко к сердцу свое сиротство. Вот твои документы, – она кладет на кровать небольшую папку, – не забудь их взять.

***

– Конечно, надо сходить, – Тамила смотрит на нее пристально сверху вниз после того, как Симе пришлось ей рассказать, «что здесь делала эта старушенция». – Тебя никто не заставит работать, если не понравится, но попробовать-то можно!

Она говорит с ней намного мягче, чем до ночного происшествия, будто до сих пор чувствует свою вину.

Сима глядит на нее и сразу опускает глаза. Тамиле действительно не все равно. Но почему? Она ведь даже не воспитательница.

Тамила, оставив свои щетки и швабру, присаживается к ней на кровать.

– Хочешь, я пойду с тобой? – говорит она.

– Нет, я сама, – стараясь придать голосу как можно больше уверенности, говорит Сима и встает в надежде, что уборщица последует ее примеру и уйдет.

– Я подожду тебя здесь, – говорит Тамила, оставаясь сидеть на ее кровати.

Сима вздыхает. Кажется, это не закончится никогда.

Она берет папку с портретами и вынимает оттуда самый дорогой и важный для нее. Почему он таким стал, Сима не может объяснить.

И если Тамила решит избавиться от портретов, то этот останется. Да и вообще – лучше взять с собой в дорогу лучшего друга, с которым не будет так одиноко.

Свернув портрет Назария в трубочку, Сима выходит из комнаты, не оборачиваясь, чтобы не передумать.

На улице сыплет мелкий снег. Все бы ничего, да только он на ее тряпичной куртке, сшитой из кусочков, оставляет некрасивые разводы. А застиранная шапка вообще скоро размокнет и станет похожей на тряпочку. Ее в таком виде и на порог офиса не пустят, как это было с художественным училищем.

Становится совсем неуютно. Уж лучше было остаться в теплой комнате вместе с Тамилой, вдыхать запах кофе, который она часто пьет, из-за чего комната, кажется, уже пропитана этим ароматом. А если Тамила предложит чай – согласиться и выпить с ней чашечку.

А потом Тамила окончательно усыпит ее бдительность и нанесет решающий удар – убедит, что никакого папы не существует, что он всего лишь выдумка больной головы. Что, конечно, он когда-то был – иначе, как Сима бы появилась на свет? А потом ушел, как многие отцы, оставил семью или просто сдал ее в детский дом, чтобы не мешалась под ногами.

И Сима поверит, хотя правда совсем другая.

Эта правда приходит к ней во сне. Но никому не докажешь.

Поэтому, превозмогая холод, колючий снег в лицо, давящую серую погоду, Сима продолжает идти.

– Эй, куда? – ее ловят за плечо на перекрестке. Прямо перед ней с визгом пролетает автомобиль.

Сима провожает его взглядом и приходит в себя. Сколько она так прошла, погруженная в свои мысли, не замечая никого вокруг? И где она? Улица будто бы незнакома.

Она оборачивается, чтобы посмотреть на того, кто только что спас ее от сильного удара, а может, и от смерти. Позади нее стоит Олег, тот самый парень из церкви, и все еще держит ее за плечо.

А рядом с ни…

Сима непроизвольно задерживает дыхание. Назарий. Самый красивый парень, которого она когда-либо видела. И он так близко, как никогда раньше! И он не проходит мимо, едва удостоив ее взглядом, как обычно, а стоит в двух шагах от нее, смотрит ей в глаза – удивленно и даже с неким интересом.

А еще с ними высокая девушка с длинными светлыми волосами, уложенными в модную прическу. На ней коротенькая черная шубка, ноги обуты в высокие замшевые сапоги на каблуке. И – что это? Она обеими руками берет Назария под руку. Ее взгляд отличается от взгляда парня – он такой, уничтожающе-презрительный. Сима невольно отводит глаза.

– И? Долго мы еще будем стоять? – спрашивает девушка скрипящим голосом, обращаясь то ли к Назарию, то ли к Олегу, то ли к ним обоим.

– Сима, как же ты так, чуть иномарку не сбила! – Олег улыбается, смотрит мягко, по-доброму. Он как будто не слышал слов подруги Назария и попросту проигнорировал ее.

– Я… – Сима теряется. И еще больше съеживается под внимательным взглядом Назария и пронзительно темными глазами блондинки. Вот бы показаться совсем маленькой и незаметной, но рядом как назло – фонарь; он отражает каждую блестяшку ее старой куртки и, наверное, при таком свете особенно хорошо видны линялые разводы на шапке. Олег, кажется, ничего не замечает. Но вот Назарий… В глубине его глаз проскальзывает ирония. Ясное дело, это все из-за одежды. Если бы на ней было длинное темно-синее платье с прозрачными рукавами и бантом – все было бы по-другому. Еще его подруга ведет себя странно. Она, похоже, считает его своей собственностью, вон как на руке повисла…

Сима не в силах остановить мысли, которые перебивают одна другую со скоростью звука. Она обращает умоляющий взгляд на Олега, будто тот может ей как-то помочь, преобразить ее одежду и вообще избавить от этого неловкого положения, когда горло что-то сковывает, сердце нестерпимо сильно колотится о грудную клетку, а к щекам приливает то жар, то холод…

– Может, тебя проводить? – Олег замечает не только ее взгляд, но и улавливает настроение. Странно, ведь раньше они толком и не общались, а теперь он смотрит обеспокоенно и вообще ведет себя так, как будто они близкие друзья или даже родственники.

– Нет, зачем? – пугается вдруг Сима. И украдкой поглядывает на Назария.

– Ты выглядишь немного… нездоровой, – заминается Олег, не спуская с нее глаз. – Очень бледная.

– Я и не знала, что у тебя есть подруга, – красавица в шубе отпускает Назария и протискивается между ними, подбираясь ближе к Симе. Теперь она разглядывает ее в упор. Сима непроизвольно хватается за рукав куртки Олега – этот взгляд придавливает ее к земле.

– Для меня это тоже новость, – впервые за все это время подает голос Назарий. Сима замирает. Как давно она хотела услышать его голос! Он только звучал в ее голове, переливаясь разными оттенками, и каждый раз они приобретали новую окраску. А когда он ей снился, то говорил как-то по-особому, как люди вообще не говорят, а только ангелы…

– Что это у тебя такое, волшебная палочка? – девушка бесцеремонно дергает за портрет у нее под мышкой, скрученный в рулон, и недобро смеется. Сима вздрагивает от неожиданности и еще сильнее сжимает руку Олега.

– Алена, прекрати, – говорит Олег. – Ничего смешного я не вижу.

– Кажется, твоя подруга – волшебница, – Алена не спускает с нее колючего взгляда. – И она тебя заколдовала. Впервые вижу, как ты злишься из-за девушки.

– Ничего он не злится, – вступается за него Назарий. – И она ему не подруга, я бы о ней знал.

– Покажи, что это такое? – напирает Алена.

– Да ничего особенного, просто рисунок, – Сима прижимает портрет к себе, но девушка ловко выхватывает его и демонстрирует парням, как трофей. Олег протягивает руку, намереваясь забрать, но Алена отступает назад и разворачивает обойную бумагу.

Ее темные глаза становятся еще больше, она приоткрывает рот и даже дергается, будто увидела что-то неприятное.

Назарий тоже заглядывает к ней через плечо. У Симы замирает сердце.

– Ничего себе! – выдыхает он. – Это ты нарисовала? А мы разве знакомы?

– Ну… что-то вроде того, – заминается Сима. – Я тебя видела много раз, как ты шел по той дороге… ну, по такой, длинной. Мы там несколько раз встречались.

– В смысле встречались? – перебивает Алена.

– Вообще не помню, чтобы я тебя когда-то видел, – говорит Назарий. Его лицо становится напряженным, и он бросает мимолетный взгляд на Алену, которая, кажется, начинает злиться не на шутку.

– Зато я тебя видела, – смущается Сима. – И сразу поняла, что ты хороший.

– И… как ты это поняла? – Назарий смотрит ей прямо в глаза, и Симе кажется, что она вот-вот утонет в его взгляде.

– Вот так, – она пожимает плечами и несмело улыбается. – А еще я подумала, что ты сможешь найти моего папу. Ты ведь мне поможешь?

– Вот так поворот, – бормочет Назарий. – Даже не знаю. А он что, потерялся?

– Мы вообще-то опаздываем, – раздраженно говорит Алена, снова хватая его под руку.

– В магазин? – Олег приподнимает брови. – Вот что, ребята, идите без меня. Я должен проводить Симу в приют.

– О, так перед нами – приютская принцесса! – кривит губы в улыбке Алена, в который раз оглядывая Симу с ног до головы. – Почему ты сразу не сказал? Олег, мне тебя жаль.

– Вот, возьми, – Назарий берет портрет у Алены – та отдает его с неохотой – и возвращает Симе. Его рука случайно прикасается к ее руке. Сима снова дергается. Все происходит почти так же, как во сне, только люди живые, и она сама здесь по-настоящему, и холод пробирается под тонкую куртку взаправду.

– Это очень красиво, – добавляет он, все так же, не сводя с нее глаз. – Я примерно знаю, как должны рисовать художники, и у тебя, конечно же, есть талант.

– Ну, идем же, – в который раз дергает его Алена. – Много чести столько времени тратить на эту детдомовку.

Симу окатывает как холодным душем в мороз. Еще больше начинает знобить. Она, как во сне, берет портрет. Листок с адресом и направлением на работу выскальзывает у нее из ослабевших пальцев и улетает, подхваченный ветром.

Почему-то от этих слов становится слишком больно, как будто до этого она была нормальным человеком, а тут ее раз – и вернули в реальность. И в самом деле. На ней все та же шапка, безвкусно блестящая курточка. Короткие волосы растрепались от ветра, и сама она с этим портретом на куске пожелтевшей бумаги вызывает лишь недоумение.

– Сима, пойдем, – Олег мягко увлекает ее за собой. Назарий продолжает смотреть на нее и будто чего-то не договаривает.

– Не надо меня провожать, – говорит она, и ее голос как чужой, проваливается куда-то, становится тусклым, едва слышным.

– Кажется, твоя девушка обиделась, – Алена надувает и без того пухлые губы. От ее вида Симу начинает тошнить.

– Я не могу тебя так оставить, – настойчиво говорит Олег и берет ее за руку.

Сима вырывается.

Бежит, не разбирая дороги. В груди что-то давит, колет, забивает дыхание, но она не останавливается, пока не минует квартал, чтобы оторваться от них. Слишком взволновала ее эта встреча, и нет, не нужно, чтобы ее провожали. Если бы это был Назарий… но он не мог оставить свою подругу, которая слишком уж на него напирала. Не хочется даже думать, что она может быть его девушкой. И странно видеть Олега вместе с Назарием. Похоже, они друзья.

Сима останавливается, чтобы отдышаться. Видит знакомую улицу и по ней уже плетется в приют. Слишком медленно, едва переставляя ноги.

В комнате Тамилы не оказывается. Это и к лучшему. Пришлось бы объяснять, почему не получилось с работой, как так вышло, что Сима потеряла листок с направлением и вообще не взяла с собой документы, и почему сейчас ревет в голос, не может остановиться или сдержать себя. Она бросается на свою жесткую постель прямо в одежде, не разуваясь. Отворачивается к стене.

– Почему ты до сих пор не пришел, не забрал меня отсюда? – шепчет она, всхлипывая. – Мне ничего не нужно, только тебя найти. Ничего не нужно…