Читать книгу Чумовой психиатр. Пугающая и забавная история психиатрии - Максим Малявин - Страница 14

Кстати, типичным примером доктора того времени был и оставшийся преподавать в этой школе Константин Африканский. Бербер, родившийся в Карфагене (да, в том самом, который должен быть разрушен), он почти полжизни провёл в Северной Африке. Учился врачеванию в Багдаде, слушал лекции в каирском университете аль-Азхар, практиковал в Месопотамии, успел побывать в Эфиопии и Индии.

Вернувшись на родную карфагенщину, Константин быстро стал знаменит: ещё бы, такие знания, такие умения! Это его чуть не погубило. Ревность коллег по цеху, знаете ли, с первым же цехом и родилась. И с веками не ослабла, коллеги не дадут ни соврать, ни расслабиться. Вот и в карфагенских врачах взыграло ретивое: дескать, вы поглядите, что этот выскочка творит! Мало того что пациенты к нему на приём валят, как на хлебные амбары в голодный год, так некоторым ещё и лучше становится! Этак он у нас лучшую клиентуру переманит. А нет ли тут злого колдунства? Хотели даже зазвать его на диспут о злых чарах – мол, заходите к нам на огонёк, но Константин быстро просёк, чем дело пахнет, и смазал пятки харамным салом. Дескать, спасибочки, конечно, но климат Сицилии внезапно показался мне дюже полезным для здоровья, отплываю ближайшим нефом, люблю и уже скучаю, ваш Костя Африканский. Шаланды, полные кефали…

В Салерно Константин, памятуя о длинных руках африканских коллег, пробирался, рядясь под нищего. А может, и в самом деле в пути поиздержался. В Салерно его приметил и приветил Роберт Отвиль, Роберт Хитрец, герцог Апулии и Калабрии. И Константин получил предложение, от которого не смог отказаться: заняться врачеванием и преподаванием в Салернской врачебной школе.

Именно там он переводит с древнегреческого на латынь труды Гиппократа и Галена, а с арабского – книги Разеса, ибн Сулеймана (на самом-то деле он Ицхак бен Шломо ха-Исреэли, и Констатнин Африканский вообще при переводе его книг не упоминает его авторства), Иоханнитиуса (который на самом деле Абу Зейд Хунайн ибн Исхак аль-Ибади) – и благодаря этим переводам труды древнегреческих и древнеримских медиков и философов, щедро сдобренные собственными наблюдениями и измышлениями арабских мудрецов, сохранивших и дополнивших их своими замечаниями, вернулись к европейскому читателю.

Про Константина Африканского я рассказываю так подробно ещё и потому, что в Салернской врачебной школе именно он плотно занимался проблемой меланхолии. В те времена под гребёнку этого диагноза гребли едва ли не всех сумасшедших, за исключением разве что припадочных и одержимых, и Константин написал целый трактат «О меланхолии». В котором, надо признать, довольно метко даёт ей определение (если мы поставили бы знак равенства между меланхолией и депрессивным состоянием): меланхолия суть такое состояние души, когда человек твёрдо верит в наступление одних только неблагоприятных для него событий.