Читать книгу Эрис. Тихе - Марат Байпаков - Страница 8

День литургии двух всадников. Театральная площадь.

Мирон.

В свалке сражения на площади раздаётся громкий призыв мятежников: «Тихе с нами!» Главный вожак бунта, возвысившись над толпой, сидя на плечах товарища, указывает направление к отступлению. Ряды путчистов громко поют пеан: «За Тихе! За Тихе умрём! За Тихе пойдём! Победим-победим!» Призыв услышан не только последователями в тёмно-серых рубищах. Женщины наверху скены восполняют нехватку среди отрядов артистов в пельтастах69. Добровольные помощницы возобновляют обстрел атакующих мятежников камнями, черепицей70, перекрытиями крыши. Их меткие снаряды вызывают обратный поток ругательств от раненых экзомисов.

Пространство под стенами скены освобождается от людей из Тихе. Зрители, выбегающие из обоих пародов театра, пополняют ряды борцов с мятежом. Мирон из второй шеренги отчётливо не так далеко от себя слышит враждебный пеан. Мельком оценив серьёзную дружескую поддержку «пельтастов» скены театра, аристократ возвращается к битве. Вожак серых экзомисов от атлета на каком-то доступном расстоянии в четверть броска дротика71. Но дротиков для броска нет в крепких руках. Мирон прижимает гоплон к груди, поворачивает лицо в золотой маске Кроноса направо, выкрикивает товарищам во весь голос:

– Победа у нас! Скоро мятежники отступят! Не дадим им уйти! Проломим толпу!

Не дожидаясь ответа строёв, Мирон бросается в самую гущу рубки. Силач пускает в ход «театральный ксифос». Нет, теперь драгоценный ксифос не спит мёртвым холодным куском металла в ювелирных ножнах. Тяжёлая бронза обрушивается на головы врагов. Разит в грудь, живот, горло всякого, кто стоит на пути перед Мироном. Обоюдоострый меч мрачно поблёскивает в солнце, встречается с кинжалами, получает от соперников боевые зазубрины, выбивает оружие из рук врага, жалит тела, ломает кости, расплёскивает горячую кровь, порождает жалобные крики. Ксифос «бога Кроноса» словно живой. Ксифос словно золотая змея. «Золотая змея» являет врагу острые ядовитые зубы. Ксифос обретает заслуженное благородное имя «Золотая змея» в битве. Но не только меч украшает взбешённого «Кроноса».

Гоплон с многослойной кожаной юбкой понизу оказывается бесценным союзником в жестокой битве. Огромный бронзовый щит для защитных построений фаланги надёжно прикрывает Мирона от колющих ударов кинжалами. По прочному гоплону часто стучат незнакомцы. Им же, сияющим, со свирепым ликом горгоны Медузы в центре, «бог Кронос» откидывает павших врагов.

Щит поменьше есть у всадника Мирона и на лице. Маска бога Кроноса старательно отводит беды брани от владельца. Оттенок театрального реквизита неотличим от боевой бронзы. Маска заслоняет гамора от секущего кинжала. Остаётся царапина неглубокая, едва заметная, по лбу украшает маску. Стараниями мастера толстая твёрдая кожа быков прочно сидит на голове Мирона. Те, кто смотрит в лицо «богу Кроносу», устрашаются нечеловеческого обличья. Сверкающее лицо опасно завораживает врага. Золотая маска постепенно покрывается пудрой из капель крови. Те же, кто смотрит в затылок, видят сетку из мокрых чёрно-коричневых ремней-креплений, вот для них «Кронос» живой командир, залитый потом сражения. Двуликий воитель правит отрядом артистов. Великолепно заметный по росту среди серых волн мятежников.

Яркое солнце Сицилии начала лета безжалостно жжёт участников уличного сражения. Жажда сушит рты. Но где взять воду среди ненавидящих друг друга людей? Мирон рвётся к вожаку мятежников. Атакующий в ярости схваток не видит, как следом за ним в атаку устремляется его отряд, за отрядом – горожане-ополченцы, примкнувшие к гаморам. Если бы «Кронос» в этот миг славы оглянулся назад, то увидел бы, что несколько тысяч сограждан воодушевлены его примером бесстрашия.

Широкую спину старшего командира прикрывают трое. Молодой эфеб, хоревт и танцор. Четверо воинов ведут за собой шеренги. Гаморы в театральных нарядах мастерски владеют оружием. Вокруг артистов падают раненые, умирающие, убитые экзомисы. От «впавших в безумие» в страхе подаются прочь нерешительные люди из Тихе. До главаря мятежа Мирону остаётся пробиться через три-четыре экзомиса. Вожак спешно покидает плечи товарища. Трусливо исчезает где-то в глубине ревущей толпы. Разочарование от потери близкой удачи охватывает храбреца. «Бог Кронос» на короткое время прекращает рубку, пытается определить, куда мог запропаститься источник бед.

– Вижу его! – выкрикивает эфеб, указывает ксифосом направо. – Мирон, я Клеарх. Помнишь меня?

– Клеарх, за ним, не дай ему исчезнуть. Я прикрою тебя. Ты следуй за Клеархом – Мирон отправляет танцора-гамора в сопровождение тяжеловооружённому эфебу.

На сияющего «бога Кроноса» набрасываются три чёрно-серых экзомиса. Из-за спины выскакивает на помощь командиру отряда хоревт. «Бог Кронос» парирует удар кинжала клинком. Кинжал выпадает из раненой руки на камни площади. Составной нагрудник из наборных досок на верёвках поверх грубого из шерсти экзомиса принимает клинок Мирона. Доски раскалываются. Ксифос пробивает грудь мятежника. Вопль смерти оглушает рядом бьющихся соседей. Ударом щита «бог Кронос» сбивает с ног второго мятежника. Тыльником рукояти ксифоса, ударом сверху вниз, дробит темень черепа рухнувшего на колени. Хоревт вступает в поединок с третьим атакующим. Действуя двумя кинжалами, наносит два смертельных удара в живот. «Бог Кронос» бегло вглядывается в лицо хоревта.

– Эсхин? Сын Полиника? – вопрошает «бог Кронос» перепачканного кровью певца.

– Да, мой лохарг72! Эсхин! – отзывается сын главы рода Ксантиклов. «Бог Кронос» кивает в сторону сражающегося эфеба.

– Поймать главаря! – Шеренги поступают к старшему командиру. «Бог Кронос» размахивает над головой окровавленным ксифосом. Со стороны участникам битвы уверенно представляется, что лохарг тем жестом призывает сплотить ряды. Трое отчаянных рубак устремляют туда, где был замечен в последний раз вожак мятежников.

Сальпинга на другом конце площади театра несравненно виртуозно распевает жестокий сигнал к наступлению. Ополченцы из зрителей заполняют опасные пустоты на флангах. Равняются добровольцы в построениях на сплочённый отряд «Кроноса». Среди добровольцев строго раздаются голоса подоспевших архонтов-фермосфетов, жрецов, мистов культов, глав фил и гетерий. Хаос в рядах зрителей переменяется подобием бранного порядка. Зрители ещё не фаланга – на то нет положенных доспехов, копий, шлемов, – но уже не протестующая толпа. Всяк из оружие держащих вспоминает давнюю или недавнюю службу в эфебах.

Люди пылают восторженным желанием постоять за эллинские традиции. Зрители потрясены происходящим. Театральная трагедия из жизни богов, начатая «богами» у фимелы, продолжается смертными руками на улицах родного города. Быстротечная битва замедляется, растягиваясь на бесконечно долгую ленту времени, заполненную искажёнными гримасами, криками, поединками, смертями, агониями, возбуждением, страхом, восторгом, безумием. Люди в сражении утрачивают лица. Никто не спрашивает имени рода у соседа. Никто более не интересуется у нового знакомого достатком, занятием, местом жительства в городе. Суета размеренно-привычных дел позабыта. Позабыто и негласное неукоснительно соблюдаемое требование поддерживать на публике видимое достоинство. Праздничные накрахмаленные, отутюженные, собранные на складки, украшенные узорами или вышивками наряды утратили цвет, форму, залиты потом, грязью, кровью, порваны.

Эсхин

В свалке сражения на площади раздаётся громкий призыв мятежников: «Тихе с нами!» Главный вожак бунта, возвысившись над толпой, сидя на плечах товарища, указывает направление к отступлению. Ряды путчистов громко поют пеан: «За Тихе! За Тихе умрём! За Тихе пойдём! Победим-победим!» Белая маска разворачивает построение шеренг, перекрывает улицу к кварталу Тихе, к отряду «Архонта» пробивается отряд в синих линотораксах, отрезая тем самым путь к отступлению. Во главе отряда паломников оказывается певец в золотой маске богини Эрис. Два отряда, «Архонта» и «Эрис», решительно наступают. С десяток экзомисов падают ниц перед ними.

Мятежники подаются в противоположную сторону. Их перепачканные сажей печей лица встречаются с перекошенными от злости лицами зрителей, покидающих театр, удивлёнными ополченцами, что прибывают на зов труб. Серые экзомисы теряют рассудок, нет среди них бранного порядка. С дикими воплями отчаянья загнанных в ловушку мятежники набрасываются на отряд «бога Кроноса», что по центру горожан-ополченцев. За поворотом от театра спасение – короткая улица выведет к открытым крепостным воротам.

В море отливы сменяются приливами. Предписанный богами закон море выполняет неукоснительно. Солёная вода отступает, обнажается каменистое дно. Горе тем обитателям глубины, кто не поспел за отступающим морем. Крабы зарываются в песок, раки-отшельники скрываются в раковинах, прибрежные рыбки ищут спасения в глубоких расщелинах скал. Но те неразумные, кто беспечно остался на высохшем дне, испытывают удачу – встречают безжалостное солнце, становятся желанной пищей для птиц. Так происходит и в битве на площади для Эсхина.

Успех отрядов архонта-фермосфета и Граника, запирающих изгибистую улицу к кварталам Тихе, порождает бурный прилив в сторону сплочённых шеренг «бога Кроноса» его союзников из числа зрителей-горожан. Прилив серых экзомисов выносит вожака путча прямо на четверых соратников. «Бог Кронос» издаёт ликующий крик. Золотая маска впадает в неистовство. Громила-силач раскидывает врагов, орудуя гоплоном и ксифосом. Море, серое море бунта бьётся о твёрдую скалу. Боги не дают познать Мирону счастья заветного поединка. Битва «Кроноса» сковывает охрану главаря, открывая его сыну Полиника.

– Убей главаря! – ревёт неистовый «бог Кронос». Ксифос вонзается в глаз левый мятежника, выносит наружу содержимое курчавой головы. Лязг металла, крики, песня сальпинги. Нет времени для раздумий. Надо спешить – бранное счастье переменчиво. Эсхин бросается на предводителя серых экзомисов. В схватке сходятся равные по силе соперники. Сложением Эсхин как главарь людей из Тихе. Поединок мгновенно-быстротечен. Два врага встречаются взглядами. Во взгляде предводителя мятежа ломается воля к сопротивлению. Эсхин выпивает глоток победы ещё до того, как скрещивает кинжал с клинком врага. Чувство «уже проигравшего» меняет цвет глаз зрелого мужа.

– Я Брасид! – выкрикивает в лицо Эсхина противник. – Тихе со мной!

Воин каменоломен успешно отражает удар правого клинка сына Полиника, в тот же миг пропускает удар второго клинка-близнеца по правому боку, там, где печень. Клинок в левой руке Эсхина не уступает по проворности правому. Сын Полиника убивает того, кто назвался Брасидом. Раз, два, три, четыре, пять – ровно столько продолжался смертельный поединок Эсхина с врагом. «Бог Кронос», эфеб и танцор-гамор пробиваются к хоревту.

– Эсхин, вынеси труп на агору. Оповести Ортигию о победе. – «Бог Кронос» отдаёт приказ рядовому воину.

Старший командир в маске забывает об Эсхине и Брасиде. Новые опасности обрушиваются на фалангу гаморов-трапезитов. Эсхин молча повинуется. Умирающий Брасид быстро угасает в сознании, истекает кровью, хрипит, агонизирует, резко подёргивает руками-ногами. «Бог Кронос» вместе с подоспевшими боевыми шеренгами оттесняет серых экзомисов от павшего. Эсхин поднимает с камней площади окровавленный полутруп. Пачкается в его тёплой крови. Перехватив левой рукой через грудь, вытаскивает, как лучшего друга, умирающего из кровавой рубки. Эсхин скрипит зубами. Раздувает ноздри от гнева. Тащит Брасида, печально плачет, но выполняет неприятный приказ «бога Кроноса». Едва юноша с брыкающейся ношей покидает третью боевую шеренгу, как штормовая волна прилива Тихе окатывает построения «Кроноса».

Фаланга «Кроноса» достойно выдерживает натиск атакующей толпы. Вторая и третья шеренги построения сменяют первую, вступают в бой. Более нет резерва у «бога Кроноса» из числа артистов. Теперь бьются с врагом и командиры десятков. Мятежники падают под поставленными ударами танцоров, хоревтов, трапезитов Оропа. Раненых вытаскивают товарищи прочь из шеренг на попечение лекарям, их места занимают зрители, добровольцы, государственные рабы. «Кронос» огрызается копьями, ксифосами, кинжалами. Фаланга покрывается частыми трещинами, так, как расслаивается слоями камень сланец, но отряд артистов в упорной обороне не отступает. Волна прилива, ударившись о скалу, окатив её брызгами крови, нехотя спадает. Атака наступающих вмяла, отодвинула ценою огромных потерь фланги из зрителей, но лишь на пару-тройку шагов от свирепого строя «Кроноса». Прилив серых экзомисов не достигает спасительных, зазывно манящих, широко открытых крепостных ворот, что нависают над городом сверху, слева от театра.