Читать книгу Книга 1: «ПЕРЕКРОЙ: ЗВУК ВОДЫ» - Максим Вячеславович Орлов - Страница 5

Утро в «ПереКрое» не наступало. Сменялись лишь оттенки тьмы: с густого, пепельного мрака на чуть более жидкий, пронизанный мерцающими разрядами. Антон назвал это «фазой сбора».

«Фокус в том, – объясняла Вера, проверяя ремешки на своем снаряжении – поясе с пустыми склянками и щипцами из полированной кости, – чтобы не погрузиться в их агонию. Ты – хирург. Боль – ткань. Ты извлекаешь образец, чистый и концентрированный, не задевая жизненно важных… ну, ты понял.»

Артем молча кивал. Его «снаряжение» состояло из толстых перчаток из какой-то грубой, онемевшей кожи («Чтобы не прочувствовать слишком остро») и мешочка для кристаллов. Он чувствовал себя не хирургом, а мясником, которого впервые выводят на бойню.

«И помни мой совет, новичок, – скрипнул со своего места Антон, не отрываясь от свитка. – Если начнешь слышать в их стонах знакомые голоса, знай – это ложь. Механизм пытается тебя отформатировать, подстроить под общий гул. Не ведись.»

Они вышли на улицу. Воздух был насыщен едким запахом, который Вера называла «запахом свежераспакованной тоски». Город жил своей жизнью: где-то давили, где-то торговали, по крышам ползли существа, похожие на гигантских сороконожек из спинных хребтов.

«Наш участок – окраина Скрежета, рядом с Репейником, – сказала Вера, уверенно ведя его по лабиринту переходов. – Новоприбывшие там… свежие. Их боль ярче, кристаллы качественнее. Но и риск выше. Они еще дерутся.»

«А что такое Репейник?»

«Место, где боль не кристаллизуется, а… прорастает. Не справай. Увидишь – поймешь. Постарайся не увидеть.»

Через полчаса ходьбы стены Города сменились низкими, гниющими органическими выступами, а потом и вовсе расступились. Они снова были на Скрежете, но здесь ландшафт отличался. Между осколками пробивались стебли – черные, колючие, увенчанные шарообразными соцветиями, которые при близком рассмотрении оказывались сплетением крошечных, застывших в гримасе ртов. Это и был Репейник. Он тихо шептал. Тысячами голосов.

И на поле, усеянном этим шепчущим бурьяном, корчились фигуры. Человек десять. Их формы еще не устоялись, мелькая воспоминаниями о прошлых жизнях: вот фигура в дымящейся спецодежде (пожарный?), вот – с неестественно выгнутой спиной (падение с высоты?), вот – вся в кровавых, мерцающих отверстиях (расстрел?). Скребунов здесь не было. Только они, Алхимики, и урожай.

«Выбирай того, кто уже прошел стадию паники, но еще не впал в ступор, – прошептала Вера. – Видишь того, с обгоревшими руками? Его боль локализована. Ожог. Хороший, простой паттерн. Идем.»

Они подошли к фигуре. Мужчина (возможно), сидящий на корточках, смотрел на свои черные, потрескавшиеся ладони, из трещин сочился не кровь, а тусклый, багровый свет. Он что-то бормотал на непонятном языке.

Вера присела напротив него, не касаясь. «Сейчас я помогу твоей боли выйти, – сказала она ровным, бесстрастным голосом. – Не сопротивляйся. Представь, что это жар покидает твое тело.»

Она достала одну из своих склянок и щипцы. Артем видел, как она концентрировалась. Ее дыхание замедлилось. Она будто *прислушивалась* к ритму багрового свечения. Затем быстрым, точным движением щипцы вонзились не в плоть, а в само свечение, в самую густую его точку, и вытащили оттуда тягучую, светящуюся нить. Мужчина затрепетал, но не закричал. Из его рта вырвался долгий, облегченный выдох. Вера, не спеша, намотала нить на специальную костяную шпулю внутри склянки и запечатала ее. На ладонях мужчины остались лишь темные шрамы. Боль ушла. Вернее, была изъята.

«Видел? Чистая экстракция. Он теперь почти готов стать Тенью. Безболезненно. Это милосердие, – Вера встала, убирая склянку. – Теперь твоя очередь. Выбери цель.»