Читать книгу Эрис. Тихе - Марат Байпаков - Страница 3

Утро литургии всадников.

Как выглядит утро дня неизбежной смерти? Каково это – принять вызов чести и ввязаться в битву без малейшего шанса выжить? Как чувствуется ритм времени от стремительно приближающегося жестокого испытания? Давит ли воля богов тяжёлым грузом на плечи? Жжёт ли во рту горечь полыни? Подкатывают ли к глазам слёзы прощания со всем, что было дорого? Покрываются ли потом ладони в предвкушении последнего в жизни смертельного состязания на ловкость владения бронзой? Утро литургии двух всадников украшено облачками тревожных ожиданий.

– Братья! Мои дорогие Мирон, Граник! – Гермократ прибавляет шаг для приветствий, шаг переходит в бег, на бегу архонт-фермосфет раскрывает руки. – Так вы уже здесь?

На мосту Ортигии две бледные фигуры. Хмурые друзья оживают в улыбках. Улыбки выходят вымученными. Из башни выходит Мегиста, за ней Сибарис. Мирон и Граник горделиво выпрямляют спины. Улыбки уже весело-широкие.

– Хайре, гаморы! – Мегиста поднимает правую руку с двойным авлосом. Сибарис, позади хозяйки на шаг, молча, почтительным поклоном, поддерживает приветствие. За девушками показывается Аристарх с солидно вместительным, туго, не понять чем, забитым дорожным кожаным мешком, жертвенной белой козой на длинной чёрной верёвке.

– И да осветит вам путь Аполлон, гаморы! – Завсегда мрачный Аристарх этим утром сияет беззаботным детским счастьем, так заразительно сияет, что Мирон, Граник, Гермократ, а затем и оглянувшиеся назад Мегиста и Сибарис громко смеются.

Мегиста вынимает с озорным подмигиванием для попутчиков из недр формованного жёсткого мешка, Сибарис показав, тут же прячет бранную, короткую, начищенную до блеска золота, с мундштуком из слоновой кости бронзовую трубу. Гаморы хохочут, девушка так прекрасна в очаровательных гримасах-ужимках. Мегиста надевает, застёгивает нарядную с вышивками форбею4, прикладывает к губам двойной авлос5. Весёлая, в переливах насмешек, мелодия6 скрашивает путь гаморов по просыпающимся улицам Сиракуз.

– Твоя Мегиста – аэдон7. Я слышу птичье «итис-итис-итис»! – Аристарх не может сдержать восхищения от мелодии.

От агоры Ахрадины к шествию гаморов присоединяются трапезиты. Предводитель филы трапезитов, благоухающий персидскими духами Ороп в ослепительно-белом наряде из роскошных милетских тканей с едва уловимым вышитым узором-оберегом ведёт за собой жертвенную белую с чёрными пятнами козу, но всё же больше белую, чем чёрную в окрасе. На голове гражданина Оропа пышный венок из веток оливы. Трапезиты молча, поднятием правых рук, широкими улыбками, сдержанными хлопками приветствуют архонта-фермосфета, аристократов, красавиц Мегисту, Сибарис. Богачи Ахрадины облачены в парадные белые линотораксы с изображением в золоте танцующего Диониса. У трапезитов за спинами очень похожие на чехол двойного авлоса Сибарис вместительные кожаные сумки, предполагаемо туго забитые изысканной едой, в руках амфоры с вином. На сумках трапезитов тиснением клеймо оружейных мастерских Гермократа.

– Большущие планы на литургию, почтенный глава филы? – вежливо интересуется архонт-фермосфет, рассмотрев особенно вместительный мешок у улыбчивого Оропа. За время литургии, наложенной на филы гаморов и трапезитов за неподобающее поведение в гимнасии, Ороп утратил живот, обрёл выпуклые в твёрдости мышцы. На запястьях обеих рук главы филы бессчётные старинные бронзовые браслеты-амулеты.

– День обещает быть на редкость прекрасным. Мой доспех в суме. – Ороп разводит в стороны руки. – Это будет достопамятный день в моей жизни. Трапезиты, у кого венки для гаморов? – Стискивает архонта-фермосфета в неофициальных приветствиях. Мирон и Граник становятся следующими «жертвами» сверкающего довольством Оропа. Из рядов филы трапезитов появляется торговец Писандр. Он же одаривает гаморов оливковыми венками. Запасённых театральных венков хватает и Мегисте, и Сибарис. Девушки благодарят филу трапезитов. «Лиса торговли» Писандр облачился в сверкающий тёмно-синий хитон с золотой вышивкой, из сумасбродно дорогих тканей Египта. Бронзовая массивная фибула украшает правое плечо. Писандр держит в руках вместительный холщовый мешок с хорошо известным клеймом афинских мастерских духов.

– Хайре, мой Писандр. Ты никак афинские духи взял в театр? – Мирон обращает всеобщее внимание трапезитов на клеймо мешка. Дарёный венок водружается на волосы атлета.

– Хайре, мой друг Мирон! Ты первый заметил. Буду раздавать прелестные духи особо мне понравившимся… – Но договорить Писандру не удаётся из-за громкого смеха трапезитов. Шутки сыплются на торговца как из рук богини Тихе.

– Мудрый Писандр, прошу, не скупись в раздаче призов.

– Щедрее будь, направо-налево раздавай! Не обязательно в руки.

– Отдавай приглянувшимся певцам афинские духи… без пробы.

– Артистам очень-очень понравятся твои ароматы.

– Писандр, по духам ты лучший из нас – одариваемые примут дары. Обязательно примут. Не сомневайся.

Писандр в ответ выдаёт что-то ладное задиристое скороговоркой. Трапезиты, гаморы, девушки смеются второй раз.

Архонт-фермосфет под руку с главой филы возглавляют шествие несколько сотен благоухающих трапезитов. Процветающая Ахрадина оживает. На сонных, чистых, мощённых гладким тёсаным камнем улицах богатого квартала появляются люди. Чинную процессию из знаменитых людей полиса, направляющуюся под приятным подъёмом по главной улице Ахрадины к театру, одобрительно приветствуют рабы, склонившись в поклоне, граждане, метеки радостными пожеланиями с упоминанием богов-покровителей. Особо же часто произносятся многочисленные имена-эпитеты бога Диониса: Апатурий, Дигон8, Дифирамб9, Диметр10, Евбулей11, Иакх12, Ией, Кисс13, Мейлихий14, Мельпомен, Ойнос15, Орфос16, Хорей17, Эсимнет18. Благозвучно летят слова молитв, к богу Дионису обращённые. Часто раздаются возгласы:

– Эвое! Эвое! Эвое!

Резко перестукивают металлические пластины кимвал19.

– Идёт Дионис-Освободитель! – распеваются отрывки из вакхических20 гимнов Дионису.

К шествующим чинно пристраиваются будущие зрители, благопристойно одетые в праздничные наряды. Среди них женщины богатой Ахрадины. Жительницы квартала идут по левой стороне улицы, чуть поодаль, как бы слегка отстранённо от мужских рядов. Жительницы процветающей Ахрадины загодя готовились к театральным песнопениям. Их волосы уложены в причёски, в сложных причёсках диадемы или пёстрые ленты. Изысканные платья шуршат накрахмаленными складками. Нижние края платьев схожи в крое с волнами лепестков цветов. Золото, серебро, драгоценные камни украшений блестят в лучах утреннего солнца. Женщины изящно танцуют в утренней «трезвой» процессии. С жительницами Ахрадины – вакханками, с гимнами Дионису, с танцевальными мелодиями авлоса Мегисты, к Дионису относящимися, шествие к театру приобретает значение комоса21 Больших Дионисий. В мужском шествии тиасотов22 только разговоров, что об именах певцов, участников хоров, танцорах, возможных сюжетах, интриге трагедии малоизвестного софиста-метека Протагора. Шествующие радостно называют друг друга ленами23, комастами, титирами24.

Зеваки завистливо провожают глазами растянувшуюся по улице процессию. Хотя входной платы на литургию двух всадников не предусмотрено, но неотложные дела, увы, не позволяют некоторым жителям полиса поспешить на постановку, как им того хотелось бы. Предвкушение интересного театрального певческо-танцевального зрелища, угодного как богам, так и людям, в нём участвующим, – вот главная мелодия пересудов на улицах Ахрадины. Прямая улица приводит шествующих к священному участку полиса, площади Диониса, что выложена полукругом, в узоре, квадратными плитками кремового гладкого камня, до стен самого театра. Процессия, вобравшая в себя к моменту прибытия под несколько тысяч человек, встречается хором, состоящим из гаморов, и автором трагедии. Артисты покидают камни мостовой и стен театра. Вставая, поправляют пышные оливковые венки.

Хоревты25 разных возрастов, от семнадцати до тридцати пяти, облачены только в белые хитоны, поверх которых надеты линотораксы26 с изображением крылатой танцующей богини Эрис. Ткани в хитонах гаморов простые, тонкая невесомая шесть, из местных мастерских Мирона. Наряды благопристойны видом, по длине до колена. Ремни, фибулы парадные, фамильные, из серебра, начищены. У хоревтов на портупеях подвешены тяжёлые деревянные ксифосы27 в ярко раскрашенных ножнах. Новенькие линотораксы, декоративные театральные ксифосы, портупеи придают хоревтам вид исключительно бравый, мужественный, воинственный. Аристократы добродушно приветствуют прибывающих к театру зрителей. От них же, артистов, раздаются пожелания процветания, благополучия филе трапезитов. Нет более у гаморов и трапезитов былых обид за отбытую в кулачных схватках литургию в гимнасии.

– Чтущие Диониса трапезиты приветствуют досточтимых гаморов! – Ороп от лица филы возносит слова торжественным голосом. – Мои друзья, благообразные гаморы… – Ороп многозначительно поигрывает бровями. Аккуратная бородка горделиво поднимается. Потирает руками, словно отмечая славную сделку. Задиристым тоном, с надменным видом Ороп оглашает не то обещание, не то угрозу: – …Хочу похвастаться перед вами… – Компаньоны по филе трапезитов за спиной Оропа посмеиваются. – …Трапезиты отремонтировали гоночную триеру… трапезитов и торговцев… для гонки литургии! Глаза на нашем боевом корабле не хуже ваших будут. Имя дали триере – Эвий28. Скоро воссядем филой за вёсла, ударим дружно вёслами по глади морской, разгоним легко триеру к финишу. Экипаж трапезитов готов. Будьте уверены, гаморы – победа достанется нам! Нам, и только нам.

Хоровой хохот с обеих соперничающих сторон встречает угрозу главы трапезитов. Певцы, хоревты, музыканты, аристократы, трапезиты, торговцы следуют за архонтом-фермосфетом в театр.

– А где же наш драматург, он же сочинитель музыки? – Гермократ, а за ним и гаморы, за гаморами трапезиты оглядываются назад. Протагор скромно шагает среди зрителей из Ахрадины.

– Нельзя входить драматургу в театр последним. Это против заведённых правил, почтенный Протагор, – обращается Мирон к софисту.

Толпа расступается. Протагор вместе с архонтом и главой филы трапезитов с важным видом входит в почётный правый парод29. Через левый парод зрители заполняют театрон30. Первые ряды, с резными из камня креслами с высокими спинками, удобными подлокотниками, назначенные для официальных лиц, жрецов, почётных граждан, гостей полиса пустуют. Сектора театрона заполняются согласно кварталам полиса, демам, должностям, филам, гетериям. Эфоры, общим числом в два десятка гоплитов, при шлемах, кирасах, гоплонах31, коротких копьях, выстраиваются шеренгами у обоих пародов. Доспехи эфоров, блюстителей порядка на литургии, блестят золотом бронзы. Выходцы из разных кварталов города, старшие эфоры счастливы своим жребием присутствовать на театральной постановке. Служба полису в этот ясный день Больших Дионисий обещает быть весьма приятным развлечением.

Протагор оглядывает прибывших и прибывающих. Шумные группы людей заполняют им положенные места. Люди усаживаются, оправляют складки одежд, надевают шляпы, накидывают платки, прикрываясь от солнца. На камни сидений укладываются яркие коврики для удобства. Раскладываются амфоры, ритоны, припасы еды. Зрители приветствуют знакомых, родственников, друзей. Отвешивают обидные колкости соперникам-конкурентам. Драматург удовлетворён увиденным. Уже к раннему утру за полукруглой изгородью орхестры32 собрались на литургию почти пять тысяч зрителей. Театр Сиракуз заполнен на треть. Треть утром – не позорно для скромной литургии. Протагор краем глаза замечает, как Мегиста и Сибарис в сопровождении Аристарха занимают места сразу за почётными креслами, в секторе аристократии полиса. Сектор аристократических родов пустует.

– Все кварталы полиса в театре, – на ухо драматургу шепчет Граник. – С половину театра заполнят к позднему утру. На большее рассчитывать не стоит.

К фимеле33, возвышающейся мраморным столбиком по центру орхестры, выходят старший жрец Диониса, он же предводитель фиаса Диониса, архонт-фермосфет Гермократ, главы фил трапезитов и кварталов Ахрадины. Вышедших три десятка мужей. Всадники Мирон и Граник остаются на почтительном удалении от ступеньки фимелы. Архонт-фермосфет выполняет роль «жертв приносящего» при литургии – стоит с нагим кинжалом над козой. Жрец Диониса, почётный гражданин Ахрадины, небольшого роста, лысоватый спокойный муж в серьёзных годах, с проницательным взглядом, обращается к Гермократу:

– Архонт, троектратно поднимем молитвы?

– Сиятельный, будем ткать гимны34 Орфея35? – Уточняеет Гермократ у жреца. Жрец утвердительно поднимает правую руку. Гермократ говорит с небом: – Драматург Протагор, подойти к нам.

Драматург сближается с должностными лицами полиса, принимает торжественную позу. Жрец первым «ткёт» гимн Дионису:

Вторым возносит гимн, архонт-фермосфет Гермократ:

Жрец, архонт-фермосфет поворачиваются к драматургу. Протагор громким голосом «ткёт» третью молитву:

Протагор принимает восхищённые взгляды должностных лиц и зрителей. Благодарно склонив голову, удаляется на прежднее место. Жрец завершает священное «ткачество» театральной молитвой. С последними словами жреца культа Диониса: «…Приди на песнопения, прими жертву нашу, возрадуйся славословию, сиятельный бог Дионис!» – надзорный судья литургии приносит в жертву козу. Кровь жертвы проливается на алтарь. Хоревты вносят столик для разделки туши. Приходит черёд жертвы-подношения от филы трапезитов, потом от кварталов полиса. Вино из праздничных сосудов поливает мрамор алтаря. Молочно-белый с прожилками мрамор обретает красно-бордовый цвет.

Жрец Диониса уверенно с молитвой разделывает коз. Внутренности животных без порочных дефектов. Показывает печень зрителям. Благодарит Диониса за благоприятные предзнаменования. Рабы-полицейские выносят разделанные туши коз для сжигания жертв на кострах за стенами театра. Хоревты складывают столик. Архонт-фермосфет ищет взглядом Протагора, найдя, указывает обеими руками на софиста.

– Драматург Протагор, огласите название трагедии, протагониста39, девтерагониста40, тритагониста41, представьте нам, здесь собравшимся, хор, танцоров, музыкантов.

Протагор почтительно кланяется фимеле. Драматург держит в руках красивый тирс42.

– Хвала заботливому богу Дионису! Мой восхитительный хор, мои великолепные актёры живы-здоровы. Корифеем43 трагедии выступает гамор Фрасикл.

Гамор Фрасикл тут же поднимает жезл корифея. Крепкий, плотно сбитый аристократ – известный землевладелец. Гаморы выстраиваются позади драматурга и корифея в пять ровных по-воински рядов. У рядов по одному младшему парастату44, с правого края. В хоре драматурга Протагора необыкновенно многолюдно, вместо двенадцати или пятнадцати привычных хоревтов – два состава, по пятьдесят певцов в смене. Среди недоумевающих зрителей слышны вопросы: «Как же корифей Фрасикл справится с настолько большим хором?», «А где же старшие парастаты?», «Петь всё же будут обычным составам?», «Верно, в хоре будут молчаливые статисты?». Но взволнованный драматург не слышит мнения сомневающихся. Вопросы зрителей остаются неразрешёнными. Протагор торжествующе оглашает:

– Трагедия, представленная к чести богов, имеет название «Эрис благодетельная». Протагонистами, в роли богини Эрис, выступают всадники Граник, Мирон, Фрасикл. Девтерагонистами, в ролях Кроноса – гаморы Мирон, Фрасикл и… Тритагонистами, в ролях Зевса, Геры, Гестии, Деметры, Посейдона, Гадеса45, Метиса46 выступают…

Зрители осматривают названных актёров. Выбор драматурга им, сидящим на именных скамьях, ничего не сообщает. Всадников Мирона и Граника многие из граждан знают по делам торговым, но вот прочих гаморов-трапезитов, юношей, мужей, певческими голосами на оркестре никто из зрителей ранее не отмечал и на сельских малых Дионисиях47. Некоторые же из зрителей откровенно недоумевают, ожидаемо должны были быть представлены известные полису наёмные хоревты из эллинов-метеков. Над тритагонистами, увы, не посмеёшься: состав не «третьесортен» – аристократы. Музыканты тоже гаморы и трапезиты. Хор будет поддерживать труппа из двадцати танцоров только из аристократов Ортигии. Танцоры красивы, молоды, высоки по росту, пышут здоровьем, не чета привычным худощавым, наёмным со стороны. Наряды танцоров коротки, до середины бёдер. Возможно, потому, что большинство из них эфебы?

Многочисленные хоры, танцоры, музыканты заполоняют орхестру. Высокая многооконная скена48 приведена в парадный вид. Башни параскении, что возведены по обоим бокам для лучшего акустического звучания, тщательно отремонтированы, серые колоны выкрашены в тёмно-синий, ярко-красный. Перед скеной возведён нарядный проскений49, украшенный картиной безоблачного неба. Литургия всадников стала общими хлопотами двух фил гаморов-трапезитов. Два хора покидают орхестру через левый парод. Музыканты рассаживаются двумя рядами на тяжёлых раскладных креслах друг напротив друга. Струнные, духовые, тимпаны. Авлосы, кифары-форминги неспешно покидают дорожные, жёстко формованные, прочные кожаные чехлы с клеймом оружейных мастерских Гермократа. На орхестре остаются архонт-фермосфет, драматург и флейтист с двойным авлосом у фимелы. На правой ступне флейтиста бронзовый крупезон50 с дисками. Драматург молитвенно воздевает руки к утреннему небу. Устанавливается тишина.

– Благонравные жители полиса Сиракуз. Перед трагедией выступит с песней для богини Эрис… – В левом пароде появляются новые зрители, по виду из Теменитеса. Несколько десятков мужчин, женщин, стариков замирают на месте, дабы не мешать оглашению имени певца. – Гражданин Гермократ, сын Гермона, гамор. После вступительной песни придёт черёд прологу и пароду51.

Такого имени певца никто из зрителей не ожидал услышать. Зрители удивлённо переспрашивают друг друга, ибо названный исполнитель никак не обозначает намерения петь. Из сектора гаморов поднимается Аристарх, в его руках театральная маска белого окраса. Гамор направляется к орхестре, передаёт обеими руками, в поклоне, маску архонту-фермосфету. Венок архонта достаётся Аристарху. Посох судейской власти остаётся в правой руке владельца. Архонт облачается в маску. Точно подогнанные ремни креплений крепко удерживают на голове большую кожаную маску.

Более нет в театре надзорного судьи, но появляется певец. Певец принимает торжественную позу. «Будет петь архонт-фермосфет!» – шёпот ветром облетает театрон. Литургия двух всадников приобретает официальный характер общеполисного празднования. Зрители замолкают. В обоих пародах появляются новые желающие разделить литургию. Несколько сотен нарядных жителей Теменитеса, Ахрадины, придерживая венки из полевых цветов, торопливо, но бесшумно занимают места. Дождавшись полной тишины, певец в белой маске прикладывает обе руки к груди. Музыканты складывают ритмичную мелодию, темпераментом дорийскую, слегка нагловато-весёлую, временами приглушённо протестующе-грустную. К небу устремляются слова в красивом, поставленном мужском певческом голосе.