Читать книгу Уходят мужчины. Эра великих дам - Максим Рубан - Страница 14

Черное шоссе шелестело под протекторами автомобиля, наматывая мили на спидометр. Сужаясь к горизонту, оно превращалось в тонкую нить. Скудная растительность каньона мелькала за окнами, заставляя замирать от мысли о ночи, в которой при загадочном свете луны под вой койотов бродят призраки.

Невольно задумываешься о том, как хорошо, что ты в автомобиле, и совсем не хочется останавливаться здесь. Место напоминало сюжет из вестернов или старинных мексиканских преданий. Для Мэри оно было родным, именно через эти места пролегла дорога от ее юности к жизни в «Большом Яблоке».

Отсюда, в душном автобусе, набитом провинциальным народом, уезжала когда-то юная темнокожая девушка, мечтающая о блестящей карьере. Потеряв одного из старших братьев, который работал шерифом и погиб в перестрелке у проселочной дороги, девушка твердо решила что станет «слугой народа». С того самого трагического дня ее жизнь была полностью предопределена.

Учась в сельской школе, Мэри показывала неплохие результаты в школьных дисциплинах и активно занималась спортом. С 13 лет она возглавляла группу поддержки одной школьной футбольной команды, Devil beast. Участвуя во всех мероприятиях школы, клубах и олимпиадах, она подсознательно бросала вызов убийцам своего брата. К окончанию школы Мэри твердо решила стать полицейским и поступила в федеральную полицейскую академию.

Тем временем однообразная пустынная местность каньона давно осталась позади и сменилась постройками сельскохозяйственного назначения. Зеленые луга, украшенные редкими деревьями и то и дело появляющимися крышами ферм, заставляли все чаще биться ее женское сердце. Как никогда, возвращаясь домой, она мечтала о том, чтобы поскорее встретиться с родными, поесть любимого черничного пирога, который всегда к ее приезду готовила любимая мама.

Ностальгия приятным холодком пробежала по телу Мэри, и она решила приступить к своему любимому занятию. Будучи психологом, молодая женщина всерьез увлеклась писательской деятельностью. Это хобби приносило американке неплохой доход от реализации тиражей.

Включив диктофон, она стала начитывать продолжение своей книги «Мы строим свое счастье»: « Глава 5. Женское непостоянство.

Итак, я бы хотела поговорить о счастье и одиночестве. В тот момент, когда мы хотим обрести счастье, зачастую сами становимся заложниками привычек и не позволяем наступить этому счастью. Именно ощущение радости и полной гармонии и отпугивает нас, привыкших жить в мегаполисе страха, убийств, насилия и лжи.

Предательство и финансовые неурядицы делают нас толстокорыми перед легким успехом. И именно тогда, когда он «на носу», мы говорим «стоп, здесь какой-то подвох» и продолжаем жить обыденной, привычной жизнью.

И вот, погруженная в собственные мысли, одна девушка спешит по аллее, размышляя о том, как долго она уже одна, и о том что ее парень совсем не то, что ей нужно, и на самом деле она одинока, несмотря на свою состоятельность и работу. Что ей, как и всем девушкам, хочется чего-то возвышенного, человека, который готов ради нее на все: подвиги, безумства.

Тут девушка неожиданно наталкивается на мужчину. Молодой человек, высок, брюнет с голубыми глазами (ее идеал), по костюму и аккуратной прическе можно сделать вывод — он состоялся в жизни и уверен в себе. Парень с улыбкой протягивает девушке букет свежесрезанных роз со словами: «Вы прекрасны как никогда, я вас давно выслеживаю и наблюдаю, как вы выходите с работы и следуете домой. Давайте поужинаем, вон мой лимузин?!» Девушка отпрыгнув от неожиданности, в сердцах отталкивает незнакомца и осыпает его тысячью ругательств. Продолжая свой путь, она вновь и вновь жалуется на судьбу.

Разве не удивительно, что порой мы не замечаем того, что дает нам судьба? Не стоит ли нам, привыкшим к неудачам, просто поменять свои взгляды на вещи? Открыться чему-то новому и неизвестному?»

На этих словах женщина отключила диктофон. Увидев знакомый указатель, она резко свернула на проселочную дорогу.

Ей было так весело вспоминать свои девичьи переживания и мечты, печали которые тогда казались ужасными, непреодолимыми. Мэри проехала мимо старенькой бензозаправки, которая ничуть не изменилась, только вместо старого заправщика дядюшки Митчелла на площадке хозяйничала девушка лет 20—23 с косичками и в синем комбинезоне. Скорее всего, это была его внучка. Мимо промелькнула ферма, на которой так же, как и раньше, угрюмо паслись тучные коровы.

Наконец она свернула на знакомую улицу с практически одинаковыми домиками и лужайками. Остановив машину, Мэри обратила внимание на большое скопление людей вблизи ее дома. Девушка решила, что это сбор сельского профсоюза фермеров или еще что-то в этом роде. Рядом с домом Мэри увидела слегка постаревшего родного брата, Барта. Она мгновенно ринулась к нему. Мужчина с сединой, изрядно посеребрившей волосы, тоже заметил сестру.

Только их взгляды встретились, Мэри тут же поняла: что-то здесь не так. На лице брата отпечатались горе и бессилие. Подойдя к Барту и взяв его за руку, она тихо прошептала:

– Когда, Барт, когда это случилось?!

– Мама не мучалась, она давно тебя ждала, но ты всегда так занята, и я…

– Что случилось с мамой, Барт, что с ней?! – в надежде услышать хоть что-то обнадеживающее, воскликнула Мэри.

– Дорогая, мама… она умерла, малыш, умерла! – Барт, не выдержав, заплакал, как в детстве, а окружающие сделали вид, будто ничего не замечают, скорбно склонив головы.

Мэри молча пошла в дом, там было полно народу, все сочувственно кивали ей, расступаясь по сторонам. Она ничего не видела вокруг, все темнело в глазах, и к горлу подступал ком. Пройдя по коридору, она вошла в гостиную. Солнце заливало лучами просторную и чистую комнату.

Женщина подошла к любимому маминому дивану, на котором та любила проводить долгие вечера в ожидании своих детей с вечеринок.

Мама лежала неподвижно, запрокинув голову с закрытыми глазами, казалось, будто она просто спит. Мэри встала перед ней на колени, взяв руку покойной, положила голову на живот своей матери и разрыдалась. Родственники поспешно оставили ее одну.

– Мамочка, прости меня, что я так и не успела с тобой проститься, прости меня за все, любимая моя, – и она поцеловала ее в лоб. Нестерпимая боль разрывала ее душу на части.

Через некоторое время она вышла на улицу. Встретив там брата, она обняла его, разрыдавшись с новой силой.

– Барт, почему так? Почему именно мама, ведь на свете живут миллионы женщин, она такого не заслужила! Всю жизнь отдала нам и ничего не видела, я даже не сводила ее в салон красоты, как обещала, какая же я дура!

– Ну-ну малыш, – поглаживал ее по голове седой мужчина, – успокойся, ничего уже не изменить, мама там, где будем все мы, ничего не уйдет от ока Господнего, ты и сама это знаешь.

– Как все несправедливо в этом мире! – женщина замолчала, по ее щекам бесконечно текли слезы, немного смягчая ее горе, если его вообще можно было чем-то облегчить.

Похороны прошли традиционно, собралась вся их община, святой отец произнес речь и предоставил слово детям усопшей. Как всегда, жребий пал на Мэри. Она являлась главным оратором в семье с самого детства.

– Я хочу сказать… даже не так, я… пытаюсь выразить сухими словами все то, что сейчас происходит в моем сердце. Мама всегда останется для меня самым дорогим и близким человеком. Она оказывалась всегда рядом, и когда я переживала беды, и когда меня посещало маленькое счастье, она всегда поддерживала, – Мэри глянула на брата, который уже не сдерживал слез, – Мама – тот человек, который всегда меня поддерживал в трудную минуту, и даже когда у нее совсем не было средств, она умудрялась делать нам подарки на Рождество. Эта святая женщина после смерти отца хранила ему верность много лет до самой смерти, и я умоляю Всевышнего, чтобы он сделал их супругами на небесах. Я уверена, они вместе. Мамочка, спасибо тебе за то, что ты сделала меня сильной и научила выживать в этом суровом мире.

Брат подбежал к трибуне и помог ей спуститься, поддерживая бедную сестру под руки. Двери церкви распахнулись, и на пороге показались мужчина и молодой юноша лет 17, который бросился к своей матери в объятья и заплакал. Серьезный мужчина средних лет в джинсах подошел к Мэри и печально прижал ее к груди. Муж и сын примчались, как только смогли, оставив все свои дела.

Мальчик подошел к открытому гробу где «спала» его любимая бабушка и, взяв ее руки, заплакал. В церкви наступила полная тишина, которую нарушали только всхлипывания юноши и еле слышный шепот присутствующих.

С кладбища все разъехались скорбеть по своим домам. В опустевшем доме остались только Мэри с семьей и Барт. Они долго сидели молча, тишину нарушил муж Мэри.

– Сильвия была прекрасным человеком, я принял ее как свою мать, и желаю такую всем зятьям мира, – он погладил по голове убитого горем сына.

– Да, милый, маме сейчас наверняка спокойно и хорошо, я в это верю, они точно с папой?

– Конечно! – добавил темнокожий Барт, – она вместе с ним и смотрит на нас сверху, желая нам счастья, мы когда-нибудь все будем вместе, но это произойдет нескоро, а пока надо как-то жить дальше.

– Да, это точно, – еле шевелила губами Мэри, она осунулась и похудела за этот день, ее изможденное от горя лицо выглядело старше на несколько лет.

Они еще долго сидели, вспоминая молодость и юность, воскрешая в памяти все хорошее. Мэри долго не могла заснуть. Этот дом, в котором она выросла, стал чужим и пустым. Ей поскорее хотелось уехать отсюда подальше, тут больше ничего не осталось. Когда все улеглись, она решила пересмотреть домашние архивы.

Все в доме спали, и женщина, открыв ящичек, с домашними мелочами, принялась перебирать их, бережно и аккуратно складывая в стопочку. Она нашла открытки, которые они с братом дарили маме на день рождения, семейные фото с еще живым папой, где она совсем маленькая, а мама в красивом красном платье с модной тогда прической.

В стопке фотографий Мэри наткнулась на мамин дневник. Она принялась листать его, и увидела свежую запись. Видимо, мама ее сделала недели две назад.

«Дочка, я знаю, ты будешь читать это! Чувствую, мой конец близок. Доктор Ситинг врет мне, говоря, что рак еще даст мне пожить лет десять, хотя чувствую, что я отжила. Не хочу говорить тебе заранее, что бы ты мучалась со мной.

Я благодарна Господу за то, что он мне дал таких прекрасных детей. Вы с Бартом — мое счастье и радость всей моей жизни. Я прожила ее не зря.

Но я бы хотела тебя предостеречь! Мне всю жизнь время от времени снился один и тот же сон, и он так реален! Ты прекрасно знаешь, что я не верю во всякие там явления, но здесь явно кроется какой-то подвох и, возможно, ты со своим образованием сможешь его разгадать.

Мне снится старинная французская улочка, по всей видимости, это Париж. Я никогда не была там, но я смотрела по телевизору, все очень реально и совпадает. Вокруг так красиво: играет губная гармошка, гуляют туристы и местные парочки. В бистро сидят посетители, медленно смакуя шоколадные трюфели и запивая их белым вином.

И когда я начинаю присматриваться, замечаю тебя, дочка. Ты сидишь за столом с несколькими подругами и вокруг тебя никого. Я случайно поднимаю глаза к небу и вижу огромные гигантские очи, следящие за тобой из-за туч. Я кричу тебе, чтобы предупредить, но у меня рот будто набит ватой.

Каждый раз сон заканчивается одинаково!»

Мэри молча закрыла дневник, ей стало нехорошо. Возможно, запись матери так тронула ее, а может, пережитая боль сваливала ее с ног. Ландкрофт, встав с затекших колен, пошла спать, захватив с собой дневник.