Читать книгу Детство Лапиндрожки. Мемуары 1949–1955 гг. - Людмила Романова - Страница 4

И через час, я не просто родилась, я выскочила, как пробка от шампанского, так рассказывала моя мама. И было это 8 марта 1949 года. в восемнадцать часов. Год Быка и месяц Рыб.

В воздухе пахло весной, этот запах шел от растаявшего снега, от стволов сосен, нагревшихся на солнце, от голубого фарфорового неба. Кричали вороны, стаями летая в небе, коты жмурились, сидя на заборе, ручейки бежали весело журча. Все только начиналось, и впереди было столько! И обманщик Апрель, и веселый Май, и теплый Дождь по просекам, и запах флоксов и золотых шаров, и красные гроздья бузины… И еще столько всего! И все это было теперь и для меня!

***

– Что это у нее? – спросила мама, увидев на моем безымянном пальчике красное пятнышко в форме маленького сердечка.

– Наверное, вы упали во время беременности, сказал доктор. Вспоминайте! Но, ничего страшного. Зато, теперь она у вас меченая.

– И, правда! Теперь я ее не потеряю, узнаю по пальчику, – обрадовалась мама, вдруг вспомнив, всякие страшные рассказы про потерянных детей.

– Да что вспоминать!

– Вы знаете, моего брата Володю, когда ему было всего четыре годика, украли цыгане! – сказала она тоном смеси загадочного и победного, отчего, казалось, что она эту историю просто придумала.

– Он с тетей Зиной на Каланчевке жил, там же рядом вокзал… Вот тетя идет один раз, смотрит девушка молодая с маленьким ребенком, сидит плачет и ребеночек заливается.

– Что случилось? – спрашивает.

– Ну, та ей нажаловалась, – и есть нечего, и не знает где с ребенком спать, и денег у нее нет, обокрали. Хотела на работу устроиться в Москве, и вот так попалась.

Тетя, такая женщина добрая. Пойдемте, говорит ко мне. У меня много нет, но ребенку поесть придумаем, и переночуете, а потом может, куда на работу устроитесь, там вам и общежитие дадут, и ясли. Женщине с ребенком помогут.

Взяла она их к себе. Они переночевали, а утром, тетя Зина оставила с ней своего Володю, и пошла в магазин, купить поесть. Всего-то, только вниз спустилась, гастроном был в этом же доме в полуподвале. А когда вернулась ни вещей, ни Вовочки!

Тетя Зина, так переживала, боялась, что его изуродуют, чтобы он потом просил милостыню. А он у нас такой красивенький был. Так вот, милиция спрашивала, нет ли каких особенных примет. Но, их не было. Несколько недель искали, нигде нет!

– Ну и что, так и не нашли? – спросила доктор, и настроившиеся на интересный рассказ женщины.

– Нашли! – победно сказала Надя. – Наш сосед работал машинистом на Казанской дороге. И вот он едет, смотрит, по путям цыгане перебираются, а с ними маленький мальчик.

– Так это ж наш Володя! – увидел он. – Вот, гады! Сейчас уйдут, и уже не найдем ребенка!

Он даже поезд остановил, на свой страх и риск. Выскочил и у цыган его выхватил. А они, конечно, не ожидали такого. Тянут его за рукав, отдавать не хотят! Разорались! Хорошо, что к нему на помощь его помощник выскочил с ломом. Испугались! Проклятий вслед наслали, и удрали со своими мешками.

Доктор недоверчиво покачала головой, не зная, как отнестись к этому рассказу, как к сказке или правде.

– Ну, о плохом думать не будем, мамочка. А пятнышко даже красивое. Но, лучше его не травмировать, и не выводить. Пусть так живет. Хуже если бы в другом месте было. Бывает, что родинка на половину лицо накрывает, вот тогда проблемы… А, у вашей, как маленькое колечко, с рубином, – сказала доктор, уходя из палаты.

Мама посмотрела на мою еще страшненькую мордочку, удивилась на густые черные с красным отливом волосы, на мои пальчики и носик.

– Совсем другая! – подумала мама, вспомнив своего первого ребенка, который умер в роддоме. – Вовочка, наверное, был бы похож на меня, а у этой Лапиндрожки носик точно, как у Петьки – подумала мама. – Зато теперь не откажется, иронично подумала она. – Точная копия Петра Гавриловича!

– Надь, расскажи еще чего-нибудь, – попросили женщины, – у тебя это так складно получается.

– Ну ладно! Слушайте… В одной мастерской сидел сапожник. Это было очень давно, в 1886 году, в Москве…

***

На следующий день я показалась маме не такой уж некрасивой.

– Хорошенькая, – думала мама. – Вырастет, еще лучше будет. А я ей буду платьишки шить, бантики завязывать. И мама представила, как она гуляет по Москве с девочкой, которой уже лет пять. А потом я катаюсь на трехколесном велосипедике, а на ножках у меня белые гольфики и сандалики… И все говорят, – какая у вас хорошенькая дочка!

– Моя Лапиндрожка – лучше всех, – решила мама, посмотрев на других детей в палате.

А я уже забыла, зачем я поспешила на этот свет. Потому что, слишком много новых ощущений окружили меня, и мне было интересно все!