Читать книгу Сказки заповедного леса. Там, на неведомых дорожках - Любовь Сушко - Страница 36

И с того самого вечера рокового, когда кот Баюн тайно усыпил ворон и сбежал без всякого сожаления от царя Гороха, и орел его утащил в неизвестном направлении, он шел в заповедный лес.

А думал кот, что тут без Яги наверняка не обошлось. Откуда мог гусь взяться, и рисковал собственной жизнью. Он-то помнил, как Кикимора за ним охотилась. Только все вместе духи и смогли его у нее отбить. Но он пошел за ним, подсказал, что делать надо.

В расстройстве Баюн и забыл, что у него еще остались чародейские силы. И если бы гусь ему не намекнул, то так бы о том и не вспомнил вовсе. Но он не знал, злиться на Ягу или радоваться, что старуха его в беде не оставила, хотя сама в ту же беду однажды и толкнула. И все потому, что норов у него был крутой. А его вечный соперник кот Макар ей просто понравился больше, спокойнее с ним и надежнее оказалось жить рядом. И кто бы мог подумать, что сама Яга его сказки и обаяние променяет на сомнительный покой этого подхалима. Но променяла, и он за это чуть жизнью не поплатился. А что, и упасть мог в болото гиблое, и потонуть, и ни один Болотный бы его не вытащил, когда этот свистун свист поднял. Конечно, он, когда летел, под лапы смотрел, но ведь в полете всякое случиться может.

Вот с такими мыслями и шел Баюн в сторону заповедного леса. Ему чаще всего черти местные попадались. У них он дорогу не спрашивал. Черти есть черти, пошлют туда, откуда еще дальше добираться будет, а вот с Лешими и с волками говорил кот с огромным удовольствием.

№№№№№№

А царь Горох в те роковые дни загрустил пуще прежнего. И так ему хотелось сказку Баюна послушать, любую, без разбора, что мочи никакой у него не было. Он старался вспомнить те, которые тот прежде рассказывал, да ничего припомнить не мог. Тогда о своем думал царь, а то перебивал кота и вмешивался в происходящее. Разве при таком внимании запомнишь что.

Царь ругал писца нехорошими словами за то, что тот ничего не записал. Как будто тот приказа не исполнил, а ведь Горох ему и не приказывал ничего такого. Конечно, если бы какие-то тайные записи появились, он бы обрадовался и даже наградил писца, но не было никаких тайных записей. Писец труслив или осторожен был, это с какой стороны посмотреть.

Исчез кот Баюн, а с ним и сказки исчезли. Всем известно, что сожалеть мы начинаем о чем-то только после того, как это все потеряем. И что уже кулаками махать, надо только кота добрым словом помянуть да и забыть. А вот это и было для обидчивого царя труднее всего.

А так как воинам его в те дни делать было нечего, то и отправил их царь Горох в разные стороны с одним приказанием, разыскать и вернуть кота Баюна, и за это награды немалые он им обещал.

Добрыня вместе с остальными на поиски отправился. У него в последнее время такое правило золотое было – куда бы ни ехать, лишь бы подальше от царя Гороха быть. Кот так кот, надо искать – будем искать.

Ехал он неторопливо, песни напевал, которые Баян на пиру им пел. Память у него была хорошая. Вот и пел он теперь от всей души. А когда увидел речку, то скинул одежду, да и отправился помыться немного. Ведь еще неизвестно, когда следующая река будет. А чистым быть всегда приятнее.

И когда вылез богатырь на берег, радуясь жизни, то Змей Горыныч прямо перед ним и нарисовался.

Змей уже давно на берегу сидел и думал, что сейчас богатыря убить проще всего, утопить одной лапой и все дела. Но он помнил наказ Яги, что поединок должен быть справедливым. Сам Велес за всем этим следит внимательно, и за хитрости свои Соловей был прибит, и у Гороха на дворе оказался. Правда, потом, когда сбежал, он им всем говорил, что хотел, чтобы богатырь его на своих руках на царский двор оттащил. Но Горыныча не обманешь, у него шесть глаз, и видел он хорошо, что и как на самом деле происходило.

Богатырь оторопел, потому что он был мокрый, голый и без всякого оружия, вот в чем беда-то главная.

– Можешь считать, что ты победил меня, – вдруг заявил Змей, только сегодня день тяжелый, не стану я тебя убивать. Не хочу и не буду.

Добрыня ничего не понимал из всех этих странных речей. Ясно ему было одно, еще пока он в реке был, стоило Змею только дунуть, плюнуть, и он бы уже на дне с русалками обнимался. Но тот сидел, смотрел на него и лапами не шевелил – вот чудеса чудесные.

А вороны уже стали каркать, что Добрыня Змея победил, но отпустил. И то ли хвалили они, то ли позорили, это кто и как поймет. Но одно было ясна, от такого карканья и в погреб можно угодить. Илья из-за Соловья до сих пор там прохлаждается, никак назад вернуться не может. А с царем говорить бесполезно, он и слушать о богатыре не хочет.

Потому и вороны и Горыныч либо не ведали, что творят, либо, наоборот очень хорошо даже это понимали.

– Я у тебя в долгу, коли ты меня живым отпустил, – продолжал издеваться Горыныч. – Когда Баюна изловишь, тогда и рассчитаемся.

Промолчал богатырь. Так вот все может перемениться, только что жизни радовался, а теперь он готов был рвать и метать и едва сдерживал свой гнев праведный.

Если судить по намекам Горыныча, то не поймать им Баюна. Но и у него самого такое же предчувствие было – а раз оба об одном думают – сбудется.

№№№№№№

В тот момент, когда богатырь уехал, а Горыныч раздумывал, куда ему лететь и как еще развлечься, Яга в своей ступе и приземлилась рядом с ним.

– Ты здесь развлекаешься, пока мы кота спасаем. Будь твоя воля, ты бы его второй раз сдал, – не унималась она.

– А я виноват, что наш царь Горох его так полюбил, что ни ест, ни пьет – без вашего кота тоскует.

– А с каких это пор тебя настроения царей волнуют? – дивилась она

– Да и не волнуют, скучно мне, подраться из-за твоего Велеса не с кем. Пакость какую сотворить хочу, и останавливаюсь, удерживает что-то.

Внимательно его Яга слушала, глаз с него не спускала. И вроде с юмором у Горыныча не очень было, но если он шутит, то странные шуточки у него, дурацкие какие-то. Но ничего она не сказала больше, только рукой махнула, да и полетела прочь. Чем бы дитя ни тешилось, даже если оно было таким огромным и трехголовым, для Яги-то все равно дитя. Никто не пострадал пока, кот вернулся, о чем еще можно было Яге нашей мечтать?